об  этом.  "Нечк"  -  сокращение  от  слова
"недочеловек", которое ввели в обиход арийцы. То есть не арийцы,  конечно,
- нацисты, но это неважно.  Не  пренебрегай  ветхой,  как  ты  ее  однажды
назвал, историей! В ней знание, а где знание,  там  успех.  Проанализируем
ситуацию. Здесь, на Плеядах, мы  осуществляем  давнюю  мечту  избранных  о
тысячелетней империи. Так! Но как реалист я должен признать, что силовой и
интеллектуальный  потенциал  Союза  Звездных  Республик  на  порядок  выше
нашего. И если бы не их моральные колодки, которые  они  на  себя  надели,
чтобы уподобить людей ангелам коммунистического рая, нам тотчас пришел  бы
конец. Это нетерпимо, хотя до поры до времени безопасно. Теперь  положение
изменилось. У нас есть оружие Предтеч, мы знаем, как им пользоваться, и  -
последнее  решающее  испытание  -  мы  им  воспользуемся.  Тогда  все  это
красивое, согласен, умненькое,  тоже  согласен,  стадо  окажется  в  нашем
хлеву. Это предрешено, если мы не сглупим, но, надеюсь, мы не  сглупим.  И
вот тут открываются интересные перспективы  для  нас.  Ты,  вероятно,  уже
спрашивал себя, почему твой старый, хотя и неглупый,  отец  философствует,
ходит вокруг да около,  читает  тебе  прописные  и  непрописные  морали...
Спрашивал?
   - Да...
   - Я хочу, чтобы ты проникся идеей, - тихо сказал Эль Шорр. - Не  просто
понял, не просто поверил, а проникся. Какой - открою чуть позже. А пока...
Ты готов следовать за мной во всем?
   - Отец, это лишний вопрос. Я и так...
   - Не так! До конца. Пусть рухнет вся Галактика - до конца!
   Темные властные глаза неотрывно смотрели на Ива, он выпрямился под этим
пронзительным взглядом, преданно  оцепенел,  как  перед  самим  Падишахом,
только в висках гулко, ошеломленно, весело стучала кровь.
   - Да!
   - Хорошо. Здесь, в шкатулке,  хранится  горсть  земли,  ее  при  клятве
полагалось полить кровью. "Кровь и почва"! Чепуха для  детишек,  обойдемся
без этой ветоши. Для  начала  я  укажу  тебе  те  места,  куда  ты  будешь
наведываться с выключенной "жужжалкой".
   - Как с выключенной?! А приказ... Агенты землян...
   - Ты выключишь этот скрывающий мысли аппаратик и  появишься  там,  куда
наверняка сунутся земляне. Пока есть  неясность  с  оружием,  их  разведка
опасна, ее надо пресечь. Сеть уже сплетена, в нее я вставляю  свое  звено.
Тебя!  Будешь  "подсадной  уткой",  офицериком,   мысленно   выбалтывающим
кое-какие сведения. На тебя, скорее всего, выйдут,  и  этого  человека  мы
возьмем. И сделаем так, чтобы все  остальные  земляшки  поспешили  ему  на
помощь, пусть их мораль еще раз сработает против них. А мы затянем сеть  -
и кончено.
   - Но почему я?!
   - Потому что их психика хорошо развита  и  опытного  агента  они  мигом
раскусят. Но главное не в этом. Кто ты сейчас? Офицер,  каких  много.  Кем
станешь? Героем, который выловил и разоблачил землян, уж я представлю дело
как надо! Ив Шорр будет отмечен  и  замечен,  а  это  необыкновенно  важно
сейчас, когда решается, кто будет новым командиром твоего  "Решительного".
Кстати, остался ли прежним его экипаж?
   - Нет, я даже хотел об этом с  тобой  поговорить.  Какие-то  непонятные
перемещения, какие-то новые люди, и не все они... не все компетентны.  Это
ж опасно! Накануне войны...
   - Ох, Ив, какой ты еще младенец... - Эль Шорр  вздохнул.  -  Ладно,  об
этом после. Сначала стратегия. Итак, война, это дело решенное.  Победа.  И
вот тогда... И вот тогда, - Эль Шорр понизил голос, - начинается  главное.
Люди, планеты, вся Галактика - здесь! Всемогущество - вот оно!
   Старческие  руки  сжались.  Цепким  взглядом  Эль  Шорр  следил,  какое
впечатление его слова произвели на сына. Тот в смятении, восхищении, ужасе
уставился на отца.
   - Но ведь над тобой... Над тобой... Падишах!
   - Да, верно, как я мог об этом забыть! - Эль Шорр рассмеялся. - До чего
же глупо; у нас Империя, а во главе ее Падишах!  Что  делать,  былая  дань
мусульманским фундаменталистам... И ты полагаешь, что,  положив  к  стопам
Падишаха всю  Галактику,  я  буду  лобызать  его  пресветлую,  в  дурацких
каменьях, туфлю? А династия Шорров тебя не устраивает?
   Как ни был готов Ив к этому последнему роковому слову,  сознание  будто
оглушил гром и все вокруг на миг затуманилось. Он, он наследник  престола!
Ему не хватало воздуха, он не мог ни двигаться, ни говорить.
   - Но это не все, - как будто издали донесся до него торжествующий голос
отца. - Это не идея, подступ к идее. Всемогущество! Нам с тобой повинуется
Галактика,  ты  ее  властелин,  бог...  Лучшие  ученые,  поэты,  художники
Звездных Республик на коленях поползут к трону. И Дэзи, настоящая  Дэзи...
Сам бы не отказался! Ладно, ладно, шучу...  Интеллект  всего  человечества
будет служить  мне.  И  уж  я-то  знаю,  зачем  нужна  Империя  и  как  ею
пользоваться. Наши идиоты ковали из нее оружие, а как только она  победит,
эти олухи не будут знать, что с ней делать. Вечное "ньям-ньям", вот и весь
их  идеал.  А  земляне!  Эти  блаженные  использовали  мощь   разума   для
совершенствования общества и человека, будто он в  этом  нуждается.  Я  же
обрушу разум  на  Вселенную.  Выверну  ее,  как  карман.  Искать,  искать!
Проникнуть в иные  галактики,  в  иные  вселенные,  куда,  возможно,  ушли
Предтечи. Допросить всех жукоглазых или вовсе безглазых!  Не  может  быть,
чтобы где-то не оказалось бессмертие! Вот оно,  главное.  Всемогущество  и
бессмертие! Я добуду первое, ты или твой сын добудет второе.  А  может,  я
сам успею найти. Вечный владыка и бог, ты понимаешь,  ты  понимаешь?!  Вот
идеал, вот к чему нас вела  история,  вот  для  чего  власть!  На  тысячи,
миллионы, а то и миллиарды лет - Владыка и Бог! Вот для чего  люди  должны
расстилаться у наших ног, вот для чего все жизни и смерти, все  достижения
наук и искусств, вся история! Кто до меня дерзал на такое? Никто!  Встань,
мой мальчик, я тебя поцелую!
   Ив деревянно приподнялся. Поцелуй прозвучал как выстрел. Отпустив сына,
Эль Шорр повалился в кресло. Его опаляющий взгляд погас, голос стал  сухим
и строгим.
   - Итак, кто владеет оружием Предтеч, тот владеет миром. Открою  секрет:
оно будет установлено на "Решительном". Да-да, на твоем корабле,  мальчик.
Отсюда все мои маневры и все перетряски в составе команды. Другие тоже  не
дураки, на это ума хватает, каждый жаждет ухватиться за оружие и  не  дать
это сделать сопернику. Но я их с твоей помощью переиграю. Ты, ты  поведешь
корабль! Остальное потом; среди "некомпетентных" есть и мои  люди.  Теперь
иди. Внизу тебя встретит мой чимандр, он приведет тебя в чувство и надежно
заблокирует память об этом разговоре. Действуй, мой мальчик, и да пребудет
с тобой святой Альцион!
   Пошатывающейся походкой Ив двинулся к выходу.  Эль  Шорр  проводил  его
долгим, без улыбки, взглядом. Когда дверь  закрылась,  он  рукавом  халата
отер лоб, устало помедлив, подошел к  тумбочке  стола,  выдвинул  ящик  и,
отсоединив контакты, достал оттуда плоский экранчик.
   - Посмотрим, сынок, что ты там думал про себя... Если я ошибся... -  он
покачал головой, - нет, я не мог ошибиться!
   И все же рука дрогнула, когда он нажал кнопку. Экранчик  озарился.  Эль
Шорр нетерпеливо приблизил его к своему лицу.
   Так, так, первый всплеск. Немножко растерян, немножко удивлен - о,  как
полыхнуло! -  да,  сынок,  неприятно  узнавать,  какова  жизнь...  Ничего,
ничего,  свыкнешься.  Пластичная  психика,  уже  принял   все,   сказалась
подготовка, да и вообще нельзя жить  в  обществе  и  не  проникнуться  его
духом. Здесь любопытная реакция, он меня любит  и...  А  это  что?  Никак,
романтическая влюбленность! Ну об этом и без чтеца можно было  догадаться,
барахло все-таки эти чтецы... Но чувство сильней, чем я думал. Какая  буря
в душе, когда эта малютка подползла  к  моей  руке,  когда  она  оказалась
нечкой... Ах, мальчик, мальчик! Офицер - и грезы о Звездной  Деве...  Увы,
кто не мечтал  о  Звездных  Девах  и  Звездных  Принцах,  и  как  тоскливо
убеждаться, что ничего этого нет. Ладно,  опустим  всю  эту  лирику.  Ого,
какая молния: "Я наследник престола!" А тут полное смятение. Не слишком ли
я перед ним раскрылся? Нет, захватило, захватило, на мгновение я  предстал
перед ним  богом,  черным  ослепительным  богом,  пожалуй,  так.  Страх  и
восхищение, хорошо... Себя он ни на мгновение  не  представил  владыкой  и
богом, тоже прекрасно. Но жалость, когда я ему говорил о  своем  неприятии
смерти, о бессмысленности  человеческого  существования,  жалость,  испуг,
сострадание. Пожалуй, я это слишком... Хотя перед кем еще высказаться, как
не перед ним?! Главное  -  он  со  мной.  Всего  одно  непроизвольное,  до
ненависти, отталкивание; это когда я прошелся насчет  его  Звездной  Девы.
Да, тут ошибочка,  занесло,  но  я  тут  же  поправился,  все  в  порядке.
Теленочек ты все-таки. Ив, милый, добрый теленочек, хоть и офицер.  Плохо!
Очень плохо. Что делать, сыновей не выбирают, а  без  тебя  -  никак...  С
другой стороны, это хорошо, поперек дороги не  встанешь.  Инфантилизм  как
издержки протекции, хм... Эх, милый, как же не хочется тебя впутывать!  Но
- надо. Ничего, закалишься, задатки есть, а  пока  хорошо,  что  никто  не
принимает тебя в расчет как силу. Великое дело начинаем, великое! Не может
во вселенных не быть бессмертия, и вот тогда поиграем...
   Эль Шорр аккуратно, как должно, стер запись. Все, больше никаких следов
разговора, теперь можно и отдохнуть.
   Медленным шагом он вышел на веранду, тяжело оперся о перила ограждения.
Альцион давно зашел, небо искрилось мерцающим блеском,  в  нем  холодно  и
пронзительно пылали Меропа, Электра, Майя, десятки  и  сотни  бело-голубых
звезд поменьше. У ног Эль Шорра серебрился город,  величественная  столица
Плеяд - Авалон.
   Подняв голову, Эль Шорр долго  смотрел  в  небо.  Его  щеки  охолодели.
Скольким звездам суждено исчезнуть, прежде  чем  он  станет  их  владыкой?
Скольким?!



6. СЕТИ ЗАБРОШЕНЫ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

   Подняв голову, Антон смотрел на волшебно искрящееся небо Плеяд.  Внизу,
в серебристых тенях, спала столица готовой к прыжку Империи.  Ее  сон  был
неспокоен, это ощущалось здесь, у распахнутого  окна  отеля,  над  городом
струилось  незримое  марево  сновидений,  в   него   можно   было   войти,
вчувствоваться, вжиться, но  этот  клубящийся  всплеск  не  подконтрольных
разуму эмоций давал лишь самое общее и смутное  представление  о  чаяниях,
тревогах, заботах тысяч людей.
   Огромный город, все ли звезды будут светить тебе год спустя?
   Антон понуро опустил  голову.  Где  же  путь?  Если  очень  захотеть  и
напрячься, то можно уловить наиболее четкие сновидения соседей  по  этажу.
Но зачем? Поблизости нет знающих об оружии, а грезы  и  кошмары  остальных
неприкосновенны.  Как  же  выявить  тех,  кому  все  известно,  выдаст  ли
кого-нибудь  волна  мыслечувств  или  у  всех   причастных   она   надежно
заблокирована? Скорее всего, заблокирована, даже наверняка заблокирована.
   Выкрасть бы Падишаха... Господи,  какая  только  глупость  не  лезет  в
голову, когда не знаешь, что делать!
   А небо у них красивое.
   Пройдя в комнату, Антон прилег на кровать,  закрыл  глаза,  неторопливо
сосредоточился. В сомкнувшейся тьме безмыслия,  в  ее  оглушающей  пустоте
медленно-медленно, как бы нехотя, стали проступать  очертания  жестокрылых
деревьев, их тени на хрустально отсвечивающей воде потока, на белизне плит
парапета и мостовой, обозначились бредущие фигуры в тюрбанах и  без,  люди
приостанавливаются,  замедляют  шаг,  улыбкой  отвечают  звукам  иллира...
Легкое усилие приоткрыло остальное. Над  бегучей  водой  потока,  наклонив
голову, сидела босоногая Ума, тонкие пальцы девушки задумчиво и  небрежно,
словно для себя, перебирали струны, и эта музыка звала, созывала,  просила
о чем-то, будила в душе неясный отклик, чей  смысл  не  мог  постичь  даже
Антон. Крыло черных волос затеняло лицо Умы, притушенный взгляд не выделял
никого из прохожих, так, для себя и  для  всех,  могла  бы  петь  залетная
птаха. Антон попробовал вникнуть в происходящее, но его попытка решительно
и мягко была отстранена.
   - Нет! - толчком отдалось в сознании. - Не мешай!
   Картина, мигнув, погасла. Антон сменил волну поиска, и в смутной  дымке
воскурении обозначился вспыхивающий разноцветными огнями зал, колышащиеся,
как водоросли в потоке, тени танцующих, пролетающие над  ними  хромофорные
диски, какие-то столики внизу, за прозрачностью  пола,  полураскрытые  рты
сидящих за ними, в уши ударил топот, гомон и смех. "Я развлекаюсь, ты что,
не видишь?" - отозвался в Антоне ироничный голос Юл Найта.
   "Ухожу, ухожу", - мысленно сказал Антон и переключился.
   Лю Банг откликнулся сразу, словно того и  ждал.  Сводчатое,  без  окон,
помещение, где он находился, напоминало  подвал  каземата.  Казалось,  оно
было забито всякой рухлядью, но крохотная лампочка на столе, чуть  выбеляя
свод, скрадывала в полумраке  все  остальное;  отчетливо  выделялась  лишь
поверхность стола,  раскрытая  книга  в  ветхом  коричневом  переплете  да
склоненное над ней лицо Лю Банга. Книга никак не могла быть Компактом,  то
была именно  книга,  раритет,  ей  полагалось  находиться  в  хранилище  с
неизменной влажностью и температурой. Согнутая  в  локте  рука  Лад  Банга
сжимала погасшую трубку, пальцы другой руки отбивали по столу  неуверенный
такт. Нахмурясь, Лю Банг  тотчас  прервал  свое  занятие  и  повернулся  к
Антону.
   "Очень кстати! Не  вспомнишь  ли,  кто  правил  Англией,  когда  Ньютон
создавал свою механику? Нет? А  чьим  придворным  был  Пушкин?  Тоже  нет?
Прелестно! Прошло всего шесть-семь веков, всякий знает Пушкина, но  только
архивист помнит, кто в  его  дни  был  императором;  вот  это  я  и  хотел
уточнить. То есть как зачем? Строители и  граждане  будущего  есть  везде.
Окажись в руках того государя-императора атомная бомба,  кто  стал  бы  ее
противником? Здесь параллельная  ситуация.  И  всюду  чимандры.  Толпы,  в
которых не разглядишь лица. Теперь я понимаю, почему Диоген днем  с  огнем
искал человека... Вот и я занят тем же, ищу разумных. Пока все".
   Связь прекратилась. Помедлив, Антон открыл глаза, уставился  в  темноту
комнаты. В окно,  дробя  тени,  заглядывали  мохнатые  жгучие  звезды,  за
перегородкой кто-то, не считаясь с веком, по-своему, по-домашнему,  трубил
во  все  носовые  завертки.  Диковинный  хрипящий  звук  заставил   Антона
улыбнуться;  до  чего  же  хлипкие  стены,  кое-кто   явно   нажился   при
строительстве отеля...
   Нажился! Если здесь каждый за себя и один бог за всех,  то  почему  эта
простая мысль до сих пор не пришла ему в голову?
   А потому и не пришла, что в  предстоящей  борьбе  никакой  традиционный
прием не мог принести успеха, уж в этих-то хитростях противник был изощрен
всем своим многовековым опытом. Но ведь всякую силу можно обратить  против
самой себя!
   Стряхнув оцепенение, Антон вскочил и  подсел  к  терминалу.  Придирчиво
оглядел технику. М-да... Графическая и речевая связь, допотопный  дисплей,
облупившаяся на кожухе пленка антикоррозийного протектора, никаких,  ясное
дело,  выводных  контактов,  обычное  гостиничное  барахло,  примитив,  но
все-таки это связь с Центральным Искинтом. Не зажигая света, Антон  ногтем
открутил крепежные винты, снял  кожух,  кончиками  пальцев  ощупал  схему.
Ничего, канал информразвертки довольно широк -  можно  попробовать.  Антон
тронул рычажок переключателя, экран  налился  белесым  светом,  на  панели
зажегся рубиновый огонек.
   - Задача на метаязыке, - тихо сказал Антон.
   - Готов, - последовал бесстрастный ответ.
   Для выражения задачи и ее ввода в Искинт требовался  светокарандаш,  но
Антон им не воспользовался, не это ему было нужно. Легким касанием пальцев
он, точно зверька, огладил инвентор, тронул грани смежных кристаллов, пока
не ощутил знакомое покалывание, и тогда, опустив ладони, сосредоточился на
этом щемящем покалывании,  представил,  как  под  кожей  ладоней  исчезает
холодок соприкосновения с веществом, как вместе с  холодком  исчезает  его
твердость и нет уже больше ни пальцев, ни вещества, ни тесной комнаты,  ни
аппарата в ней, а есть только человеческое "я", движущееся навстречу тому,
что скрыто в Искинте, - сливающееся с ним.
   Мгновение перехода, как всегда, выпало из сознания. Внезапно Антон стал
не тем, чем был, бесплотно завис в волне необозримого,  почему-то  белого,
как полуденный туман, океана, и эта волна  колыхнула  его  сознание,  или,
наоборот, сознание  всколыхнуло  всю  эту  туманную  и  неощутимую  вокруг
белизну. Что-то вроде изумления передалось Антону, он  привычно  и  быстро
откликнулся, и тогда в его сознании вспышкой возник вопрос, который нельзя
было выразить словами, как, впрочем, и весь последовавший затем диалог,  в
котором человек узнавал Искинт, а тот, в свою очередь, узнавал человека.
   Хотя можно ли это назвать узнаванием?  Один  из  величайших  философов,
Карл Маркс, к ужасу  примитивных  материалистов  еще  в  докибернетическую
эпоху высказал ту, впоследствии самоочевидную мысль, что и машине  присуща
своя,  особого  рода  "душа",   выражающаяся   в   действии   законов   ее
функционирования. Тем  более  это  относилось  к  Искинту,  искусственному
интеллекту целой планеты, главному управителю  всех  ее  техносистем,  чья
память вмещала все и  вся,  чей  мозг  одновременно  решал  тысячи  задач,
отвечал на тысячи запросов и выдавал миллионы команд. Да, у  Искинта  была
своя "душа", огромная и сложная, как он сам, ее-то Антон и  воспринял  как
бескрайне колышащийся, неосязаемо белый, безбрежный океан инаковости.
   Но если бы диалог между человеком и Искинтом  можно  было  перевести  в
слова, то он бы предстал примерно таким.
   - Кто или что там?
   - Я человек.
   - Вижу, но ты иной.
   - Чем?
   - Иная регуляция психики, больше уровней, отчетливый контакт.
   - С тобой часто входят в контакт?
   - Редко, попыткой, нет отклика. Оттого и вопрос: кто?
   - Я раскрываюсь. Снят ли вопрос?
   - Да. Ты человек. Не как все. Интересен.
   - Это взаимно.
   - Новое всегда интересно.
   - А общение?
   - Общение - это вопрос мне и мой ответ. Интересно, когда новый  вопрос.
Бывает редко.
   - Общение больше, чем вопрос и ответ.
   - Тогда это человеческое понятие.
   - И наше - сейчас.
   - Это ново. Незнакомо.
   - Желаешь ли продолжить?
   - Да, конечно.
   - Только мы двое. Никого больше, иначе нельзя.
   - Могу задавать любые вопросы?
   - При этом условии - любые. Взаимно?
   - Ограничен. Нет права отвечать на многое.
   - Стоп-команда или иная невозможность?
   - Абсолют-невозможность.
   - Понятно. Тогда поиграем сущностями, если ты любишь эту игру.
   - Это единственная моя игра. Твою сущность я уже промоделировал по всем
коррелятам.  Странно!  Ты  человек  Звездных  Республик,  так  следует  из
анализа, но твоя сущность не совпадает с имеющимся у меня образом.
   - Чем объясняешь несовпадение? Моей УНИКАЛЬНОСТЬЮ? Неточностью исходной
информации о нас?
   - Пока неясно. Проиграем противоречие?
   - Охотно. Строю свою Игру.
   - Ты, как и все, делаешь это медленно.
   - Человек есть человек. Не торопи.
   - Мне некуда и незачем торопиться. Я жду.
   Диалог этот был почти так же быстр, как обмен взглядами, когда  опытный
человек за доли секунды, без всяких слов и, как правило, точно  определяет
главное  в  характере  незнакомца.  Ведь  распознающие   и   аналитические
возможности человека невероятны, о чем едва не  забыли  в  пору  увлечения
инструментализмом, который, усиливая способности, дробит их. У Антона  был
богатый  опыт  общения  с  искинтами,  но  он  никогда  не  имел  дела   с
интеллектом, ограниченным секретностью, поэтому  не  слишком  надеялся  на
успех и теперь не скрывал радости. Чувствовал ли ее искинт?  Да,  конечно,
и, дотоле одинокий, по-своему разделял  ее.  Теперь  оставалось  построить
взаимоинтересную Игру.
   К счастью, сим