Альфред БЕСТЕР
    ТИГР! ТИГР!


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


ПРОЛОГ

   То был Золотой Век, время накала страстей и приключений, бурной  жизни  и
трудной смерти...  но  никто  этого  не  замечал.  То  была  пора  разбоя  и
воровства, культуры и порока, столетие крайностей и извращений...  но  никто
его не любил.
   Все пригодные миры Солнечной системы  уже  были  заселены.  Три  планеты,
восемь спутников, одиннадцать миллиардов людей - сплелись  в  единый  клубок
самого захватывающего века  в  истории.  И  все  же  умы  томились  по  иным
временам,  как  всегда,  как  везде.  Солнечная  система  бурлила  жизнью...
сражаясь, издыхая, пожирая все на своем пути, схватывая новые науки  прежде,
чем познавались старые, вырываясь к звездам, в глубокий космос, и все же...
   - Где новые границы? - причитали романтики. А новая граница человеческого
ума открылась на заре XXIV века в трагическом происшествии в лаборатории  на
Каллисто. Один исследователь  по  имени  Джанте  случайно  устроил  пожар  и
возопил о помощи, естественно, подумав в первую очередь об  огнетушителе.  И
вдруг оказался рядом с ним, хотя баллончик находился в семидесяти  футах  от
лаборатории.
   Телепортация...  перемещение  в  пространстве  усилием   воли...   давняя
теоретическая концепция. Сотни ничем не подкрепленных утверждений о том, что
подобное  случалось  раньше.  И  вот  впервые  это  произошло  на  глазах  у
профессиональных наблюдателей.
   Ученые набросились на Эффект Джанте яростно и безжалостно. Церемониться с
таким потрясающим событием?! Да и сам  Джанте  горел  желанием  обессмертить
свое имя. Он написал завещание и распрощался с друзьями.  Джанте  знал,  что
идет на смерть, так как его коллеги хотели убить его. Двенадцать психологов,
парапсихологов  и  нейрометристов   собрались   в   качестве   наблюдателей.
Экспериментаторы поместили Джанте в  прочнейший  стеклянный  сосуд.  Открыли
клапан, пуская воду в  сосуд,  затем  сорвали  запорный  кран.  Теперь  было
невозможно разбить стенки и выбраться наружу,  как,  впрочем,  и  остановить
поток воды.
   Теория предполагала: если угроза смерти заставила Джанте  телепортировать
в первый раз, ему надо устроить неминуемую гибель во  второй.  Сосуд  быстро
наполнялся. Ученые записывали свои наблюдения. Джанте начал захлебываться.
   Затем он оказался снаружи,  судорожно  втягивая  воздух  и  спазматически
кашляя.
   Его расспрашивали  и  исследовали,  просвечивали  рентгеновскими  лучами,
производили сложнейшие анализы.  В  обстановке  секретности  стали  набирать
добровольцев-самоубийц, находившихся на примитивной  стадии.  Другой  шпоры,
кроме смерти, не знали.
   Добровольцев тщательно обучали. Сам Джанте читал им лекции о том,  что  и
как он сделал. Потом их убивали: сжигали, топили, вешали.  Изобретали  новые
формы медленной смерти.
   Восемьдесят процентов испытуемых погибло. Многое можно было бы рассказать
об их муках и агонии, но это не для нашей истории. Достаточно  сказать,  что
восемьдесят процентов испытуемых погибло, а двадцать  все-таки  джантировало
(имя сразу превратилось в глагол). Знаний об этом  явлении  становилось  все
больше и больше. В первом десятилетии XXIV века  были  установлены  принципы
джантации и открыта первая школа - лично Чарлзом Фортом Джанте, в  то  время
пятидесятисемилетним, бессмертным и стыдящимся  признаться,  что  он  больше
никогда не осмелится джантировать.  Но  те  примитивные  дни  ушли.  Исчезла
необходимость угрожать человеку смертью. Люди  постигли,  как  распознавать,
подчинять и использовать еще один резерв их неисчерпаемого мозга.
   Джантировать способен  всякий,  если  он  в  состоянии  видеть,  помнить,
концентрировать свою волю. Надо только  отчетливо  представить  себе  место,
куда собираешься себя телепортировать, и сконцентрировать латентную  энергию
мозга в единый импульс. Кроме всего, нужно иметь веру - веру, которую  Чарлз
Форт Джанте безвозвратно утратил. Малейшее  сомнение  блокирует  способность
телепортации.
   Свойственные  человеку  недостатки  неизбежно   ограничивали   джантацию.
Некоторые могли блестяще представлять себе место назначения, но не  обладали
энергией, чтобы попасть туда. Другие в избытке имели энергию, но не  видели,
если можно  так  выразиться,  куда  джантировать.  И  последнее  ограничение
накладывало расстояние, ибо никто никогда не джантировал более чем на тысячу
миль.
   Вскоре стала обычной следующая анкета:

   ИМЯ МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА ДЖАНТ-КЛАСС М
   (1000 миль) Д (500 миль) С (100 миль) Л (50 миль) Х (10 миль) В (5 миль)

   Несмотря на все усилия, ни один человек не  джантировал  в  космос,  хотя
множество специалистов и идиотов пыталось это сделать. Гельмут  Грант  месяц
запоминал координаты джант-площадки на Луне, представляя  себе  каждую  милю
двухсотсорокатысячемильной траектории от Тайме Сквер до  Кеплер-Сити.  Грант
джантировал  и  бесследно  исчез.   Бесследно   исчезли   Эприко   Дандридж,
религиозный фанатик из  Лос-Анджелеса,  ищущий  Рай,  Яков  Мария  Френдлих,
парапсихолог, вздумавший джантировать в  метаизмерение,  и  сотни  других  -
лунатиков, самоубийц любителей  рекламы  и  сумасшедших.  Однако  через  два
поколения вся солнечная система свободно джантировала. На  трех  планетах  и
восьми спутниках ломались социальные, правовые  и  экономические  структуры.
Произошла революция на транспорте, в домостроительстве.  Для  предотвращения
незаконного джантирования использовались лабиринты и маскирующие устройства.
Один за другим пошли банкротства, падения, крахи и, наконец, людьми овладела
паника, - разваливалась доджантная промышленность.
   Свирепствовали эпидемии. Бродяги разносили заразу по беззащитным районам.
Малярия,  элефантиаз  и  лихорадка  пришли  на   север.   В   Англии   после
трехсотлетнего отсутствия появилось бешенство. Из какой-то забытой  дыры  на
Борнео выползла и распространилась проказа.
   Волна  преступности  захлестнула  планеты   и   спутники,   когда   "дно"
всколыхнули новые возможности, открытые джантацией. Началось  возвращение  к
худшему  викторианскому  ханжеству.  Общество  боролось  с  сексуальными   и
моральными угрозами джантации с помощью законов и табу.  Безжалостная  война
разразилась между Внутренними Планетами -  Венерой,  Землей  и  Марсом  -  и
Внешними  Спутниками...  война,  порожденная  экономическим  и  политическим
бременем телепортации.
   То был век  чудовищ,  выродков  и  гротеска.  Весь  мир  разлетелся,  как
карточный домик, и дрожал  на  грани  взрыва,  который  изменит  человека  и
сделает его хозяином вселенной.
   На фоне этого бурлящего  столетия  и  началась  история  мести  Гулливера
Фойла.

ЧАСТЬ I

Глава 1

   Сто семьдесят дней он умирал и все еще не был мертв. Он дрался за жизнь с
яростью загнанного в ловушку зверя. В минуты  просветления  его  примитивный
мозг вырывался из бреда и принимал боль гниющего  тела.  Тогда  он  поднимал
немое лицо к Вечности и бормотал:
   - Что там, эй? Помоги, Целитель. Помоги, и все.
   Богохульство давалось ему легко. Ругань была его  языком  всю  жизнь.  Он
родился в сточной канаве двадцать четвертого  века.  Воспитывался  "дном"  и
говорил только на жаргоне. Цеплялся за жизнь и молился, сквернословя. Иногда
его заблудший мозг прыгал на тридцать лет назад  и  вспоминал  свою  детскую
песенку:
   Гулли Фойл меня зовут, Если это имеет значение.
   В глубоком космосе я живу, И смерть - мое назначение.
   Гулливер Фойл, помощник механика 3-го  класса,  тридцатилетний,  тупой  и
грубый, сто семьдесят дней дрейфовал в космосе.  Гулливер  Фойл  -  смазчик,
уборщик, грузчик, слишком легкомысленный, чтобы почувствовать горе,  слишком
сонный, чтобы изведать радость, слишком пустой для дружбы,  слишком  ленивый
для любви. Летаргические контуры его характера  видны  из  архива  Торгового
Флота:
   "Фойл Гулливер Образование ....... никакого Навыки  ............  никаких
Достоинства   .......   никаких   Рекомендации   ......   никаких    Краткая
характеристика:  физически  сильный.  Интеллектуальный  потенциал   подавлен
отсутствием  целей.  Типичный  Средний   Человек.   Не   рекомендуется   для
дальнейшего продвижения".
   Фойл застыл в мертвой точке. Тридцать лет он плыл  по  жизни,  как  некое
бронированное  чудовище,  неповоротливое  и  безразличное,..   Гулли   Фойл,
типичный Средний Человек. Но теперь он дрейфовал в космосе,  и  ключ  к  его
пробуждению торчал уже в замке. Вот-вот он должен был повернуться и  открыть
дверь в катастрофу.

***

   Разбитый космический корабль "Номад" замер  на  полпути  между  Марсом  и
Юпитером. Собственно, от него остался лишь искореженный скелет, замерзший  и
молчаливый. Поломанное и погнутое оборудование, обломки машин  и  аппаратуры
зависли внутри непроходимыми джунглями, постепенно сближаясь друг  с  другом
под действием силы взаимного притяжения.
   Гулливер   Фойл,   единственный,   кто   остался   в    живых,    занимал
инструментальный шкаф на главной палубе - четыре фута в ширину, четыре  фута
в глубину и девять футов в высоту. Никаких  других  герметических  помещений
тут не сохранилось. Шкаф имел  размеры  большого  гроба.  Шестью  столетиями
раньше самой изощренной восточной  пыткой  считалось  поместить  человека  в
такую клетку  на  несколько  недель.  И  все  же  Фойл  существовал  в  этой
погруженной во тьму клетке пять месяцев, двадцать дней и четыре часа.

***

   - Кто ты?
   - Гулли Фойл меня зовут.
   - Где ты?
   - В глубоком космосе я живу.
   - Куда ты направляешься?
   - Смерть - мое назначение.
   На сто семьдесят первый день борьбы за свое существование Фойл ответил на
эти вопросы и очнулся. Сердце его судорожно  колотилось,  горло  пылало.  Он
схватился  в  темноте  за  резервуар  с  воздухом.  Тот   оказался   пустым.
Требовалось немедленно его заменить. Итак, день начнется с еще одной схватки
со смертью. Это Фойл воспринял с немой покорностью.  Он  пошарил  на  полках
своего шкафа и нащупал рваный скафандр. Другого на борту "Номада"  не  было.
Он заклеил дыру, а вот зарядить или заменить пустые кислородные  баллоны  на
спине не смог. Воздуха в скафандре хватало на пять минут...
   Фойл открыл дверь и ступил в черную  стужу  космоса.  Вырвавшийся  с  ним
влажный  воздух  превратился  в  крошечное  снежное  облако  и   поплыл   по
исковерканному коридору главной палубы. Фойл налег  на  пустой  резервуар  и
вытолкнул его из камеры. Минута прошла.
   Фойл повернулся в сторону грузового отсека. Его движения  были  обманчиво
медлительны. Он отталкивался  от  пола,  стен,  обходил  скопления  хлама...
Влетел в люк. Прошло две минуты.
   Как  на  всех  космических  кораблях,   воздушные   резервуары   "Номада"
располагались вдоль длинного киля,  опутанные  сетью  труб.  Еще  минута  на
отсоединение. Фойл не знал,  какой  резервуар  выбрал.  Пуст  он  или  полон
выяснится только в камере. Раз в неделю он играл в космический покер. В ушах
зашумело. Воздух в скафандре быстро становился негодным  для  дыхания.  Фойл
толкнул массивный цилиндр к люку и  кинулся  вслед  за  ним.  Прошло  четыре
минуты. Он провел резервуар по коридору главной палубы и открыл камеру.
   Фойл захлопнул герметическую дверь.  Нащупал  на  полке  молоток.  Трижды
ударил по промерзшему цилиндру  в  надежде  ослабить  клапан,  и  с  мрачной
безысходностью повернул ручку. Из последних сил  распахнул  шлем,  чтобы  не
задохнуться  в  скафандре,  пока  камера  наполняется  воздухом...  если   в
резервуаре есть воздух. Он потерял  сознание,  как  и  много  раз  до  того,
возможно, навсегда.
   - Кто ты?
   - Гулли Фойл.
   - Где ты?
   - В космосе.
   - Куда направляешься?
   Фойл пришел в себя. Он был жив.
   Он не тратил время на благодарственные молитвы, а продолжал  бороться  за
жизнь. Обшарил в темноте полки, где держал пищу.  Там  осталась  всего  пара
пакетов. Так как он все равно в скафандре, можно еще раз выйти  в  космос  и
пополнить запасы.
   Он снова выплыл на мороз и свет. Извиваясь, вновь прошел главную  палубу:
не более, чем крытый коридор в космосе. Наполовину сорванный  люк  висел  на
одной петле. Дверь в никуда,  в  чернильную  пустоту  и  ледяные  искрящиеся
звезды.
   Минуя люк, он увидел случайно свое отражение  в  полированном  металле...
Гулли Фойл, высокое черное создание,  бородатое,  покрытое  коркой  засохшей
крови и грязи, изможденное, с большими терпеливыми глазами...  Потревоженный
хлам тянулся за ним, как хвост кометы.
   На обратном пути, побросав пищевые пакеты, концентраты и  кусок  льда  из
взорвавшегося водяного бака в большой медный котел, Фойл остановился и снова
взглянул на себя... И в недоумении застыл. Он  смотрел  на  звезды,  ставшие
старыми знакомыми за пять месяцев. Среди них оказался  самозванец.  А  потом
Фойл понял, что смотрит на тормозящий космический корабль...
   - Нет, - пробормотал он. - Нет.
   Он постоянно страдал от галлюцинаций. Фойл повернулся и  поплыл  назад  в
свой гроб. Затем взглянул опять - все еще  тормозящий  космический  корабль.
Фойл поделился мыслями с Вечностью.
   - Уже шесть месяцев, - произнес он на уличном  арго.  -  Нет?  Ты  слушай
меня, ты. Иду на спор. Смотрю еще,  если  корабль,  я  твой.  Но  если  нет,
паря... скафандр прочь, и с концами. Кишки наружу. Играем честно, и все тут.
Он посмотрел в третий раз и снова увидел тормозящий космический корабль.
   Это знак. Он поверил: спасен.
   Фойл встрепенулся и бросился, как мог, к контрольной  рубке.  У  лестницы
однако взял себя в руки. Оставшегося воздуха  хватит  на  минуту.  Кинул  на
приближающийся корабль молящий взгляд. Рванулся в  инструментальный  шкаф  и
заполнил скафандр.
   Фойл поднялся на капитанский мостик. На пульте  управления  нажал  кнопку
"Световой сигнал". Две томительные секунды он мучался.  Потом  его  ослепили
яркие вспышки, три тройные взрыва, девять  молитв  о  помощи.  Он  нажал  на
кнопку еще дважды, и еще дважды вспыхивали огни, и радиоактивные вещества  в
аварийных сигналах заполняли космос воем, который примет любой приемник,  на
любой волне.
   Космический корабль выключил двигатели.  Его  заметили!  Его  спасут!  Он
переродился. Возликовал.
   Фойл нырнул в свой шкаф и открыл скафандр. Из его глаз потекли слезы.  Он
стал собирать имущество... часы  без  циферблата,  их  он  исправно  заводил
просто для того, чтобы слышать их тиканье. Яйцерезку, на  нитях  которой  он
наигрывал незамысловатые мелодии. Разводной ключ с деревянной ручкой. Ее  он
сжимал в моменты тоскливого одиночества... Шаря по полу в темноте,  он  дико
захохотал над собой.
   Фойл закрыл скафандр, помчался обратно  на  капитанский  мостик  и  нажал
кнопку "СВЕТ". Из кормы "Номада" ударил яркий белый луч.
   - Иди, - хрипло молил Фойл. - Торопись, друг. Иди, иди, ко мне.
   Полупризрачной грозной торпедой в конус света скользнул корабль, медленно
и осторожно приближаясь. У  Фойла  на  миг  сжалось  сердце.  Так  осторожно
маневрировал незнакомец, что его можно было принять за вражеский  корабль  с
Внешних Спутников. Потом проплыла знаменитая красно-синяя эмблема,  торговый
знак  могущественного  клана  Престейна,  Престейна  с  Земли,  всесильного,
милостивого, щедрого. "Номад" тоже принадлежал Престейну. Фойл понял: к нему
нисходит ангел с небес.
   - Милый, - истово бормотал Фойл, - ангел, унеси меня домой.
   Корабль поравнялся с Фойлом. Его  иллюминаторы  горели  теплым  дружеским
светом. Отчетливо виднелись на корпусе название и регистрационный номер:
   "Ворга-Т. 1339". В одну секунду корабль поравнялся,  в  другую  -  прошел
дальше, в третью - исчез.
   Друг отверг его. Ангел покинул.
   Фойл прекратил пританцовывать и бормотать. И  замер.  Его  лицо  застыло.
Прыгнув к пульту, он замолотил по кнопкам. Аварийные,  посадочные,  взлетные
сигналы засверкали безумным соцветием красок...  а  "Ворга-Т"  тем  временем
удалялся беззвучно и неумолимо, вновь набирая скорость. Так, в течение  пяти
секунд Фойл родился, жил и умер. После тридцати лет  существования  и  шести
месяцев пытки Гулли Фойл, типичный Средний Человек, исчез. Ключ повернулся в
замке его души и открыл дверь.  То,  что  появилось,  перечеркнуло  Среднего
Человека навсегда.
   - Ты прошел мимо, - с холодной яростью проговорил он. -  Ты  бросил  меня
гнить, как паршивого пса. Ты бросил меня подыхать, Ворга...  Ворга-Т.  1339.
Нет. Так просто не уйдешь, нет. Я выйду. Найду тебя,  Ворга.  Я  убью  тебя,
Ворга. Отплачу тебе, ты, Ворга. Сгною. Убью. Убью.  Я  убью  тебя  насмерть,
Ворга.
   Кипящая кислота ненависти опалила его плоть, завладела его  душой,  выела
скотское долготерпение и безразличие, сделавшие  ничтожеством,  и  возбудила
цепь реакций, которые превратят Гулли Фойла в адскую машину. Он был одержим.
   - Ворга, я  убью  тебя  насмерть.  Фойл  сделал  то,  на  что  неспособно
ничтожество - освободился. Два дня в  пятиминутных  вылазках  прочесывал  он
обломки корабля. Потом хитроумным способом укрепил  на  плечах  резервуар  с
воздухом и импровизированным шлангом соединил его со  шлемом.  Извивался  по
коридорам как муравей, тащащий соломину, но обрел свободу  передвижений.  Он
думал.
   Он научился пользоваться немногими уцелевшими  навигационными  приборами,
до дыр зачитав паспорта и руководства, разбросанные по контрольной рубке. За
десять лет космической службы ему и  в  голову  не  приходила  такая  мысль,
несмотря на обещанные продвижение и деньги, зато теперь  его  ждал  "Ворга".
"Номад" дрейфовал по эклиптической  орбите  в  трехстах  миллионах  миль  от
солнца. Перед ним расстилались созвездия Персея,  Андромеды  и  Рыбы.  Прямо
впереди завис пыльный оранжевый диск  Юпитера,  ясно  видимый  невооруженным
глазом.
   Юпитер не был, не мог быть обитаем. Подобно  прочим  планетам  за  поясом
астероидов,  он  представлял  собой  колоссальный  замерзший  шар  метана  и
аммиака. А четыре самых больших его спутника захлебывались городами и людьми
- теперь воюющими с  Внутренними  Планетами.  Он  станет  военнопленным,  но
сохранит жизнь, чтобы свести счеты с "Воргой-Т.1339". Фойл осмотрел  ходовой
отсек "Номада". В баках еще сохранилось топливо.
   Один из четырех хвостовых двигателей был работоспособен. Фойл восстановил
систему подачи топлива в  камеру  сгорания.  Баки  находились  на  солнечной
стороне корпуса,  и  температура  держалась  выше  точки  замерзания.  Но  в
невесомости топливо не польется по трубам. Фойл перерыл судовую библиотеку и
узнал кое-что о гравитации. Если заставить корабль  вращаться,  центробежная
сила  погонит  топливо  в  камеру  сгорания   уцелевшего   двигателя.   Если
воспламенить   топливо   в    камере    сгорания    уцелевшего    двигателя,
несбалансированный импульс придаст "Номаду" вращательный момент.
   Но воспламенить топливо, пока корабль не вращается, нельзя, как нельзя  и
раскрутить корабль, не воспламенив сперва топливо. Он нашел выход из тупика.
Его вдохновил "Ворга".  Фойл  открыл  дренаж  и  торопливо  наполнил  камеру
вручную.  Залил  насос.  Теперь,  если  воспламенить  горючее,  оно  создаст
достаточный импульс, чтобы сыграла свою роль центробежная сила.
   Он попробовал спички.
   Спички не горят в вакууме.
   Попробовал сталь и кремень.
   Искры не поджигают при абсолютном нуле космоса.
   Подумал о нитях накала.
   На борту "Номада" не было электричества,  чтобы  накалить  эти  нити.  Он
перерыл книги и справочники.  Часто  теряя  сознание  и  находясь  на  грани
полного изнеможения, Фойл думал и действовал. "Ворга" пробудил его гений.
   Фойл принес лед из взорвавшихся резервуаров. Растопил его и ввел  воду  в
камеру сгорания двигателя. Вода  и  топливо  не  смешивались.  Вода  покрыла
топливо тонким слоем.
   В химической лаборатории Фойл отыскал серебристую проволочку  из  чистого
натрия и просунул ее через открытый краник топливопровода. Коснувшись  воды,
натрий жарко вспыхнул. От тепл