еня так, словно видел впервые в  жизни.  Никак
не реагируя на его взгляд, я налил себе вина и сел.
   - У вас удивительный господин, - вдруг  произнес  Визель,  садясь  на
свое место во главе стола.
   - Ч-что? - я не сразу понял, что он обращается именно ко мне.  -  Что
вы имеете в виду, барон?
   - Вам что-нибудь известно о его прошлом?
   Это было довольно бестактно, но я не решился  дать  Визелю  отпор.  В
конце концов, его положение выглядело странным для него самого;  на  его
месте я тоже задавал бы немало вопросов.
   - Боюсь, что нет, - ответил я. - Я  лишь  случайный  спутник,  и  мне
самому непонятно, почему он выбрал меня в качестве  доверенного  лица  и
даже, как я слышал,  основного  преемника.  Решения  князя  Лоттвица  не
всегда поддаются логическому объяснению.
   Визель печально усмехнулся и протянул руку к графину с вином.
   - Годы париться в джунглях. Разгадывать древние криптограммы,  словно
в  тумане  добираясь  до  их  смысла.   Сидеть   в   монастырях,   читая
заплесневелые свитки и пытаясь понять, что в них истина, а что  вымысел,
- и вот появляется пеллийский князь и объясняет тебе  все...  раскрывает
тебе тайны мироздания... о небо! -  Визель  говорил  отрывисто,  как  бы
отрубая одну фразу от другой, при этом пальцы  его  правой  руки  нервно
теребили бороду.
   - Но Череп поставил тебя в безвыходное положение, - произнес Даласси.
- Ты можешь отдать его Брорилу, но это то же самое, что застрелиться,  -
ты же должен понимать.  Князь  Эйно  готов  предоставить  тебе  какие-то
гарантии - что ж, это твой единственный шанс.
   - Череп надежно упрятан, - хмыкнул Визель. - Князь может убить  меня,
но вряд ли у него есть время на поиски.
   - С чего ты взял, что он собирается убивать тебя? Если ты еще  веришь
моему слову, то поверь -  князь  не  обманет  тебя.  Он  предложит  тебе
сделку, от которой ты не сможешь отказаться.
   - Череп в обмен на жизнь?
   - Да нет же, Нор! Ему не нужна твоя жизнь. Ему нужен Череп, и только.
Он действительно представляет себе, что это такое на самом деле.
   - Голова какого-то демона, вырезанная из черного хрусталя. С чего  он
взял, будто там есть что-то внутри? Он тоже верит в легенды?
   - Он ЗНАЕТ, Нор. Подумай лучше, откуда эти легенды взялись? Кто высек
на гранитных плитах тексты, которые мы с тобой пытались прочитать?
   - Частично их прочитали еще до нас.
   - Да, кхуманы. Но подумай: раз их смогли прочитать - значит, те,  кто
их написал, именно на нас и рассчитывали?
   - На нас ли? Все слишком запутано.
   - Мы не можем знать, о чем думали  наши  предки  -  тогда.  Вдумайся:
миллиарды людей, пришедшие умирать!  И  несколько,  может  быть,  сотен,
умирать не пожелавших...
   - Для чего ты это мне говоришь? Я хотел бы знать другое - откуда  все
это известно ему? Целые поколения  гибли  в  джунглях,  целые  поколения
проводили жизнь в монастырях, пытаясь понять, - а он, не делая  ни  того
ни другого, познал и понял все  тайны  сразу!  Как,  каким  образом?  Ты
можешь ответить?
   - У меня есть кое-какие соображения, - пожал плечами  Даласси,  -  но
сейчас я не хочу о них распространяться. Скажи мне  лучше  -  сколько  у
тебя припасов?
   - Я собирался провести здесь всю зиму, - ответил Визель,  -  так  что
вам пока хватит. Князь, кажется, говорил о неделе? А что потом?
   - Потом будет потом... сколько у тебя людей?
   - Пятеро слуг,  они  крепкие  парни,  и  две  девчонки  -  кухарка  и
горничная. К чему ты все это спрашиваешь?
   - К тому, что я не уверен в благополучном исходе всей этой истории. Я
знал Тальдека лучше тебя... он цепок, как пес, - раз схватив  кость,  он
уже ее не выпустит. К тому же у  них,  сдается  мне,  появился  какой-то
новый умник: ведь получается так, что, встретив князя в  Шахрисаре,  они
тут же вычислили его дальнейшие действия и поняли, что  он  высадится  в
Рашеро именно здесь, на востоке. Было  бы  нелепостью  идти  через  весь
океан, а потом снова  пересекать  Тиманское  море,  чтобы  оказаться  на
западе, верно? Я сразу понял, что нас тут ждут, но мне  и  в  голову  не
приходило, что дело так серьезно. Даже странно, что они  не  нашли  тебя
сразу.
   - Ничего особо странного тут нет. Про замок не знал почти никто, брат
мой умер, а я добирался сюда морем.
   - Морем? - удивился Даласси. - Откуда, из Клинкса?
   - Нет, из Толлаварви. Я приплыл на рыбачьей  шхуне  со  всеми  своими
людьми.
   - А шхуна?
   - А что шхуна? Я расплатился со шкипером, и они ушли восвояси.
   - Проклятье! - Даласси ударил кулаком  по  столу  так,  что  стоявший
перед ним бокал  подпрыгнул  и  опрокинулся.  По  темному  дереву  потек
тоненький ручеек вина. - Ты представляешь себе, что это значит?  А  если
они найдут этого шкипера? Тальдек знает, что Череп у тебя, он ищет  тебя
по всей стране, а тут - шкипер, рыбацкая шхуна, да еще  и  мы  ко  всему
прочему!
   - Далли, у тебя горячка.  Да  зачем  Тальдеку  искать  какого-то  там
шкипера?
   - Горячка?! Я же говорил тебе - они следят за нами с  самого  берега.
Их последний соглядатай застрелился из пистолета, когда  понял,  что  не
сможет удрать от нас. После этого они скорее всего потеряли наш  след  -
но надолго ли? Нам некуда идти, кроме как на  восток  или  на  запад.  Я
свернул на запад, то есть к тебе, - хорошо, какое-то время Брорил  будет
думать, что мы пошли на восток,  и  примется  обшаривать  все  окрестные
селения, но ведь потом, убедившись, что мы не спрятались и не утонули  в
океане, он неизбежно двинется вдоль побережья - на запад!  Да,  нас  тут
никто не видел: видеть некому. Но ведь  он  наверняка  захочет  обшарить
замок... что, ты прикажешь управляющему избавиться от нежеланных  гостей
при помощи мушкетов? О нет, я надеюсь лишь на  то,  что  Иллари  удастся
доплыть до корабля...
   - Получается, вас ждет корабль? - широко распахнул глаза Визель.
   - А ты думал, что князь приплыл из Пеллии на рыбацкой  шхуне?  Но  он
ждет нас в другом месте, вот в чем все дело. За ним отправились надежные
люди - теперь нам остается только ждать и надеяться.

***

   У ворот стояли два монаха в синих плащах с капюшонами, один держал  в
руке  длинный   посох,   украшенный   каким-то   сложным   металлическим
набалдашником. Они терпеливо ждали, пока  им  откроют,  не  догадываясь,
наверное, что за ними наблюдают несколько пар глаз - в одной из  угловых
башен был устроен специальный фонарь, в котором  могли  поместиться  три
человека. Я стоял внизу, на тесной и пыльной  лесенке,  прислушиваясь  к
тому, что происходило у меня над головой.
   - Может быть, и случайность, - раздался голос Даласси.
   - Если случайность, - прошипел Эйно, - то лучше им  что-нибудь  дать.
Вышлите слугу, барон. У вас найдется пара монет?
   - Не лучше ли их пристрелить? - в голосе Визеля прорезался страх.
   - А если они тут не одни? Если в лесу укрывается целая  толпа  этаких
монахов? Сделаем вот как: я выставлю вокруг ворот своих людей,  и  пусть
слуга откроет маленькую дверь.  Если  из  леса  выскочат  остальные,  мы
успеем закрыться до того, как монахи ворвутся вовнутрь.
   - Разумно, - согласился  Даласси.  -  Вы  боитесь,  что  эту  парочку
используют для того, чтобы открыть ворота?
   - Без артиллерии им нашу крепость не взять. Откуда у них артиллерия?
   Из люка появились ноги Эйно, обутые в высокие  лоснящиеся  сапоги.  Я
посторонился, пропуская его на лестницу. Не сказав мне ни  слова,  князь
скатился вниз и пропал из виду. Следом  за  ним  мимо  меня  протиснулся
Визель. Воспользовавшись появлением свободного места, я забрался  наверх
и расположился рядом с Даласси на ветхом деревянном топчане, с  которого
велось наблюдение.
   - И часто здесь монахи бродят? - поинтересовался я.
   - Работа у них такая, - улыбнулся в ответ кхуман. - В принципе ничего
удивительного.
   "Три дня, - вдруг подумал я. - Иллари и Рокас  ушли  три  дня  назад.
Значит, до города они уже добрались. И, наверное, уже отплыли... да, при
самом благоприятном раскладе нам  еще  дней  пять...  сегодня  четвертый
день".
   Сильный порыв ветра заставил  меня  съежиться.  Колючий  сырой  мороз
продирал меня до костей - находиться на  солнце  было  еще  терпимо,  но
стоило ему скрыться за  облаками,  как  я  начинал  постукивать  зубами.
Теплая куртка почти не спасала, равно как и шерстяное матросское  белье,
- мы с Утой спали, не снимая шаровар и фуфаек, тесно прижавшись  друг  к
другу под ворохом меховых одеял, и все же к утру просыпались от  холода.
Однажды, на рассвете, когда  я  изо  всех  сил  обнимал  ее  в  попытках
согреться и доспать часть утра, мне пришла мысль  попытаться  соблазнить
мою вынужденную сожительницу, но я тотчас же  прогнал  ее  и  решительно
выбрался из  постели,  чтобы  растопить  погасшую  печку.  Мои  попытки,
наверное, выглядели бы  нелепо  и  даже  подло  -  высекая  непослушными
пальцами огонь, я подумал о том, что, случись мне добиться своего,  наши
отношения были бы испорчены раз и навсегда.
   - Ага, - проговорил Даласси, - правильно...
   Из казармы выбежали четыре человека с  карабинами  и  встали  по  обе
стороны от ворот. Молодой слуга, сжимавший в кулаке несколько серебряных
монет, оттянул засов решетки и завозился с дверью. Раздался знакомый мне
ржавый скрежет. Я перевел свой взгляд на подъемный мост.  Монахи  что-то
сказали слуге, старший взмахнул посохом, принял  подаяние  и  решительно
повернулся. Я увидел, как блеснули на солнце его глаза,  -  порыв  ветра
слегка сдвинул капюшон на затылок,  и  я  успел  рассмотреть  его  лицо,
темное, с длинным крючковатым носом и печально опущенными уголками  рта.
На какой-то миг мне почудилось, что наши взгляды встретились,  но  монах
уже шел по серым доскам, удаляясь к лесу...
   - Представление окончено, - решил Даласси, пробираясь к лестнице.
   Эйно мы встретили во дворе.
   - Они мне очень не понравились, - сказал он.  -  Пришли,  получили  и
ушли... странно. Самое странное то, что пришли они со стороны лиманов, а
ушли - в лес. Барон, - повернулся он к вышедшему из башни  Визелю,  -  я
видел, как утром слуга нес свежую рыбину. Он выловил ее с берега?
   - Нет, у нас  есть  небольшая  лодчонка.  Вы  хотите  отправиться  на
рыбалку?
   - Мне нынче не до рыбалки.  Мне  нужна  длинная  веревка  и  грузило.
Найдете?
   - Сейчас прикажу... но для чего?
   - Я должен промерить глубины у берега. Мат, мы пойдем вместе с тобой.
На всякий случай возьми длинностволку и еще карабин.
   Большой штуцер я реквизировал у Бэрда.  Услышав,  что  мы  собираемся
выйти в море, он сочувственно засопел и выдал  мне  маленькую  фляжку  -
оказывается, ему уже удалось наладить взаимоотношения с  управляющим,  и
тот охотно поставлял наемникам выпивку.
   - Дрянь, конечно, редкая, - сказал он про  содержимое  фляжки,  -  но
согреться поможет. Непонятно, из чего они это делают? По вкусу - так  из
опилок... дерьмовая страна.
   Бэрд сидел возле большого очага, время от времени поворачивая  вертел
с насаженным на него гусем.
   - Два золотых, представляешь? - пожаловался он. - Скряги,  накажи  их
небо. Если мы просидим тут месяц, князю придется увеличить нам плату. Ты
ему скажи, не забудь уж - а то мы тут разоримся.
   - Погоди, - опешил я, - а вас что, не кормят?
   - Да кормить-то кормят, - сморщился Бэрд, - но  на  таком  холоде  их
пайкой не согреешься, нет уж. Приходится за свои покупать,  а  цены  эта
сволочь дерет такие, что глаза на лоб лезут.
   - Это еще, в сущности, не холодно, - усмехнулся  я.  -  У  меня  дома
морозы бывают - да... ну ладно, пошел я, хозяин ждет.
   Эйно уже проявлял нетерпение. Возле него мялся с ноги на ногу слуга в
меховом кожухе, державший в руках весла.
   - Идем, - князь зябко передернул плечами и подтолкнул парня в  спину,
- скажи ему, что мы готовы. Куда идти?
   Я перевел.
   - Есть выход к морю, -  ответил  слуга,  указывая  рукой  куда-то  за
птичник.
   Мы пересекли двор и подошли к небольшой будке, пристроенной  прямо  к
каменной стене крепости. Слуга снял с пояса здоровенный ключ, всунул его
в лоснящийся от масла замок и распахнул  тяжелую  дубовую  дверь.  Резко
завоняло рыбой. В будке  находились  сети,  сачки  и  прочее  рыболовное
снаряжение. Пригнувшись, парень завозился  в  темноте.  Щелчок  -  и  мы
увидели неяркий свет.
   - Там заросли, - объяснил слуга, - снаружи эту дверь не найти.
   - Будь уверен, найдут, - помрачнел Эйно и шагнул к тесному лазу.
   От моря нас отделяли два десятка локтей. Прыгая по скользким  камням,
мы подтащили к воде обнаруженную в кустах лодчонку, и Эйно столкнул ее в
пенную волну.
   - Запрыгивай, - скомандовал он.
   Замочил я одну только правую ногу, да и то чуть-чуть: мои сапоги были
проклеены на совесть. Сев на весла, я подождал, пока  в  лодке  окажется
Эйно, и начал грести.
   - Парень, - вдруг заговорил князь, когда мы удалились  от  берега  на
сотню  локтей,  -  слушай  меня  внимательно.  Тебе   многому   придется
научиться. Я кое-что расскажу тебе и еще - дам все необходимые книги. Но
я могу и не успеть  объяснить  тебе  все,  что  должен,  и  тогда  твоим
учителем станет Иллари. Ты должен будешь делать все, что он тебе скажет,
понял?
   - Вы можете не успеть? - поразился я. - Что вы имеете в виду?
   - Я умираю. Не переживай, умирать я буду еще долго. Может быть,  даже
год... мне нельзя было  плыть  сюда  -  лихорадка  ю-ю  не  лечится,  но
постоянное пребывание в теплом  климате  растягивает  процесс  на  годы,
иногда даже на десятилетия. Но у меня, - он опять поежился, - выхода  не
было. Ты пока еще не понимаешь, насколько  важно  то,  что  мы  с  тобой
делаем. Этот Череп... будь он проклят, лучше б его не было вовсе  -  так
вот, он может стать товаром. И станет, но чрезвычайно важно,  кто  будет
продавцом, а кто - покупателем.
   - Не понимаю, - признался я. - Совершенно... вы  хотите  его  кому-то
перепродать?
   - Да, разорви меня демоны. Но это должен сделать  я,  а  не  они,  ты
понимаешь?
   - Вы говорите о кхуманах?
   - Именно. У меня нет никаких свидетельств, только догадки.  Святые  и
грешники! Хорошо бы мне ошибиться! Так вот... ты станешь посредником. Но
если с Черепом все будет в порядке, то мы и сами сможем  заключить  свою
сделку и получить свою цену.
   Посредником? О чем-то таком говорила Ута, когда, напуганная  штормом,
впервые оказалась в моей постели. Я нахмурился, пытаясь  найти  смысл  в
странных словах князя, но  он,  поглядев  на  удаляющийся  берег,  вдруг
приказал остановиться.
   -  Ну-ка,  посмотрим,  -  вытащив  припасенную  веревку  с   глиняным
грузилом, на которой через равные  промежутки  были  завязаны  узлы,  он
опустил свой самодельный лот в воду.  -  О,  здесь,  кажется,  хорошо...
давай греби мористее.
   Я вновь налег на весла. От меня едва не валил пар, согрелась даже моя
промокшая нога, сперва отчаянно мучившая меня.
   Эйно почти час гонял меня по  акватории  большой  бухты,  то  и  дело
останавливаясь и снова бросая  в  воду  лот.  Глубины  оказались  вполне
приличными - я не знал, какова осадка "Бринлеефа", но судя по довольному
выражению лица князя, мели ему тут не грозили.
   - Домой, - приказал он наконец, - пора и согреться.
   Когда слуга запер за нами дверь своей  рыбацкой  конуры,  Эйно  молча
хлопнул меня по спине, улыбнулся и зашагал по  залитому  зимним  солнцем
двору. Я стоял, не в силах сдвинуться с места, и смотрел, как  удаляется
от меня его фигура в черной кожаной куртке. Ветер трепал  перья  на  его
шляпе, невесть как уцелевшие после многих миль по  лесам.  Мне  хотелось
вздохнуть - я не мог.
   Я смотрел ему вслед, едва не  плача,  и  испытывал  страстное,  почти
неодолимое желание броситься следом  за  ним,  упасть  ему  на  плечо  и
разрыдаться - так, как я ни разу не рыдал на  плече  своего  отца,  хотя
иногда мне этого хотелось. Пошатываясь,  я  присел  на  какой-то  старый
ящик, раскурил трубку и вспомнил про фляжку Бэрда. Желтоватая бурда чуть
не оглушила меня, я ощутил сильнейший спазм,  но  все  же  удержал  свой
глоток при себе. Скорее придавив его дымом, я подумал, что пить такое  в
неразбавленном виде - чистое самоубийство.
   Неподалеку от меня кудахтали куры... я поднялся на ноги и  отправился
в казарму, к Бэрду - у меня не было сил находиться в одиночестве.
   От гуся осталась лишь лапа, которая была  незамедлительно  предложена
мне. Желтую мерзость я развел в кружке водой и решил, что так она  будет
более-менее  употребима.  На  закуску  Бэрд  выделил  мне  пару  соленых
огурцов, издававших странный сладкий запах.
   - В бочках солят, - объяснил он, - что они туда кидают - непонятно...
   - За удачу! - сказал я, поднимая кружку.
   - Мрачный  ты  какой-то,  -  озабоченно  нахмурился  Бэрд.  -  Что-то
стряслось?
   - Так... ничего существенного.
   Крепкая  жижа  немного  успокоила  меня  -  доев  гусиную   лапу,   я
поблагодарил Бэрда и пошел к себе, невзирая на его предложения скоротать
день за выпивкой. Моя комнатка была пуста. Я разжег страшно  прожорливую
печурку, сменил носки и вытянулся на кровати, глядя в серый  закопченный
потолок. Внутри меня нарастало  ощущение  какой-то  разорванности  -  не
хотелось вообще ничего, лишь бы сегодняшний день закончился побыстрее, а
с  завтрашним  рассветом  ко  мне  вернулось  прежнее  состояние:  пусть
тревожное, пусть не совсем уютное, но все на своем месте, все идет  так,
как надо... о небо! Я ударил кулаком по подушке и повернулся  на  живот,
вминая лицо в затхлый мех одеяла.
   И даже банальный вопрос "что будет со мной дальше" - нет, не  он  так
волновал меня сейчас. Мысль о том, что я могу погибнуть в любой  момент,
давно стала привычной, приелась: не было уже  того  тошнотного  ощущения
приближающегося страха, охватывавшего меня еще в Шаркуме. Нет... все мои
мысли были заняты лишь одним - скоро, совсем скоро вернется одиночество,
с треском разорвав то чувство общности, почти семейности, которое успело
вырасти во мне за месяцы странствий рядом с князем Эйно. И не исключено,
что решения придется принимать мне, почти мальчишке. Почему так?  Почему
не Уте или не Иллари, почему  у  них  свои  роли,  а  я  должен  сыграть
оруженосца старого князя, возвращающегося на службу с его именем и в его
боевой маске?
   Я вспомнил спектакль, увиденный в первые же часы на пеллийской земле,
и странные глаза Теллы, способные меняться каждую минуту. Ее  дыхание  и
ее загадочную иронию.
   И еще - столичную проститутку, так и оставшуюся для меня любовью  без
имени: ничего, кроме неумолимо меркнущего в памяти образа.
   Я сел, посмотрел в окно на освещенный низким зимним  солнцем  лес.  Я
подумал о том, что спускаться вниз и просить вина унизительно, на  кухне
его не купишь, у меня нет денег, и что же - опять идти к Бэрду и просить
у него взаймы? Я плюнул в огонь и закрыл лицо руками.
   Невыносимое бессилие рвало меня на части.

***

   Ута дернулась всем телом, мгновенно  разбудив  меня.  Я  встревоженно
поднял голову и с первых же мгновений понял: в замке что-то  происходит.
Со двора раздавались приглушенные  голоса  и  какая-то  возня,  потом  я
услышал странный глухой удар.
   - Что это? - Ута выбралась из-под одеяла и села на постели.
   За окном было темно.
   - Не знаю... - сказал я, соскальзывая на пол.
   В  красном  свечении  углей  я  смог  разглядеть   циферблат   своего
хронометра: было четыре утра, значит, до рассвета  оставалось  не  менее
трех часов. Удар  неожиданно  повторился,  и  далекий  голос,  усиленный
скорее всего рупором, проревел:
   - Открывайте! Именем Круга, открывайте!
   - О небо! - я уже натягивал штаны. - Кажется, нас штурмуют.
   - Только этого не хватало! - воскликнула Ута, подходя к окну.
   - Да что ты там разглядишь - они еще снаружи!
   Пока...
   Застегивая на ходу пояс с пистолетами, я выскочил из комнаты и  бегом
спустился вниз. Во  дворе  сновали  наемники:  я  видел,  как  несколько
человек укладывают напротив птичника бруствер из мешко