расступились, и они обнаружили, что стоят перед каменным оплотом Гряды, заслоняющей мутное от облаков небо, с Башней наверху, которая огромной тенью нависала над утесами.
     Друзья двинулись дальше по тропе, которая пошла вверх, уводя их от туманного болота, и стали пробираться между скалами, слыша вокруг завывание волков и чувствуя, как с каждым шагом им становится все страшнее.
     Джонатану казалось, что их единственный союзник - это луна. Он попытался приподнять себе настроение, представив, что в вышине, в звездном небе, парит галеон эльфов и они, если верить слухам, забрасывают свои удивительные сети в облачные моря И кто знает, какие небесные сокровища они там вылавливают. Правда, Джонатан решил, что это всего-навсего мечты и надежды - думать, что кто-то непременно издалека и давно наблюдает за ними и что они не так одиноки в этой ночи, как казалось на первый взгляд. Ему вдруг захотелось вытряхнуть из своего кожаного мешочка магические монетки, правильно разложить их, увидеть Лунного Человека и кивнуть ему пару раз. Но вверху вырисовывалась Башня, и сейчас было не время заниматься магическими монетками или представлять себе, как было бы хорошо очутиться где-нибудь в другом месте... В этот момент Эскаргот глухо прошептал, что следует остановиться и произвести разведку. Они спрятались в тени маленькой рощицы, откуда хорошо были видны фасад и стены замка.
     Он представлял собой строение из крупных обточенных камней темно-серого цвета, которые за века стали гладкими. Серо-голубой лишайник и коричневый мох покрывали стены, выделяясь на тусклой поверхности камней более темными и затененными пятнами. Сама Башня вздымалась в небо над утесами на четыре-пять этажей в высоту; тут и там на стенах были разбросаны окна, сквозь которые виднелся свет. От одного взгляда на высокую мрачную Башню холод пробирал до костей. Она казалась такой угрюмой и гнетущей, что даже в самый теплый весенний день здесь было, наверное, сумрачно и холодно. На камнях во многих местах были трещины и вмятины, словно они пострадали от землетрясения. Дикий виноград тут и там оплетал стены, но по большей части лоза была без листьев.
     Стоя в тени деревьев, друзья прислушивались к шорохам леса и завыванию волков, доносившемуся со стороны скал. Пару раз эти серые хищники выбегали из леса, через несколько минут заворачивали за Башню и опять скрывались среди деревьев.
     На задней стене замка было расположено большое окно с мутным, серым стеклом. Из него пробивался мерцающий свет, он то мигал, то разгорался, то потухал - ясно было, что этот свет шел от камина. Оттуда же доносились бормотание, болтовня, гоготание и громкие удары в гонг - словно это была пирушка гоблинов, причем в самом разгаре.
     Путешественники вышли из тени и осторожно двинулись к освещенному окну, чтобы заглянуть в него. Из каменной трубы, выходившей из задней стены, валили клубы густого темного дыма, и в нем можно было разглядеть крупные искры и темные тени неопределенной формы. Быстро, как пар, дым рассеивался в ночном воздухе, а тени дрожали и кувыркались и наконец улетали вдаль. И казалось, что они медленно машут огромными крыльями, которые темными силуэтами вырисовываются на фоне неба. Друзья подошли вплотную к Башне и остановились у крутой каменистой скалы. Внизу, в болоте, из тумана торчали верхушки деревьев, а сам туман тяжело катился к ним, оставляя болото позади.
     Несколько секунд они стояли не шелохнувшись и прислушивались к вою волков, а затем стали тихонько подкрадываться к освещенному окну, ярким пятном выделявшемуся на фоне темного камня. Сквозь мутное стекло они увидели огромный зал с высокими резными колоннами, подпирающими потолок. В правой его части находилась широкая лестница, спиралью уходившая на верхние этажи. А прямо был расположен камин, сложенный из точно таких же огромных каменных брусков, из которых была построена сама Башня. Внутри его горел огонь, и казалось, что он горит здесь уже много лет подряд.
     Перед камином, держа в руке длинную закопченную кочергу, стоял сам гном Шелзнак. В другой руке у него была трость, а изо рта торчала трубка. Его широкополая шляпа висела тут же на гвозде, вбитом в тяжелую дверь, запертую на засов.
     Джонатан был слегка удивлен, увидев, что у гнома на макушке лысина и волосы растут вокруг нее полукругом. От этого зрелища Сыровар как будто немного встряхнулся - ему сразу же захотелось узнать, стеснялся ли Шелзнак своей лысины и пил ли он уксус, как мэр Бэстейбл, или втирал себе в макушку змеиное масло, которое якобы помогает от облысения. Правда, это казалось совершенно невероятным, и было удивительно, что даже колдун не в состоянии вернуть себе былую шевелюру.
     Вокруг Шелзнака тараторили и кричали с десяток гоблинов разного вида и размера, и при этом они размахивали сосудами с напитками, от одного взгляда на которые можно было тут же опьянеть. Шелзнак положил кочергу на пол и принялся раздувать огонь, нажимая на большие висячие мехи, пока огонь в камине не заплясал как безумный и не заревел. Гном наклонился и взял охапку поленьев, лежавших кучей у стены. Он словно проверял каждое полено, прежде чем бросить его в огонь. И когда он принялся их кидать, Джонатан вдруг с ужасом понял, что это были вовсе не куски дерева, а длинные высохшие кости. Шелзнак сделал шаг назад и опять принялся раздувать пламя. Затем он сунул руку под свой костюм и извлек оттуда заткнутый пробкой пузырек, который открыл, и насыпал из него в огонь желто-зеленый порошок. Из огня тут же вырвались зеленоватые языки и исчезли в дымоходе, а огонь внезапно потух - в камине осталось лишь несколько светящихся угольков. И там, на углях, появился жуткий скелет.
     Стуча и треща, он покачивался и дергался над еще светящимися углями, словно марионетка. Он плясал и размахивал конечностями, а пировавшие гоблины притихли и застыли в изумлении, словно сами испугались этого зрелища. Шелзнак три раза стукнул по каменному полу своей тростью, и, дергаясь и треща, скелет выбрался из камина и кругами заплясал вокруг, при этом его нижняя челюсть судорожно дергалась. Когда Шелзнак опять стукнул своей тростью об пол, скелет остановился, закрыл лицо костлявыми руками и зарыдал. Затем он повернул голову к окну, глянул между своими костлявыми пальцами и ухмыльнулся.
     Скелет показался Джонатану очень знакомым. Ему не пришлось долго думать почему, ведь он видел точно такой же однажды, или, по крайней мере, они одинаково себя вели. Путешественники наблюдали за происходящим, застыв от ужаса, а в это время скелет медленно, шаг за шагом, треща, прошел через весь зал и приблизился к окну: то рыдая, то потрясая костями, то заходясь в диком хохоте, а гоблины, стоявшие у него на пути, поспешно разбегались в разные стороны.
     Дикий, пронзительный крик разорвал ночную тишину; он раздался всего в двух футах от Джонатана. Сердце его куда-то провалилось, но он обернулся и тут же споткнулся о какую-то скамейку. И, падая, пару раз взмахнул в воздухе кулаками, тщетно надеясь, что попал ими по призраку, который пронзительно кричал ему в ухо в этот ужасный миг. Но кричал это не призрак, а Дули. Да, это был Дули, и Джонатан вдруг увидел, как он стремительно понесся по дороге в сторону болота и там исчез.

Глава 25

Танцующие скелеты

     Профессор дернул Джонатана за рукав, и они услышали, как Эскаргот закричал и бросился вниз по дороге за Дули, на ходу выкрикивая:
     - Начинайте, парни! Я должен остановить мальчишку!
     У них не было времени сходить с ума, или пугаться, или что-нибудь в этом роде - внутри, за окном, гремел костями отвратительный скелет, а вслед за ним из огня шагнул еще один. Шелзнак зашелся дьявольским смехом, постучал своей тростью о каменные плиты и опять всыпал в огонь содержимое бутылки. Джонатан, поборов желание последовать за Эскарготом и оставить Профессора Вурцла самостоятельно разбираться с этими существами, ухватился за один конец скамейки, о которую споткнулся. А Профессор, словно читая его мысли, ухватился за второй конец, и они, взмахнув ею несколько раз, ударили со всего размаху по окну, вдребезги разбивая скелет, скачущий внутри.
     Раздался громкий звон разбитого стекла, треск дерева и грохот костей о каменный пол, сопровождаемый диким улюлюканьем ненормальных гоблинов. Второй скелет бесцельно заметался, и в это время громкое "уффф" зеленого пламени сообщило о появлении очередного скелета. Джонатан взвесил в руке дубинку и замахнулся на гоблина, который первым подбежал к разбитому окну. Гоблин ничуть не испугался, он лишь взмахнул когтистой лапой и заскрежетал зубами, подскакивая к Джонатану. Сыровар стукнул гоблина по его глупой башке, отчего тот растянулся на полу. Остальные гоблины при виде этого зрелища дико запрыгали вокруг, подзадоривая самих себя. Шелзнак как будто нашел происходящее ужасно смешным и с улыбкой принялся стучать своей палкой. Второй скелет завершил свой танец по залу, остановился, посмотрел на Джонатана так, словно видел его в первый раз, и, потряхивая костями, двинулся к окну.
     Профессор тем временем завел свое устройство для поиска часов. Маховик закрутился, и вся машина затряслась, словно под воздействием какой-то силы. Профессор старался удержать ее, но она вырвалась у него из рук и с жужжанием влетела в окно, прямо в зал. Гоблины с криками разбежались во все стороны, и даже жуткий скелет заколебался и отступил назад. Другой скелет, паривший над огнем в камине, затрещал костями и грудой повалился на горящие угли, вокруг которых тут же заревел огонь. Все было так, словно и гоблины, и скелеты, находившиеся в зале, почувствовали вдруг присутствие магии эльфов, которая прорвалась сквозь дьявольский туман и тьму.
     Когда волшебное устройство вырвалось из рук Профессора, Шелзнак перестал колотить своей палкой. И не потому, что знал, что это за штука, которая летит к нему словно страшная птица, а потому, что почувствовал, как вокруг изменилась обстановка. Устройство полетело через зал так, как будто оно было у себя дома, и с треском врезалось в лоб отвратительного Шелзнака, повалив его на пол. Но завод у волшебного аппарата не кончился и наполовину, и он двинулся в сторону скелета, который протянул к нему свою костлявую руку, пытаясь его поймать. Устройство же продолжало свой путь, оставив за собой бесформенную груду костей скелета, размахивающего остатком руки.
     Шелзнак с трудом поднялся на ноги - он запутался в своем одеянии и был зол как черт. Он схватился за трость, но устройство с жужжанием бросилось на него вновь, что было силы стукнув по носу. Шелзнак был удивлен настойчивостью столь странного орудия, непонятно для чего предназначенного. И когда оно бросилось на него в третий раз, он взмахнул тростью и, со всего размаха ударив ею, отшвырнул его к стене.
     Два гоблина тут же кинулись к оружию, но едва они схватили его, как тут же уронили, словно обожглись, и оставили лежать бесформенной грудой.
     Гном принялся расправлять складки на плаще, и вдруг откуда-то выпала бутылочка с тем самым порошком, который он насыпал в огонь Бутылочка разбилась об пол, и чудесный порошок поднялся ветром, который дул через открытое окно, и полетел прямо в камин. Из трубы с шипеньем поднялся целый сноп зеленых искр, и в камине, качаясь на языках пламени, показался сначала один череп, а затем другой. Поначалу Шелзнак пытался спасти хоть немного порошка, но потом оставил это занятие и стал стучать дубинкой по полу, злобно выкрикивая приказания гоблинам, стоявшим вокруг и громко галдевшим.
     Когда он взмахнул своей дубинкой во второй раз, Джонатану пришло в голову, что едва Шелзнак сам оказался в нелепой ситуации, как растерял все свое чувство юмора. Впрочем, у Джонатана на эти размышления не осталось времени - едва он пришел в себя от сильного удара о стекло, как тут же был атакован орущими, царапающимися гоблинами.
     Он бил, пинал, отбрасывал гоблинов направо и налево, но эти существа словно были сделаны из резины - каждый раз, когда он швырял гоблинов о стену или с треском бил их по голове, они просто рикошетом отскакивали в обратном направлении и вновь с прежней яростью бросались на Джонатана. Поначалу Сыровару и Профессору удавалось справляться с ними, но как только драка разгорелась по-настоящему, им стало казаться, что справиться с гоблинами можно было бы, если бы их было в два раза меньше. Едва Джонатан собрался с духом, как вдруг услышал громкое топанье. Неожиданно он увидел тень какой-то огромной - размером почти с тролля - волосатой твари. Ссутулившись, свесив руки, которые были раза в полтора длиннее, чем должны были быть, чудовище шло вперед, и костяшки его пальцев почти волочились по земле. Оно казалось не только огромным, но и ужасно глупым - у этого монстра был такой взгляд, словно он не был уверен в том, кто он такой. Когда чудовище остановилось, глядя сверху вниз на них, Джонатан услышал изумленный шепот Профессора:
     - Это же Беддлингтонская обезьяна!
     Она протянула руку и выхватила у Джонатана дубинку, не заметив, что этим движением раскидала в стороны целую толпу гоблинов. Недолго думая, Джонатан решил сделать вид, что он поддался, и передохнуть - ему показалось, что сражаться с таким огромным существом совершенно бессмысленно. Гоблины опять столпились вокруг и почти сразу же подхватили Джонатана и Профессора и потащили в центральную часть зала.
     Джонатан с надеждой думал, что они обеспечили штурм крепости, которая нужна была Эскарготу, - ведь они добились, по крайней мере, того, что нанесли увечья ее обитателям. Затем он подумал, что хорошо было бы, если бы Эскаргот был где-то рядом. Но чем больше он размышлял об этом, тем меньше был уверен в том, что старик не бросил все это и не улизнул к реке, полагая, что раз уж он и Профессор начали дело, то у них не останется иного выбора, кроме как все самим и закончить. Но кто мог бы сейчас с уверенностью что-то утверждать?
     После того как Джонатан и Профессор Вурцл сдались, гоблины решили взяться за Ахава, которого поймать было совсем нелегко. Он с лаем носился по залу, ухитрившись при этом схватить одного гоблина за штаны и потащить его за собой. Не испытывая никакого страха перед скелетами и костями любого рода, он побежал наперерез безрукому скелету и врезался в это безмозглое создание, превратив его в громыхающую груду костей, а ухмыляющийся череп с глухим стуком покатился по полу. Гоблин, которого Ахав тащил за собой, наконец высвободился и с жалобными криками убежал прочь.
     Ахав, конечно, почувствовавший превосходство обезьяноподобного существа, которое пустилось за ним в погоню, решил спастись на верхних этажах Башни и бросился вверх по лестнице. За ним побежали полдюжины гоблинов, но Шелзнак остановил их стуком дубины и громкими криками. Тогда, вместо того чтобы гнаться за Ахавом, гоблины всей толпой рванули к разбитому окну, выскочили в него и побежали в сторону болот. Беддлингтонская обезьяна в задумчивости наблюдала за их действиями, прижав длинный палец к уху, а затем, волоча ноги, двинулась вслед за ними. Точно сказать было нельзя, но казалось, будто целью этих чудовищ был Дули. Судя по происшествию со скелетами, было очевидно, что Шелзнак прекрасно знал о появлении путешественников у Башни и поэтому, конечно, желал бы получить еще и Дули. Когда гоблины скрылись за разбитым окном, Джонатан понадеялся, что Дули - единственный, за кем они погнались.
     Он заметил, что Профессор пришел в дикую ярость. Он свирепо оглядывался вокруг, словно горя желанием поучить этих мерзких гоблинов уму-разуму. Возможно, у него были некоторые преимущества перед Джонатаном, поскольку он не очень-то верил в магию, дьявола и тому подобные вещи и потому не так уж сильно боялся этого гнома и его слуг.
     Возможно, гоблины решили, что Профессор стар и слаб, потому что на него кинулось всего трое, в то время как на Джонатана - шестеро. Но они совершили ошибку - Профессор немного передохнул и собрался с силами, а затем размахнулся правой ногой, с силой отшвырнул одного когтистого гоблина на пол и, прежде чем тот вновь был готов вступить в драку, швырнул двух других на камни. Затем он бросился к Джонатану, помогая ему избавиться от насевших на него гоблинов, большинство из которых удивились такой прыти Профессора и решили, что лучше убраться подальше, чем позволить ему и Джонатану бить себя по головам.
     Шелзнак все еще стоял перед камином, наблюдая за ходом борьбы. Он не сказал ни слова. После бесплодных попыток собрать зеленый порошок он оставил это занятие и лишь постукивал по плиткам пола своей дубиной и выкрикивал непонятные приказания. Он казался на редкость невозмутимым - словно наблюдал театральное действие и в любую минуту мог приказать опустить занавес. За ним в камине ревел огонь, и оранжевые языки свирепствовали и взлетали кверху, и каждую минуту в огне что-то взрывалось, извергая сноп зеленых искр. А над огнем болталась целая прорва скелетов, которые дергались и качались, и каждый раз, когда зеленый порошок взрывался, в толпе скелетов появлялся еще один. Время от времени Шелзнак принимался стучать тростью, и тогда тот или иной скелет наклонялся и выбирался из камина в зал. Некоторые скелеты, недолго потанцевав над огнем, опадали кучей костей, как только зеленые всплески пламени соприкасались друг с другом. Один раз из камина с треском вылетел желтый череп и покатился по полу. По залу разгуливало все больше скелетов. Как только Шелзнак понял, что он не в силах остановить зеленые вспышки, он решил не обращать на скелетов внимания. В конце концов они один за другим вышли сквозь разбитое окно наружу и исчезли в темноте.
     К тому времени как Профессор Вурцл разделался с шестью гоблинами, зал наполнился ревом зеленого пламени, треском искр, громыханьем спотыкающихся скелетов и криками гоблинов, которые метались туда-сюда, изображая бурную деятельность. Шелзнак же продолжал стоять все на том же месте и бесстрастно взирал на происходящее. Он спокойно наблюдал, как Джонатан отбросил от себя последнего, наиболее рослого, гоблина и вместе с Профессором повернулся лицом к нему. Казалось, пора было открывать карты.
     Джонатан не был уверен, что именно ему сейчас нужно делать, но он был уверен в том, что лучше всего это сделать до того, как Беддлингтонская обезьяна вернется обратно, а Шелзнак решит, что пора напустить на них скелеты, которые все продолжали выбираться из огня.
     Если устройство Снуда было, как уверял Твикенгем, в полном порядке, то, очевидно, часы спрятаны у Шелзнака где-то под плащом; может быть, они висели на цепочке у него на шее. Но как только Джонатан и Профессор обернулись и взглянули на него, как только Джонатан подумал об устройстве Снуда и о часах, которые, должно быть, висят у Шелзнака на шее, он понял, что ошибся. Часы вовсе не висели у него на шее; они были прикреплены к концу цепочки и спрятаны в карман жилета - жилета, который Шелзнак надевал под плащ.
     Сейчас Шелзнак держал их в руке. Они были видны Джонатану довольно плохо, он разглядел лишь, как они золотом сверкнули на ладони у гнома. Были ли у этих часов стрелки и показывали ли они правильное время, этого Джонатан сказать не мог, но он был бы не прочь выяснить это. Он бросился к гному и краем глаза успел заметить, как из зеленого пламени вылез скелет и направился в его сторону. В тот же момент Джонатан понял, что скелету нужен именно он. И это действительно оказалось так. Они столкнулись, скелет рассыпался на куски, а Джонатан головой вперед рухнул на груду костей, перевернулся и только потом замер, привалившись к стене.
     Какое-то время он продолжал сидеть там. Профессор стоял, раздумывая, не броситься ли ему самому на Шелзнака, но, видно, подумал, что не стоит. Он застыл как статуя, на лице у которой сохранялось выражение решительности. Джонатан удивился, что такое могло случиться с Профессором, но потом понял, что и с ним самим случилось что-то неладное - иначе почему он все еще сидит на груде костей, в то время как этот гном расхаживает вокруг них, бросая косые хитрые взгляды. Ответ, безусловно, крылся в часах, которые Шелзнак держал в руке, а потом положил обратно в карман. Джонатан пр