ь. Он оказался  в  коротком  темном  коридоре.  Раздался
щелчок, шорох, и механический голос вежливо произнес:
   - Вы ступили в запретную часть дома. Пожалуйста, покиньте помещение. Фойл
судорожно вздохнул, пытаясь придти в себя.
   - Вы ступили в запретную часть дома. Пожалуйста, покиньте помещение.
   "Я и представить не мог... Думал, она убита... Она узнала меня..."
   - Вы ступили в запретную часть дома. Пожалуйста, покиньте помещение.
   "Я пропал. Она никогда не простит мне.,. Сейчас,  наверное,  рассказывает
Дагенхему и Престейну".
   Дверь из зала отворилась. На миг Фойлу почудилось, будто он  снова  видит
свой пылающий  образ.  Потом  он  понял,  что  смотрит  на  огненные  волосы
Джизбеллы. Она не шевельнулась. Она просто стояла и  улыбалась  в  неистовом
триумфе возмездия.
   Фойл выпрямился.
   "Нет, я не заскулю!"
   Не торопясь, Фойл вышел из коридора, взял Джизбеллу под руку и вернулся с
ней в зал. Он не удосужился оглядеться. Дагенхем  и  Престейн  сами  проявят
себя, в свое время, охраной и силой. Фойл улыбнулся Джизбелле.  Та  ответила
все той же торжествующей улыбкой.
   - Спасибо за бегство, Гулли. Я никогда  не  думала,  что  ты  мне  можешь
доставить такое удовольствие.
   - Бегство? Моя дорогая Джиз!..
   - Ну?
   - Ты невообразимо хороша сегодня. Мы далеко ушли от Жофре Мартель, не так
ли? - Фойл взмахнул рукой. - Потанцуем?
   Она была поражена его хладнокровием и покорно позволила провести  себя  к
площадке.
   - Между прочим, Джиз, как тебе удалось избежать Жофре Мартель?
   - Это устроил Дагенхем... Итак, ты теперь танцуешь, Гулли?
   - Я танцую, скверно изъясняюсь на  четырех  языках,  занимаюсь  наукой  и
философией, пописываю жалкие  стишки,  то  и  дело  взрываюсь  к  черту  при
идиотских экспериментах,  фехтую  как  марионетка,  боксирую  как  фигляр...
Короче говоря, перед тобой пресловутый Формайл с Переса.
   - Гулли Фойла больше нет...
   - Он остался лишь для тебя... и для тех, кому ты об этом сообщишь.
   - Только Дагенхему. Тебе жаль, что я сказала?
   - Ты не более властна над собой, чем я.
   - Да, ты прав. Твое имя просто вылетело из меня. Я не могла удержаться. А
сколько бы ты заплатил за мое молчание?
   - Не валяй дурака, Джиз. Этот случай принесет тебе  семнадцать  миллионов
девятьсот восемьдесят тысяч.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я обещал отдать тебе все, что останется после того, как я разделаюсь  с
"Воргой".
   - Ты разделался с "Воргой"? - изумленно спросила она.
   - Нет, дорогая. Ты разделалась со мной. Но я сдержу обещание.
   Она рассмеялась.
   - Щедрый Гулли Фойл... Расщедрись  по-настоящему,  Гулли.  Развлеки  меня
немного.
   - Завизжать как крыса? Я не умею, Джиз. Меня выдрессировали на охоту.
   Ни на что большее я не способен.
   - А я прикончила тигра... Сделай мне одолжение, Гулли. Скажи, что ты  был
близок к "Ворге". Признайся, я погубила тебя за шаг до победы. Ну?
   - Хотел бы я это сказать, Джиз...  Увы.  Я  застрял.  Сегодня  я  пытался
напасть на новый след.
   - Бедный Гулли. Не исключено, что я вызволю тебя. Скажу...  обозналась...
или пошутила... на самом деле ты не Гулли Фойл. Я знаю, как убедить Саула, Я
могу сделать это, Гулли... если ты по-прежнему любишь меня. Он посмотрел  на
нее и покачал головой.
   - Между нами никогда не было  любви,  Джиз.  Ты  сама  понимаешь  это.  Я
слишком целеустремлен, чтобы быть способным  на  что-либо,  кроме  охоты,  -
Слишком целеустремлен, чтобы не быть дураком!
   - Что ты имела в виду, Джиз... говоря, что Дагенхем спас  тебя  от  Жофре
Мартель? Ты знаешь, как его убедить... Что у тебя с ним общего?
   - Я на него работаю. Я - один из его курьеров.
   - Ты хочешь сказать, он тебя шантажирует? Угрожает упрятать  тебя  назад,
если...
   - Нет. С этим было покончено в первую  минуту  нашей  встречи.  Он  хотел
захватить меня, а вышло все наоборот.
   - То есть?
   - Не догадываешься?
   Фойл ошеломленно раскрыл глаза.
   - Джиз! С ним?
   - Да.
   - Но как?! Он...
   - Существуют меры предосторожности... Я не  хочу  касаться  подробностей,
Гулли.
   - Прости... Долго он не возвращается.
   - Не возвращается?..
   - Дагенхем. Со своим войском.
   - Ах, да, конечно. - Джизбелла снова  коротко  рассмеялась.  Потом  вдруг
быстро зашептала:
   - Ты и не знаешь, что ходил по проволоке, Гулли. Попытайся ты разжалобить
меня или  подкупить,  или  заверить  в  своей  любви...  О,  господи,  я  бы
уничтожила тебя. Раскрыла бы всему свету, кто ты... Кричала бы  об  этом  на
всех перекрестках...
   - О чем ты говоришь?
   - Саул не вернется. Он ни о чем не догадывается. Можешь проваливать в ад.
   - Не верю.
   - Думаешь, он задержался бы так долго? Саул Дагенхем?
   - Но почему ты ему не сказала? После того, как я бросил тебя...
   - Потому, что я не хочу, чтобы он попал в ад вместе с тобой. Я не имею  в
виду "Воргу". Речь идет кое о  чем  другом  -  ПирЕ.  Вот  из-за  чего  тебл
преследуют. Вот, к чему они рвутся. Двадцать фунтов ПирЕ.
   - Что это?
   - Вспомни... Когда ты вскрывал сейф, не было там маленькой коробки?
   Сделанной из ИСИ... ИнертСвинцового Изомера?
   - Была.
   - Что находились внутри?
   - Двадцать зернышек, похожих на кристаллы иода.
   - Что ты с ними сделал?
   - Два отправил на анализ. Никто  не  смог  выяснить,  из  чего  они.  Над
третьим я вожусь сам в своей лаборатории, когда не кривляюсь перед публикой.
   - Ты возишься... Зачем?
   - Я расту, Джиз, - мягко произнес  Фойл.  -  Не  трудно  сообразить,  что
именно это нужно Престейну и Дагенхему.
   - Как ты поступил с остальными зернышками?
   - Они в надежном месте.
   - Они не могут быть в надежном месте. Не может быть надежного места.
   Не знаю, что такое ПирЕ, но мне известно, что это дорога в ад. Я не хочу,
чтобы по ней пошел Саул.
   - Ты так его любишь?
   - Я так его уважаю. Он первый человек, который  показал  мне,  что  стоит
перейти под чужие знамена.
   - Джиз, что такое ПирЕ? Ты знаешь.
   - Догадываюсь. Я сопоставила все известные мне факты и слухи.  И  у  меня
появилась идея. Но я не скажу тебе  о  ней,  Гулли.  -  Ее  лицо  осветилось
яростью. - На этот раз я бросаю тебя. Оставляю тебя беспомощным и во  мраке.
Испытай, каково это, на собственной шкуре. Насладись!!
   Она вырвалась и побежала по зале. И в этот момент упали первые бомбы. Они
шли,  как  метеоритный  поток,  не  столь  многочисленный,  но  куда   более
смертоносный, чем он. Они шли на утренний квадрант. На  ту  сторону  земного
шара, которая находилась на границе между светом и тьмой. Покрыв  расстояние
в четыреста  миллионов  миль,  они  столкнулись  с  Землей.  Их  космической
скорости  противостояло  быстродействие  земных  военных   компьютеров,   за
микросекунды обнаруживших  и  перехвативших  новогодние  подарки  с  Внешних
Спутников. Рой ослепительно ярких звезд вспыхнул в  небе.  Это  были  бомбы,
детонированные на высоте пятьсот миль над их целью. Но так тонка была  грань
между скоростью атаки и скоростью  обороны,  что  многие  из  бомб  все-таки
прорвались  к  земле.   Невидимые   траектории   завершились   титаническими
сотрясениями.
   Первый  атомный  взрыв,  уничтоживший  Ньюарк,  резко  встряхнул  особняк
Престейна.  Стены  и  пол  свели  странные  судороги.  Гости  повалились  на
роскошную мебель и друг на друга. Удар следовал за ударом. Почва содрогалась
от землетрясений. Оглушающие, леденящие душу взрывы,  неестественно  бледные
вспышки  лишали  людей  рассудка,  оставив  лишь  голый,  примитивный   ужас
обезумевших животных, в панике вопящих, спасающихся, бегущих. За пять секунд
новогодний вечер у Престейна из изысканного приема превратился в дикий хаос.
Фойл поднялся с пола. Посмотрел на сплетенные, извивающиеся тела на паркете.
Заметил пытающуюся освободиться Джизбеллу. Сделал шаг вперед и  остановился.
Вокруг  продолжало  грохотать.  Он  увидел  ошеломленную  и  раненую   Робин
Уэднесбери, еле поднимающую голову. Сделал шаг к ней, но снова  остановился.
Он  понял,  куда  должен  сейчас  идти.  Фойл  ускорился.  Грохот  и  молнии
обратились вдруг в скрежетанье и мельтешенье. Конвульсии землетрясений стали
волнообразными покачиваниями. Фойл перерыл весь колоссальный  дворец,  пока,
наконец, не нашел ее в саду, стоящей на мраморной скамье.  Мраморная  статуя
для его ускоренных чувств... статуя экзальтации.
   Он замедлился. Ощущения скачком вернулись в норму. И снова он был оглушен
и ослеплен.
   - Леди Оливия, - окликнул Фойл.
   - Кто это?
   - Паяц.
   - Формайл?
   - Да.
   - Вы меня искали? Я тронута, воистину тронута.
   - Вы с ума сошли... Стоять здесь, на открытом месте... Молю вас позволить
мне...
   - Нет, нет. Это прекрасно... Великолепно!
   - Позвольте мне джантировать с вами в какое-нибудь укрытие.
   - А, вы представляетесь себе доблестным рыцарем в доспехах? Благородны  и
преданны... Это вам не подходит, мой дорогой. У вас нет к этому  склонности.
Вам лучше уйти.
   - Я останусь.
   - Как влюбленный в красоту?
   - Как влюбленный.
   - Вы все так же утомительны, Формайл. Ну, вдохновитесь! Это Армагеддон...
Расцветающее Уродство... Расскажите мне, что вы видите.
   - Немногое, - начал он, оглядываясь и морщась.  -  Над  горизонтом  свет.
Стремительные облака света. А выше... сияние.  Словно  переливаются  огоньки
новогодней гирлянды.
   - О, вы так мало видите своими глазами... Представьте, что вижу я. В небе
раскинулся купол. Цвета меняются от темного привкуса до  сверкающего  ожога.
Так я назвала открытые мне краски. Что это может быть за купол?
   - Радарный экран - пробормотал Фойл.
   -  И  еще...  громадные  копья  света,  рвущиеся  вверх,  покачивающиеся,
извивающиеся, колеблящиеся, танцующие. Что это?
   - Следящие лучи. Вы видите всю электронную систему обороны.
   - Я вижу и летящие бомбы... резкие мазки того, что вы зовете красным.
   Но не вашего красного - моего. Почему я их вижу?
   - Они нагреты трением о воздух, но инертная свинцовая  оболочка  для  нас
бесцветна.
   - Смотрите, вам гораздо лучше удается роль Галилея, чем Галахада. О!
   Вот одна появилась на востоке. Следите! Падает, падает, падает... Ну!!
   Яркая вспышка на востоке доказала, что это не плод ее воображения.
   -  Вот  и  другая  на  севере.  Очень  близко.   Очень.   Сейчас!   Земля
всколыхнулась.
   - И взрывы, Формайл... Не просто облака света - ткань,  плетенье,  паучья
сеть перемешавшихся красок. Так прекрасно, будто изысканный саван.
   - Так оно и есть, леди Оливия, - отрезвляюще заметил Фойл.
   - Вы боитесь?
   - Да.
   - Тогда убегайте.
   - Нет.
   - В вас сидит дух противоречия.
   - Не знаю. Я испуган и тем не менее не уйду.
   - Вы нагло выкручиваетесь. Бравируете рыцарской  отвагой?  -  Хрипловатый
голос зазвучал язвительно. - Только подумайте, Галахад... Ну сколько времени
нужно, чтобы джантировать? Через считанные секунды вы можете быть в Мексике,
Канаде, Аляске. В полной безопасности. Там сейчас наверняка миллионы  людей.
В городе, вероятно, никого кроме нас и не осталось.
   - Не каждый может джантировать так далеко и так быстро.
   - Значит, мы последние из тех, кто идет в расчет. Почему  вы  не  бросите
меня? Ведь меня скоро убьют. Никто не  узнает,  что  вы  струсили  и  задали
стрекача.
   - Дрянь!
   - Ага, вы злитесь. Что за грубый язык. Это первый признак слабости.
   Почему же вам не применить силу и в моих же интересах  унести  меня?  Это
был бы второй признак.
   - Будь ты проклята!
   Он подступил к ней вплотную, яростно сжав кулаки. Она коснулась его  щеки
холодной спокойной рукой. Фойл снова ощутил электрический удар.
   - Нет, слишком поздно, мой милый, - тихо произнесла  она.  -  Сюда  летит
целый рой красных мазков... ниже, ниже...  ниже...  прямо  на  нас.  Нам  не
спастись. Теперь - быстро! Беги! Джантируй! Возьми  меня  с  собой.  Быстро!
Быстро!
   Он схватил ее. - Дрянь! Никогда!
   Он сжал ее, нашел мягкий коралловый рот и поцеловал. Он терзал ее губы  и
ждал конца.
   Ничего не произошло.
   - Надули! - воскликнул он.
   Она рассмеялась. Фойл вновь  поцеловал  ее,  и,  наконец,  заставил  себя
разжать объятья. Она глубоко  вздохнула,  затем  снова  засмеялась,  сверкая
коралловыми глазами.
   - Все кончено, - сказала она.
   - Ничего еще не начиналось.
   - Ты имеешь в виду войну?
   - Войну между нами.
   - Так пусть же будет война! - неистово проговорила она. - Ты первый, кого
не обманула  моя  внешность.  О,  боже!  Скука  обходительного  рыцарства  и
сладенькая любовь к принцессе. Я не такая... внутри.  Не  такая.  Не  такая.
Нет. Да здравствует свирепая, жестокая, беспощадная  война  между  нами.  Не
побеждай меня... - уничтожь!
   Внезапно она снова стала леди Оливия, надменная снежная дева.
   - Боюсь, что обстрел  прекратился,  мой  дорогой  Формайл.  Представление
окончено. Что за восхитительная  прелюдия  к  Новому  Году,  не  правда  ли?
Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи?! - откликнулся тот.
   - Спокойной ночи, - повторила она. - Право, любезный Формайл, неужели  вы
столь  неотесаны  и  не  замечаете,  что  мне  надоели?  Можете  идти.  Фойл
заколебался, судорожно пытаясь  найти  нужные  слова.  Затем  повернулся  и,
пошатываясь, вышел из дома. Он дрожал от возбуждения и брел, как  в  тумане,
едва осознавая беспорядок и смятение вокруг. На горизонте полыхали  огненные
языки пламени. Взрывные волны так разворошили атмосферу, что до сих пор то и
дело со свистом налетали шквалы  ветра.  Многие  здания  были  повреждены  -
стекло  разбилось,  сталь  покорежилась,  карнизы  обвалились.   Город   был
полуразрушен - несмотря на то,  что  избежал  прямых  попаданий.  Улицы  его
пустовали. Все население Нью-Йорка джантировало в  отчаянных  поисках  найти
безопасность... на пределе своих возможностей... на пять миль, на пятьдесят,
на пятьсот. Некоторые джантировали прямо под удар бомбы.  Тысячи  погибли  в
джант-взрывах, поскольку общественные джант-площадки не были  рассчитаны  на
такой массовый исход.
   Фойл видел, как на улицах стали  пявляться  спасатели  в  белых  защитных
костюмах. Властный  окрик  напомнил  ему,  что  и  его  могут  поставить  на
аварийные   работы.   Проблема   эвакуации   джантирующего   населения    не
существовала, а вот вынудить людей вернуться,  восстановить  порядок  власти
могли...
   Фойлу  не  совсем  улыбалось  неделю  провести  в  борьбе  с  пожарами  и
грабителями. Поэтому ускорился и ускользнул от Аварийной Команды.  На  Пятой
Авеню он замедлился. Ускорение пожирало огромное количество энергии.  Долгое
ускорение требовало  потом  многих  дней  восстановления  сил.  Грабители  и
джек-джантеры уже хозяйничали на Авеню - по одиночке и бандами, трусливые  и
свирепые. Шакалы, раздирающие тело живого, беспомощного  животного.  Сегодня
город принадлежал им, и они орудовали в  нем  без  всякого  стеснения.  Фойл
внезапно столкнулся с ними.
   - Я не в настроении, - предупредил он. - Поиграйте с кем-нибудь другим.
   Он вывернул все карманы и швырнул им деньги. Они торопливо  схватили  их,
но  остались  неудовлетворены,  так  как  жаждали  забавы,   а   беспомощный
джентльмен вполне мог  ее  им  предоставить.  С  полдюжины  бандитов  быстро
окружили фойла тесным кольцом.
   - Добрый джентльмен, - скалились они. - Давай повеселимся.
   Фойл однажды видел изуродованное тело  одной  из  жертв  их  веселья.  Он
вздохнул и с трудом отрешился от образа Оливии Престейн.
   - Ну что ж, - сказал он. - Давайте, ребята. Нащупав пульт  управления  во
рту, он на двадцать губительных  секунд  превратился  в  самую  смертоносную
боевую машину... Коммандос-убийца. Все  происходило  как  будто  помимо  его
воли. Тело просто следовало вживленным в мускулы навыкам и  рефлексам...  На
тротуаре остались лежать шесть трупов.
   Собор Святого Патрика стоял незыблемый, вечный, своим  величием  подавляя
крошечные языки пламени, лизавшие позеленевшую медь крыши. Он был пуст. Люди
покинули освещенные и обставленные шатры Пятимильного Цирка,  заполняли  неф
церкви. Слуги, повара, камердинеры,  атлеты,  лакеи,  философы  и  мошенники
поспешно бежали.
   - Они, конечно, вернутся сюда пограбить, - пробормотал Фойл.
   Он вошел в свой шатер - и увидел сгорбившуюся на ковре фигурку  в  белом,
что-то невнятно про себя мычащую. Это  была  Робин  Уэднесбери  -  платья  в
клочья, рассудок в клочья.
   - Робин!
   Она продолжала мычать. Он поднял ее на ноги, встряхнул, ударил  по  лицу.
Она просияла и продолжала мычать. Фойл достал шприц и ввел ей лошадиную дозу
ниацина. Наркотик подействовал на нее отрезвляюще.  Ее  буквально  вывернуло
наизнанку. Атласная кожа побелела. Прекрасное лицо  исказилось.  Она  узнала
Фойла, вспомнила то, что пыталась  забыть,  закричала  и  упала  на  колени.
Зарыдала.
   - Так-то лучше, - произнес Фойл.  -  Ты  великая  любительница  спасаться
бегством. Сперва самоубийство. Теперь это. Что следующее?
   - Уйди.
   - Возможно, религия. Ты чудесно впишешься в какую-нибудь секту.
   Примешь муки за веру... В состоянии ты смотреть жизни прямо в глаза?
   - Разве тебе никогда не приходилось убегать?
   - Никогда. Бегство - для неврастеников.
   - Неврастеник... Любимое, слово нашего образованного  умника...  Ты  ведь
образован, не правда ли? Образован. Уравновешен. Спокоен. Да ты  удирал  всю
свою жизнь!
   - Я?! Никогда. Всю свою жизнь я кого-то преследовал.
   - Ты удирал. Уходил от реальной жизни, нападая на  нее...  отрицая  ее...
уничтожая ее... Вот, что ты делал.
   - Что? - Фойл резко встрепенулся. - Ты хочешь сказать, будто я от чего-то
спасался?
   - Безусловно.
   - От чего же?
   - От реальности. Ты не в состоянии принять жизнь такой, какой  она  есть.
Отказываешься это сделать. Пытаешься загнать ее в твои собственные рамки. Ты
ненавидишь и уничтожаешь все, что не укладывается в твои безумные  рамки.  -
Она подняла залитое слезами лицо. - Я больше не могу это выдержать.  Отпусти
меня.
   - Отпустить... Зачем?
   - Хочу жить своей жизнью.
   - А как же твоя семья?
   - ...Буду искать их сама.
   - Почему? Что случилось?
   - Слишком много... нет сил... ты и война... потому что ты так же страшен,
как и война. Даже  страшнее.  Что  случилось  со  мной  сегодня,  происходит
постоянно, когда я с тобой. Я могу вынести либо одно,  либо  другое,  но  не
вместе.
   - Нет, - отрезал Фойл. - Ты мне нужна.
   - Я готова выкупить себя.
   - Каким образом?
   - Ты потерял все нити, ведущие к "Ворге", не правда ли?
   - И?
   - Я нашла еще одну.
   - Где?
   - Не имеет значения. Ты согласен отпустить меня, если я тебе ее передам?
   - Я могу вырвать силой.
   - Можешь? После сегодняшней  бомбежки?  Попробуй.  Ее  вызов  застал  его
врасплох.
   - Откуда мне знать, что ты не врешь?
   - Я намекну тебе. Помнишь того человека в Австралии?
   - Форреста?
   - Да. Он пытался назвать имена своих товарищей. Помнишь единственное имя,
которое он сумел произнести?
   - Кемп.
   - Он умер, не успев закончить. Его имя - Кемпси.
   - Это и есть твоя нить?
   - Да. Кемпси. Имя и адрес. В обмен на твое обещание отпустить меня.
   - По рукам, - сказал он. -  Ты  свободна.  Выкладывай.  Робин  подошла  к
дорожному платью, в котором была в Шанхае, и достала из  кармана  обгоревший
клочок бумаги.
   - Я заметила это на столе Ореля, когда пыталась потушить пожар...  пожар,
который устроил Горящий Человек...
   Это был обрывок письма.
   "...все, что угодно, только бы вырваться из этого ада. Почему с человеком
надо обращаться, как с паршивой собакой, лишь из-за того, что  он  не  умеет
джантировать?! Пожалуйста, помоги мне,  прошу.  Спаси  старого  товарища  по
кораблю, который нельзя упоминать. Неужели ты не найдешь 100 Кр? Помнишь,  я
выручал тебя... Пошли 100 Кр... хотя бы 50. Не покидай  меня  в  беде.  Родж
Кемпси.
   Барак э 3 "Бактерия, Inc. Море Спокойствия, Луна".
   - Боже мой! - вскричал Фойл. - Да ведь это действительно  нить!  На  этот