окотниках. Время от времени кто-то из них взмахивал рукой, к окошечку
подлетал мальчишка-посыльный - получив в руки пакет, он мчался вверх  по
одной из устланных ковром лестниц, а на его место  прибегал  другой.  По
углам зала, морща лбы, беседовали о чем-то  господа  в  шляпах.  Деловая
суета Энгарда не интересовала.  Он  протащил  меня  через  зал,  толкнул
небольшую  дверь,  и  мы  оказались  в  коротком  полутемном   коридоре,
освещаемом  лишь  несколькими  узкими  оконцами  под  потолком.   Пройдя
несколько шагов, Дериц свернул направо, и мы неожиданно вышли в  большой
огороженный двор.
   Здесь цвели диковинные цветы, а в  нишах  отделанных  белым  мрамором
стен курились бронзовые жаровни.  Перед  одной  такой  нишей  я  заметил
пухлого господина, стоящего на коленях с поднятыми над  головой  руками.
Мы прошли по выложенной камнем дорожке  и  остановились  возле  открытой
двери. Словно из-под земли, перед нами вырос молодой человек  в  длинном
белом одеянии.
   - Господам угодно воскурить? - пропел он. - Кто же  из  вседержителей
покровительствует моим господам?
   - Нам нужен отец Халили, - немного нервно выдавил Энгард,  косясь  на
улыбающуюся Дайниз.
   Служка коротко поклонился и сделал приглашающий жест.
   - Его святость в кабинете. Подождите в приделе...
   Мы  вошли  в  небольшое  помещение,  наполненное   тяжелым   ароматом
множества курильниц, и Энгард, сдирая с себя шляпу, опустился на жесткую
лакированную скамью.
   - А зачем бирже храм? - спросил я, озираясь. - И  кому  тут  молятся?
Богам торговли?
   - А кому хочешь, - хмыкнул Энгард. -  Если  ты  отправил  корабли  за
море, можешь помолиться повелителю вод. Если у тебя пшеница - воскури во
славу богинь земли... А купил  свиней  -  пожалуйста,  можешь  привадить
гениев плотской любви...
   - Ничего не понимаю! Здесь что же, молятся всем подряд?
   - Это же биржа, -  вздохнул  Энгард.  -  Здесь  не  столько  молятся,
сколько жертвуют. Очень удобно. Н-да...
   За моей спиной зашуршали тяжелые занавеси, и я  невольно  отшатнулся.
Передо мной стоял невысокий, хрупкого вида жрец, одетый в короткий  плащ
с множеством кистей. На его ногах красовались нелепые туфли с  пушистыми
шариками на носках.
   Одарив меня коротким благосклонным взглядом, он повернулся к Дайниз и
расплылся в медовой улыбке.
   - Моя прелесть... что привело тебя на этот раз?  Склонившись,  Дайниз
поцеловала золотой браслет на его правом запястье и  указала  на  нас  с
Энгардом:
   - Я привела к тебе моих друзей. Им нужна твоя помощь. Ты ответишь  на
их вопросы, старый распутник?
   Халил и подошел к застывшему, как столб, Энгарду  и  знаком  приказал
ему садиться.
   - Молодые господа желают побеседовать на богословские темы?
   Энгард неловко рухнул на скамью и замотал головой.
   - Нет, ваша святость... у нас... другие вопросы. Нам нужно узнать  об
одном человеке. Вы, вероятно, знакомы с ним.
   - О человеке? - жрец лукаво воздел брови и примостился рядом.  -  Что
ж, может быть, может быть. Раз меня просит Дайниз, я, пожалуй,  попробую
помочь вам. Чья же персона вызвала интерес молодого господина?
   - Его зовут Уннас... он, вероятно, настоятель...
   Халили  сделал  протестующий  жест,  и  Энгард  умолк  на  полуслове.
Некоторое время жрец сидел молча, сложив на животе свои тонкие, словно у
девушки, руки, и неторопливо жевал губами. Потом он резко  повернулся  к
Энгарду и заговорил - так же степенно, почти нараспев, словно  во  время
службы:
   - Речь,  как  я  полагаю,  идет  о  сыне  Уннаса-ам-Диир,  настоятеля
множества   монастырей,   прославившегося    своими    неортодоксальными
взглядами, которые  вызвали  гнев  многих  святых  наставников  по  всей
Пеллии... Если мне  не  изменяет  память,  его  папаша  очень  увлекался
демонологией и даже опубликовал несколько работ на эту скользкую,  я  бы
сказал, тему. Что ж, персону мы установили. Что же  угодно  будет  знать
моему господину?
   - Он... чем он занимается сейчас?
   Кажется, этот  простой  вопрос  поставил  отца  Халили  в  тупик.  Он
поморщился и несколько раз прищелкнул пальцами.
   - Несколько лет назад брат Уннас насторожил  святой  форум  тем,  что
открыто заявил о правоте своего безбожного отца. В какой-то момент  речь
едва не дошла до сложения сана, но потом все  утряслось.  Уннас,  видите
ли, умудрился войти в доверие  к  некоторым  весьма  почтенным  лицам  -
пожертвования потекли рекой, - при  этих  словах  лицо  Халили  исказила
короткая гримаса ненависти, - и сей мед,  направленный  в  уста  сильных
форума, одарил его немалой благосклонностью... благосклонностью тех, кто
способен вершить судьбы. Х-м...
   - О каких лицах может идти речь? - быстро спросил  Энгард,  подаваясь
вперед.
   - Ну что  же,  -  негромко  рассмеялся  Халили,  -  молодой  господин
рассчитывает на то, что здесь, в храме, будут названы имена?
   - И все же, - речь Энгарда обрела твердость, - я хотел бы знать...  я
говорю не только от своего имени.
   - Вот как? - искренне изумился жрец. - Что ж, этого тоже  можно  было
ожидать. И все же - никаких  имен!  Могу  сказать  лишь,  что  это  были
представители крупнейших торговых фамилий, тесно связанных  с  Градом...
Если молодому господину будет угодно, он узнает имена сам.
   - Я уже понял, - сумрачно ответил Энгард. - Что ж...  Нам,  вероятно,
следует воскурить?
   - Следуя велениям совести, сын мой, - пропел Халили, вставая.
   На выходе Энгард задержался  рядом  с  уже  знакомым  нам  служкой  и
плавным движением вложил в его руки небольшой кожаный мешочек.  Я  готов
был поклясться, что в нем позвякивают червонцы.
   - Без толку, - фыркнул Дериц, когда мы оказались на ступенях биржи. -
Только подтверждение того, что мы и так знали.
   Я покачал  головой.  В  словах  Халили  содержался  какой-то  крючок,
чрезвычайно для меня важный, я ощущал его едва ли не  позвоночником,  но
никак не мог разобраться, где же он. Что же это, что? Я тряхнул  головой
и потащил из кармана трубку. Энгард сделал то же самое.
   - Я поеду к моему храмовому  дядюшке,  -  вздохнул  он.  -  Не  очень
хотелось, но ничего другого, похоже, не остается. Этот  проклятый  Уннас
слишком важен!
   Если  Фолаар  готов  был  отдать  за  дурацкие,  ничего  не  значащие
бумажки... а-а!
   Он махнул рукой и шагнул к карете. Я остановил его.
   - Я, пожалуй, отправлюсь к Накасусу, - сказал я.
   - А я, - подала голос Дайниз, - пройдусь по шляпникам...
   - Великолепно! - воздел над головой ладони Энгард. - Все разбегаются,
как тараканы! Хорошо... Дайни, бери экипаж и  езжай  куда  хочешь.  Тут,
хвала предержателям, хватает извозчиков. Встретимся вечером.
   И, не оглядываясь, двинулся вниз.  Я  обменялся  с  Дайниз  короткими
улыбками и свернул направо, к фонтану, где можно было найти экипаж.  Мой
друг почему-то резво вышагивал в противоположную сторону.
   Мастера я нашел в школе. По-моему, он вообще проводил в  ней  большую
часть своего времени, наведываясь домой только по необходимости.  Сейчас
он сидел в  большом  учебном  зале,  окруженный  несколькими  осанистыми
господами, на одежде которых я разглядел какой-то цеховой  герб.  Увидев
меня, Нака-сус извинился и, вскочив со  стула  -  на  пол  шмякнулись  с
десяток листов картона с какими-то не то эскизами, не  то  чертежами,  -
бросился навстречу.
   - Две минуты, мой господин! - взмолился он. - Мне нужно  закончить  с
мастерами - завтра начинаем готовить декорации к новому сезону, и они...
   - Помилуйте, - смутился я. - Я готов ждать хоть час.
   Он замотал головой и  вернулся  к  своим  чертежам.  Я  тем  временем
двинулся вдоль стен,  с  любопытством  разглядывая  висящие  там  маски,
довольно фантастические предметы одежды и разнообразное  полубутафорское
оружие. Да-да, реквизитом оно было лишь наполовину. При желании все  эти
ножи, мечи и древнего вида сабли можно было наточить - и такой, пусть  и
легкий, клинок выдержал бы пару ударов.  Пеллий-ская  театральная  школа
"фитц",   в   которой   преуспел   уважаемый   мастер,   не   признавала
"приблизительности"  на  сцене.  Декорации  выполнялись  с   потрясающей
тщательностью и искусством, заставляя зрителя не  только  видеть,  но  и
буквально  осязать  реальность  замков,  храмов  и  даже  водопадов.   Я
осторожно снял с лакированных крючков тяжеленный пистолет с шестигранным
стволом и осмотрел его хитроумный замок.  Кажется,  воспламенение  здесь
происходило от фитиля-я видел такие древности, попадавшие  к  нам  через
Гайтанию, но дома у меня подобных конструкций не было, кажется, никогда.
Мы не изобретали огнестрельное оружие, оно пришло к нам с юга  и  уже  с
кремнево-колесцовым механизмом. Вспомнив о родине, я  грустно  вздохнул.
Какие же мы, однако, медведи!.. И какой контраст с моей - да, теперь уже
моей - Пеллией.
   - Он, между прочим, настоящий, - услышал я за спиной знакомый голос и
резко обернулся.
   В шаге от меня стояла улыбающаяся Телла,  наряженная  в  уморительные
короткие штанишки и заляпанную красками мужскую сорочку.
   Я поклонился и водрузил пистолет на место.
   - Вы тоже готовитесь к сезону? - спросил я, в который раз забыв,  что
мы давно уже перешли на "ты".
   - А, - она смущенно потерла испачканные ладони о штаны и моргнула,  -
рисую кое-что... а вы опять по делу?
   - Увы, развлекаться мне некогда. Я пришел к вашему отцу, есть  важный
разговор.
   Накасус отпустил мастеров и подошел к нам.
   - Телла, времени тебе осталось совсем мало. Смотри, опоздаешь!
   Девушка скорчила рожицу и удалилась, гордо повиливая  задом.  Накасус
добродушно усмехнулся и положил руку мне на плечо:
   - У меня есть небольшое предложение. Если вы  располагаете  временем,
неплохо было бы проехать в один милый ресторанчик. Его хозяин, мой друг,
праздновал вчера совершеннолетие сына, а я не смог явиться... К тому  же
туда должна подъехать и Телла с бумагами, и я был  бы  признателен  вам,
если вы...
   - Вы старый мошенник, мастер, - рассмеялся я, - признайтесь, вы  ведь
заранее знали, что я не стану отказываться? Время у меня и вправду есть.
По крайней мере, пока.
   Накасус привез меня в восточную часть необъятного Старого города,  на
один из холмов, с которых можно было разглядеть сияющие  шпили  далекого
Града.
   Привязав лошадку в специальном закутке, обнесенном - я  не  удержался
от улыбки!
   - плетеным забором, каждый прутик которого был любовно покрыт  темным
лаком, он подтолкнул меня к массивной дубовой двери. Место было удачным,
хотя и выглядело не совсем по-пеллийски: на склоне холма, за  крохотной,
похожей на дворик площадью с неторопливо шипящим фонтаном, за  типичными
двухбашенными воротами, посвященными, кажется, одному из богов торговли,
стоял круглый домик с железной крышей  и  сводчатыми  окошками.  Вывеска
гласила о  том,  что  мы  находимся  "Под  золотым  медальоном",  а  сам
медальон, хоть и бронзовый,  но  начищенный  до  ослепительного  блеска,
свисал на затейливо выкованной руке, прикрепленной над  дверью.  Ветерок
доносил аромат жарящегося на углях мяса, смешанный с запахами  цветущего
сада. Я завертел головой  -  казалось,  за  воротами  Пеллия  кончилась,
уступив место какой-то незнакомой мне стране!
   - Нравится? - понимающе усмехнулся мастер. - Да, все  правильно,  мой
мальчик. Хозяин лавеллер,  и  таверна  у  него  соответствующая.  Очень,
кстати, популярное местечко.
   Хозяин, кряжистый мужчина с Длинными висячими  усами,  набросился  на
Накасуса тотчас же, едва мы переступили порог  заведения.  После  обмена
любезностями он проводил нас во внутренний дворик, усадил  за  стол  под
низкой раскидистой яблоней и принялся  орать  на  двух  парней,  которые
колдовали  над  жаровней  с  решеткой,  на  которой   шкворчало   нечто,
напоминающее длинные тонкие колбаски. Я втянул носом воздух  и  подумал,
что с кухней острова Лавелле я еще не знаком.
   - К вечеру здесь будет полно посетителей, но нам они не  помешают,  -
сообщил Накасус, обмахиваясь небольшим веером, -  если  что,  мы  сможем
перейти в кабинет...
   - У меня к вам, собственно, два  вопроса,  -  начал  я,  стараясь  не
обращать внимания на запахи, -  и  не  знаю  даже,  сколько  они  займут
времени. Один из них я хотел задать в  прошлый  раз,  но  бедняга  Гэкко
произвел на меня такое впечатление, что мне просто не хотелось ни о  чем
говорить.
   - Да? - Мастер сразу стал серьезным.  -  О  чем  вы  хотели  спросить
меня?
   Я задумчиво поскреб затылок.
   - За последнее время я задал уже столько вопросов,  а  все  никак  не
могу приблизиться к своей цели. Впрочем, это  к  делу  не  относится.  Я
хотел спросить у вас:  знакомы  ли  вы  хоть  с  кем-нибудь  из  деловых
партнеров или, возможно, приятелей покойного Монфора? У  меня  сложилось
впечатление, что вы общались с ним довольно тесно.
   - Один раз я даже присутствовал на Торге в качестве человека  из  его
свиты, - кивнул Накасус. - Правда, это  было  отнюдь  не  вчера.  А  что
касается партнеров - что ж, я понял в чем  дело.  Собственно,  я  и  сам
предпринял нечто вроде расследования - но результат был нулевым, и я  не
стал о нем распространяться.
   Вся штука в том, что те немногие люди, которых я знал, в  один  голос
твердят, что Монфор-де стал ужасно скрытен и занялся  какими-то  темными
делами с контрабандистами. О'каких контрабандистах шла речь, я узнать не
смог. Не было даже намеков.
   - Возможно, об этом осведомлены люди из Братства? Хотя нотариус Каан,
как мне показалось, тоже теряется в догадках. Но я  не  знаю,  стоит  ли
спрашивать его напрямик о делах, которые связывали Братство с Монфором.
   - Вы можете сами поговорить с некоторыми людьми - но,  боюсь,  ничего
от них не добьетесь. Даже банкир, который еще недавно был в  курсе  всех
деловых операций покойного, заявил,  что  совершенно  потерял  нить  его
интересов. Попросту говоря, Монфор перестал к нему обращаться.
   - Ну, - фыркнул я, - у банкира может быть свой интерес.
   - Нет-нет, - замотал головой Накасус,  -  это  проверялось  в  первую
очередь, так что подобные "интересы" просто не имеют какого-либо смысла.
Укрыться от финансовой гвардии довольно трудно. Стоит лишь раз попасться
им на глаза - и потом полжизни не отмоешься. Особенно здесь, в  столице.
Это в провинции филины успешно замазывают им глаза золотишком, а  у  нас
служат люди, для которых имя важнее любых денег. Карьера,  знаете  ли...
так что банкир отпадает. Меня  и  вправду  насторожило  то,  что  Монфор
прекратил с ним почти все контакты, кроме самых банальных, на уровне тех
или иных выплат по  закладным,  акцизам  и  прочей  дребедени.  Еще  мне
сказали, что у него были какие-то  разговоры  с  некоторыми  чиновниками
Стражи.
   - Чиновниками Стражи?
   -  Да-а...  я  даже  услышал  предположение,  будто  Монфор  исполнял
какую-то работу для  Братства.  Его  видели  с  одним  довольно  крупным
чинушей, не последним человеком в этом королевском бедламе. Я  попытался
связать этот факт с любопытством барона Вилларо,  но  потом  понял,  что
стараюсь впустую. Висельник не занимается ни Стражей, ни Братством, он -
пташка совсем другого полета. Его последний "подвиг"  -  один  из  наших
финансовых гениев, который придумал замечательный  способ  перебрасывать
деньги прямо из Кааначейства к Белым Шапкам.
   Ви-сельник  выслеживал  его  почти  год,  а  потом,  когда  тот   уже
окончательно потерял бдительность и поверил в свою удачу, сдал его  куда
надо со всеми бумажками до последней. Там свидетельств было столько, что
хватило бы на три суда... Вилларо в этом отношении очень щепетилен,  он,
если действует - то наверняка. У него с крючка не срываются.
   - Да уж, если Монфор действительно проворачивал какое-то  дельце  для
филинов, Каан об этом распространяться не станет.
   - Пожалуй. До  меня  доходили  слухи  о  том,  что  Братству  надоело
собственное безвластие в столице, а связи Монфора были довольно  широки,
и вообще он имел некоторую склонность  к  авантюризму.  Тот  чиновник  -
фамилию его никак не могу вспомнить, южная какая-то, - долго  не  шел  у
меня из головы, но потом я его все же отбросил. Может быть, Гэкко  прав,
и это были обычные налетчики?
   - Вы-то сами в это верите?
   Накасус горько покачал головой, но ничего не ответил,  потому  что  в
этот момент к нашему столику приблизился  хозяин  в  сопровождении  пары
разносчиков, загруженных тарелочками и кувшинами.
   - Это блюдо называется "шишер", - сообщил мне мастер, - пробуйте, вам
понравится.
   Восхитительно   пахнущие   свиные   колбаски    были    нафаршированы
маринованной морковью, которая придавала им  необычный  острый  вкус.  Я
осторожно попробовал соусы и,  оставшись  вполне  доволен,  принялся  за
работу. Накасус заботливо распечатал красновато-коричневый  кувшинчик  и
налил мне вина, пахнущего степными травами.
   - Знаете, - сказал я, жуя, - если бы у меня дома, за  океаном,  такой
обед  предложили  какому-нибудь  герцогу,  он  сделал  бы  повара  своим
наперсником.
   Накасус захохотал и принялся вскрывать следующий кувшин - желтый.
   - У вас замечательное воображение. Писать не пробовали?
   - Пробовал, - признался я. - Пиратский роман...
   "И сам в нем очутился,  -  сказал  я  себе,  катая  на  языке  аромат
терпкого вина. - В той  самой  роли  непробиваемо  благородного  принца,
похищенного  работорговцами.  Вопрос   только,   куда   подавалась   моя
принцесса?"
   - Вопрос второй, покуда я трезв, - есть ли у  вас  связи  в  храмовых
кругах?
   Накасус задумался, и кажется, надолго. Я не торопил его,  все  дальше
погружаясь в прекрасные, новые для  меня  вина  и  колбаски,  источающие
горячий аромат. Вино лилось и лилось. Брат Сайен, мой старый  наставник,
научил меня верному обращению с дарами лозы, но -  эти,  незнакомые  мне
сорта, вдруг заставили меня расслабиться и вспомнить то, чего никогда не
было на самом деле...
   - В юности я едва не стал жрецом, - неожиданно проговорил Накасус.  -
Да, я был очень религиозен, но потом вдруг  понял,  что  лицедейство  по
сути - то же служение, просто оно подано в ином ракурсе.
   Я не донес полный бокал до рта и осторожно вернул его на стол.
   - Мы служим иным богам, но суть та же - надежда...
   Ветер цветущих яблонь мгновенно покинул меня, я отодвинул кувшинчик и
выпрямился, словно на плацу. О небо, я, мальчишка, вдруг понял  то,  что
хотел сказать мне старый актер, проживший удивительную, полную событиями
жизнь. Я стиснул зубы - он глянул на меня, и от  его  улыбки  мне  опять
захотелось прижаться к его отцовскому плечу.
   Я похоронил своего отца в углу старого, запущенного сада.
   Я куснул губу и потянулся к бокалу.
   - Наверное, - сказал я, - в другом свете.
   Лицо Накасуса вдруг вспыхнуло, как  факел.  Он  отвернулся  и,  будто
стесняясь меня, выпил полный бокал.  Темно-зеленое  стекло  полыхнуло  в
падающем к западу солнце. Теперь сжал зубы он.
   - Говорите, ваша милость, - попросил меня мастер.
   - Имя  -  Уннас,  -  произнес  я,  возвращаясь  к  своему  привычному
состоянию.
   - Уннас? - Накасус не дал мне закончить  фразу.  -  Хм,  с  ним  была
связана странная история. Он был  настоятелем  одного  из  монастырей  в
Йоше, а там, в предгорьях, часто происходит Торг -  места  дикие,  людей
нет, и он...
   - Йош?! - я едва не закашлялся. - Вы сказали - Йош?
   - Да, - как ни в чем не бывало ответил актер.  -  Но  вы  же,  верно,
знаете? А там еще и болотные  испарения,  которые  светятся  в  вечерней
луне... И вот, было это лет так пятьдесят назад,  молодой  Уннас  застал
приземление нескольких торговых шхун. Он, наверное, в кустах сидел - кто
его теперь знает? Демонов, понимаешь,  увидел!  Конечно,  мозги  у  него
немного свернулись, и он стал писать научные работы по демонологии...
   Йош! Йош!!
   Я глубоко вздохнул и вернулся к еде.
   - А что, - спросил я после паузы, - как Телла?
   - Скоро она будет, - вздохнул мастер. - Хоть  бы  Эрнан  подарил  вам
сыновей, князь. До