льно  невероятным,  не  так  ли? -  Собеседнику явно  не удалось
убедить его. - Какая чудная страна, правда? Представить только, в нее входят
через дверь, а не вплывают на корабле.
     -  На корабле  попасть туда  тоже можно, -  подхватил Майлз.  - На  дне
океана есть еще одна дверь, западная. Она находится где-то в районе Чудесных
островов, в сотнях морских  саженей  ниже уровня моря. Местные жители иногда
ловят там совершенно  удивительных  созданий:  рыб-бабочек, крылатую треску,
морских улиток размером  с  твою  голову. Говорят,  в  самом  переходе живут
моллюски-наутилусы,  которые  выпускают  песенные  пузырьки,  и они  создают
настолько дивную музыку,  что, когда  эти  пузырьки  лопаются на поверхности
моря, дельфины собираются вокруг тысячами и плачут.
     Профессор  сидел  с открытым ртом, и  у  него  был такой вид, словно он
подозревал, будто Майлз водит его за нос.
     - И разумеется,  именно поэтому Эскарготу не был нужен шар,  - объяснил
Твикенгем.  - По крайней мере, он нужен ему не настолько, чтобы красть его у
Сквайра, и он не будет ему нужен, пока у него есть подводная лодка.
     - Но тогда нам тоже понадобится подводная лодка, - заметил Джонатан.  -
Нам придется найти Эскаргота и попросить, чтобы он одолжил нам свою.
     -  Это не  так, -  отозвался Майлз. -  Под  водой,  как я  уже  сказал,
находится западная дверь. Восточная  дверь  расположена в  Белых  Горах.  На
севере, за  Городом  Пяти Монолитов,  есть еще одна дверь.  О южной двери мы
пока говорить не будем.
     - И не надо, - вставил Твикенгем. - Двери  очень похожи  на людей. Есть
хорошие  двери  и плохие двери  - такие, которым лучше оставаться закрытыми.
Шар Ламбога - это летучая дверь, и Сквайр  каким-то  образом сумел разгадать
ее секрет.
     -  Значит,  Шелзнак,   должно  быть,  охотился  за  шаром,  -  высказал
предположение Джонатан.
     - Почти наверняка, - откликнулся Твикенгем. -  У него отобрали два Чуда
Эльфов  - карманные  часы  и  шар.  Часы быстро  оказались вне пределов  его
досягаемости.  С  шаром,  однако, все было  иначе.  Тем не менее, мы были бы
глупцами,  если бы  предположили, что им двигало  желание  завладеть  только
шаром. Я считаю, что у Сквайра есть причины опасаться за свою жизнь.
     - Туман на пустоши, поросшей вереском! - воскликнул Джонатан. - Это был
он - гном.
     -  Конечно, - подтвердил  Майлз.  - Он направлялся  обратно в  верховья
реки, к южной двери.
     Они рассказали Твикенгему о небольшом облачке тумана, которое висело на
лугу у тропы и каким-то образом потушило их костер.
     - Такие вещи как раз в его духе, - согласился Твикенгем, - затушить ваш
костер. Он шел по следу Сквайра, можно в этом не сомневаться.
     -  Тогда нам  лучше  самим  отправиться  по этому  следу,  -  предложил
Джонатан. -  Бедный Сквайр. Он понятия не имеет,  где и  почему он оказался.
Возможно,  как  раз  сейчас  он  столкнулся  на   узкой  дорожке  с  поющими
кальмарами, а  гном охотится за ним с намерением превратить  его  в крылатую
жабу или что-нибудь в этом роде.
     - Ну, - внес свой скудный вклад  Гамп, - насчет каких-то там  кальмаров
нам беспокоиться  нечего.  Сквайр их просто съест. Я видел, как он поглощает
сандвичи с  кальмарами,  от  которых у вас  бы голова пошла кругом. Чудесные
были сандвичи. И  ему безразлично,  что  они еще  и поют, - он их все  равно
съест. Поющий сандвич - это как раз в стиле Сквайра.
     Все  посмеялись над воображаемым поющим  сандвичем,  как его  изобразил
Гамп, но недолго. Им нужно было обговорить план действий, уложить сумки. Это
превратилось в нечто вроде гонки, когда все нужно успеть сделать за короткий
срок. Единственная их крошечная надежда  заключалась  в  предположении,  что
Шелзнак, пусть  даже он  достиг Бэламнии  и  раньше, знает о местонахождении
Сквайра не больше, чем они  сами. Джонатан начинал чувствовать себя одним из
детективов в романе Дж. Смитерса. Он уже задумался над тем, не купить ли ему
твидовый костюм, кепку и увеличительное стекло, как  у Профессора,  но затем
он  вспомнил,  что  подражание  героям  Дж.  Смитерса  зачастую  приводит  к
нежелательным последствиям, и отказался от этой мысли.
     Время было  слишком позднее, чтобы  отправляться  в путь,  так  что они
договорились  выступить  в  поход на  следующее  утро, за  час до  рассвета.
Джонатан с  Профессором решили  все же не забывать о карте, которая могла бы
привести их к сокровищам. В конце концов, то, что у них оказалась не одна, а
две причины стремиться в Бэламнию, было  удивительным совпадением, и они  бы
поступили глупо, если бы не воспользовались такой возможностью.
     После того, как вся компания  в течение двух часов обсуждала свои планы
за кофе и  пирогом, Джонатан  с Профессором Вурцлом пошли за Майлзом  в  его
комнату и показали ему карту. Майлз объявил  документ подлинным и согласился
с Профессором в том, что карта, вероятно, вычерчена  осьминожьими чернилами.
Однако вероятным было и то, что здесь использованы чернила речных кальмаров.
Профессор  был  совершенно уверен, что это  не так,  хотя в конце  концов он
признал,  что  такие  вещи трудно установить  с абсолютной  точностью  ввиду
возраста  карты и  сходства  между  чернилами,  сделанными  из  кальмаров  и
осьминогов. Все  подобные чернила  схожи  между собой. По крайней  мере, так
сказал Профессор.  Джонатан предположил,  что разногласия  по  поводу чернил
отражают  заботу Профессора о научной достоверности, так  что  не обратил на
них особого внимания. Для него  было все равно  - сделаны ли  эти чернила из
осьминогов или из кальмаров.
     -  Это,  должно быть, гавань  Лэндсенда, -  заметил  Майлз, указывая на
большую точку на карте. - А это река Твит, которая течет мимо города к морю.
Корабль  под всеми  парусами может  подняться  по реке Твит на тысячу  миль.
Торговая  баржа при желании может проплыть две тысячи миль. Хотя ни у одного
здравомыслящего человека не  возникнет такого желания. Здесь  на карте можно
видеть устье реки. Все это серое пространство - океан. Эти  точки  - острова
Флэппедж. Пиратские гавани, все до одной. Это  неприятный порт, Лэндсенд. Но
это как раз то место, где могут быть сокровища.
     - А какова вероятность, что мы туда доберемся? - спросил Джонатан.
     -  Как я  это  себе представляю, - ответил  Майлз,  -  мы  с одинаковой
вероятностью удачи можем пойти как в одном направлении, так  и в  другом.  С
тем же  успехом  можно  отправиться и в  Лэндсенд. Если  узнаем что-нибудь о
Сквайре, всегда сможем скорректировать курс.
     -  Все это  слегка напоминает старую историю об иголке в стоге  сена, -
заметил Профессор, имея в виду их скитания в поисках Сквайра.
     -  Напоминает,  -  мрачно согласился  Майлз.  -  Но у меня  есть метод,
господа, используя который мы наверняка достигнем желаемого.
     Джонатан  был  совершенно уверен,  что Майлз говорит  правду.  В  конце
концов, любого человека, который может  поджечь обезьяний костюм  при помощи
заклинания для поджаривания тостов, хорошо иметь рядом  в  трудную минуту. И
можно  не  сомневаться,  что  пользы от него  будет  больше,  чем  от самого
обезьяньего костюма.

Глава 7
     По следу сквайра

     На  следующее  утро,  когда Майлз  пришел  за Джонатаном и Профессором,
Джонатан  уже не спал. По  сути, он  не  спал  почти  всю ночь, так на  него
подействовало  возбуждение,  вызванное  сразу  двумя  причинами.  Он  всегда
считал,   что  глупо  беспокоиться  из-за  того,  что   ты  не  можешь  себе
представить. Это было для него одним из основных философских принципов, даже
если он  не всегда придерживался его на практике. Поскольку он ничего не мог
сделать  для Сквайра -  по крайней мере в ту  ночь,  - его мысли  в основном
вертелись  вокруг  сокровищ. Джонатана не  особо  волновало  богатство  - во
всяком случае,  намного меньше, чем сами сокровища. В те два раза, когда  он
задремал в эту ночь, ему приснилось, что он находит огромные пещеры, набитые
сокровищами, которые прятали пираты в течение пяти сотен лет.
     Он  был совершенно уверен, что  сами пираты чувствовали  примерно то же
самое. Если можно было верить книгам - а начинало походить на то, что можно,
- то создавалось  впечатление, что пираты проводили  всю свою  жизнь собирая
изумруды и золото в огромные  сундуки с одной-единственной  целью - закопать
их на каком-нибудь пустынном острове, населенном козами, и все это для того,
чтобы вернуться много лет спустя, выкопать  свои богатства, подраться  из-за
них,  сложить о них песни и, наконец, вновь закопать их где-нибудь в  другом
месте.  Он  никогда  не  слышал,  чтобы  пираты  тратили  сокровища  в  свое
удовольствие.
     Джонатану  пришло в  голову,  что  ему  было бы  очень  жаль  делать  с
сокровищами что бы то ни было. Гораздо увлекательнее было  бы оставить их на
том же месте и возвращаться к ним каждые несколько лет, находить  их заново,
а  потом  проделывать  что-нибудь этакое  -  рыться  в  сундуках,  вопя  как
безумный, и пропускать  сквозь пальцы цепи с драгоценными камнями  и золотые
монеты,  ссыпая их в  груды  на  полу.  А вокруг, несомненно, будут  мрачные
свидетельства  ужасной   истории  этих  сокровищ  -  скелеты  в  треуголках,
пронзенные кинжалами  и  расставленные в разных местах, чтобы  нести караул.
Как жаль трогать  с места  подобные  сокровища  - все  равно  что  разрушить
старинное, разваливающееся здание или срубить старое дерево.
     На следующее утро Джонатан обсудил свою  точку зрения с Профессором, но
тот  смотрел на вещи несколько иначе. Он сказал,  что  в  Джонатане  слишком
много от поэта  и он чересчур романтичен. С  такими сокровищами можно  много
чего  сделать.  В   целях   развития  исторической  науки  следует  провести
инвентаризацию и составить каталог, а  учитывая общую природу всех сокровищ,
большую их часть следует потратить на исторические изыскания и исследования.
     Все это  показалось  Джонатану сплошной мурой, как выразился  бы Теофил
Эскаргот. Но впрочем, здесь, в Меркл-Холле, это было не так важно, - в конце
концов, они же еще не нашли сокровища.
     Повар Сквайра, преданный своему  делу парень,  почти  такой же толстый,
как  и  его хозяин, поднялся раньше всех остальных. Ему бы  очень  хотелось,
сказал он, отправиться вместе с ними на поиски хозяина, но  он не может. Это
невозможно. Об этом нельзя даже думать. Однако, если они пошлют ему весточку
о   своем   возвращении,   он  устроит  им   небольшой  пир.   Хотя   стоило
путешественникам увидеть  приготовленные  им  завтраки, как  они поняли, что
попали  на пир  уже сейчас. На  большом столе  в  столовой были  расставлены
вафли, яйца, ветчина, спелые апельсины, печенье, мед и вообще почти все, что
можно было  пожелать. Возможно,  они  поглотили  всю  эту  еду быстрее,  чем
следовало, потому  что Твикенгему не терпелось выступить в дорогу как  можно
быстрее.
     В  Бэламнию  отправлялись пятеро:  Джонатан, Профессор,  Майлз,  Буфо и
Гамп. Ветка решил  остаться в Холле. Он  заверил  остальную  компанию, что у
него  руки чешутся "задать"  гному, но  осталось  совсем немного времени  до
того,  как  ему надо будет  ехать на  побережье  с  весенней  продукцией  их
семейной фермы, чтобы вернуться с корзинами копченой рыбы.
     Твикенгем и Тримп горели желанием подбросить их на воздушном корабле до
самой  двери в  Белых Горах, но они также горели желанием  не ходить дальше.
Совершенно  очевидно,  что вся остальная компания вполне могла обойтись  без
двух эльфов, которые, как заметил Твикенгем, в последние  сутки занимались в
основном тем, что поедали припасы Сквайра.
     На том и договорились. Путешественники  взошли на  борт корабля эльфов,
захватив с собой небольшое  количество припасов. Они решили не брать с собой
много  продуктов, надеясь  на  то, что  в стране  Бэламнии,  где бы  она  ни
располагалась, понимают, что такое золотая монета.
     Воздушный  корабль   бесшумно  взлетел   в  небо.  Джонатан  смотрел  в
иллюминатор  на  удаляющуюся  землю. Меркл-Холл выглядел умело изготовленной
игрушкой  посреди окружающей  зелени  лугов.  Стали  видны  фруктовые  сады,
посаженные ровными рядами  вдоль полей, засеянных клубникой. Леса взбирались
на холмы и сползали в сторону реки Ориэль,  а когда корабль почти поравнялся
с двумя  белыми пухлощекими облачками, Джонатан увидел вдалеке  и саму реку,
узенькой  ленточкой  бегущую  по  долине  к  побережью.  На   северо-востоке
поднимался  дым,  идущий,  должно  быть,  со  станции  Ивовый Лес,  а позади
простиралось темное пространство Леса Гоблинов.
     В конце концов они развернулись и понеслись  на восток,  к Белым Горам,
оставив Меркл-Холл и фруктовые сады далеко позади. Сами горы,  по мере  того
как воздушный  корабль поднимался в рассветающее  небо, казались  все  более
высокими. Джонатан слышал бессчетное количество удивительных историй о Белых
Горах,  историй о племенах мистиков, которые  жили в  укромных  высокогорных
долинах,  отрезанные от  внешнего мира  постоянными  бурями,  и делили  свои
пещеры  и  хижины со  снежными обезьянами и  белыми тиграми. В предгорьях же
жили эльфы,  которые скручивали добываемое  ими  серебро и стекло в чудесные
игрушки  и  создавали невероятные  магические машины,  такие  как  воздушный
корабль Твикенгема. По склонам гор,  под входами в глубокие пещеры, тянулись
деревушки гномов. Однако ни в предгорьях, ни в более высоких местах почти не
было поселений людей. Ходили слухи, что в Белых Горах есть нечто магическое,
что сводит людей с ума, как это случилось с мистиками.
     Воздушный  корабль, повторяя  медленный изгиб небольшой зеленой долины,
поднимался в предгорья.  Горы были покрыты густым лесом и пронизаны ручьями,
речушками и водопадами,  которые устремлялись вниз, то появляясь, то исчезая
в густых  зарослях, а затем, на  опушке  леса, каскадами  срывались в быстро
бегущую реку, белую и зеленую в лучах утреннего солнца, и неслись  дальше, в
долину. Холмы, казалось, поднимались один из другого, и там, где  первый  из
них  закруглялся  и  ненадолго  выравнивался,  река  замедляла  свой  бег  и
собиралась в  небольшие  озера, а потом слетала с очередного гребня и  вновь
мчалась  вниз.  На  берегах  этих озер  стояли  бревенчатые  домики, которые
выглядели такими мирными среди окружающих  их лугов, что, казалось, были  не
менее значимой частью пейзажа, чем скалы, леса и сама река.
     Высоко в горах река была значительно уже, но  уменьшение  в размере она
восполняла  энергией, стремительно  падая со все  более  крутых склонов. Раз
Твикенгем сделал круг над сбившимися  в кучку домиками,  и на окрестные луга
высыпали эльфы, которые махали руками видневшемуся в голубом небе воздушному
кораблю. По холмам бродили  овцы  и коровы, и Джонатану пришло в голову, что
всю сцену внизу можно назвать идиллической.
     Через несколько минут  домики и  эльфы остались  позади, и вскоре после
этого лес  стал менее густым.  Деревья,  казалось, уменьшились в  размерах и
отодвигались друг  от друга все  дальше и дальше, и в конце  концов осталось
лишь  несколько  одиноких,  разбросанных  по  склону  кустов  можжевельника,
искривленных ветром и почти лишенных листьев. Потом деревьев вообще не стало
-  лишь  клочки  мха  и  трав,  сдуваемых холодными ветрами  и  выщипываемых
забредающими сюда время от времени лосями и оленями. Река внезапно исчезла в
расщелине в  скалах,  появилась  в  нескольких сотнях футов  выше и  исчезла
вновь.
     Воздушный корабль пролетал между  горными пиками,  которые  невероятным
образом поднимались  выше его, и Джонатан видел на утесах  и отвесных скалах
преследующую их крошечную тень.  Среди скал  то тут, то там появлялись шапки
снега. Они расползались и росли до  тех пор, пока вокруг не осталось ничего,
кроме снега, остроконечных вершин  и изломанных серых каменных глыб. Корабль
скользил  над поверхностью  огромного ледяного  поля, которое  при солнечном
свете отливало  серебром. Когда  он поднялся еще выше,  лед  засверкал, а за
гигантским выступом, образованным из  камня  и льда,  в ослепительных  лучах
солнца  внутри ледника замелькали развернутые призматические вспышки, словно
его прозрачные глубины  скрывали  и  удерживали  в себе мириады  драгоценных
камней:  алмазов, изумрудов,  сапфиров, рубинов,  которые  сияли  сквозь лед
тысячами ярких радуг.
     Когда  Джонатану начало  казаться, что больше уже не осталось  гор, над
которыми можно подняться, они обогнули острый, как зуб пилы, пик и оказались
в  тени еще одной чудовищной  пропасти.  Создавалось впечатление,  что  горы
следуют  одна  за  другой до бесконечности  и  что каждый последующий хребет
поднимается  выше,  чем  предыдущий.  Но после того как корабль поднялся над
уровнем этой последней  пропасти, перед ним, на расстоянии, которое казалось
-  и вполне  могло быть  -  тысячей миль,  простерлось бессчетное количество
далеких   заснеженных  пиков   и   тенистых   долин.  На  этом  высокогорном
пространстве могли  зародиться и пасть  целые империи,  совершенно неведомые
небольшой  деревушке, примостившейся у городка Твомбли,  да,  если уж  на то
пошло, и любой деревне верхней  долины. Горные пики всегда были загадкой для
Джонатана,  который принадлежал  к тем людям, кто думает, что какое-то  чудо
может быть скрыто не только по другую сторону гор, но, вполне вероятно, и на
самих  вершинах.  Однако  теперь,  когда он  пролетел над  этими  горами  на
воздушном корабле, уже  не  они,  а непостижимые долины казались  ему  столь
будоражаще  таинственными.  Здесь  их  была  тысяча,  десять тысяч.  Кто мог
сказать, какие существа бродят по их склонам и какие люди живут в них? Здесь
могли встретиться любые чудесные вещи.
     В  тот самый  момент, когда Джонатан представлял себе некоторые из этих
чудесных  вещей,  он  увидел - или подумал,  что увидел, - на  фоне  далеких
снегов силуэт чего-то,  похожего на гигантскую птицу.  Он проследил за  тем,
как она поднимается  из долины, парит  какое-то  мгновение на своих огромных
крыльях,  а потом опять  исчезает в тени. Сначала Джонатан предположил,  что
это существо  -  плод  его  воображения,  поскольку  в противном  случае  их
разделяла  бы  сотня  миль,  однако   Профессор  схватил  его   за  руку   и
взволнованным шепотом произнес:
     - Ты видел это?
     - Да, - ответил Джонатан тоже  шепотом,  неизвестно по  какой  причине,
разве  что  из-за таинственности  происходящего. - Каких же  оно должно быть
размеров?
     - Величиной с этот корабль, - ответил Профессор. - Даже больше.
     - Дракон? - вслух подумал Джонатан.
     Профессор бросил  на него взгляд, который  давал  понять, что встретить
драконов за пределами сказок и басен очень маловероятно.
     -  Скорее,  -  объяснил  Профессор  Вурцл,  -  это какая-то  гигантская
доисторическая птица. Вполне возможно, громадный птеродактиль.
     Они  оба  понаблюдали какое-то  время  за пейзажем, надеясь,  что птица
появится  вновь, но больше ничто не  нарушало заснеженный  простор пустынной
равнины.
     - Посмотри вон туда, вверх. - Профессор указал на небо.
     Джонатан вгляделся сквозь стекло иллюминатора и увидел, что оно покрыто
звездами,  сверкающими, как бриллианты, на фоне глубокой  пурпурной  синевы.
Среди  них  сияло солнце, словно было совсем  не прочь  разделить небеса  со
своими собратьями.
     -  Да, действительно  странно. - Джонатан  и представить  не  мог,  что
звезды могут появиться на небе в то же время, когда там светит солнце.
     -  Это  объясняется высотой, -  сказал ему  Профессор.  -  Все  дело  в
плотности эфира.
     - А-а, - отозвался Джонатан, которого, вообще говоря, удовлетворяло уже
одно сознание того, что подобное чудо существует.
     Вдалеке на горах лежала  огромная туча, и именно к  этой  туче, темной,
раздувшейся  и  время  от времени  рокочущей  раскатами  грома,  направлялся
воздушный корабль. Он, казалось, опускался к заснеженным  склонам, и  вскоре