и? Десяток крыс,  таких  же  старых,
как наш Мокко?
   Его перебил голос Эйно, нарочито пьяный:
   - И все-таки я должен поглядеть, как там дела у моего оруженосца. Это
ведь мой, как его?... долг, да?
   - Как вам будет угодно, друг мой. Вот только там, наверное, пыльно...
   На лестнице  показались  сапоги  Эйно  Лоттвица.  Спустившись,  он  с
веселой миной повернулся ко мне и вдруг застыл, глядя на лежащий  передо
мной шлем.
   - Так, значит, они здесь все-таки были... - едва слышно прошипел он.
   Лоттвиц взял находку в руки, безо  всякого  интереса  повертел  ее  и
бросил обратно в сундук.
   - Жертвенная ваза, наверное, - громко проговорил он, пристально глядя
на меня. - Старый адмирал, похоже, натащил целый  воз  всякого  хлама...
идемте, ребята. Собираем сундуки и вперед, а то нам не хватает партнеров
для игры.
   - Жертвенная ваза? - переспросил Энгард с сомнением в голосе.
   - А что ж еще? - хмыкнул Эйно. - Я видел что-то похожее у желторожих.
Ну же, собирайте все это дерьмо! Вечер в самом разгаре, а нам не  с  кем
играть.

Глава 7

   Четыре ящика, черных, отделанных толстой  кожей  и  обитых  стальными
полосами, с трудом выгрузили из хорошо знакомого мне экипажа - едва бриг
подошел к пристани, Эйно послал в  Лоер  скорохода,  и  вскоре  за  нами
примчались четверо всадников и огромная  карета  без  гербов.  Мы  опять
приплыли на закате, и я подумал, что, наверное,  у  меня  это  войдет  в
привычку - привычку возвращаться домой к самому ужину.
   В замке ничего не изменилось. Поглядев, как ящики исчезают  в  дверях
подъезда, я подхватил свой саквояжик, устало вздохнул и двинулся к себе.
В холле мне встретилась Ута.
   - Ты кажешься измученным, - сказала она. - Много было девок?
   Знай я ее чуть меньше - наверное, я почувствовал бы  себя  обиженным.
Но так как я уже привык и к ней, и к ее подначкам,  то  я  полуобнял  ее
правой рукой, приблизил губы к ее уху и громко заявил:
   - Еле хожу.
   Ута засмеялась, похлопала меня по спине и отстранилась.
   - Встретимся за ужином, - сказала она мне в дверях.
   Я проводил взглядом ее гибкую фигуру, хмыкнул и поплелся к лестнице.
   Немного отмокнув в горячей  воде,  я  прошел  в  кабинет,  глянул  на
хронометр - если распорядок дня не изменился, до ужина у меня  было  еще
двадцать минут - и рассеянно посмотрел на тщательно вычищенный камин,  в
котором лежала небольшая груда акккуратно напиленных чурбачков,  кора  и
пара листков старой газеты для растопки. Я  знал,  что  было  в  тяжелых
ящиках. Их привез Иллари, привез буквально за полчаса до  отхода  нашего
корабля, и всю дорогу он только что не жил на них, никого,  кроме  Эйно,
не пуская в свою каюту. В ящиках было золото в слитках и  драгоценности.
Я с трудом представлял себе сумму, которую можно  было  бы  выручить  от
продажи этого, с позволения сказать, имущества. Наверное, на это  золото
я смог бы купить  мою  родную  провинцию,  а  господина  герцога  нанять
садовником...
   Золото выдал Эйно загадочный Рэ Монфор. Поздно ночью, когда Холгер  и
Эйно, до одури наигравшись в ло, расползлись по спальням,  я  спросил  у
шатающегося Энгарда, слышал  ли  он  о  человеке  с  таким  именем.  Мой
приятель долго скрипел мозгами и морщил лоб,  а  потом,  вдруг  прозрев,
вспомнил: да, слышал. Но как слышал, почему слышал - не знает. Слышал...
   "Значит, - думал я, - Монфор даже не аристократ? Кто же  он  тогда  -
промышленник,  финансовый  воротила?  Тоже  сомнительно:  в  Пеллии,   а
особенно в королевской столице, аристократия родовая  до  такой  степени
переплелась  с  аристократией  финансовой,  что   любое   сколько-нибудь
известное имя должно быть у всех на слуху. Ясно, что человек,  способный
запросто вывалить четыре ящика золота и драгоценностей,  не  может  быть
простым замухрышкой. Да и замок у него старинный и явно не из дешевых...
так кто же он?"
   Постучавшая в дверь горничная объявила мне, что ужин задерживается на
полчаса.
   Я посмотрел на нее, словно на привидение, и даже не  сразу  вспомнил,
как ее зовут, - хотя должен был: эта девочка с  отчаянной  назойливостью
рвалась ко мне в постель, и  я  уже  начинал  подумывать  о  том,  чтобы
уступить ей, тем более что Эйно еще в самом  начале  намекнул,  что  все
хорошенькие девушки замка находятся в моем полном распоряжении.
   - А почему? - спросил я.
   - Его светлость изволит ждать важного  гостя,  -  прощебетала  она  в
ответ.
   - Хорошо, - кивнул я. - Разожги мне камин  в  кабинете.  Вечер  будет
холодным.
   Она с готовностью прошла через гостиную  и  склонилась  над  камином,
чиркая огнивом. Сев в кресло, я  пригубил  легкого  холодного  вина.  За
окном уже стояли сумерки, тянуло холодком - а может, мне  стало  холодно
из-за вина. Я смотрел на  ее  обтянутый  узкой  длинной  юбкой  зад,  на
каштановые кудри, рассыпавшиеся по плечам, и морщился, отгоняя  от  себя
столичные воспоминания.
   - Лила, а госпожа Телла  уже  уехала?  -  спросил  я.  Под  поленцами
вспыхнул веселый огонек, занялась кора.
   - Эта... актриса?
   Лила выпрямилась  и  посмотрела  на  меня  -  с  некоторым,  как  мне
показалось, вызовом.
   - Уехала. На третий день после вас.
   - Хвала предержателям. Глоток вина?
   Девушка  провела  языком  по  своим  пухлым  губкам  и   нерешительно
посмотрела в сторону.  Конечно,  ей  хотелось  вина  -  но  управляющий,
господин Буун, был излишне строг к молодым горничным.
   - Бери бокал, - мягко усмехаясь, приказал я. - Там, в буфете. Если до
ужина еще далеко, нам стоит погреться.
   - Может быть, я  принесу  вам  что-нибудь  с  кухни?  -  нерешительно
предложила Лила. - Закуску перед ужином...
   - Не стоит портить аппетит, - хмыкнул я, наливая ей вино. - Я здорово
устал с дороги... Пей. За твою удачу.
   - Спасибо вам, господин...
   - Ты давно служишь в замке?
   Лила поставила бокал на стол и закатила глаза, вспоминая.
   - Да с десяти лет, пожалуй.
   - Скажи, здесь происходит много странных вещей?
   Девушка едва не поперхнулась.
   - Странных? - она перешла на шепот. - Да тут все, что ни  происходит,
- все  странное.  То  люди  приезжают  какие-то,  то  аристократы...  со
странностями. А однажды вообще какие-то приехали -  в  балахонах  таких,
лица капюшонами закрыты и выли ночью так - у-у-у, у-у-у...
   - Выли? - не понял я. - Как выли?
   - Да так и выли, господин. Одну ночь всего пробыли, куда потом делись
- никто не видел, даже кучера, а уж они-то всех почти видят.  Давно  это
было, года три, пожалуй.
   - Хм. Может, они просто молились?
   - Да ведь голоса-то у них были... о-хх, до костей  пробирало!  Я  как
раз мимо их комнаты проходила, это там, справа  было,  на  пятом  этаже,
знаете? Кто же так молится, скажите мне?
   - Ну-ну... молятся-то по-разному, в том и  дело.  Ну  ладно,  иди.  Я
посижу еще...
   - Странные, значит, люди, - задумчиво  проронил  я,  запирая  за  ней
дверь. Да  уж.  Ужасно  много  странностей,  слишком  много  для  одного
человека. Впрочем, одного ли? Эйно Лоттвиц, Иллари, а Монфор?
   Куда я, в конце концов, попал? В пещеру великого мага? И  эта  фраза,
всю дорогу не выходившая у меня из головы, - уверен, буть Эйно  трезвее,
он сдержался бы: но он  был  пьян,  и  -  "Значит,  они  здесь  все-таки
были..." Кто - они? На чью, в самом деле,  голову  можно  было  напялить
этот  вытянутый,  яйцеобразный  шлем,  изготовленный   из   непонятного,
невиданного материала? Не дерева, не железа, да еще и теплого на ощупь?
   Я выколотил в камин  трубку,  решительно  захлопнул  оконные  рамы  и
принялся одеваться к ужину.
   Важный гость, которого изволил ждать его светлость, оказался высоким,
очень худым стариком с длинными седыми  буклями,  которые  он  тщательно
зачесывал назад и смазывал помадой. Но носу у него  красовалось  пенсне.
Пока разносчики заканчивали сервировку стола,  они  с  Эйно  неторопливо
прохаживались по залу. Я коротко представился;  старик  бросил  на  меня
ленивый взгляд, пробурчал что-то и отвернулся. Вслед за мной появилась и
Ута в обтягивающих кожаных штанах и  широкой  мужской  сорочке  с  тремя
воротниками. Гость обозрел ее с оживленной сальностью старого ловеласа и
даже снизошел до какого-то комплимента, на что девушка  сморщила  нос  и
поспешила за стол.
   Ужин  протекал  вяло.  Я  расправился  со   своей   порцией   тушеной
крольчатины и  неторопливо  углубился  в  вино,  ожидая,  когда  подадут
десерт. Иллари и Ута, сидевшие на дальнем конце  стола,  перебрасывались
короткими, ничего не  значащими  фразами,  Эйно  разговаривал  со  своим
гостем о каких-то финансовых махинациях. Слуга разжег камин,  и  наконец
подали сладкое.
   - Да, активность, слава предержателям, идет вверх, - говорил Эйно.  -
Однако же и кое-кто из старых магнатов терпит некоторые, как я  понимаю,
неудобства...
   - Что вы имеете в виду? - оживился старик.
   - Недавно мне в руки попала одна безделушка, - Эйно  глотнул  вина  и
засунул руку в карман вечернего кафтана, - так, чепуха, но она, кажется,
стоит немалых денег. Извольте глянуть - вам  ничего  не  напоминает  это
изделие?
   В его пальцах появился довольно большой золотой  сокол  с  серебряным
щитом на груди.  Посреди  щита  посверкивал  огромный  брильянт.  Старик
осторожно взял драгоценность, поправил на носу  пенсне  и  повернулся  к
свету ближайшей лампы.
   - Темно, - сказал он. - Эй, паренек, дай-ка мне света!
   Поняв, что он обращается ко мне, я вскочил и поднес ему лампу.
   - Да, вот так гораздо лучше... хм, до  чего  же  странно.  Вы  хотите
сказать, что эта безделушка - из рода Лэраас?
   - Ну, насколько я разбираюсь в  фамильных  стилях...  да,  это  сокол
старшей ветви Лэраасов.
   - И при каких же обстоятельствах она попала в руки вашей милости?
   Эйно пожал плечами и ухмыльнулся.
   - Скажем так, я выиграл ее в ло.
   Старик покачал головой. Повертев сокола еще с минуту, он положил  его
на стол и повернулся к князю.
   - Эта штуковина - очень интересная,  кстати,  штуковина  -  не  имеет
ничего общего с сокровищницей Лэраасов. Ни старшей,  ни  младшей  ветви.
Да, стиль воспроизведен весьма точно, но, дорогой князь,  я  должен  вас
разочаровать: это новодел. Улыбка мигом слетела с лица Эйно.
   - Как?! Вы уверены?
   - Если я что-то говорю, дорогой  князь,  значит,  я  уверен  в  своих
словах. Безусловно, это новодел. Но странно не это, - старик снова  взял
сокола в руки и еще раз всмотрелся в его крылья, так, словно рассчитывал
разглядеть там сакральные истины, - странно то, что это не  пайка  и  не
резьба по отливке. Это литье. Я не представляю себе, кто мог  изготовить
такую тонкую форму и каким образом можно было  добиться  такой  точности
литья.  Но  это  именно  литье,  уверяю  вас  -  литье  без  последующей
обработки. А, вот еще - щит... у меня такое ощущение, что он был впаян в
грудь сокола прямо там, в форме. Как? Не спрашивайте меня.  И  обработка
бриллианта довольно оригинальная, хотя, конечно,  выполнена  со  вкусом.
Единственное, что приходит мне на ум, - это какая-то  столичная  работа.
Там, особенно при дворе Их Величеств, сейчас  происходит  немало  всяких
чудес. Возможно,  кто-то  из  придворных  мастеров  решил  развлечься  и
опробовать новые способы, подражая известному стилю дома Лэраас...
   Эйно глотнул вина, спрятал сокола обратно в карман  и  спросил  -  со
смехом:
   - Ну а золото хоть настоящее?
   - Настоящее, - кивнул его гость. - Высочайшей, как я понимаю,  пробы.
Хотя и здесь, конечно, можно ошибаться. Если хотите, я  проведу  анализ.
Такая вещь, вне зависимости от ее принадлежности к тому или иному  дому,
стоит очень дорого. Я надеюсь,  ваши  ставки  в  игре  были  не  слишком
велики?
   - Что? - Эйно, казалось, не понял  собеседника.  -  Ставки?  Да  нет,
можно считать, что она обошлась мне почти даром.
   ...Уснуть я не мог. То ли слишком устал, то  ли  переел  сладкого  за
ужином - в конце концов, окончательно измучившись, я  накинул  на  плечи
халат и прошел в кабинет, где все еще тлели угли камина. Свет моей лампы
отразился в толстых.стеклах книжных полок. Я протянул руку почти  наугад
- и вытащил какой-то богословский трактат в потертом кожаном  переплете.
Я не слишком разбирался в пеллийском богословии, даже не понимая разницы
между "предержателями" и "вседержителями", - просто повторял  услышанные
от Эйно выражения, поминая их по  всякому  удобному  поводу.  В  кармане
халата была трубка и кисет. Усевшись в глубокое кресло,  я  не  торопясь
набил ее зельем, раскурил и протянул  руку  к  тяжеловесному  тому,  что
лежал передо мной. Пальцы сами раскрыли его где-то посередине.
   "... ибо не в вере сила,  брат  мой,  но  в  сомнении;  и  сомнениями
вымощена дорога к познанию, равно как и к покаянию;  и  у  каждого  путь
свой, и нет здесь двух схожих промеж себя".
   Швырнув фолиант на стол, я закрыл ладонями лицо и сидел так  долго...
а потом резко встал и дернул за шнур колокольчика,  вызывая  кого-нибудь
из  слуг.  Минуту  спустя  ко  мне  прибежал  молодой  парень  в  наспех
застегнутом кафтане.
   - Разбуди мне Лилу, - сказал я ему.

***

   "Бринлееф", подползший с помощью машины к докам, стоял возле угольной
пристани. На берег были  перекинуты  сходни,  и  по  ним,  согнутые  под
тяжестью мешков, ползли черные от пыли фигурки матросов. Эйно  собирался
принять на борт столько топлива, сколько  позволял  объем  угольных  ям.
Никто не знал, какие шторма, мели и проливы ждут нас в далеких  западных
морях,  поэтому  барк  до  отказа  грузили  не  только   углем,   но   и
продовольствием, водой и боеприпасами. С одного из оружейных заводов уже
пришли полторы  сотни  ящиков  с  разнокалиберными  снарядами,  а  также
картузы  и  особые  бочонки  с  порохом  для   бортовой   дульнозарядной
артиллерии.
   Тило  корпел  над   картами,   скопированными   в   столице   лучшими
чертежниками: перед ним стояла задача проложить курс в неведомых  водах,
которые не посещал ни один пеллийский корабль,  за  исключением  эскадры
адмирала  Дерица.  Перт  вместе  с  механиками  ковырялись  в   машинном
отделении, еще раз протягивая все  узлы  и  механизмы.  Мы  должны  были
отплыть буквально со дня на день.
   Я сидел на  холме,  нависавшем  над  районом  доков,  и  наблюдал  за
погрузкой. Никакой  работы  для  меня  пока  не  было,  поэтому  мне  не
оставалось ничего другого, кроме как шататься по городу  или  же  сидеть
здесь,  разглядывая  сверху  наш  великолепный  корабль.   О,   он   был
действительно великолепен - громадный, просто подавляющий сознание своей
закованной в металл мощью. Его корпус, выступавший из воды аж  на  сорок
локтей, был весь, от кормовой  надстройки  до  носового  тарана-шпирона,
заново покрыт матово-серой  краской,  позволявшей  кораблю  сливаться  с
горизонтом и  достаточно  долго  оставаться  невидимым  для  противника,
особенно в туман или ненастье.
   Переведя взгляд с корабля на док,  я  краем  глаза  отметил,  что  по
склону холма шустро карабкается какой-то мальчишка.
   - Господин Маттер! - услышал  я  его  голос.  -  Вас  зовет  господин
Иллари, он там, внизу, ждет вас!
   Махнув пареньку рукой в знак  того,  что  все  понял,  я  отвязал  от
росшего поодаль деревца свою кобылку, взгромоздился в седло и  поехал  в
объезд, по более пологому склону. Мне  не  очень  нравилась  перспектива
свернуть себе шею, спускаясь напрямик.
   Подъехав к пристани, я узрел и самого Иллари, который, сидя верхом на
огромном черном жеребце, разговаривал о  чем-то  со  старшиной  докеров,
помогавших нашим матросам в погрузке.
   - Здравствовать и  радоваться!  -  приветствовал  он  меня,  сверкнув
белозубой улыбкой. - Дышишь морским воздухом?
   - Именно, - отозвался я. - А ты - по делу?
   - Я за тобой. Едем в замок, нам прислали новейшие столичные  игрушки,
и я думаю, что ты будешь рад с ними познакомиться.
   Я сразу же  понял,  что  речь  идет  об  оружии.  Столичные  инженеры
непрестанно  удивляли  мир  все  новыми  и  новыми  чудесами  -  правда,
королевская армия далеко не всегда соглашалась официально принять их  на
вооружение,  жалуясь  на  сложность  и   непомерную   цену.   Фактически
пеллийская армия,  за  исключением  элитных,  почти  целиком  офицерских
отрядов  морской  пехоты,  была  вооружена   однозарядными   винтовками,
появившимися здесь еще лет двадцать  назад.  Логика,  как  объяснил  мне
Эйно, была достаточно проста - в  случае  войны  все  заводы  немедленно
переходили на исполнение королевского заказа и армия  перевооружалась  в
течение нескольких недель. Главной ударной силой Пеллии  был  флот  -  а
здесь как раз  сил  не  жалели.  Крупные  королевские  корабли  имели  и
бронирование, и казнозарядные скорострельные пушки и все чаще -  машины,
позволявшие им свободно маневрировать при полном штиле  или  уходить  от
парусных судов противника.
   Когда мы возвращались из  столицы,  мне  довелось  увидеть  несколько
королевских кораблей, непринужденно скользивших  неподалеку  от  берега.
Выкрашенные в  какие-то  серо-зеленые  полосы,  они  выглядели  довольно
странно, но в бинокль я  разглядел  и  десятки  оружейных  портов  вдоль
бортов, и трубы машин - это были грозные боевые суда, способные попросту
разогнать любой парусный флот, какой бы численностью он  ни  обладал.  В
своем полушарии Пеллия безоговорочно правила морями; но нас,  увы,  ждал
путь в края, где никто о ней и  не  слыхал,  поэтому  интерес  Иллари  к
последним новинкам в оружейном мире был совершенно оправдан, в какие  бы
суммы он ни вылился.
   В замке я увидел нечто довольно неожиданное.
   Никогда еще мне не приходилось  видеть,  чтобы  Эйно  принимал  своих
гостей в парке, да еще и собственноручно жарил им мясо на решетках!
   По-видимому, гости прибыли буквально за пару минут до  нас,  так  как
угли  под  подставками  еще  поигрывали  язычками   пламени,   а   слуги
заканчивали сервировку  небольшого  лакового  столика.  Иллари  подъехал
прямиком к лужайке рядом  с  ручьем,  где  и  происходило  это  странное
действо, и я последовал за ним.
   - Прошу знакомиться, господа: Иллари Посселт, мой первый помощник,  и
Маттер, фамилия у него непроизносимая, мой оруженосец и наш доктор.
   - Рокас, - повернулся ко мне крупный мужчина лет тридцати, состоящий,
кажется, из одних мускулов: даже  лицо  у  него  было,  если  так  можно
выразиться, атлетического вида.
   От его рукопожатия у меня заболели пальцы, которые  он  прищемил  мне
перстнем. Незаметно растирая ладонь, я дал себе слово впредь здороваться
с ним только словами.
   Второй гость являл собой полную противоположность господину Рокасу  -
он был невысок, почти миниатюрен, и вертляв, как белка. Его звали  Бэрд.
Сперва он показался мне каким-то несерьезным, словно  ярмарочный  клоун,
но, понаблюдав за ним буквально  пару  минут,  я  понял,  что  ошибаюсь.
Вертлявость Бэрда была поистине ярмарочной - уж не знаю почему,  но  ему
было угодно производить на окружающих именно такое впечатление. На самом
же деле в нем чувствовалась огромная, даже  немного  ленивая  внутренняя
сила, сила человека, способного мгновенно принимать решения и  брать  на
себя ответственность за других. Как показало время, я оказался прав.
   А пока Эйно приказал мне проследить за слугами, чтобы они  не  забыли
нужное количество легких плетеных кресел, вина и, самое главное, сложный
набор трав и специй, непременно требовавшийся для приготовления свинины.
Наверное, я воспринял его распоряжение слишком уж серьезно:  после  моих
внушений из замка примчался сам главный повар  господин  Друум  и  лично
вручил мне небольшую корзинку, в которой покоились и травы и бутылочки с
соусами.
   Конюхи увели наших лошадей. Эйно, не желавший подпускать  к  решеткам
кого бы то ни было, сделал нам  знак  садиться,  а  сам,  сбрызнув  угли
молодым белым вином, принялся за дело.
   - Мне рекомендовали вас, господа, как  самых  лучших  профессионалов,
каких только можно найти за деньги,