обхватил его левой рукой за плечи, а  правой  с  трудом
разжал пальцы, намертво сомкнувшиеся на кровоточащей  ладони.  Я  увидел
почти то, что и ожидал, - у него не хватало двух пальцев  -  среднего  и
безымянного, срубленных в первом суставе чьим-то ударом.
   -  Ничего  страшного,  -  не  узнавая  свой  голос,  просипел  я.   -
Подумаешь... стрелять сможешь...
   Я наскоро затянул  ему  изувеченные  пальцы  бинтами,  протянул  свою
неразлучную склянку с болеутоляющим настоем и встал, услышав вдруг голос
Энгарда:
   - Наделали дел...
   Он сидел на корточках  перед  человеком  в  шляпе.  Как  ни  странно,
франтовская шляпа так и осталась на его  голове  даже  после  того,  как
несчастный получил пулю в самое сердце.
   - Это Такео? - спросил я.
   - Такео, - безучастно ответил Энгард и, подняв  с  пола  свою  саблю,
вдруг принялся отделять голову господина Лоррейна от его грешного тела.
   - Ты весь в крови, - тихо произнес я.
   - Потом, - пожал  плечами  Дериц.  -  Посмотри,  что  там  с  Бэрдом.
По-моему, ему здорово досталось.
   Я резко обернулся. Света было мало, и я не сразу различил две  фигуры
в углу комнаты - Бэрда, скорчившегося на полу, и Иллари, разрезающего на
нем кожаную куртку.
   - Чепуха,  -  услышал  Дерица  офицер.  -  В  бок,  и  неглубоко.  Не
беспокойтесь, ваша милость, я справлюсь.
   - Куда там, - мрачно отозвался Иллари,  освобождая  мне  место  возле
раненого. - Придется зашивать.
   - Сперва повязку, - сказал я. - Да,  пистолетная  пуля,  тяжелая,  по
касательной. Из кремневки, что ли?
   - Вон, - протянул руку  Бэрд,  указывая  на  двухствольный  пистолет,
валявшийся неподалеку от него. - Взял бы он чуть левее, и все - кишки на
улицу...
   - Крови много, - сказал я, накладывая бальзам  на  повязку.  -  Надо,
чтобы остановилась. Надо на корабль... скорее.
   Кажется, я говорил бессвязно, как помешанный, но никому и в голову не
пришло удивиться - мы все, за исключением, пожалуй, Иллари, были слишком
потрясены этой скоротечной схваткой, в которой только что полегли  шесть
человек.
   - Рейли! - гаркнул Иллари, задирая голову к потолку.
   Сверху донеслась возня, и в люке появилась голова матроса.
   - Рейли кончился, ваша милость.
   - Как? - не понял Иллари. - Свалился, что ли?
   - Нет, -  печально  проговорил  матрос.  -  Стрельнул  кто-то  снизу.
Свалился-то он уже потом... кончился он. Я посмотрел, когда утихло.
   Иллари тяжело провел рукой по лицу.
   - Славный был парень. Спускайся сюда. Сейчас пойдем вниз,  посмотрим,
что у нас там с сокровищами...
   - Поищите мне там какой-нибудь  мешок,  -  глухо  проговорил  Энгард,
приноравливаясь срубить голову еще одного мертвеца,  первым  получившего
нож.
   - На кой тебе этот товар? - изумился я.
   - Покажу покойному дедушке! Св-вятые и грешники,  наделали  дел!  Вот
наделали!
   - Мы, что ли, наделали? - мрачно изумился Бэрд.
   - Раньше надо было, - буркнул Энгард.
   - Что - раньше? Раньше сдохнуть?
   - Раньше прыгать... э, да что теперь! Теперь  у  нас  на  руках  куча
покойников, которые, как известно, сказок не рассказывают. Теперь,  будь
я проклят, сказки придется рассказывать мне. А за это слушатели накидают
мне полную шляпу медных монеток! А!
   Его сабля со стуком отделила голову у последнего из ценных мертвецов,
и Энгард аккуратно сложил свою страшную добычу под окном.
   Убедившись, что обильно наложенный бальзам почти  остановил  у  Бэрда
кровотечение, я наконец выпрямился и решил заняться своим другом графом,
но тот, отстранив меня, вдруг шагнул в темный угол комнаты,  где  стояла
большая деревянная кровать, и вытащил что-то из-под грязной,  засаленной
подушки.  Это  "что-то"  оказалось  большой  кожаной  сумкой   с   парой
серебряных замочков. Я подошел поближе,  и  в  этот  момент  мой  взгляд
почему-то упал на кинжал, так и оставшийся зажатым  в  руке,  которую  я
отрубил у высокого. В тусклом свете единственной свечи он показался  мне
каким-то необычным, и я нагнулся, чтобы поднять свой трофей.
   И едва сдержал крик.
   Отвернувшись к стене, я с омерзением вырвал его из  мертвых  пальцев,
наскоро отер с лезвия кровь - вероятно, кровь  Энгарда  -  и  тотчас  же
сунул кинжал в голенище сапога, подальше от чужих глаз. Кажется, у  меня
на лбу выступили капельки пота.
   Энгард, не  обращая  на  меня  ни  малейшего  внимания,  бесцеремонно
взломал замки своим матросским ножом  и  распахнул  сумку.  В  руки  ему
выпали несколько заклеенных пакетов разного цвета  и  размера.  Он  было
собрался уже сорвать первую попавшуюся печать,  но  тут  снизу  появился
мокрый от пота Иллари.
   - Поехали отсюда, - сказал он. - Мы уже все загрузили.
   - Мешок принесли? - спросил Энгард, вешая сумку себе на плечо.
   -  Держи!  -  Иллари  незаметно  перешел  на  "ты",  но  Энгарда  это
совершенно не смутило. Он  взял  мешок  и  принялся  складывать  в  него
мертвые оскаленные головы.
   - Золото вы погрузили, - сказал он между делом, - а трупы?
   - Трупы?
   - Да, академик, трупы. Мат, ты  у  нас  последний  живой...  так  что
придется тебе немного повозиться. А я пока спущу вниз раненых.
   Трупы, сказал я себе. Что ж, теперь, кажется, меня уже и  трупами  не
испугаешь. С чего  бы,  собственно?  Подумаешь,  стащить  вниз  шестерых
здоровенных мужиков и погрузить их  в  телегу.  Главное,  чтобы  у  меня
хватило сил зашить Бэрда... и Ланни тоже, с его культяпками... потом.  И
еще посмотреть, что там с окровавленным  Энгардом...  трупы...  так,  за
рученьки его, поехали...
   Когда наша повозка, загруженная весьма странным сочетанием  товара  -
груда  мертвецов  (три  головы  отдельным   списком)   плюс   двенадцать
небольших, но увесистых  сундучков  да  четыре  тяжеленных,  будто  кара
небесная, кожаных баула, - достигла наконец злополучного мыса,  небо  на
востоке уже приготовилось светлеть.
   Поглядев на хронометр, я  решил,  что  удар,  полученный  при  наезде
корабля на мель, не прибавил мне здоровья. Мне казалось, что  вся  битва
плюс последовавшие за ней события уложились максимум  в  полчаса,  а  на
самом деле мы провозились часа три, а то, может,  и  больше  -  я  плохо
помнил, когда смотрел на циферблат в последний раз.
   Море  вокруг  пыхтящего  и  содрогающегося  корабля  показалось   мне
каким-то непонятно  черным.  Хлопая  глазами,  я  разглядел,  что  волна
неторопливо выбрасывает на берег  все  новые  и  новые  клочья  какой-то
темной пены, в которой то и дело попадаются маленькие камешки.
   - Я же говорил, что это не уголь, а дерьмо, - вдруг пробурчал Иллари.
- Одна пыль, будь я проклят! Даже дым  от  него  дерьмового  цвета.  Эй,
Дериц, мертвечину когда топить будем - сейчас или в океане? Э?
   Граф Энгард Дериц не отвечал. После того как я - опять  в  тряске!  -
кое-как перевязал его многочисленные, но, к счастью, неглубокие  порезы,
он выхлебал целую  склянку  одурманивающего  настоя  и,  преисполнившись
чувством выполненного долга, потерял сознание.
   - В океане, - решил я. - От греха  подальше.  Как  ты  думаешь,  Тило
стащит корабль?
   - Да он уже почти стащил, - махнул рукой Иллари. - Ты же  видишь,  он
сбросил почти весь  уголь,  а  у  нас  его  были  полные  ямы.  Матросы,
наверное, чуть с ума не сошли - перетаскать за  три  часа  такую  прорву
мешков.
   - Как могли они успеть?
   Иллари негромко рассмеялся и похлопал меня по плечу:
   - Разумеется, Тило скинул ровно столько, сколько было нужно. То  есть
не так уж и много, сели-то мы так, чуть-чуть...
   "Но все-таки сели, - с горечью подумал я. - И шхуна ушла... и кстати,
а почему их было двое? Почему двое, а не четверо, а?"
 
Часть вторая 
 
Глава 1 
 
   Покойников  мы  утопили  далеко  в  океане,  привязав  к  каждому  по
тяжеленной  балластной  чушке.  Я  очень  хотел  утопить  и  фургон,  но
подтащить его к кораблю не было никакой возможности, и поэтому  пришлось
оставить его  на  берегу.  Лошадей,  правда,  я  выпряг  и  отправил  на
прогулку. Возможно, они вернулись в монастырь, а может быть,  разбрелись
кто куда - второй вариант был более предпочтительным, но обо всем этом я
уже не думал. У меня просто не  было  сил.  К  счастью,  "зашивать"  мне
никого не пришлось, поскольку на борту выяснилось, что  во  время  моего
отсутствия Иллари нанял опытного врача, к которому  и  отправились  наши
раненые.
   Когда "Брин" наконец сполз с мели и взял  курс  в  океан,  я  устроил
короткое импровизированное совещание -  следовало  срочно  решить,  куда
плыть дальше.
   Ланни, крепко накачанный болеутоляющим, попросил, чтобы мы  доставили
его хотя бы назад, к маяку, но этот вариант я отмел с ходу  -  я  боялся
лишний раз показать там свою задницу, и  поэтому  в  конце  концов  было
решено, что утром мы высадим его на  побережье  залива,  в  окрестностях
одного из больших городов, откуда он  легко  доберется  домой  на  любой
лохани с паломниками.
   - Твою долю я передам Каану, - сказал я  ему.  -  А  ты,  будь  добр,
отслеживай ситуацию на острове и отправляй на его адрес подробные отчеты
о происходящем.
   Кажется, тут сейчас заварится интересная каша.
   Искалеченный Ланни горько вздохнул и посмотрел на свою  забинтованную
руку.
   Врач зашил ему изувеченные пальцы и  пообещал,  что  неприятностей  с
ними быть не должно, но я  прекрасно  понимал  его  состояние  -  теперь
господин Ларго никогда не забудет эту  проклятую  ночь  на  мельнице.  И
зачем я потащил его с собой? Вряд  ли  его  учили  фехтованию  так,  как
Энгарда...
   А граф Дериц благополучно  валялся  в  одной  из  пустых  кают  -  он
ненадолго очухался в руках нашего нового доктора, потребовал рому, после
чего снова закрыл глаза и попросил не беспокоить его до  утра.  Куда  мы
плывем, что с нами будет - хоть пожар, все завтра!  Я  ему  позавидовал.
Хотя, как это ни странно, после рассветного ужина и бокала крепкого вина
я  почувствовал  себя  значительно  лучше  и  приготовился  к   длинному
разговору с Иллари, который, как я догадывался,  должен  был  состояться
прямо сейчас...
   Отправив Ланни в каюту, я вытащил из шкафчика графин хорошего вина  и
принялся раскуривать трубку.  Через  минуту  вернулся  и  наш  академик,
поднимавшийся на палубу для разговора с Тило. Выглядел он задумчиво.  Не
говоря ни слова, Иллари подошел к креслу, в котором валялась захваченная
Энгардом кожаная сумка, и  вытряхнул  из  нее  содержимое.  Я  внутренне
напрягся и вытянул шею, разглядывая свалившиеся на стол бумаги. О  сумке
я забыл - а Иллари, пожалуй, показывать ее не стоило. Но теперь уже было
поздно, я сам принес ее в  кают-компанию  и  бросил  в  это  злополучное
кресло! Иллари поднес к глазам один из пакетов, поморщился, швырнул  его
на стол и взялся за другой, самый толстый и лишенный  печатей  -  вместо
них он был простеган красной шелковой нитью, концы которой  сходились  в
маленьком восковом конусе с завитушками.
   - Та-ак, - без всякого выражения произнес Иллари и решительно  сломал
воск.
   Из конверта выпали несколько кусочков  тонкого  картона,  испещренных
какими-то незнакомыми мне символами, и сложенный вчетверо лист  гербовой
бумаги.
   Развернув его, Иллари застыл как вкопанный. Его глаза пробежались  по
тексту и замерли на большом квадратном оттиске внизу.
   - Вот эт-то да! - он провел рукой по влажным после умывания волосам.
   - Что там? - встревоженно спросил я, пытаясь заглянуть в текст.
   Иллари подошел к  тяжеловесному  дубовому  буфету,  вытащил  из  него
граненую бутыль с ромом и уселся в кресло рядом со мной. Подняв руку, он
посмотрел через бумагу на свет и хмыкнул.
   -  Знаешь,  чья  это   печать?   -   кривясь   в   горькой   усмешке,
поинтересовался он и ткнул пальцем в черный оттиск.
   - Откуда же? - пожал плечами я. -  Но,  вероятно,  это  что-то  очень
важное?..
   - Да-а уж, пожалуй. Кажется, дело приобретает совершенно  неожиданный
оборот. Да будет ведомо вашей милости, что  я  держу  в  руке  документ,
подписанный небезызвестным господином Джардешем из  Машибута,  одним  из
ваших коллег...  одним  из  Генеральных  Посредников  нашего  полушария,
имеющим полное право свидетельствовать по любым сделкам и спорам  Торга,
а так же, как и вы - обращаться напрямую в Контроль.
   - Джардешем?!
   Да, теперь я вспомнил это имя, оно  не  раз  фигурировало  в  записях
Эйно, особенно в той их части, которая была обращена непосредственно  ко
мне, как его вероятному преемнику. Эйно  начал  писать  в  этой  толстой
тетради еще во время пути из Шахрисара и вел свое напутствие  в  течение
всего  того  времени,  что  было  ему  отпущено.   Разумеется,   он   не
предполагал, что уйдет так скоро, но все же  хотел,  чтобы  я  имел  под
рукой  нечто  вроде  свода  инструкций  на  все  случаи  жизни  -  жизни
Посредника...
   - И что же он пишет? И главное, кому?
   - Кому? Это вопрос, парень. Адресат тут  почему-то  не  указан,  зато
весьма подробно излагаются пожелания господина Джардеша насчет помещения
его доли в "посылаемом капитале"... вот, можешь удостовериться  лично  -
он прямо так и пишет. Удивительное дело, подданный Ханонго помещает свой
капитал в пеллийские  предприятия...  рассказал  бы  кто  раньше  -  так
смеялся б до упаду. Верфи прикупить желает,  банк  открыть  -  в  общем,
пожелания... хм. И еще настоятельно предупреждает о какой-то  "весьма  и
весьма  взрывоопасной  коллекции,  сведения  об   исчезновении   которой
получили новое, вполне достоверное подтверждение", а потому он  очень  и
очень рекомендует своему адресату приложить максимум усилий для  поисков
этой самой коллекции. Хм...
   - Иллари, вам срочно необходимо увидеться с нотариусом,  -  вздрогнув
от его слов, проговорил я. - Мне нужен ваш совет, но  сперва  нам  обоим
следует выслушать новости от господина нотариуса.
   - Мы опять перешли на "вы",  -  буркнул  Иллари,  задумчиво  поднимая
бровь, - значит, Каан?
   - Ты первый начал, - махнул я рукой. - Ладно... да,  Каан.  И  еще  я
видел в столице судью Лоалла.
   - Лоалла? - похоже, Иллари удивился по-настоящему. -  Зачем  он  тебя
искал?
   - Он меня не искал, он вообще не подозревал о  моем  местонахождении.
Мы столкнулись - вот так, нос к носу, - возле харчевни, адрес которой ты
дал мне перед моим отъездом из  Адьдоваара.  Той  самой,  где  следовало
искать нотариуса. Я так толком и не понял, чего там хотел от него судья,
потому что разговор велся исключительно о наших делах.
   - Да, я знаю, что Лоалла собирался в столицу. Но я уже давно  его  не
видел...
   - Правильно, потому что он там и остался. Кстати, он утверждает,  что
драгоценность, которую однажды показал ему Эйно - сокол рода  Лэраас,  -
подделка, попавшая в Пеллию из Ханонго. Этот сокол был  в  числе  прочих
ценностей, которые передал нам  Монфор  перед  отплытием  в  Рашеро.  Он
уцелел, и я отдал его судье.
   - Так. Цепочка становится совсем интересной. И  совсем  непонятной...
если допустить, что  Монфор  знал,  что  эти  побрякушки  -  посылка  от
Джардеша.  Выходит,  мы  можем   предположить,   что   он   получил   их
непосредственно от него самого? Нет, я  не  могу  в  это  поверить.  Да,
разумеется, наши общие интересы стоят выше распри  наших  государей,  но
все же Монфор вряд ли стал бы впутывать в такие дела Джардеша, уж  очень
тот хитер... и, ладно, святые и грешники, пускай будет так - но тогда он
обязательно сообщил бы об этом Эйно! Нет, ничего не понимаю. Узнать  бы,
каким образом это барахло попало в руки Монфора!
   - Когда заговорит Гэкко... - намекнул я.
   - Да, - согласился Иллари. - Хотя он мог и не знать - в конце концов,
Монфор делился с ним далеко не всеми своими секретами.
   - Гэкко нужен мне в любом случае, - вздохнул я и потянулся к вину,  -
насколько я понимаю, мне следует забрать кое-какое наследство.
   - Не только, - усмешка Иллари стала загадочной. -  Теперь  ты  можешь
вынести Право Монфора на большой Совет  и  назначить  кого-либо  на  его
место. Совет может собраться после ближайшего Торга. Если,  конечно,  ты
потребуешь его созыва.
   - Тогда я назначу тебя.
   Иллари молча покачал головой.
   - Почему? - Потому  что  нам  нужен  ты.  Именно  ты,  и  нечего  тут
краснеть, как мальчишка. Посмотри на себя - стоит тебе оказаться в деле,
как люди тут же собираются вокруг тебя и ждут приказов.
   - Но я же ровным счетом ничего не делаю! - возмутился я, не  понимая,
что он городит.
   - Еще как делаешь. Пойми, Мат, далеко не каждому дан этот редкий  дар
- вести за собой. Иногда тебе  действительно  не  нужно  ничего  делать,
достаточно только стоять на мостике корабля. Остальные  все  сделают  за
тебя, дадут тебе верный совет и выполнят львиную долю любой работы. Но я
давно уже заметил, что  тогда,  когда  от  тебя  требуются  решения,  ты
принимаешь их совершенно инстинктивно, не размышляя.  Вспомни  хотя  бы,
как ты появился вчера на "Брине".
   Ни  одна  живая  душа  не  понимает,  за  какими  демонами  мы   сюда
приперлись, но ты-то хорошо знаешь, что времени  мало,  и  пожалуйста  -
через три минуты каждый уже в курсе того, что ему предстоит сделать.
   - Но ведь я действительно...
   -  Правильно  -  действительно!..  Ты  моментально  берешь  на   себя
ответственность и этим показываешь своим людям, что ты  готов  принимать
решения.
   Это действительно редкий дар, и именно поэтому Эйно сделал тебя своим
преемником. Мы все - да, мы знаем чуть больше тебя, да, здесь ты до  сих
пор чужой, но это не  важно:  пройдет  совсем  немного  времени,  и  все
изменится.
   Вспомни, сколько дней тебе понадобилось на то, чтобы выучить язык?
   - Он до сих пор кажется мне полузнакомым...
   - Да, почти все языки нашего мира во многом похожи друг на друга.  Но
все же? Я видел людей,  которые  прожили  в  Пеллии  полдесятка  лет,  а
говорили с трудом. О том, чтобы читать научные  труды,  я  уж  промолчу.
Поэтому... - он умолк и посмотрел на меня с тихой  улыбкой,  -  поэтому,
князь Маттер Лоттвиц-Лоер, вести нас будешь ты. Да, я буду стоять  рядом
с тобой на Торге, но Посредник - это ты, а мы всего лишь твои люди.
   Я отвернулся и прихлебнул вина. Мне не хотелось, чтобы Иллари  видел,
как заблестели слезами мои глаза. Вино и трубка помогли мне справиться с
нахлынувшими чувствами, и я протянул руку к лежащим на столе бумагам.
   - Давай поглядим, что тут еще.  Энгард,  пожалуй,  возражать  уже  не
станет.
   "Ему вообще придется решать сложнейший вопрос, - подумал я, - что  из
этого добра показывать папаше Висельнику,  а  что  -  нет.  Да,  вот  уж
задачка. Впрочем, это потом. А  вот  письмецо  от  коллеги  Джардеша  я,
пожалуй, изыму до лучших времен".
   - А это векселя на предъявителя, - вдруг пробурчал Иллари,  осторожно
вскрывая один за другим запечатанные  пакеты.  -  Пеллийские  векселя...
ничего себе у Джардеша делишки!
   "Опять, - хмыкнул я про себя. - С чего мы там начинали? С  поддельных
векселей? Ну вот мы к ним и вернулись. А вообще  интересно,  сколько  же
денег уже успели выкачать из казны наши  милейшие  принцы  крови?  То-то
смеху будет, когда Вилларо додумается, как именно они это делали!"
   Эта  мысль,  возникшая  как  бы  сама  собой,  вдруг  заставила  меня
поперхнуться.
   - Что ты сейчас сказал? - спросил я себя.
   Вилларо? Значит, Висельник копает сверху,  а  нас  заставляет  рыться
понизу?
   Та-ак, как любит говорить Иллари.
   И я понял, что теперь у меня нет решительно  никакого  выхода,  кроме
как пойти и застрелиться. Что бы я ни предпринял - любой мой шаг,  любые
мои действия будут предательством.  Если  я  раскопаю  деяния  господина
Джардеша, я нарушу священный принцип Посредников "над политикой". Если я
стану тормозить "раскопки" Энгарда, я предам друга.
   Я уже не слушал бормотание Иллари,  который  просматривал  поддельные
векселя и удивлялся их высокому качеству.  Я  смотрел  в  окошко,  через
которое в кают-компанию лился яркий солнечный свет, и думал о  том,  что
уж к такому выбору я точно не готов. Никак