хочу за Лину очень  большие
деньги. Меньше, конечно, чем она стоит, но все же на эту сумму вы можете
купить и другой товар...  просто  мне  очень  нужны  эти  деньги,  -  он
запнулся, - именно столько...
   - Ее зовут Лина? - улыбнулся я. Лошадь подняла голову  и  внимательно
посмотрела на меня, потом тихонько фыркнула.
   - Вы ведь моряк, да? - спросил меня юноша.
   - И не умею ездить...
   - Она очень послушная и умеет все на свете! И смелая. Моя сестра была
прекрасной наездницей.
   Барышнику Азелю мы отдали по золотому. Я покормил Лину сахаром -  она
послушно  слизала  с  моей  ладони  пару  крупных   желтоватых   кусков,
благодарно дернула ухом и спокойно позволила мне навьючить на  нее  свои
сумки. В сущности, девочка досталась мне не так уж  и  дорого,  особенно
учитывая прекрасную упряжь из чертовой кожи и удобное седло.
   - А теперь, - сказал я, когда Азель наконец  исчез  вместе  со  своим
странным говором, - в благодарность вы  покажете  мне  лучший  оружейный
магазин и не откажетесь распить пару кувшинчиков. Кстати, она не  боится
стрельбы?
   - Нет, что вы, сестра часто ездила на охоту. Но, - он вновь смутился,
- мы не знакомы...
   - Мое имя вам ничего не скажет. Можете называть меня Матти.
   - Барон Ливэн. Идемте, я покажу вам магазин, здесь недалеко.
   Ведя кобылу в поводу, мы пересекли пару кварталов и вышли на  крупную
торговую площадь, посреди которой торчал скучающий стражник с кувшином в
руке.
   В боковом переулке я увидел витрину, увешанную разнообразным оружием.
   Дежуривший у  входа  мальчишка,  враз  узрев  во  мне  потенциального
покупателя, поспешил навстречу.
   - Заходите, - предложил я Ливэну, - не ждать же  вам  меня  здесь,  я
купец привередливый.
   Отмахнувшись от приказчика, который совал мне в руки какие-то детские
однозарядки, я выбрал длинноствольный магазинный штуцер, знакомый мне по
прежним похождениям с Эйно, и удобное в седле ружьецо с окованным сталью
прикладом. Взгляд приказчика стал восхищенным.
   - Во двор, - скомандовал я, забирая оружие.
   После двух выпущенных в  мишени  обойм  я,  прихватив  еще  по  сотне
зарядов, кожаные, без всякого  шитья,  патронташи,  седельные  кобуры  и
крепкую сумку, расплатился и вышел на улочку.
   - Ну что, барон, есть у вас  тут  приличное  заведение?  Не  бойтесь,
угощаю я.
   - Я, право...
   - Да идемте же, мне нужно подкрепиться перед дорогой.
   Мы расположились прямо там, на площади. Я  заказал  поросенка,  сыры,
соусы и прорву салатов - мне почему-то казалось, что молодой барон не ел
как следует уже несколько дней.
   - Вы приехали с юга? - осторожно спросил он, смакуя желтое.
   - Не совсем так, но похоже.  Выговор,  да?  Ну  конечно.  А  вы?  Мне
показалось, что вы чем-то опечалены, барон. Разумеется, я не  хочу  быть
бестактным, но вы почему-то понравились мне. Нет-нет, не в том, конечно,
смысле!.. Мы с вами в чем-то схожи, вам не кажется?
   - Только я умею ездить на лошади, - тихо улыбнулся Ливэн.
   - А я умею управляться с парусами и прокладывать курс, - парировал я.
   - Это я понял сразу, и не только по вашей одежде. У  вас  решительное
лицо, Матти.
   - Да уж, - вздохнул я, - решительное... так вы здешний?
   - Угу. Вы правы, у меня случилась трагедия. Теперь,  наверное,  нужно
уезжать, но для того, чтобы продать дом, его нужно сперва выкупить.  Мои
родители вели довольно беспечный образ жизни. А сестра... прокутив  все,
что только могла, удрала с каким-то банкиром с севера.
   - Гм... понятно. Что ж,  вон  плывет  наш  поросенок.  А  скажите-ка,
барон, вам случалось ездить в Йош?
   Юноша кивнул головой и прикусил губу, чтобы не  облизываться,  глядя,
как поваренок несет нам блюдо с нашим заказом.
   - Дороги безопасны? На суше я, признаться, не очень-то проворен.
   - Сейчас, наверное, уже да. Край давно покинут, всех  людей  высосали
заводы и верфи. Там и платят куда больше, и жизнь попроще, чем на ферме.
Дороги пустынны, но это не значит, что вы нарветесь на разбойников.  Там
просто никого нет. К сожалению, болтали мы  недолго  -  утолив  аппетит,
юноша вежливо раскланялся и ушел. А я  еще  с  час  сидел,  размышляя  о
превратностях судьбы и случайных встречах. Пожалуй, мы  могли  бы  стать
друзьями. Друзей у меня, увы, так мало... будь оно все проклято.
   Я подозвал повара и приказал ему заготовить мне  холодные  закуски  и
вина для дальней дороги. Четверть часа  спустя,  рассчитавшись  и  набив
сумки свертками в шелковой и промасленной бумаге, я запрыгнул  на  Лину,
погладил ее по шее и медленно поехал прочь.
 
*** 
 
   Моя карта не соврала: от Альнена шла  добротная  королевская  дорога.
Миль  через  двадцать,  после  разъезда  за  старым  фортом  Бингс,  она
закончилась, и копыта Лины мягко застучали по хорошо укатанной  песчаной
колее. Несколько раз мне попадались фуры  селян,  влекомые  равнодушными
крепконогими конями, перед фортом мимо меня проскакал офицер  в  кожаном
шлеме с перьями, но в целом край оказался действительно пустынным  -  до
самого заката я увидел лишь три деревушки, а однажды  -  заросшую,  явно
брошенную ферму с большим серым домом  и  покосившимися  загонами.  Луга
перемежались рощами, к вечеру я въехал в густой ельник и с беспокойством
подумал,  что  ночевать  здесь  было  бы  не  очень  уютно.  К  счастью,
волновался я зря - выехав из леса, я взобрался на холм и сразу же увидел
внизу большой каменный дом, загон с коровами и обширные  огороды.  Здесь
явно кто-то жил.
   Приблизившись,  я  увидел  двух  крепких  парней  чуть  старше  меня,
возившихся во дворе с большим крытым возом. Они тоже  заметили  меня  и,
отложив свой деготь, неторопливо вышли за ворота. Я остановился.
   - Хорошая у вас кобыла, сударь, - вежливо  заметил  старший  из  них,
светловолосый, скуластый, какой-то не совсем  пеллийский.  На  нем  были
крепкие кожаные штаны, сапоги и распахнутая на груди рубаха.  Его  брат,
более приземистый и русый, добродушно улыбнулся и поздоровался  со  мной
коротким поклоном.
   - Спасибо, - отозвался я. - А что, хозяин, переночевать у вас  нельзя
ли?
   - Отчего ж нельзя, на то он и есть - постоялый двор. Один  птенчик  с
ужином, сударь.
   - Идет, - согласился я и, спрыгнув с Лины, передал ее повод младшему.
   В этот момент из  дома  вышел  старший,  явно  папаша  этой  парочки,
массивный мужчина с седой бородой, облаченный в суконный кафтан до колен
и такие же, только более дорогие - с серебряной кистью, - штаны.
   - Прошу пожаловать, сударь, - прогудел он, - издалека ли? Что на ужин
прикажете?
   Несколько минут спустя, умывшись и приведя в порядок  волосы,  я  уже
сидел вместе с хозяевами в просторном зале,  уминал  нежнейшего  кролика
под грибным соусом и рассказывал, что недавно окончил столичную  морскую
школу и решил немного побродить по суше - моря я еще навидаюсь.  Хозяин,
Лент, понимающе ухмылялся и подливал мне вина. В зале тем временем стали
появляться местные фермеры, приехавшие пропустить пару стаканчиков перед
сном. Несмотря на то что буквально каждая  ферма  в  Пеллии  имеет  свой
виноградник и, несомненно, собственное вино, сельские жители, как я  уже
знал,  всегда  стремятся  провести  вечер   в   компании   приятелей   и
многочисленных родичей, а подобные заведения служат чем-то вроде  центра
небольшой округи.
   Я не вызвал у них особого интереса - мне вежливо кивали  и  чинно,  с
достоинством садились за стол, где их  уже  ждало  вино  и  какая-нибудь
простецкая закусь. Поужинав, я немного побродил с трубкой вдоль дороги и
отправился спать.
   Пока мои страхи - разбойники, воры и, главное, недружелюбные селяне -
мало походили на реальность.  У  себя  на  родине  я  вряд  ли  смог  бы
путешествовать в одиночку, не подвергаясь  какой-либо  из  перечисленных
опасностей, но вокруг меня  была  Пеллия,  совсем  другая,  свободная  и
оттого чинно-достойная до полнейшей скучности  страна.  Все  встреченные
мною селяне выглядели здесь практически одинаково: немного  флегматично,
почти равнодушно и уж совершенно незлобиво. У них, в  сущности,  хватало
своих забот, чтобы обращать внимание на каждого  встречного-поперечного.
Их защищали королевские законы, и, в  отличие  от  большинства  виденных
мною стран, все они с детства имели право выбора, все они были хозяевами
своей земли и своей судьбы. Для человека, выросшего  на  противоположном
берегу океана, это было более чем странно.
   ...Ранним утром, наскоро позавтракав, я  распрощался  с  хозяевами  и
двинулся дальше. Барон Ливэн не обманул меня: Лина послушно  трусила  по
дороге, не проявляя ни малейшего желания сбросить меня на землю и  никак
не реагируя на мою дурацкую посадку. Еще вечером  я  сориентировался  по
карте - выходило, что до Йоша оставалось не  более  тридцати  миль.  При
такой неспешной езде я вполне мог преодолеть это расстояние к  вечеру  -
точнее, вечером я должен был въехать в городок,  за  которым  начинались
предгорья. Вскоре после  полудня  я  остановился  на  заброшенной  ферме
справа от дороги, напоил из колодца свою кобылу и отправил ее пастись на
густо заросшей лужайке. Прихваченных  из  Альнена  запасов  должно  было
хватить надолго, по крайней  мере  сейчас  у  меня  оставались  еще  две
копченые курицы, солидный кусок окорока и  паштет,  который  я  и  решил
съесть, дабы он не протух. На  постоялом  дворе  меня  снабдили  краюхой
белого хлеба, нож у меня, разумеется, был, и я, удобно примостившись  на
небольшом холмике, принялся за дело. Настроение у меня было  отличное  -
вокруг щебетали птицы, ветер  ласково  шуршал  травами,  далеко  впереди
синела хвойная роща.
   Поглядев на Лину, меланхолично пожирающую траву,  я  вдруг  вспомнил,
что впервые после своего бегства из дома путешествую совершенно один  по
незнакомым мне землям. Впрочем, сейчас  ситуация  была  несколько  иной,
хотя и не менее опасной. Собственно, я толком  и  не  знал,  что  именно
собираюсь искать в монастыре - меня вело подсознательное ощущение  того,
что именно там, в Йоше, кроется разгадка этой странной тайны, так упорно
державшей меня в столице. Я хмыкнул, забросил в траву остатки паштета  и
поднялся на ноги.
   Когда солнце коснулось  верхушек  далеких  сосен,  я  увидел  впереди
башенки небольшого города. Впереди был Йош. Копыта Лины устало застучали
по старой брусчатке  дороги,  которая  вскоре  вывела  нас  к  мраморным
воротам с парой прокопченных курильниц - дальше начинались сады и  узкие
улочки. На  меня  никто  не  обратил  особого  внимания.  Где-то  справа
взревели трубы, призывая верующих на молитву. Я неторопливо проехал пару
кварталов и оказался на  площади,  где  находились  городская  управа  и
почта. Страшно зевающий  служащий  открыл  мне  единственный  кабинетик,
принес  вина   и   удалился,   предупредив,   что   ночью   его   сменит
мальчишка-стажер. Сидеть здесь до ночи я не собирался:  мне  требовалось
лишь сообщить Иллари свой новый адрес до востребования, что я и сделал.
   Рассчитываясь  с  почтмейстером,   я   поинтересовался,   где   можно
остановиться на ночлег. Как выяснилось, лучший постоялый двор  находился
за восточными воротами, что было мне на руку.
   Следующим утром, заплатив тучному  и  донельзя  ленивому  хозяину,  я
снова взгромоздился на Лину и двинулся в сторону гор.
   Никаких поселков и постоялых дворов дальше на карте не было,  как  не
было и обители Меллас, но я хорошо запомнил  ее  расположение  в  книге,
которую листал Энгард.  Проселочная  дорога,  успевшая  кое-где  зарасти
травой, вела меня именно туда,  куда  мне  было  надо.  Еще  в  Альнене,
расставшись с молодым бароном, я запасся всем необходимым для  жизни  на
природе: у меня была крохотная  палатка  на  одного,  жаровня  и  теплое
одеяло.  На  постоялом  дворе  я  пополнил  свои   запасы   провизии   и
рассчитывал, что их хватит на  первое  время.  Вообще  я  совершенно  не
представлял себе, сколько мне придется тут проторчать.
   Незадолго до заката впереди показалась развилка - точнее,  от  старой
дороги, ведущей в горы, отходила едва заметная стежка.  Наверное,  решил
я, там заброшенная ферма. Отправляться на поиски монастыря на ночь глядя
я не собирался, а ночевать  все  же  лучше  под  крышей,  пусть  даже  и
дырявой. Мы с Линой перевалили через холм, и я увидел возделанное поле -
здесь еще кто-то жил.
   Дальше, за не  слишком  ухоженным  садом,  виднелись  замшелые  крыши
построек.
   Через несколько минут я остановился подле  перекошенных  от  старости
ворот, за которыми стоял большой каменный дом и  несколько  амбаров.  Из
высокой трубы шел жидковатый дымок. Я достал из кобуры  пистолет  и  что
есть мочи шарахнул рукоятью в серые дубовые доски, затрещавшие от такого
невежливого  обращения.  В  ответ  мне  донеслось  лошадиное  ржание   и
сдавленный собачий рык. В воротах приоткрылась калитка.
   Разумеется, я ожидал, что мне откроет хозяин -  возможно,  тучный  от
ежедневного пива и не очень-то доврльный появлением нежданного гостя, но
вместо него я  увидел  худощавую  молодую  женщину,  с  настороженностью
глядящую на меня через образовавшуюся щель. Осмотрев меня  с  головы  до
ног, женщина немного успокоилась и спросила,  смешно  наклоняя  к  плечу
свою узкую голову:
   - Вы заблудились, сударь? Дорога там, за садом.
   - Нет, - улыбнулся я, - просто я  ищу  место  для  ночлега...  Вы  не
пустили бы меня на  ночь?  Человек  я  смирный,  да  и  расплачусь,  как
скажете.
   Услышав о деньгах, она неуверенно заулыбалась и  открыла  калитку  во
всю ширь.
   - У нас не очень-то удобно  для  такого  господина.  И  с  ужином  не
очень... К тому же дети... полон дом детей. Но если вы согласитесь спать
на чердаке, то мы, наверное, можем вас принять.
   - Согласен, - кивнул я, спрыгивая с покорно стоящей Лины, - а что  до
еды, то если у вас найдется пара яиц, так больше мне ничего и не нужно.
   По двору носились взъерошенные, какие-то потные куры, в  углу  угрюмо
щерился седой старый пес, а  из  конюшни  выглядывала  любопытная  морда
такой же древней, подслеповатой коняги. Расстегивая подпругу, я  заметил
в окне второго этажа три детские рожицы,  прилипшие  к  мутному  стеклу.
Пока я возился с лошадью, женщина молча стояла подле  меня,  разглядывая
мой наряд и оружие, притороченное к седлу. В конце концов я снял с  Лины
седло и сбрую, завел животное в конюшню, где обнаружился  немалый  запас
сена, и, нагруженный своим скарбом, двинулся к дому.
   - Как прикажете величать вас, сударь?
   - Просто господин Матти, - отозвался я, поднимаясь вслед за  хозяйкой
по скрипучей лестнице на самый верх.
   - Меня зовут Эдна. Можете оставить здесь свои вещи, а я пока поставлю
греться воду для умывания и займусь вашим ужином. Хорошего вина  у  нас,
конечно, нет, но чем промочить горло - найдется.
   Я согласно кивнул и осмотрелся.  Чердак  был  сухим,  в  отгороженной
комнатке, куда привела меня Эдна, приятно пахло сеном и разными травами.
Здесь стоял черный от старости комод, высоченная,  почти  мне  по  пояс,
кровать, прикрытая каким-то пледом, и  медный  таз  для  мытья.  Похоже,
этими апартаментами пользовались нечасто.  Я  нашел  на  притолоке  пару
гвоздей, развесил на них ружья и подошел  к  островерхому  окну.  Передо
мной открывался чудесный вид, так не похожий на то, к чему я  привык,  -
невдалеке  блестела   закатным   солнцем   быстрая   речушка,   упираясь
противоположным  берегом  в   густой   ельник,   а   дальше   начинались
величественные горы. Где-то  там,  за  ближайшим  перевалом,  находилась
конечная цель моего путешествия - обитель Меллас.
   Эдна принесла мне кувшин с водой и, немного смущаясь,  сообщила,  что
яичница будет готова с минуты на минуту. Я  вежливо  кивнул  и  принялся
смывать с себя пыль. Здесь было удивительно  спокойно,  этакая  тишайшая
идиллия заброшенной в горы фермы, оторванной от всего окружающего мира и
живущей своей размеренной, сонной жизнью, - поле, сад, Коровы с  козами.
Я фыркнул, вытер лицо  полотенцем  и  не  отказал  себе  в  удовольствии
посмотреть в окно еще разик. Пожалуй, при хорошей удаче я  не  отказался
бы провести здесь пару месяцев... Но о таком не стоило даже мечтать.
   В кухне пахло разогретыми соусами.
   Усевшись за добела  выскобленный  стол,  я  ощутил  приступ  поистине
волчьего  голода.  Эдна  повернулась  от  плиты  и,  тихонько  улыбаясь,
выложила на глиняную тарелку здоровенную,  исходящую  паром  яичницу.  Я
едва сдержал довольное ворчание.
   - А что же ваши дети? - спросил я, когда у меня перестали течь слюни.
   - Потом, - вздохнула хозяйка. - Да тут не только мои...  Сестра  моя,
Тарра, наверху лежит. Два месяца как родила, мертвенького, так с тех пор
и не встает почти. Муж у нее на шахте погиб...
   - А что лекари?
   - Да какие уж  тут  лекари,  сударь!  Так,  название  одно.  И  кровь
пускали, и прижигания - а все без толку, все лежит да в потолок смотрит.
По нужде только и встает, бедная.
   Я понимающе вздохнул и принялся за вино. Действительно... хотя,  если
дело обстоит так, как мне в данном случае кажется,  вылечить  несчастную
совсем несложно. Это я уже видел: можно травами, а можно, было бы время,
так и руками.
   И уж конечно, никаких прижиганий. Я покончил с  ужином,  поблагодарил
хозяйку и, задумчиво поглядев в закатное небо, отправился на прогулку.
   В одной руке я держал трубку, в другой - флягу. Едва слышно  шелестел
травами ветер. Двигаясь в сторону  быстро  темнеющих  гор,  я  дошел  до
речушки и остановился, чтобы присесть на склоненный к самой  воде  ствол
ивы. Недалеко от берега шумно плеснула какая-то  рыбина.  Я  смотрел  на
бегущую воду, и мне казалось,  что  я  слышу  какие-то  далекие,  нежные
струны: верно,  то  играл  лютнист  богини  Рек,  восхищенный  прелестью
сегодняшнего вечера. К сожалению, мое блаженное оцепенение  продолжалось
совсем недолго.
   Слева от меня донесся нарастающий  скрип,  к  которому  примешивалось
недовольное лошадиное фырканье. Я встал и раздвинул ветви - в  просветах
прибрежного кустарника мелькнул борт тяжеленного  фургона,  запряженного
четверкой огромных злых лошадей. Видимо, ниже по течению находился брод.
   Удивленный, я скользнул вдоль берега  и  действительно  увидел  фуру,
перебирающуюся через ручей. В густом  и  уже  черном  ельнике  виднелась
узкая просека - дорога. Но куда она вела? Я мог поклясться, что  это  не
та грунтовка, по которой я ехал до развилки. Фура тем временем  выползла
на берег, чмокнул кнут, и лошади, от-фыркиваясь и зло косясь на  возниц,
потянули ее в лесной сумрак. По скрипу, издаваемому фурой, я понял,  что
она нагружена чем-то очень тяжелым.
   Я преодолел кусты и зашагал, обходя поле, к давешней развилке.
   Перебравшись через холм, я срезал путь оврагом и  вскоре  увидел  еще
один поворот - от той самой раскатанной дороги к реке ответвлялась новая
тропа. На песке были видны свежие следы широких колес. Я  остановился  и
хмыкнул - да-а, эти парни везут нечто солидное! Четыре зверюги изо  всех
сил упирались в землю своими копытами, а каждое из них было, пожалуй,  с
мою задницу размером.
   И уда они, интересно, спешат на ночь глядя?
   Я дошел по следу до самого брода, постоял, выкурил трубочку  и  решил
возвращаться в дом. С гор тянуло туманом, ночь  обещала  быть  нежаркой.
Недалеко от оврага, через который я уже проходил,  мне  попалось  именно
то, что  надо.  Я  сорвал  пару  неприметных  цветочков,  понюхал  их  и
улыбнулся. У меня есть еще чуть-чуть порошка, сейчас  я  смешаю  его  со
свежими лепестками и велю заварить. А завтра сорву еще, они  тут  должны
быть обязательно, только искать уже темно...
   Из кухни раздавались веселые детские голоса. Я  тихонько  поднялся  к
себе, быстро приготовил смесь, ссыпал ее в небольшой каменный  стаканчик
и двинулся вниз. За столом сидели аж пять разновозрастных ртов. При виде
меня они враз прекратили гам и  принялись  пожирать  неожиданного  гостя
глазами, да так весело, что позабыли про кукурузн