ончит  завтракать,  я  положил  перед  собой
штуцер и стал азартно выискивать возможные  цели  в  бинокль.  На  таком
расстоянии  я  был  вполне  уверен  в  своих  силах:  хитроумный  прицел
винтовки, состоявший из мушки и  трубочки  с  проволочным  перекрестием,
позволял как бы "заострить" свое зрение и  полностью  сконцентрироваться
таким образом на мишени.
   Наконец Эйно встал,  вытер  платком  губы  и,  ни  слова  не  говоря,
двинулся вниз по  лестнице.  Я  подождал,  пока  он  спустится,  коротко
переговорит с вышедшим из боковой башни Даласси, потом  с  Бэрдом,  пока
посыльный от Бэрда взберется на стену  и,  наконец,  вздохнув,  прижался
щекой к ледяному металлу винтовки.
   Мое внимание привлек рослый мужчина в монашеском одеянии, сидевший на
корточках перед каким-то темным предметом. Глянув в  бинокль,  я  решил,
что это нечто вроде походного жертвенника. Святой сидел неподвижно, лишь
изредка поднося к губам правую руку.
   "Сейчас ты у меня  помолишься,  ублюдок,  -  подумал  я.  -  Хорошее,
наверное, дело - сдохнуть прямо во время молитвы..."
   Его голова заняла собой середину тонюсенького крестика, и  я  спустил
курок. Мощная отдача штуцера ударила меня в плечо, я потерял  свою  цель
из виду - но, схватив бинокль, сразу увидел монаха недвижно  лежащим  на
земле. Его высокая шапка, забрызганная кровью, валялась рядом; насколько
я мог судить, молельщик был мертв.  Из  кустов  к  нему  ринулись  сразу
несколько перепуганных людей.  Пропустить  такое  я  не  мог.  Продернув
затворную скобу, я вновь прицелился - на сей paз  в  широкую,  обтянутую
тусклым панцирем спину склонившегося над ним человека. Пуля вошла ему  в
основание шеи, и он завалился прямо  на  монаха.  Следующий!  Но  какого
выбрать? А, нет времени!  Того,  что  трясется  там,  сбоку,  наполовину
закрытый от меня ветками куста. Есть! Ага, теперь они разбегаются во все
стороны! В лагере началось движение, сидевшие до того люди вскакивали на
ноги, открываясь, - я выстрелил еще раз, промазал и повернулся к Шейлу:
   - Давай помогай! Они там сейчас носятся, как муравьи...
   Наемник довольно облизнулся, взял свой штуцер и  лег  возле  соседней
бойницы.
   - Ого, - обрадовался он, глядя в мой бинокль, - да они и в самом деле
страх потеряли, то за деревьями  сидели,  а  теперь  хоть  сри  на  них!
Ну-ка...
   Бахнул выстрел.
   - Есть, - прокомментировал я.
   В этот момент мое внимание привлек совершенно лысый мужчина, одетый в
зеленый панцирь и чешуйчатые поножи. Головного убора на нем не  было,  и
его голова здорово выделялась на фоне ветвей. На бедре у него висел меч,
но не внешность воина заставила меня обратить на него внимание  -  среди
паникующей  толпы  он  один  сохранял   спокойствие.   Держа   в   руках
длинноствольный мушкет, он притаился под деревом, уверенный в  том,  что
заметить его  невозможно,  и  внимательно  разглядывал  нашу  башню.  Он
смотрел прямо мне в глаза.
   - Проклятье, - прошептал я, наводя на него винтовку.
   Зеленый стрелок поднял свой мушкет. Я готов был поклясться, что  вижу
в своем прицеле его зрачки, темные, как два сверла, они впились в меня и
не отпускали. Вот он поднес мушкет к  плечу...  я  выстрелил.  В  ту  же
секунду во внешний створ бойницы ударила пуля.  Будь  бойница  прямой  и
хоть чуть-чуть более широкой, он попал бы в меня.
   Я ощутил, как у меня затряслись руки.
   Для того чтобы навести бинокль, мне понадобилось некоторое время.
   Зеленого стрелка на месте не было!
   Я едва не задохнулся от отчаяния. Его не было  под  деревом,  его  не
было в кустах, его не было за небольшим пригорком, куда он успел  бы  за
это время переместиться. Он где-то лежит и перезаряжает  свой  мушкет...
Ну и стреляет же он... Из этой громоздкой, грубо изготовленной железяки,
круглой тяжелой пулей, да с его-то порохом, попасть с такого  расстояния
в узкую щель бойницы! Мое счастье, что ее стенки  срезаны  под  углом  и
пуля ушла в сторону!
   И вдруг я увидел его. Стрелок сидел  за  толстым  бревном,  локтях  в
пятидесяти от своей прежней позиции, и все так же пристально смотрел  на
меня. Мушкет он держал на уровне  глаз,  но  целиться  еще  не  начал  -
видимо, прикидывал изменившееся расстояние. Потом он вдруг опустил  свое
оружие и стал что-то подкручивать на стволе.
   "А, - понял я, - ты меняешь прицел. А мне пока менять не надо..."
   Я затаил дыхание и поймал в свой крестик его сверкающую макушку.
   "Нет, - сказал я себе, -  поэтому  я  и  промазал.  Чуть  ниже,  чуть
ниже..."
   И упер прицел ему в грудь.
   На этот раз отдачи я даже не почувствовал. Зеленый стрелок,  едва  не
всадивший свою пулю мне между глаз - а я был уверен, что он смог бы  это
сделать, не окажись в моих руках  более  совершенное  оружие,  -  лежал,
широко раскинув руки, в трех локтях от своего бревна, отброшенный мощной
пулей моего штуцера.
   Рядом со мной бахнул выстрел Шейла.
   - Все, - сказал он с сожалением, - попрятались. Сколько ты набил?
   - А? - я не сразу понял, о чем он говорит. - Четверых.
   - Всего-то? Я, кажется, семь штук сделал. Шустро они бегают!
   Меня трясло. Я дотянулся до фляги, оставленной Эйно, кое-как отвернул
ее пробку и начал пить - жадно, почти захлебываясь. Я пил  до  тех  пор,
пока спазм не сдавил мне горло. Тогда я лег на мешки и закрыл глаза.
   - Устал, что ли? - удивился Шейл.
   - Да так, - ответил я. - Не выспался немного.
   Мне не хотелось рассказывать ему о том, что  я  пережил  парой  минут
раньше. Рассказ получился бы  слишком  долгим,  а  говорить  мне  сейчас
вообще не хотелось. Интересно, кого  я  все-таки  уложил?  Какого-нибудь
великого местного воина? Ведь  он  один  из  всей  этой  оравы  не  стал
метаться под пулями, он один попытался ответить нам - остановить нас!
   В нашей комнатке появился Эйно.
   - Ну как? - поинтересовался он. - Какой у нас счет?
   - Четыре и семь, - вяло ответил я, продолжая лежать.
   - Ого, неплохо для начала! И кто семь?
   - Шейл. Я четыре. Не выспался...
   - В вас кто-то стрелял - слышали?
   - Да? - удивился Шейл. - А я не заметил...
   Я сел и снова протянул руку за вином.
   - Стреляли, - согласился я, отрываясь от горлышка, - вот стрелка-то я
и уложил. Можете поглядеть на бойницу - там, снаружи, след от пули.
   - Так он что - попал? - Эйно чуть не посерел. - Из чего?
   - Из мушкета, ваша светлость, из самого обычного  старого  мушкета  с
дрянным дымным порохом. Кажется, у него был хороший прицел. Я  не  сразу
смог достать этого лысого мерзавца: он прятался,  как  червяк.  В  конце
концов, правда, я его опередил. Прицел-то его, в сущности, и подвел.

***

   Кажется, мало кто из нас спал в эту ночь. Незадолго до заката кхуманы
предприняли еще одну попытку взобраться на стены, такую же  бестолковую,
как прежде, но,  потеряв  не  менее  двух  десятков  человек  убитыми  и
ранеными, удрали в лес. После нашей с Шейлом "охоты"  лагерь,  очевидно,
переместился глубже, и теперь  мы  могли  видеть  лишь  далекие  огоньки
костров, просвечивающие сквозь заросли.
   С наступлением темноты мы с Эйно покинули наш пост наверху и засели в
зале. Компанию нам составляли Визель  с  Даласси,  Ута  и  доктор  Доул,
оказавшийся большим охотником до вина и костей. Единственный  раненый  -
молодой парень, получивший царапину на голове и легкое сотрясение, - был
обработан бальзамами и отправлен в казарму спать.
   К полуночи неожиданно потеплело, но небо оставалось  ясным.  Я  сидел
неподалеку от камина, глядя, как Доул с Эйно увлеченно бросают кости,  и
потягивал отличное винцо из запасов хозяина. Если бы не  фигуры  часовых
на стене, отчетливо выделяющиеся на фоне почти светлого неба, можно было
бы подумать, что небогатый землевладелец просто коротает время  в  замке
со своими гостями.
   - Итак, - произнес вдруг Эйно, которому выпало три, - дорогой  барон,
вы наконец определились с нашей сделкой?
   Визель вздрогнул. С неудовольствием поглядев на  Доула,  который  был
поглощен подсчитыванием  мелких  серебряных  монет,  перешедших  на  его
сторону стола, он уперся взглядом в Эйно, но  тот  смотрел  с  привычной
невозмутимостью, и Визель сдался.
   - Я долго думал об этом, - вздохнул он, - и теперь вижу, что  другого
выхода у меня действительно нет. Я принимаю ваши условия.
   - И что же, вас устроит Бургас?
   - Мы говорили об этом с Далли, - Визель немного замялся  и  потянулся
за вином, - по  его  мнению,  в  этой  стране  хорошие  возможности  для
человека с деньгами...
   - Для цивилизованного человека, - кивнул Эйно,  -  там  действительно
рай. Если вы вложите свой капитал в торговлю с  Пеллией  и  Ханонго,  то
через несколько лет сможете завести себе настоящий замок, гарем  и  даже
личную гвардию. Что ж, я одобряю ваш выбор. Завтра мы обменяем товар  на
золото и побрякушки. Что вам лучше - металл, камни или изделия?
   - Лучше и то и другое, - смущенно отозвался Визель, - ведь я не очень
знаком с этой страной.
   - Прекрасно. Побрякушки и камни у  меня  с  собой,  а  большую  часть
металла вы получите на корабле.
   С этими словами он повернулся к Доулу и сделал ему знак бросать. Игра
шла по маленькой, так, ради забавы: на столе не было  ни  одной  золотой
монеты, но азартного доктора и такой интерес захватывал с головой. Кости
с сухим треском упали на столешницу.
   - Ну вот, теперь вы в проигрыше, - удовлетворенно заметил Эйно и взял
в руку карандаш, которым он записывал на клочке бумаги результаты  игры.
- В банке было пятьдесят при ставке в пятнадцать - значит,  с  вас  семь
серебрушек и одна медяшка. Поехали дальше... увеличим ставку?
   - Банк?
   - Тяну до сотни.
   - Поддерживаю, - Доул полез в карман и выбросил на стол горсть медных
и серебряных монеток.
   - Если так пойдет и дальше, вы проиграете мне свою клизму.
   - Никогда, ваша светлость. Ротный клистир  -  это  святое.  Скорее  я
поставлю собственные штаны.
   - Не нравятся мне ваши штаны. Мне они велики. Вброс...
   Кости вновь упали на стол, но игроки не успели даже взглянуть на них:
снаружи раздался взрыв, сразу за которым последовали крики  и  несколько
винтовочных  выстрелов  -  а  потом,  будто   проснувшись,   загрохотала
"перечница".
   - Потайной выход! - рявкнул Эйно, срываясь с места.
   Похватав оружие, мы все выбежали на воздух. Эттила светила ярко, и ее
света  было  вполне  достаточно   для   того,   чтобы   разглядеть   все
происходящее.  Очевидно,  кхуманы,   отчаявшись   взять   нас   в   лоб,
отыскали-таки скрытую в кустах дверь и, взорвав ее порохом, ворвались во
двор, чтобы  нарваться  прямиком  на  разбуженного  грохотом  Бэрда.  Он
встретил их достойно: "перечница"  гремела  не  переставая,  ей  вторили
частые выстрелы карабинов.
   - Лежать! - неожиданно рявкнул Эйно, сбивая с ног оказавшегося  рядом
с ним Визеля.
   Над  нами  пролетели  несколько  пуль,  выпущенных  теми,  кто  успел
прорваться во двор. Я свалился на землю, быстро откатился в сторону, под
прикрытие тени стены и ужаснулся: из каморки,  в  которой  повар  держал
свои сети и прочие рыболовные снасти, валила целая толпа! Бэрд укладывал
их кучами, каморка,  по-видимому,  уже  превратилась  в  набитую  фаршем
мясорубку, но они лезли, как заведенные, едва  успевая  сделать  в  нашу
сторону один бестолковый выстрел - и сразу умирая, разорванные на  куски
страшными пулями, летящими на них из-за "мешочного" бруствера.
   Атака прекратилась так же неожиданно, как началась, и я с  изумлением
обнаружил, что успел расстрелять весь магазин своего карабина.
   - Внимательно на стенах! - гаркнул Эйно, не спеша почему-то  вставать
на ноги. - Это мог быть отвлекающий маневр!
   - Боюсь, вы переоцениваете нашего  неприятеля,  князь,  -  услышал  я
совершенно спокойный голос Даласси.  -  Таких  стратегических  гениев  у
кхуманов просто нет: они нагнали сюда огромную толпу молодых  фанатичных
монахов, которые готовы лезть под пули, вот и все.
   - Снаружи спокойно! - крикнул кто-то со стены.
   Эйно наконец поднялся  и  двинулся  к  самодельному  редуту,  который
возвел  по  моему  совету  Бэрд.  Подготовился  он  основательно:  стены
сооружения были сложены из двух рядов  мешков,  сверху  лежали  толстые,
хотя и немного подгнившие доски, вполне еще  способные  защитить  от  не
слишком крупных осколков.
   - Доктора! Доктора сюда! - вдруг крикнул кто-то внутри укрепления,  и
я поспешно бросился вперед.
   Навстречу  мне  уже  выволакивали  рослого  солдата  с  окровавленным
плечом. Его левая рука висела плетью, и я сразу подумал, что  дело  тут,
пожалуй, плохо. Не обращая внимания на остальных, я помог довести его до
башни и тут же кинулся к своей сумке,  в  которой  лежали  хирургические
инструменты и лекарства.
   Прибежавшая следом Ута умчалась на  кухню  за  кипятком,  который  по
распоряжению Доула должен был наличествовать в любое время.
   - О, проклятье! - возопил доктор, увидев раненого. -  Мооле!  Как  же
это тебя?
   - В щель влетела, - простонал наемник, укладываясь на топчан.  -  Что
там... руку-то хоть не отнимете?
   - Сустав не задет, - сухо определил Доул, когда я срезал  с  раненого
рукав его куртки и разодрал фуфайку. - Так... спирт. Кипяток. Вина  ему,
да побольше. Держись, Мооле, сейчас будем в тебе ковыряться...
   С круглой мушкетной пулей мы провозились два часа.  В  конце  концов,
зашив рану и наложив лубки - оказалась задетой кость, - мы  вернулись  к
столу. Мооле,  накачанный  вином  по  самую  макушку,  спал  в  складной
походной кровати, придвинутой поближе к теплу очага. Посмотрев  на  свой
хронометр, я выпил стакан вина и свалился прямо тут же, на второй койке,
принесенной слугами. Засыпая, я слышал,  как  Эйно  и  Доул  невозмутимо
рассуждают об изменении ставок.
   А утром к нам явился парламентер.
   Я как раз заканчивал перевязывать стонущего -  не  столько  от  боли,
сколько с похмелья - Мооле и подумывал о скором завтраке, как  в  ворота
сильно грохнули и чей-то сиплый голос завыл на западном диалекте:
   - Эй, в крепости! Эй, отвечайте! Спите там, что ли?
   Через некоторое время ему ответил голос Даласси:
   - Что надо?
   Я завязал на Мооле последний узелок, еще  раз  предупредил  его,  что
вино - только после завтрака, и поспешно выбежал из башни. Посреди двора
стояли Даласси, Визель и Эйно с лукаво-задумчивой, совершенно плутовской
миной на лице.
   - Говорить надо! - крикнули за воротами.
   - Говори, - разрешил Даласси.
   - Эй, там, - теперь заговорил другой, и мне показалось, что  я  слышу
голос Брорила, - давайте без болтовни. Визель, ты меня слышишь?
   - Слышу, - темнея лицом, отозвался барон.
   - Давай так - или ты отдаешь мне Череп и вы уходите  вдоль  побережья
куда хотите, или я разнесу ваш свинарник артиллерией. Ты знаешь,  что  я
не люблю шутить...
   "Брорил, - понял я. -  Точно  он,  гад...  ну,  попадись  ты  мне  на
прицел!"
   Я испытал страстное желание забраться в боковую башенку и  снять  эту
мразь - прямо сейчас, пока он еще не спрятался в лесу. Но вряд  ли  Эйно
разрешил бы мне подобную выходку, а без его слова я действовать не  мог.
Мне оставалось только стоять и слушать, что там гундосит этот живодер.
   - Что он говорит? - тихо переспросил меня Эйно.
   - Он обещает разгромить нас пушками. Предлагает отдать  ему  Череп  и
уходить вдоль берега.
   - Ага...
   Выражение лица князя совершенно не изменилось, оставаясь все таким же
дурашливым, словно он вообразил себя клоуном.
   - У меня тут тысяча человек, - продолжал тем  временем  Брорил.  -  Я
буду ждать полчаса: если ты не передумаешь, то можешь молиться -  живыми
вам отсюда не уйти.
   - А если обстрелом  ты  разрушишь  Череп?  -  вдруг  спросил  Визель.
Ответом ему был хохот.
   - Не смеши меня, Визель. Его не разрушишь и прямым попаданием ядра. Я
найду его, где бы ты его ни спрятал, - я буду искать его год, но  я  его
найду. А ты сдохнешь. Ты хорошо меня понял?
   - Вполне...
   Визель нахмурился и посмотрел на нас. Эйно покачал головой.
   - Наверх, - сказал он одними губами.
   Поняв, что он задумал, я бросился по узкой лестнице.  Крутые  высокие
пролеты показались мне невыносимо долгими, хотя я бежал так быстро,  как
только мог. Оказавшись в нашей "огневой мансарде", как обозвал ее  Шейл,
я упал возле бойницы и схватился за ружье - но тут же со стоном  опустил
его на мешок песка. Переговорщики исчезли, я  не  видел  даже  шевеления
кустов за их спинами.  По  всей  видимости,  нападавшие  хорошо  усвоили
преподанный им урок - вся орава скрывалась глубоко  в  лесу,  не  рискуя
показываться на опушке и попасть под выстрел  азартного  Шейла,  который
постоянно  лежал  с  биноклем  у  бойницы,  надеясь   отыскать   парочку
любопытных. Но за утро ему еще не попалось ни одного.
   - Как же ты этих пропустил? - раздраженно  спросил  я.  -  Почему  не
стрелял?
   - Их увидел хозяин и велел не трогать, - пожал плечами  Шейл.  -  Кто
здесь командир - ты?
   - Пока я, - услышал я за спиной голос Эйно. -  Не  буйствуй,  Мат,  я
действительно был здесь и приказал ему пропустить парламентеров.  Думал,
они скажут что-то дельное.
   - Там был Брорил! -  взвыл  я,  страстно  желая  вцепиться  зубами  в
приклад своего карабина.
   - Я видел, - спокойно отозвался Эйно. - Ничего, он свое получит. Если
не удерет, конечно, но на все воля  предержателей.  Он  не  врет  насчет
пушек.
   - Что-о? - изумился я.
   - Они действительно приволокли сюда осадную артиллерию,  но  зря  все
это. Для того чтобы стрелять в нас, мортиры придется подтаскивать  прямо
ко рву. Эти болваны не учитывают дальнобойность нашего  оружия,  а  зря.
Старый мушкет из дерьмовой стали  кое-как  бьет  на  сто  шагов,  а  наш
карабин - на триста. Про штуцеры и "перечницы" я уж не говорю.
   - Кажется, они уже начали, - перебил его Шейл. -  Вот  дела,  никогда
еще такого не видел! Ну и чудище... они что же, станут  лупить  из  этой
чертовой ступы? Чем - ведрами с помоями?
   - Нет, - ответил Эйно, внимательно глядя в бинокль, -  это  бомбомет.
Дело плохо, ребята. Эй, - заорал он, высунувшись  в  бойницу,  насколько
это было возможно, - все в укрытия! В укрытия, святые и грешники! Сейчас
тут начнется!
   В лесу, на расстоянии полутора сотен шагов от стены замка,  и  впрямь
происходило нечто неожиданное. Несколько десятков монахов, напрягая  все
силы, тянули на канатах  огромный  черный  ствол,  короткий  и  толстый,
действительно напоминавший по виду ступу-крупорушку. Другие тащили раму,
собранную из нескольких дубовых брусьев, соединенных меж  собой  грубыми
коваными уголками. Очевидно, она должна была  послужить  лафетом.  Но  и
мортира была не одна. Вскоре после того, как раму установили  на  ровном
месте, правее от ворот из листвы появилось еще одно чудище.  Я  прикинул
расстояние: отсюда штуцер должен был  достать  расчеты.  Но  нападавшие,
видно, оказались умнее, чем я думал: едва лафетные рамы встали на место,
вокруг  них  появились  толстые  деревянные  щиты,  окованные  железными
полосами.
   - Щиты защитят от стрел, - прочел мои мысли Эйно. - От мушкета, даже,
может быть, от карабина - на такой дистанции. Но от этого, - он встал  к
"перечнице" и принялся наводить ее на цель, -  от  этого  спасет  только
броня.
   - Жаль, что мы не захватили с собой легкую артиллерию, -  мечтательно
заявил Шейл, - у нас в  корпусе  были  чудные  пушечки,  которые  кидали
небольшие,  с  кулак,  бомбочки,  набитые  картечинами.  Хорошее   дело,
особенно если полоснуть по наступающей пехоте!
   - Артиллерия нам не понадобится, - хмыкнул  Эйно,  -  и  они  в  этом
убе...
   Договорить он не успел: в глубине леса - так мне показалось  -  вдруг
ослепительно полыхнуло, и во двор крепости  влетело  начиненное  порохом
ядро, разорвавшееся с оглушительным грохотом. Полетевшие во все  стороны
осколки  буквально  смели  со  стены  неосторожного   солдата,   который
почему-то не спрятался в одной из башенок. Помощь  ему  была  не  нужна:
бледнея, я видел, во ч