пой  "вывески"  затрепетали,  как
полотнища на ветру, ножка "т" изящно приподнялась, и скользнувший под  нее
корабль сходу затормозил. Точнее, его затормозило.  Да  так,  что  приборы
показали мгновенный сброс скорости до нуля,  а  Тарт  с  Суховым  даже  не
клюнули носом, хотя по всем законам физики от их тел при таком торможении,
как и от самого корабля, должно было остаться одно воспоминание.
   - Ничего себе! - ахнул Тарт Называется, прибыли. Вопрос только - куда?
   -  Туда,  куда  вы  спешили,  -  послышался  мягкий  мужской  голос.  -
Что-нибудь срочное? Вы так разлетелись, что нам,  извините,  пришлось  вас
чуточку придержать...
   - "Нам"?! - ошарашенно озираясь, вопросил Тарт. -  Простите,  кому  это
"нам"?
   - Ремонтникам, разумеется. Ведь ваши электроны нуждаются в починке,  не
так ли? О да, вижу: весьма и весьма нуждаются.
   Вопль, который издал Тарт,  вероятно,  можно  было  услышать  в  другой
галактике.
   - Да где же вы?!
   - Снаружи, естественно. Фирма  "Межгалактоуслуга"  рада  приветствовать
вас.
   Сухов и Тарт, вытаращив глаза, уставились в обзор, где не было  ничего,
кроме звезд, мрака и все той же, теперь уже с  изнанки,  видимой  надписи.
Впрочем, приглядевшись, оба различили какие-то смутные,  чуть  затмевающие
звезды тени.
   Не более.
   Тарт ошалело помотал головой.
   - Ремонтники, значит... И русским языком владеете...
   - Любым, какой потребуется для оказания помощи.
   "Ах да, сверхцивилизация, конечно, конечно..."
   - А эти самые... - Тарт пальцами изобразил колечко. - Ну,  электроны...
Вы их, того... починяете?
   - Починяем, - охотно откликнулся Голос. - С миллионолетней гарантией.
   - Но ведь электроны... Они, это самое, все одинаковые...
   - Кто вам это сказал? - удивился Голос. - А, понял: шутка!  Ха-ха-ха...
Нет, это надо же - одинаковые! Спасибо, со столь тонким  юмором  не  часто
встречаешься. Но если говорить серьезно, то я  бы  посоветовал  предъявить
своим изготовителям рекламацию.
   - Неужели?
   - Да. У вас каждый тринадцатый электрон - дефектный.
   - Что вы говорите!
   - Увы, так оно и есть. Вдобавок небрежная нуклеация.
   - Еще и нуклеация! Да уж, действительно... А нам поверят?
   - Сошлитесь на нас в рекламации. Дефектная ведомость  будет  приложена.
Хотел бы я взглянуть на цивилизацию, которая поставила бы под  сомнение...
А халтуру надо искоренять!
   - М-да, - только и смог выговорить Тарт. - Халтура, она, точно, того...
   - Вот-вот! Поразительно,  как  вы  еще  могли  передвигаться  со  столь
энтропийными недоработками. Ничего, сейчас мы все наладим.
   - И вы нас сможете починить?
   - Не беспокойтесь, уже чиним.
   - То есть как?! - Тарт дернулся, как рыба, подцепленная на крючок. - Но
позвольте! Мы не...
   - Да, да, понимаю! Мы в самом деле  немного  замешкались.  Но  все  уже
наверстано, никакой, уверяю вас, задержки не  будет.  Еще  одна  последняя
операция... Ну вот, все уже и готово. Можете проверять.
   Тарт было раскрыл рот, чтобы  спросить,  а  каким  образом  они  смогут
проверить и что, как вдруг понял, что спрашивать нет нужды. И  Сухов  тоже
все понял. Они в изумлении уставились друг на друга. Полно,  были  ли  они
зрячи прежде? Жили когда-нибудь вот так?  Со  всего  будто  смыло  тусклую
грязь. Их глаза  видели  сотни  новых  подробностей  и  оттенков.  Чувства
обострились, радостно  заспешили,  тело  казалось  легче  пушинки,  в  нем
пульсировала чудесная,  юная,  никакой  энтропии  не  подверженная  кровь.
Звездное сияние Галактики стало  неузнаваемым,  прекрасным.  Сухов  закрыл
глаза. "Я сплю и вижу чудесный сон..."
   Да, их прежнее существование было лишь тенью подлинного, настоящего.
   И корабль изменился не менее, достаточно было  взглянуть  на  показания
индикаторов, чтобы убедиться в этом.
   Бурный, неуемный восторг охватил Тарта.
   - Вот это да! - ликующе воскликнул он. - Ай молодцы,  вот  это  работа!
Никогда бы не поверил! Ну, ребята, кто бы вы ни были - спасибо!
   - Не стоит, ведь это наша, ремавтоматов, обязанность. Счастливого пути!
С вас восемнадцать кредитов за ремонт.
   - Во... Ч-ч-что?..
   Каждому, верно, довелось наблюдать, как  опадает  проколотый  воздушный
шарик. Вот так осело лицо Тарта.
   - Ч-ч-что? - повторил он ссохшимся голосом. - Восемнадцать... чего?
   - Восемнадцать обычных межгалактических  кредитов,  -  любезно  пояснил
Голос и, казалось, хихикнул.
   - Постойте! - вскричал Тарт. - Мы же ничего не просили! Вы сами!  Какие
еще кредиты?! Тут недоразумение!
   - Недоразумение? - Голос посуровел. - Какое,  простите,  и  в  чем?  На
ремонтную базу прилетают затем,  чтобы  отремонтироваться.  Так?  Так.  Вы
прилетели - мы вас отремонтировали. Так? Так. Или у вас есть  претензии  к
качеству ремонта?
   - Нет... - упавшим голосом сказал Тарт. - Нет.
   - Тогда платите.
   - Кредитами?
   - Кредитами.
   Тарт в замешательстве уставился на Сухова, тот на него.
   - Что будем делать? - свистящим шепотом спросил Тарт.
   Сухов беспомощно развел руками.
   - Влипли! Надо платить.
   - Чем? Ты хоть отдаленно  представляешь,  как  выглядят  эти  проклятые
кредиты?
   - Придется спросить. А вдруг...
   -  И  предстать  галактическими  младенчиками?  Нищими  и  побирушками?
Подожди, у меня мелькнула одна идейка.
   Тарт солидно откашлялся.
   - Послушайте, мы тут посовещались... Вы можете  восстановить  все,  как
было? Ну, поменять все эти ваши антиэнтропийные электроны на прежние?
   Раздался звук, похожий то ли на хрюканье, то ли на лязг ржавого засова.
Сухов и Тарт вздрогнули.
   - Разумеется, можем, - после недолгого молчания отозвался Голос. -  Но,
признаться, более странной просьбы я еще  не  встречал.  Однако,  если  вы
настаиваете...
   - Да, да!
   - ...то это  обойдется  вам  еще  в  восемнадцать  кредитов.  Прикажете
приступить?
   - Нет!
   Тарт обессиленно рухнул в кресло, которое приняло  его  -  мягко-мягко.
Должно быть, в нем тоже отремонтировали электроны.
   - Позвольте у вас спросить, -  поспешно  вмешался  Сухов.  -  Допустим,
кто-то отправился к звездам... м-м... погулять.  И  не  захватил  с  собой
кредиты. А кораблю потребовался ремонт. Как тогда?
   - Так не бывает.
   - Что "не бывает"? Корабли не ломаются? Вы отказываетесь чинить?
   - Нет, просто кредиты всегда есть  у  всех.  Без  них  в  Галактику  не
выходят.
   - Но допустим, чисто теоретически...
   - И теоретически невозможно. Тут закон.
   "Нет, я все-таки сплю, - устало подумал  Сухов.  -  Только  теперь  мне
снится кошмар. Суперцивилизация! Деньги! Ни шагу без кошелька! Как бы  нам
поскорее проснуться?.."
   Сухову даже захотелось ущипнуть себя, но было ясно, что от этого ничего
не изменится.
   - Хорошо, еще один чисто теоретический вопрос. Предположим,  кто-нибудь
не платит эти самые кредиты. Отказывается их платить. Как тогда?
   - Очень просто. Такая личность перестает существовать.
   - Перестает су...
   - Немедленно.
   - И никаких апелляций, обжалований?
   - Помилуйте, какие ж могут быть апелляции? К кому? Нелепо!
   У Сухова беспомощно опустились руки. Да уж, нелепей некуда...  Ни  шагу
без кредитов. А кто не платит, тому смерть. И на  придумавшую  этот  закон
сверхцивилизацию действительно не пожалуешься - некому!
   Средневековый ростовщик, которому  дозволялось  выдрать  фунт  мяса  из
плоти злостного должника, и тот был гуманней.
   - Но ведь это чудовищно! - вырвалось у Сухова.
   - Кошмарно! - подтвердил Голос.
   - Бесчеловечно, неразумно, дико!
   - Совершенно с вами  согласен.  А  что  поделаешь  -  закон  суров,  но
справедлив. И не мы с вами его придумали.
   Новенькое, без единого дефектного электрона  сердце  Сухова  болезненно
сжалось. Все, западня захлопнулась. Просить, умолять, возмущаться?
   - Так! -  Тарт  энергично  вскочил.  -  Вы  ремонтные  автоматы,  я  не
ослышался?
   - Совершенно верно.
   - Хорошо. Могу я связаться с вашими властями?
   - Разумеется.  Правда,  мы  находимся  на  периферии,  ответа  придется
немножечко подождать.
   - Сколько?
   - Лет двести.
   Тарт тихонько присвистнул.
   - Скажите, а золото, бриллианты - они не могут заменить кредиты?
   - Ну и юмор у вас!
   - Какая-нибудь иная форма расплаты? Лунами или, например, унитазами?
   - Ха-ха-ха! - взорвался Голос. - Ха-ха-ха! Ой, не могу,  извините...  У
вас такой тонкий, неподражаемый юмор, что я больше не в силах подыгрывать.
Превосходно,  преуморительно  -  и  с  какой  серьезностью!   Я   счастлив
познакомиться с вашей цивилизацией. Право, если у вас все такие, она, чего
доброго,  навсегда  займет  первое  место  в   межгалактическом   конкурсе
остроумия.
   Кровь прихлынула к лицу Тарта.
   -  Ах,  вот  даже  как!..  -  в  бешенстве   пробормотал   он.   -   На
межгалактическом, стало быть, конкурсе остроумия... Ну, хорошо, тогда  еще
одна, самая последняя шутка. Что произойдет с  вами  и  вашей  мастерской,
если аннигилят нашего корабля вдруг взорвется?
   - Мы погибнем.
   - Прекрасно!
   Тарт быстро взглянул на Сухова. Тот безнадежно кивнул. "Выбора  нет,  -
сказал его взгляд. - Действуй!"
   Тарт шагнул к пульту и набрал несколько команд.
   - Послушайте, вы, сверхцивилизация... -  глухо  проговорил  он.  -  Мы,
люди, только недавно вышли в  Галактику.  Но  мы  уже  давно  покончили  с
торгашеской моралью, ее дикими законами, финансовыми  кровопийцами.  И  мы
понятия не имеем ни о каких ваших кредитах. Но и погибать просто так мы не
собираемся. Не на таких напали! Мы, знаете ли, гордость  имеем...  Плевать
мы хотели на ваш идиотский закон! Люди,  да  будет  вам  известно,  скорей
умрут, чем сдадутся. Поэтому... Либо вы отпускаете нас без  уплаты  долга,
либо мы все к чертовой матери взрываем - и вас и себя!
   - Ха-ха...
   - Довольно, это не шутка. - Тарт быстро нажал на переключатели. -  Одно
движение моего пальца, и...
   Смех оборвался.
   - Что? -  встревоженно  проговорил  Голос.  -  Так  это  не  шутка?  Вы
собираетесь... Но почему?!
   - Отпускаете вы нас или нет? Считаю до трех. Раз...
   - Но мы вас не держим! Летите, куда угодно! Только ведь  вы  все  равно
погибнете...
   - Это угроза?
   - Какая уж там угроза... - Голос грустно поник.  -  Это  закон.  Всякий
отказавшийся от уплаты морального долга погибает как разумная личность.
   - Сходит с ума? - саркастически усмехнулся Тарт, хотя ему  было  отнюдь
не до смеха.
   - Да, вроде как вы сейчас... Какой ужас, какое безумие! Летите,  летите
- и, пожалуйста, поскорей! Это невыносимо!
   - И вы против нас ничего не предпримете? Не верю.
   - Но мы действительно ничего  не  предпримем!  Как  можно  ограничивать
чью-то разумную волю! Это против всех законов!
   - Гм...
   Палец Тарта нерешительно замер на кнопке.
   - Подождите! - воскликнул Сухов. - Один последний вопрос. Как  выглядят
эти самые треклятые кредиты?
   - Не знаю.
   - Что-о? Вы не знаете, как выглядят...
   - Откуда? Кто может заранее  знать,  каким  окажется  ответное  кому-то
добро?
   - Так, значит, ваши кредиты - это...
   - Ну да. Помощь чужому и  постороннему.  Услуга.  Дружеская  поддержка.
Сострадание и сочувствие. Любая форма добра. На этом  стоит  мир.  Кстати,
забыл вас предупредить: с вас уже  только  семнадцать  кредитов.  Те  ваши
речи,  которые  мы  приняли  за  желание  нас  повеселить,  доставили  нам
несколько приятных минут, и...
   У Сухова запылало лицо.
   - Но вы же автоматы! - вскричал  он,  цепляясь  за  соломинку.  -  Ваше
удовольствие...
   - А разве у нас нет разумных потребностей? - с обидой произнес Голос. -
И разве мораль не одна для всех?
   Сухов схватился за щеку. Уж лучше бы оплеуху!.. Вид Тарта был не  менее
жалок.
   - А кто... - Слова дались Сухову с великим трудом. - А  кто  определяет
размер... э... кредитов, кто контролирует их уплату?
   - Совесть, конечно. Кто же еще?


   Тарт и Сухов отважились посмотреть друг на  друга,  когда  меж  ними  и
надписью  "Ремонт  электронов"  остался  миллиард-другой   километров,   а
огненные слова, видимо за ненадобностью, погасли. Или где-нибудь зажглись,
на каком-нибудь другом, неведомом языке.
   - А ведь они правы по всем статьям, - мрачно проронил Сухов. -  Кто  не
платит за добро  добром,  тот  действительно  перестает  существовать  как
разумная личность. Это и в самом деле закон.
   - Да, - столь же угрюмо откликнулся Тарт. -  Но  знаешь,  мы,  кажется,
снова влипли.
   - Это еще почему?
   - Мы превратились в неоплатных должников. Они же для нас такое сделали!
Всей нашей жизни не хватит, чтобы расплатиться.  И  нас,  боюсь,  замучает
совесть.
   - Гм... - сказал Сухов. - Нет. Технические  услуги  они  дешево  ценят.
Вспомни: несколько минут хорошего настроения - и для кого? - один  кредит.
Кроме того...
   - Да?
   - Всю жизнь чувствовать  себя  неоплатным  должником,  вечно  терзаться
угрызениями совести - что может быть хуже? Нет,  они  не  могли  поступить
столь жестоко.
   Тарт в сомнении покачал головой.
   - Так-то оно так, - проговорил он тихо. - А сколько мы взыщем  с  самих
себя за глупое, недостойное там, у них, поведение?..



   Дмитрий Биленкин.
   Во всех вселенных

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Сила сильных". М., "Детская литература", 1986.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 19 October 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Справа склон был ослепляюще-белым, слева непроницаемо черным. Они ехали
дном ущелья по самой границе света и мрака,  жары  и  холода,  но  разницы
между крайностями не ощущали. Свет был безжалостно неподвижен,  и  темнота
тоже; жесткая нагота камня  была  там  и  здесь;  одинаково  мрачное  небо
катилось над вездеходом, повторяя изгибы ущелья. Даже  камни  стучали  под
гусеницами не так, как на Земле, - резче, грубей.  Проводником  звука  был
металл,  только  металл;  и  отсутствие  воздуха  лишало   его   привычных
обертонов.
   И сами люди находились в футлярах-скафандрах, да и скафандры тоже  были
вложены в футляр - коробку вездехода. Уже  пять  часов  в  скафандре,  где
воздух   вроде   бы   воздух,   но   какой-то   процеженный,   химический,
безвкусно-неприятный. А снаружи  -  мрак  и  пламень,  оцепеневший  костер
безжизненной материи. Ни одной земной краски!
   Голова в шлеме уже казалась чужой. Тело устало от  неподвижности  одних
мышц и от тупой борьбы с тряской других. Все: и мысли, и чувства, и  плоть
- жаждало отдыха. И  прежде  всего  отдыха  от  Луны.  Энергией  их  могла
наполнить одна-единственная зеленая былинка. Но увидеть ее можно было лишь
во сне.
   - Ну, теперь близко, - сказал Преображенский, облизывая губы.
   Он сидел за рулем, непоколебимый как скала,  и  даже  скафандр  на  его
плечах был не округлым, а угловатым.
   "Близко..." - повторил про себя Крамер.
   Близко было и час назад. Просто им хотелось, чтобы  было  близко.  Ради
этого они и поехали напрямую, благо геологи вольны выбирать себе маршрут.
   При слове "близко" Романов оживился и восторженным тенорком заговорил о
петрографическом составе мелькавших по сторонам  пород.  Он  заговорил  об
этом не потому, что его  взволновало  какое-то  новое  соображение,  и  не
затем, чтобы помочь другим скоротать время. Как всякий новичок, он  боялся
не  проявить  должного,  по  его  мнению,  энтузиазма,  боялся,  что   его
заподозрят в равнодушии к лунной геологии. Они все были энтузиасты, только
об этом не было принято говорить вслух, как не принято  говорить  вслух  о
любви, а принято было ругать Луну, благо в такие минуты, как  сейчас,  они
искренне ненавидели ее. Но Романову это было еще невдомек.
   - Помолчи! - вырвалось у Преображенского.
   Романов осекся.
   - Да, - сказал Крамер, пытаясь сгладить неловкость. - Не так это просто
- Луна.
   Он замолчал. Нигде они так не ощущали бессилие слов, как  здесь.  Самые
простые  слова  приобретали  тут  иное,  чем   на   Земле,   эмоциональное
содержание. Лунная  темнота  была  не  той  темнотой,  что  когда-то  дала
человечеству это понятие. И свет. И многое другое тоже. Вот почему они  не
любили рассказывать о Луне. Их описания  Луны  оставались  ложью,  как  бы
тщательно они ни подбирали слова. Правильно их воспринять  мог  лишь  тот,
кто сам побывал на Луне. А ему зачем рассказывать?
   Крамер  ограничился  тем,  что  похлопал   Романова   по   плечу.   Тот
растерянно-благодарно улыбнулся за стеклом шлема.
   Любили ли они Луну? Да, на Земле они не могли без нее жить. Ненавидели?
Да, когда оставались с ней один на один.
   Ущелье, петляя, шло  под  уклон,  и  ЭТО  они  увидели  вдруг,  обогнув
очередной выступ.
   Они воскликнули разом.
   Вездеход дернулся и застыл на тормозах.
   Все здесь было как  в  других  котловинах:  огненные  клинья  света  на
склоне, кромсающие их провалы теней, колючие осыпи камня  и  то  беззвучие
лунного мира, которое нестерпимо хочется нарушить криком.
   Что здесь было не так - это скала. Ее шапкой-невидимкой накрывала тень,
и все равно в ней светился вход. Он был озарен изнутри: так  глухой  ночью
озаряется окно дома.
   Молча все трое вылезли из вездехода. С  каждым  шагом  неправдоподобное
становилось неправдоподобней. Наконец они очутились перед входом,  и  всем
захотелось протереть глаза.
   Не было никакого порога. Угловатые  лунные  камни  сразу,  без  всякого
перехода сменялись скатанными голышами.  И  за  этим  переходом  начинался
другой мир.
   В нем было небо, затканное перистыми облаками, было озеро в кольце скал
и был лес. Солнце угадывалось за облаками, янтарное солнце в желтом  небе.
Его рассеянные лучи несли покой и  мир.  Палевый  отсвет  лежал  на  воде,
настоящей воде, ласково зовущей искупаться в тепле и тишине.
   Меж озером и деревьями, чьи длинные оранжевые  листья  росли  прямо  из
стволов, пролегала полоска песка, тонкого и шелковистого,  -  такой  песок
хочется бесконечно пересыпать из ладони в ладонь.
   Позади леса нависали скалы, задумчивые, как древние философы.
   Но было в этом озере, в этом небе, в этих  скалах  нечто  большее,  чем
мудрое  спокойствие.  Была  в  них  та  красота,  которая  успокаивает   и
возвышает. Одно прикосновение к ней  смывало  накипь,  все  нечистое,  всю
усталость.
   Они чувствовали себя словно в струящемся прозрачном потоке - все  трое.
Они были там, на янтарном берегу, там они вели  неторопливый  разговор  со
скалами, там им кивали листья деревьев, там они  пересыпали  меж  пальцами
тонкий песок, там они были счастливы.
   Они стояли, забыв о времени.
   У Крамера - настолько  было  велико  очарование  -  даже  не  возникало
желания войти.
   - Там инопланетники! - разбудил его хриплый  голос  Преображенского.  -
Они, их база!
   Очарование спало. Крамер увидел, как  Преображенский  порывисто  шагнул
вперед, чтобы ступить на берег озера, и как пустота  вдруг  отразила  этот
шаг.
   Преображенский едва не потерял равновесие.
   Сзади быстро подошел Романов и деловито  пошарил  перед  собой.  Ничто,
казалось, не ограждало вход, и тем не менее  протянутые  руки  уперлись  в
невидимую стену.
   Желанный мир пришельцев был недостижим.
   Так и должно было быть по законам логики, они  это  поняли  и  подавили
разочарование.
   - Спокойно, - сказал Преображенский. - Приступим к делу.
   Они стояли плечом к плечу у  входа,  и  каждый  слышал  шумное  дыхание
другого. Открытие навалилось на их плечи, как тяжелый груз. Все,  они  уже
не могли смотреть на озеро прежним  радостно-безмятежным  взглядом  -  это
было печально и неизбежно. Сколь бы прекрасное  ни  было  прекрасным,  оно
подлежало теперь исследованию и холодному анализу.
   Они вычислили площадь входа, замерили радиоактивность скалы и преграды,
определили силу отраженного  озером  света,  привычно  проделав  все,  что
проделать было необходимо. Что-то протестовало в них против этих  действий
- но тем злее и сосредоточенней они работали.