о сплошное баловство. Все  то время,
что  я  простегиваю  и  вымачиваю материал, он тут  как  тут, трясет над ним
жабами, распевает то да се и что-то над ним шепчет.
     - Кто? - возбужденно перебил его Джонатан. - Что за волшебник? Ему была
нужна высокая шляпа?
     -  Высокая? Да уж не  иначе. Я ему сказал, что она  ни за что  не будет
держаться  у  него  на  голове,  но  он  ответил, что заставит  ее,  наложив
заклинание.
     - Волшебник Майлз? - вмешался в разговор Профессор.
     - Милейз, -  поправил Госсет,  правильно произнося имя.  - Он самый. Вы
его знаете?
     - Да, - кивнул Джонатан. -  И провалиться мне на этом самом месте, если
он не тот человек, к которому как раз и следует  обращаться, когда речь идет
о непостижимых тайнах и далеких землях.
     Профессор кивнул  и жестом  подозвал  официантку, которая читала  книгу
возле стойки бара.
     -  А где этот волшебник? - спросил Джонатан у Госсета. - Он остановился
в городе?
     -  Он остановился  в этом самом  трактире. -  Госсет  положил  на  стол
несколько монет,  однако Профессор настоял на  том, чтобы  заплатить  за его
эль, и когда официантка принесла сдачу, осведомился у нее:
     - У вас тут случайно не живет один волшебник?
     Женщина закатила глаза.
     -  Так,  значит,  вы друзья этого  колдуна, - констатировала она ровным
голосом,  который давал понять, что приговор окончательный и обжалованию  не
подлежит.  - Мне  следовало  догадаться. Он  сейчас  наверху,  жжет  травы в
четвертом номере.
     -  Я,  наверно,  поднимусь  и  перекинусь  с ним  парой  слов, - сказал
Джонатан,  вытаскивая  обезьяний костюм. -  Добрый  старина  Майлз.  Ему это
должно прийтись по душе больше, чем тем гоблинам.
     Профессор, казалось, считал, что сейчас уже слишком поздно для шуток. А
у официантки был такой вид, словно она все  это время знала, что дело дойдет
до таких вещей, как обезьяньи костюмы. Госсет же опять спал.
     Джонатан надел костюм, вытряхнул из маски мусор, натянул ее  на голову,
опять снял и повернулся к Профессору:
     - А  что если я  ворвусь  к нему  в  обезьяньем костюме,  но с  головой
аллигатора?
     - Он сразу поймет, что что-то не так.
     - Возможно, ты прав, - согласился Джонатан. - Не нужно портить эффект.
     Официантка кивнула и будничным голосом спросила:
     - Вы ведь не собираетесь его убить?
     - Убить его! - в ужасе закричал Джонатан. - Мы же не сумасшедшие!
     Официантка  опять  кивнула.  Джонатан  направился  вверх  по  лестнице,
посмеиваясь под своей обезьяньей маской над предполагаемой  реакцией Майлза.
Четвертый номер найти было легко, поскольку на втором этаже находилось всего
два  пронумерованных  помещения. Даже  сквозь маску Джонатан слышал, как  за
филенчатой дверью  кто-то  поет. Из-под двери  просачивался запах  курящихся
трав - в особенности шалфея, померанца и сирени. Джонатан постучал два раза,
надеясь, что не прерывает ничего более серьезного, чем безобидная медитация.
     Пение тут же смолкло.
     - Да, - послышался писклявый голосок Майлза. - Кто там?
     - Горничная,  - крикнул Джонатан, как он считал, женственным фальцетом,
гадая про себя, как звучит этот фальцет после прохождения сквозь маску.
     - Войдите, - пригласил Майлз.
     Джонатан, повинуясь этому приглашению, широко распахнул дверь и, прежде
чем с разными ужимками вбежать в комнату, издал на потеху оставшимся  внизу,
как ему казалось, довольно точную имитацию обезьяньего вопля. Он намеревался
просто ворваться к Майлзу и немножко поплясать перед  ним, а потом сорвать с
себя маску и от души посмеяться. Однако не успел  он миновать дверной проем,
как Майлз, который сидел на полу в позе "лотос", с криком вскочил на ноги. У
него был  вид человека, чьи самые худшие страхи воплощаются  в жизнь. Увидев
перед  собой нечто  косматое, он  присел на корточки в  позе заклинателя  и,
ужасающе голося, взмахнул рукой.
     Джонатан перестал плясать,  осознав, что его обезьянья голова  каким-то
необъяснимым   образом   оказалась  охваченной  огнем.   Перед  ним   плясал
выкрикивающий  заклинания  колдун,  а  сзади  находилась  лестница. Джонатан
повернулся  и бросился вниз  по ступенькам, стягивая с  себя  маску и громко
призывая Профессора наполнить  кувшин водой.  В конце  концов пожар потушила
официантка, которая залила его ведром эля. На лестнице появился ошеломленный
Майлз.
     - Профессор! - воскликнул он. - Представить  только, что я встретил вас
здесь. Это ваша обезьяна?
     - Это я, - отозвался Джонатан, которому наконец удалось снять маску.
     -  Джонатан Бинг!  Какими  судьбами?  - Майлз повернулся к  официантке,
словно ожидая от нее объяснений.
     -  Они   сказали,   что  они  -   ваши  друзья.   Мне   это  показалось
правдоподобным.
     -  Это абсолютно  верно.  Мы знакомы уже давно. По меньшей  мере  шесть
месяцев. Зачем ты так вырядился, Джонатан? Я тебя не узнал.
     - Хотел немного пошутить, - ответил Джонатан.
     - Разумеется, разумеется. - Майлз энергично закивал.
     Джонатан взглянул на плачевные остатки обезьяньего костюма:
     - Я каким-то образом загорелся.
     -  Боюсь,  в   этом  виновато   мое   заклинание,  предназначенное  для
поджаривания тостов. Это было первое, что пришло мне в голову.
     Лонни Госсет осмотрел обезьянью маску и, к облегчению Джонатана, пришел
к заключению, что сумеет привести  ее в достаточно приличный вид. Собравшись
через  несколько минут  вернуться  к  себе в  номер,  он забрал ее с собой и
пообещал  оставшимся встретиться  с  ними  за  обедом  на  следующий  день в
полдень.
     -  Итак, - сказал Профессор,  когда  они  расселись вокруг стола, чтобы
отведать  яблочный  пирог, который  официантка обнаружила  в буфетной, - что
привело тебя на юг?
     - Дурные вести, - мрачно ответил Майлз, запихивая в рот кусок пирога.
     - Вести о гноме? - боязливо спросил Джонатан.
     - Возможно. Хотя  будь  я проклят,  если я понимаю, каким  образом он к
этому причастен. Во имя безопасности Сквайра надеюсь, что никаким.
     -  Сквайра?  -  Теперь  Профессор  встревожился.  -  Что  случилось  со
Сквайром? Я знал, что нам следовало повесить этого проклятого гнома!
     - Хорошо, что вы не стали  даже пытаться, - возразил  ему  Майлз.  -  Я
провел большую часть зимы рыская по Городу Пяти Монолитов. Я, можно сказать,
пообещал  Твикенгему,  что  буду  присматривать  за  Шелзнаком.  Разумеется,
Шелзнак занимался всякими грязными делишками, но они были  довольно обычными
- убийства  и  все  такое прочее,  -  и было ясно, он  знает, что я рядом. В
апреле он  исчез. Я  слышал из авторитетных источников, что он  направился в
низовья  реки,  и  потому,  не торопясь, спустился по  реке к  Лесу, но  там
потерял его след. Невозможно следить  за продвижением через Лес  злой  силы.
Там  уже и  так слишком много зла. Так  что я уладил  одно  дело на пристани
Ивовый  Лес  и опять поднялся по реке, держа  путь к городку Твомбли,  чтобы
повидаться  с  вами  обоими. Я  стоял  лагерем на  берегу,  когда мимо  меня
проехали верхом на пони Буфо  Моринус и  Гамп  Уз. Твикенгем посоветовал им,
если будут какие-то новости о  гноме, разыскать меня. Он жутко самодовольный
негодяй, этот Шелзнак, и  ради  мести  готов абсолютно на  все.  Ну так вот,
может, это совпадает, а  может,  и  нет,  но  Шелзнак появился в этих краях.
Через два дня Сквайр исчез.
     - Исчез? - воскликнул Джонатан, которому было трудно  представить себе,
что Сквайр может исчезнуть.
     - Пропал. Я сейчас  направляюсь туда,  но мне нужно сначала,  чтобы мне
починили шляпу. Ваш приятель Госсет над ней работает. Говорят, со шляпами он
творит чудеса.
     - И с обезьяньими масками тоже.
     - Ну что ж, - подытожил Профессор, - значит, нам с вами по пути.
     Он рассказал Майлзу об их планах посетить Сквайра.
     -  Должен  вас  предупредить,  - заявил  волшебник,  - что тут творятся
всякие грязные дела. Возможно, нас ожидают бурные времена.
     Слушая окончание истории Майлза, они допили кофе и доели пирог. Сквайр,
как оказалось, просто исчез. Сидел в своей библиотеке и вдруг пропал - будто
его ветром сдуло. Это было загадочным и подлым, поскольку  Сквайр Меркл был,
разумеется, прямым наследником трона коротышек.
     Опасно это было или нет, к  концу рассказа они  вдвойне  преисполнились
решимости  продолжать свое путешествие. По  сути, они  договорились  выехать
вместе  с  Майлзом  на  следующий  день,  как только  Лонни  Госсет  починит
волшебную шляпу.  Джонатану не терпелось отправиться  в путь и претила мысль
целый  день  болтаться  по все  еще полупустынной  деревне.  И он  испытывал
облегчение, поскольку предстоящее путешествие должно было покончить  с любой
возможностью  дальнейшего  исследования  Башни.  И  его  увлекало   обещание
приключений. Но  больше всего  он стремился помочь бедному Сквайру,  который
почти  в  одиночку вырвал  его  и  Профессора из лап  гнома Шелзнака  и  его
приспешницы, Беддлингтонской обезьяны.
     Они  решили спуститься на плоту по реке до станции Ивовый Лес, чтобы не
соваться на тот участок прибрежной  дороги, который проходил по  опушке Леса
Гоблинов. Плот они  оставят  на  станции, наймут пони и будут в  Меркл-Холле
самое большее через неделю. Если поторопятся,  то смогут добраться  быстрее.
Конечно, неделя - это ужасно долго, но тут уж ничего не поделаешь. Волшебник
Майлз  послал  весточку  на  восток, чтобы сообщить об  исчезновении Сквайра
эльфам. Существовал ничтожный шанс, что в  этот самый момент с Белых  Гор  к
землям  коротышек летит воздушный корабль эльфов - корабль, который  мог  бы
довезти их до Меркл-Холла за  считанные  часы. Однако вероятность того,  что
этот  корабль  заметит их  троих на  реке на прибрежной  дороге, была  очень
маленькой. Им придется усмирить свое нетерпение.
     Из-за всех  волнений этого вечера карта  сокровищ была  забыта.  Поздно
ночью, когда Майлз поднялся к себе в комнату, а Джонатан с Профессором пошли
спать  на  стоящий в гавани плот,  они вспомнили о  ней и решили показать ее
Майлзу  на следующее  утро.  Но,  не  пройдя  и  половины  пути  до  гавани,
передумали.  Им   троим  показалось,  что  в  данных  обстоятельствах  карта
сокровищ, так или  иначе, не стоит  их внимания и  что исчезновение  Сквайра
каким-то  образом принизило значение клада.  Поэтому,  учитывая опасность их
предприятия, самым разумным будет свернуть ее и не думать о ней до тех  пор,
пока  Сквайр  не  окажется  в   безопасности.  Они   тут  же   скрепили  эту
договоренность рукопожатием, не испытывая никаких сожалений.

Глава 6
     Смех в тумане

     На следующий день они встретились в трактире с Госсетом. Он протиснулся
в  дверь  задом наперед,  с восстановленной обезьяньей  маской  на  голове и
кричащей  конусовидной шляпой волшебника в  руках. Она  была даже выше,  чем
старая  шляпа  Майлза, и  по ней были  дивным образом разбросаны несущиеся в
вихре звезды, луны и кольцеобразные планеты. Ее  остроконечную тулью венчала
вырезанная  из  слоновой  кости  голова с  двумя  лицами:  с  одной  стороны
виднелось  улыбающееся  пухлое  детское  личико,  с  другой  -  ухмыляющаяся
физиономия  морщинистого  старика.  Шляпа  не  была   такой  тяжелой,  какой
выглядела на первый взгляд. Она казалась  какой-то одушевленной,  словно  ей
хотелось покататься  и попрыгать,  а резной шар на вершине конуса медленно и
как бы сам по себе поворачивался, отчего сменяющие друг друга лица сливались
в одно непрерывно повторяющееся расплывчатое  лицо - лицо, которое жутковато
напоминало волшебника Майлза.
     - Ну  вот, -  сказал Майлз,  забирая  шляпу  у озадаченного  Госсета. -
Великолепно, сэр. Вдвоем мы изготовили потрясающую шляпу.
     - Потрясающую!  -  вскричал  Госсет. - Эта штуковина живая. Волшебство,
вот как я это называю.
     - Волшебство и кое-что еще.
     Майлз водрузил шляпу себе на макушку, и она, заняв удобное положение на
его голове,  видимым  образом  расслабилась, будто  наконец  оказалась дома.
Майлз  поднялся  и  крадущейся  походкой прошелся по  комнате,  к  огромному
удивлению  тех немногих  жителей деревни, которые  сидели наслаждаясь  своим
обедом.  Потом  он  раз  или  два подпрыгнул  в  воздух,  подобно  балетному
танцовщику, пригнулся, закрутился волчком, замахал руками и, словно на  бис,
исполнил сальто вперед, в результате чего один из стульев с грохотом полетел
на пол.
     - Эй, вы там! - крикнул трактирщик, выходя из-за стойки бара  с тряпкой
в руках. - Посмотрите, что вы сделали с этим стулом.
     - Извините, - отозвался Майлз. - Как неудачно вышло.
     Он привел в  движение вращающийся резной шар на своей шляпе,  выкрикнул
что-то,  что  прозвучало  как  неудачная имитация птичьего клича,  и  указал
пальцем на стул; тот медленно взмыл  в  воздух,  а  затем опустился  на  все
четыре ножки.
     - Вот, - сказал Майлз.
     Двое  посетителей  трактира вскочили и  бросились  вон  из зала; третий
зарылся лицом в газету.
     - Похоже, в этих  краях  весьма  болезненно реагируют  на волшебство, -
заметил Майлз, усаживаясь и снимая свою шляпу.
     - И это неудивительно, - откликнулся Джонатан. -  В последнее время они
его  видели более чем  достаточно. Замечательно же то,  что шляпа остается у
тебя на голове, даже когда ты ходишь колесом.
     - Теперь это настоящая шляпа. Хорошая шляпа знает голову своего хозяина
и сидит на ней так же плотно, как снежная шапка, венчающая гору.
     - Да уж.
     Джонатан  вспомнил  шляпу в  том виде,  в каком она была  шесть месяцев
назад,  -  вечно  болтающаяся  и  сваливающаяся.  Майлз  привязывал  ее  под
подбородком, так затягивая тесемки, что чуть не начинал задыхаться.
     Они угостили Госсета  пинтой пива  и мясной запеканкой  с  картофелем и
попрощались.  Рассиживаться за обедом путешественникам  внезапно  показалось
неоправданным легкомыслием. Через полчаса плот  был уже на середине  реки и,
разворачиваясь по течению,  проходил мимо  деревни  у Высокой Башни. Путники
подняли  паруса,  чтобы  воспользоваться  северным  ветром,  и плот рванулся
вперед, словно ему не терпелось оказаться в низовьях реки.
     Майлз поджег в небольшом горшочке траву и, пролистав книгу  заклинаний,
нашел то, которое  усиливало ветер. Повышала  ли новая  шляпа  эффективность
заклинания,  или же  просто  Майлз  был  очень  могущественным  волшебником,
сказать было трудно, но ближе к вечеру ветер стал дуть строго  в направлении
устья реки  и  с такой невероятной силой, что заросли ольхи и  болиголова по
берегам начали раскачиваться и гнуться почти  до земли, а снасти - трещать и
поскрипывать. Майлз поджег новую порцию трав и стал лихорадочно работать над
уменьшением  ветра, однако в конце концов  Джонатану пришлось  убрать парус,
чтобы его не разорвало на куски.
     Ветер улегся уже после того, как стемнело. В этот день путешественникам
удалось покрыть громадное расстояние,  но они  решили плыть  и  ночью,  неся
вахту по очереди. Около четырех часов утра плот обогнул какой-то мыс и вышел
на длинную  полосу  темной воды, которая спокойно и  зловеще  катилась вдоль
огромного пространства, занимаемого Лесом Гоблинов. Все,  кто был  на борту,
включая  Ахава,  расселись  на  палубе,  наблюдая  за  неясными  очертаниями
заросших  лесом  берегов и за изменчивыми тенями  дубов,  пляшущими в лунном
свете на поверхности воды.
     Несколько  раз  они видели сквозь  деревья мерцание костров  гоблинов и
редеющие точки блуждающих огоньков.  Далекий гул медного гонга поведал  им о
пирушке гоблинов  где-то  в  сердце  Леса.  Когда  над  холмами  на  востоке
поднялось солнце  и стало  рассветать, на  прибрежной дороге  появились  два
дергающихся, как марионетки,  скелета. До  наблюдающих за  ними в молчаливом
ужасе путешественников долетело по воде слабое пощелкивание и стоны. Майлз в
конце концов выкрикнул в их сторону поджаривающее заклинание, но расстояние,
должно быть,  было  слишком большим, потому  что скелеты  исчезли  под сенью
леса, как будто стремясь скрыться от лучей встающего солнца.
     Обитатели плота  были, разумеется, настолько  же рады солнцу, насколько
ему не  были  рады  жители  Леса.  Воодушевляемые  свежим  кофе  и  утренним
ветерком,  путешественники вновь  поставили  парус  и  поспешили к  пристани
Ивовый  Лес, где  на следующий  день  оставили  плот  привязанным к  свае  и
отправились дальше по суше на взятых напрокат пони.
     Какую-то  часть  пути они проехали по прибрежной дороге, вьющейся среди
зарослей  болиголова, дубов и красных деревьев.  Дорога,  которой  мало  кто
пользовался, была  зеленой от весеннего мха и щавеля,  и было бы так приятно
просто  брести по ней, изучая  жаб и головастиков и собирая  дикие цветы для
гербария. Но у путников не  было  времени наслаждаться красотами пейзажа.  В
этот  и  следующий день  они  скакали  со  скоростью, на  какую только могли
осмелиться,  и,  оставив  Ориэль  позади, начали  подниматься  к предгорьям,
которые медленно поднимались к Горной Стране эльфов.
     Тропинка,  похоже, следовала как нельзя  более  неспешным и  извилистым
курсом, блуждая среди гребней одиноких холмов. Джонатану показалось, что это
отнюдь не самый прямой и быстрый путь, и он сказал об этом Майлзу.
     - Самый  прямой  путь  зачастую  ведет к самому  запутанному  концу,  -
загадочно изрек тот.
     Они  переправлялись  через бессчетное количество  маленьких ручейков  и
пересекали широкие, заросшие клевером и дикими  травами луга, останавливаясь
на  ночлег под чистым, усеянным звездами небом  на вершинах холмов, подальше
от влажных низин. Однажды  поздним вечером, на полпути между рекой и  местом
своего  назначения,  они сидели  вокруг  костра, обсуждая возможные  причины
исчезновения  Сквайра.  Ни  один  из  путешественников не  мог  понять,  что
произошло.  Единственное свидетельство  того, что гном  Шелзнак  приложил  к
этому руку, основывалось на том, что его видели в окрестностях примерно в то
время, когда все случилось.  Это,  безусловно,  было подозрительным,  но  не
более  того, Джонатан указал на  это Майлзу, однако  тот, похоже,  с  ним не
согласился. К концу вечера Джонатан  начал подозревать,  что Майлз почему-то
уверен  в  том, что  Шелзнак  замышляет всякие козни: в стране  зашевелились
дьявольские силы,  а  недавнее изгнание  гнома из  его  крепости  на  Гребне
Высокой Башни всего лишь на какое-то время успокоило надвигавшуюся бурю.
     Ночь  была теплой,  слишком теплой, чтобы  им  был  по-настоящему нужен
костер. Но они все равно разожгли его, потому что так было  веселее и потому
что вокруг валялось много  хорошей сухой  древесины. Над головой в  изобилии
сияли звезды. Джонатан  как-то  слышал,  что  среди  звезд  плавают  галеоны
эльфов,  закидывая  в  небесные  глубины  длинные  золотые сети,  в  которые
попадаются звездные самоцветы.  Тогда  он  не особенно  в  это  поверил,  но
сейчас, лежа под сверкающей неразберихой Млечного  Пути, он подумал, что это
не так уж и неправдоподобно. Случаются и более странные вещи.
     Он как раз начинал засыпать, только что соскользнув в любопытную страну
грез,  в которой  он и Ахав плыли на маленькой гребной лодке  по  реке между
звезд,  когда  вдруг  Профессор  разбудил  его, тряхнув за  плечо.  Джонатан
увидел, что  Майлз взобрался на кучу камней  и всматривается  сквозь залитую
лунным  светом  ночь в ближайший  ивовый куст, растущий у входа  в небольшую
долину,  там, где сходятся  вместе два холма, обрамляющие  тропу,  ведущую в
земли коротышек.
     Джонатан  с  Профессором  присоединились   к  волшебнику,  и  все  трое
принялись наблюдать за струйками  тумана, которые поднялись из куста, словно
просачиваясь из-под земли. Туман клубился в ночном воздухе - который во всех
других отношениях  был абсолютно  прозрачным - и  медленно плыл  над лугом в
сторону  трех приятелей. Джонатан слышал, как Майлз что-то бормочет себе под
нос, вероятно читает заклинания. Туманное облачко