ромко
проговорил он.
   Его рука с графином появилась рядом  с  моим  бокалом,  но  я  мотнул
головой:
   - Вина... да, мы должны  понять.  Я  думал  об  этом  не  один  день:
особенно после того, как стало  известно  о  смерти  этого  человека.  Я
уверен... да, проклятие, я уверен, что  между  смертью  Эйно  и  смертью
Монфора есть связь.
   - Ты хочешь сказать, что они искали Череп? -  спросил  Иллари,  глядя
мне в глаза. Я выдержал его взгляд.
   - Этот вывод напрашивается сам собой. Но пока мы ни в  чем  не  можем
быть уверены. Ясно, что это не кхуманы. Кто тогда?
   - Да уж, мне трудно представить  себе  кхуманов,  вытворяющих  этакие
фокусы на территории Пеллии. И убийцы почти наверняка были  не  простыми
наемниками.
   Возможно, впрочем, что скоро мы кое-что узнаем.
   - Их ищут?
   Иллари кивнул.
   Я задумчиво куснул ноготь. Ищут... а найдут  ли?  Филины  чрезвычайно
могущественны, но во мне давно уже зрело тяжелое, как корабельный якорь,
ощущение, что мы имеем  дело  с  такими  силами,  перед  которыми  могут
спасовать  даже  они.  Даже  королевская  Стража.  Даже...  даже  Тайная
канцелярия его величества. Разве  что  Серебряный  покой,  о  котором  я
слышал жутковатые и частенько не правдоподобные легенды?..
   - Те, кто придумал это адское дело, - медленно заговорил я, - знали о
нас почти все. И о тебе, мой Дорогой филин, тоже... и...
   - Что - и? - поднял бровь Иллари.
   От мелькнувшей в моем  мозгу  догадки  у  меня  едва  не  перехватило
дыхание.
   - Они не знали обо мне, - почти шепотом объявил я.  -  Обо  мне!  Вот
только не знаю, что нам это может дать...
   - Пока ничего, - согласился Иллари  после  короткого  размышления.  -
Впрочем, мы поговорим об этом завтра. Утром ты должен быть в  канцелярии
судьи Лоалла.
   - Старика в пенсне? - удивился я.
   - Да, его превосходительства Гия Лоалла, который, как ты видел, носит
пенсне... Все уже решено и за все заплачено. Он  засвидетельствует  твою
личность, потом ты дашь короткие показания по делу об убийстве,  и  все,
дальше ты уже никому не нужен.  Лоалла  никогда  не  станет  подозревать
человека, которого Эйно приблизил своей волей. К тому же мое слово  тоже
имеет кое-какой вес...
   - Я должен вернуться в столицу. Чем раньше, тем лучше. Я надеюсь,  вы
справитесь без меня?
   - Не совсем так... но мы что-нибудь придумаем.
   Мы поболтали  еще  с  четверть  часа,  потом  Иллари,  сославшись  на
неотложные дела, приказал седлать свою лошадь.  Попрощавшись  с  ним,  я
схватил  со  стола  графин  вина  и  поплелся  наверх,  в  свои  немного
подзабытые апартаменты. Меня ужасала мысль о том, что теперь,  вероятно,
я буду жить в комнатах Эйно. Потом, все потом!
 
*** 
 
   Служебные апартаменты его превосходительства были облицованы мрамором
- серым мрамором, инкрустированным розоватыми узорами королевского дома.
Два стражника на входе, завидев Иллари,  коротко  поклонились,  взметнув
сверкающими плюмажами нa  черных  шлемах.  Я  неловко  оправил  на  себе
перевязь со шпагой и шагнул в полутемную  прохладу  холла.  Здесь  также
царствовал мрамор, мрамор и медь, серебро и черненая сталь:  инкрустации
были всюду, даже на перилах широкой лестницы, ведущей  на  второй  этаж.
Служитель в ливрее отворил перед нами огромную  полированную  дверь.  На
секунду я ослеп от яркого света, заливавшего просторный  зал  через  три
широченных окна. Судья сидел за огромным полукруглым  столом,  слева  от
него  горбились  за  пюпитрами  два  молодых  писца.  Иллари   незаметно
подтолкнул меня вперед.
   - Господин наследник...
   Судья Лоалла приподнялся в кресле и, опершись  руками  о  столешницу,
внимательно оглядел меня с головы до ног. Я опустил глаза. В эти секунды
мне показалось, что по всему моему телу ползут, яростно шевеля хвостами,
сотни влажных, омерзительных скорпионов; внезапно судья рухнул в кресло,
и я услышал, как шуршат на его столе бумаги.
   - Свидетельство "харран", - произнес он, не поднимая глаз.
   Я поспешно сунул руку в карман камзола  и  протянул  ему  документ  с
красными печатями. Некоторое  время  судья  молча  изучал  знакомую  мне
(пожалуй, слишком знакомую!) бумагу. Потом  его  правая  рука  совершила
ленивую дугу, и к столу приблизился Иллари.
   Судья придвинул ему какой-то лист и перо в чернильнице. Иллари  вывел
на бумаге заковыристую алую подпись - перо легло возле  меня.  С  трудом
вчитываясь в текст,  я  расписался  рядом  с  его  автографом  и  замер.
Поскрипывали перья писцов... его превосходительство  неторопливо  достал
красную печать, подышал на нее и влепил в левый нижний угол листа.
   - Копии заберете завтра, - равнодушно сообщил он.
   Мы с Иллари повернулись, как солдаты на параде. В тот  момент,  когда
до  порога  оставалось  не  более  шага,  судья  густо  прокашлялся.   Я
обернулся.
   - Не так давно, мой князь, мне случилось побывать в столице, - Лоалла
сделал паузу, поправил пенсне и неожиданно вытащил из  кармана  короткую
глиняную трубочку, - и побеседовать с некоторыми ювелирами.  Признаться,
я был удивлен... никто не слышал  о  попытках  копировать  соколов  рода
Лэраас, а уж тем более, г-м... этакими новыми способами. Вы не могли  бы
продемонстрировать мне эту подделку еще раз?
   Я застыл на месте.
   - Я не уверен, что она... до сих пор находится в наших руках...
   - А вы поищите, князь. Безделушка и впрямь интересная. Может быть,  в
столице мне объяснят более подробно, как вы считаете?
   Сокол рода Лэраас попал в руки Эйно от Монфора.
   Я спускался по крытой ковром лестнице, напряженно пытаясь понять, что
он имел в виду, этот старый, помешанный на побрякушках судья - что?..
   - Почему он не стал расспрашивать меня о подробностях гибели князя? -
меланхолично пробормотал я, поднимая глаза на Иллари.
   - Вероятно, не посчитал нужным, - хмыкнул тот.  -  Тебе  это  кажется
странным?
   - Немного...
   - Не исключено, что  он  поинтересуется  позже...  но  для  тебя  его
интерес уже не будет иметь значения.
   Стражник на входе, облаченный в черную  пелерину  и  высокий  шлем  с
перьями, распахнул передо мной дверцу кареты. Погруженный в размышления,
я почти не обратил на него внимания. Тысячи проклятий,  что  значат  эти
его слова о соколе Лэраасов? Почему эта подделка его так удивила? Чистый
интерес помешанного коллекционера или что-то более серьезное, совершенно
недоступное моему сегодняшнему пониманию? Иллари, как мне  казалось,  не
мог ответить на эти вопросы: я видел, что он вообще не обратил  внимания
на последнюю фразу судьи.
   - Мы должны поговорить о делах, - настойчивый голос Иллари вывел меня
из оцепенения.
   - О деньгах? - отозвался я.
   - И о деньгах тоже. В замке ждет нотариус  -  раз  ты  считаешь,  что
должен быть в столице, нам придется оформить пару доверенностей, чтобы я
мог ставить свою подпись вместо твоей. В ближайшие дни Эйно  должен  был
завершить несколько довольно крупных сделок: если их  провалить,  то  мы
останемся почти без денег.
   Их, в сущности, и так совсем немного. Если жребий падет на нас...
   - Жребий? О чем ты говоришь?
   - О вызове... так принято говорить. Если ты окажешься ближайшим - вот
прямо сейчас или завтра, то денег хватит только на  один  рейс.  А  если
вызов будет не один - в короткий промежуток времени?
   Я понимающе кивнул.
   - Ясно... Но что бы там ни было, сейчас я должен думать  о  том,  как
распутать эту историю. И опять  же  -  деньги:  Энгард  держит  в  руках
большую силу...
   - И ты думаешь, что он захочет поделиться с тобой? - Иллари фыркнул и
отвернулся к окну;  глазея  на  летящие  мимо  нас  многоэтажные  здания
делового центра.
   - А у него, скорее всего, не будет другого выхода.
   Моряк пожал  плечами  и  ничего  не  ответил.  Я  видел,  что  он  не
слишком-то верит мне, но сейчас это было не главным. Я  подумал  о  том,
что должен сегодня же перерыть все возможные тайники и найти загадочного
сокола - если, конечно, он и впрямь остался у Эйно. А завтра я  поеду  к
его превосходительству... и, возможно, он  прояснит  туман,  так  упорно
разъедающий мне мозги.
 
Глава 7 
 
   Иллари уехал сразу же после  того,  как  нотариус  выписал  несколько
бумаг с красными печатями. Каждая доверенность была  составлена  в  двух
экземплярах - один отходил Иллари  как  доверенному  лицу  нового  князя
Лоттвиц-Лоер  и  Гасарпаар,  другой  оставался  у  меня.  Поглядев,  как
растворяется в зеленоватом полумраке аллеи его экипаж, я приказал подать
обед наверх, в мой новый кабинет.
   О тайниках я знал все.  Эйно  ознакомил  меня  со  всеми  хитроумными
нишами,  подполами  и  выемками  в  потолках,  показал,   как   работают
отпирающие   их   механизмы   и   заставил   повторить   весь    процесс
самостоятельно. Сейчас, вспоминая об этом, я с горечью подумал,  что  он
ощущал близость гибели и боялся оставить меня не  готовым  к  тому,  что
меня ждало. К чему?..
   Пока мне разогревали суп из дичины со специями,  я  проверил  наличие
проклятого Черепа. Он находился там же, куда я засунул его  после  того,
как вытащил из нижнего сейфа,  занимавшего  часть  углового  стеллажа  с
книгами по левую руку от  старого,  попорченного  чернилами  письменного
стола, - в глубоком, как колодец, зачем-то отделанном  свинцом  тайнике,
искусно скрытом под ореховым паркетом  возле  среднего  окна.  Для  того
чтобы туда добраться, мне пришлось отщелкнуть  едва  заметную  бронзовую
пуговку, придерживающую край ковра, а потом надавить на гладкую дощечку,
одновременно повернув ее вправо. Вслед за дощечкой провернулись и две ее
соседки. Стоя на коленях, я засунул руку в темную  дыру  и  нащупал  там
знакомый мне мешок из грубо выделанной кожи.
   Здесь драгоценностей не было - еще когда я прятал  Череп  перед  тем,
как удрать из Альдоваара, я обратил внимание на то, что тайник был пуст.
В обоих сейфах - нижнем и верхнем - лежала целая  гора  толстых  кожаных
папок, кое-какое оружие, несколько кошелей  с  монетами  и  королевскими
ассигнациями, и ничего похожего на мешки  или  шкатулки.  А  ведь  после
прибытия из Рашеро у Эйно оставалось еще немало побрякушек  и  золота  в
слитках, это я помнил точно.
   Значит, драгоценности находились в каком-то другом  месте.  В  каком?
Таких мест в этом замке было немало. Прежде всего  следовало  искать  на
чердаке, вернее, в верхней смотровой башенке, возвышавшейся  над  острой
крышей замка.
   Я быстро расправился с супом, отодвинул в сторону второе и,  захватив
с собой увесистую связку ключей, отправился наверх.
   На чердаке верхнего этажа я разжился медным фонарем с сильной линзой.
   Огниво подпалило фитиль, я откинул  видневшийся  меж  стропил  люк  и
поднялся по крепкой дубовой лесенке. Здесь было достаточно светло, но  я
знал, для чего мне фонарь. Обойдя башенку по кругу, я осторожно  ухватил
фонарь зубами и подпрыгнул, чтобы зацепиться за торчащий из  конического
потолка крюк. С его помощью я повис  на  манер  летучей  мыши  и  сильно
толкнул одну из резных деревянных загогулин, обильно украшавших потолок.
Рядом со мной тотчас же  распахнулся  черный  лаз.  Крыша  башенки  была
двойной. Неловко изгибаясь, я всунулся ногами вперед в пыльную темноту и
тотчас же съехал на заднице вниз.
   Сидеть здесь было неудобно, болтаться с зажженным фонарем в воздухе -
опасно, но другого выхода у меня не было.
   Я повертел головой и сразу же увидел то, что искал, -  три  увесистых
мешка из чертовой кожи, обшитые множеством карманов.
   Коробку из темного лакированного дерева, в  которой,  как  я  помнил,
когда-то находился сокол и еще какие-то побрякушки, я нашел во втором по
счету мешке: она лежала в  кармане,  плотно  затянутом  кожаной  лентой.
Фальшивая драгоценность ярко блеснула в свете фонаря.
   - Будь я проклят, - прошипел я,  рассматривая  безделушку  неведомого
мне столичного рода, - что ж в тебе такого? Почему о  тебе,  сокол-орел,
Эйно упоминал перед самой смертью?
   Я тщательно запер тайник и спустился вниз. Сокол, лежащий  в  кармане
моей легкой домашней куртки, едва не  обжигал  мне  бок  -  казалось,  я
физически ощущал его присутствие. Раскурив трубку,  я  запер  загадочную
безделушку в сейф и вызвал слугу.
   - Скорохода ко мне.
   "Ваше превосходительство! -  вывел  я  на  листе  гербовой  бумаги  и
задумался, не зная, в каком  тоне  выдержать  письмо,  -  потом  все  же
решился придерживаться куртуазной манеры. - Почтительнейше  обращаюсь  к
Вам с просьбой уделить  мне  малую  толику  Вашего  внимания  завтра  до
полудня. Ваш слуга, князь..." и так далее.
   Скороход стоял у меня за спиной, ожидая,  пока  я  закончу.  Я  долго
рылся в столе - печать я нашел сразу, а вот подушечка с красной  краской
оказалась засунута в самую  глубь  нижнего  ящика.  Печать  принадлежала
Эйно, своей у меня еще не было. Хмыкнув, я подумал, что пока она  мне  и
не нужна, сделаю позже, в столице.
   - Найдешь судью Лоалла, - распорядился я, - и подождешь  ответа.  Где
его превосходительство может сейчас быть, я не знаю...
   - Найду, ваша милость, - скороход позволил себе  улыбнуться  уголками
губ.
   - Прекрасно..
   Подождав, пока он уйдет, я раскрыл сейф и вытащил несколько папок.  В
них оказались сотни документов,  аккуратнейшим  образом  разглаженные  и
подшитые.
   Некоторые были попорчены  морской  водой.  Проглядев  этот  архив,  я
быстро убедился,  что  передо  мной  обычные  договора,  доверенности  и
расписки, не имеющие особого отношения к тому архиву, речь о котором шла
в толстой тетради, врученной мне Эйно.
   Та тетрадь... о, та старая, крепкая тетрадь с желтоватыми  хрустящими
листами  -  она  содержала  великое  множество  невероятных,  не  всегда
доступных моему пониманию тайн.  Но  к  ней  требовался  второй,  другой
архив, который Эйно вел в течение многих  лет  своей  жизни  в  качестве
делового посредника, принимавшего участие в сделках представителей  иных
миров. Ссылки на этот архив встречались едва ли не на каждой странице. Я
должен был найти его во что бы то ни стало, и чем скорее, тем лучше. Для
того чтобы занять место моего ушедшего хозяина, мне следовало изучить не
только правила торговли и привычки некоторых его партнеров - об  этом  в
"тетради наставлений", как я окрестил ее про себя,  говорилось  довольно
много, - но и разобраться в деталях множества сделок и событий,  имевших
место в прошлом.
   В прошлом, так или иначе связанном с нашей странной планетой.
   Я нащупал висевший на  груди  круглый  золотой  медальон,  тяжелый  и
теплый на ощупь, и подумал, что я буду испытывать в тот  миг,  когда  он
позовет  меня,  -  страх?  восторг?  Нет  -  скорее  ответственность  за
возложенное на меня дело...
   Я уже знал, что медальон, с  которым  не  расставался  Эйно  Лоттвиц,
содержал в себе непостижимое  устройство,  посредством  которого  с  ним
переговаривались те, кто нуждался в его услугах. Теперь владельцем  этой
жутковатой штуки был я... меня позовут, назовут мне место и срок.  Когда
это будет?
   Хоть завтра, как сказал Иллари, а ведь он хорошо знает, что говорит.
   Из окна подул прохладный морской  ветер,  и  мне  показалось,  что  в
кабинете стало холодно. Я раздраженно, злясь на самого  себя,  распахнул
темный, покрытый растрескавшимся лаком буфет и вытащил графин с  крепким
южным вином, бокал и кисет с необыкновенно крепким зельем, которое часто
покуривал по вечерам Эйно.
   Прибежавший на мой зов слуга принес мне подносик с бисквитами.
   - Где госпожа Ута? - спросил я у него.
   - Госпожа находится в библиотеке, - в глазах молодого парня  блеснуло
некоторое удивление. - Прикажете просить?
   - Да.
   "Он служит здесь совсем недавно, - подумал я ему в спину, - и еще  не
разобрался в наших взаимоотношениях. Вероятно, парняга посчитал, что Ута
была наложницей Эйно... а я, едва заняв его  место  здесь,  в  кабинете,
стремлюсь запрыгнуть и в его постель".
   Подругой Эйно - жены он не имел - была крупная, немного  флегматичная
красавица из хорошей семьи, выданная родителями за  дипломата-лавеллера,
который оказался расслабленным по причине неудачного падения  с  лошади.
Едва до нее дошел этот факт, как дамочка с яростью расторгла скандальный
брак  и  предпочла  завести  необременительную   дружбу   с   загадочным
князем-корсаром, который  по  полгода  болтался  среди  далеких  волн  и
положительно влиял на  ее  репутацию  светской  львицы.  В  удивительной
Пеллии подобная репутация играла ей на руку: женщинам  королевства  и  в
голову не приходило хоть в чем-то уступать мужчинам.
   -  Ты  обедал  в  одиночестве?  -  голос  Уты  заставил  меня   резко
повернуться в кресле.
   - Да... надеюсь, ты не голодна? Бери бокал и присаживайся  вот  сюда,
ко мне. Нам нужно поговорить.
   Девушка молча достала из буфета высокий серебряный бокал и уселась  в
кресло рядом со мной. Я плеснул ей вина и пододвинул бисквиты. Трубка  в
моей руке презрительно сочилась синим дымком,  я  смотрел,  как  он,  не
успев подняться  к  потолку,  рвется  потоком  воздуха  из  окон,  чтобы
превратиться в  едва  заметное  серое  марево.  Я  встряхнул  головой  и
повернулся к Уте.
   - Тебе приходилось участвовать в коммерческих делах Эйно?
   Ута заметно вздрогнула и посмотрела на меня с некоторым удивлением.
   - Его дела вел в основном Иллари... я только  помогала  с  некоторыми
бумагами  или  так  же,  как  тогда,  с  тобой,  доставляла  по   адресу
какие-нибудь записки, документы... кое-кого я, конечно, знаю - я имею  в
виду некоторых его постоянных партнеров, - но сказать, что я  разбираюсь
в его торговле? Н-нет... А почему ты спрашиваешь меня об этом?
   - Не думай, что я не доверяю Иллари. Дело в другом... мне хотелось бы
услышать еще чье-либо мнение: твое, к примеру. Я знаю, что Эйно  нечасто
выходил в море на охоту по праву королевского корсара. Я  знаю,  что  он
шантажировал   и   запугивал   королевских   чиновников,    увязших    в
противозаконных сделках. Откуда он добывал  информацию?  Он  никогда  не
работал в столице. Иллари? - Имя моряка я произнес тихо, почти  шепотом,
но Ута прекрасно поняла меня.
   - И да и  нет,  -  ответила  она.  -  У  него  были  какие-то  другие
осведомители, не филины, ты понимаешь меня?
   - Теперь нет, - честно признался я. - Его личные осведомители?
   - Какие-то люди в столице... мне кажется, что  о  них  не  знал  даже
Иллари.
   То есть догадывался, конечно, но ведь ты сам давно понял:  князь  был
чрезвычайно скрытным человеком. Нам он рассказывал только то,  что  было
необходимо  для  дела,  а  все  остальное  держал  при  себе.  Не  из-за
недоверия, нет! Он... мне иногда казалось, что  он  не  хотел  подводить
каких-то своих друзей, понимаешь?
   - Это были столичные друзья?
   - Это были люди, которые знали очень и очень много.
   - Монфор, - я пристукнул  ладонью  по  столу  и  тяжело  вздохнул.  -
Монфор, Накасус и кто-то еще. Проклятие, но кто же?
   - Ты продолжаешь думать о мести? - осторожно спросила Ута.
   - Не только.
   Я встал, прошелся по кабинету, потом остановился у окна. Мне  уже  не
было холодно. У меня в голове, назойливо  вибрируя,  крутились  какие-то
колесики, отыскивающие неведомые пока варианты истины.
   - Можно было бы плюнуть на все это и заняться коммерческим шантажом в
прежнем духе или,  к  примеру,  выйти  в  море  навстречу  какому-нибудь
пиратскому каравану, - но! Ты сама понимаешь, что Эйно убили  не  просто
так. Это какая-то очень темная и загадочная история. Я  уверен,  что  до
тех пор, пока я не раскручу ее до самого конца,  опасность  грозит  всем
нам. И еще я знаю, что ниточки тянутся из столицы.
   В дверь осторожно поскреблись.
   - Да! - крикнул я и едва не потянулся к бедру в поисках  пистолета  -
столичная жизнь,  полная  постоянного  страха,  ставшего  каким-то  даже
родным, выработала у меня привычку хвататься за оружие всякий раз, когда
я слышал стук в дверь.
   - Его превосходительство был на месте,  -  доложил  мне  запых