этому никаких усилий и
совершенно бесшумно. Я несся следом с мыслью о том, что моя  физподготовка
находится далеко не на желаемом уровне.
     В пяти шагах от колючки мы  остановились.  Детеринг  попробовал,  как
ходит в ножнах висящий за спиной древний россианский клинок,  пригнулся  и
каким-то невероятным способом просочился сквозь витки колючей  спирали.  Я
озадаченно последовал за ним и тотчас же увяз.
     - Спокойней, - услышал я в шлеме его ироничный голос.  -  Разведи  ее
руками.
     С третьей попытки я освободился из плена и, проклиная все  на  свете,
выбрался на свободу.
     - Идем, - сказал шеф. - Кажется, я заприметил офицерский барак.
     Мягко, словно кошка, он двинулся вперед. Обогнув два ряда казарм,  мы
вышли к довольно приятному двухэтажному строению. Детеринг хмыкнул:  возле
освещенного плафоном входа сонно переговаривались двое  часовых  в  желтых
балахонах. Они стояли спиной к нам, но нас разделяло метров пять.
     - Твой правый, - едва слышно проскрипел Танк. - Пошел.
     Я вылетел из-за угла как ракета, но он оказался еще быстрее - пока  я
успел  в  прыжке  дотянуться  до  парня  левой  ногой,   рядом   со   мной
пронзительной вспышкой блеснула  голубоватая  молния  длинного  клинка,  и
фигура в желтом оказалась разрублена от горла до  паха  -  и  все  так  же
абсолютно бесшумно. Мой клиент, получив некислый удар в затылок, со слабым
стоном опустился  на  землю,  угодив  лицом  точно  в  кучу  кишок  своего
напарника, и затих.
     - Здесь, - коротко приказал Детеринг, махнув рукой, и исчез в дверях,
по-прежнему сжимая в правой руке меч.
     Я уже научился понимать его без  лишних  слов,  и  потому  безропотно
остался караулить вход. Шеф появился меньше чем через минуту, толкая перед
собой худощавого мужчину в розовой хламиде. Мужчина  мотал  головой,  едва
слышно мычал и дико вращал глазами. Он был не просто связан,  а  до  пояса
опутан, как египетская мумия - Танк оставил ему свободными лишь  ноги.  Во
рту пленника торчал кляп.
     Детеринг  легонько  хлопнул  "языка"  по  загривку,  и  мы  бросились
обратно. Однако нам  не  повезло.  В  момент  пересечения  колючки  клиент
истерически замычал. Шеф, конечно же, тотчас успокоил его легким ударом по
затылку, но вопль  худощавого  был  услышан.  На  ближайшей  к  нам  вышке
вспыхнул прожектор и со второго прохода нащупал нас.  Детеринг  с  пленным
офицером были уже на той стороне, а я опять увяз.
     Прожектор, естественно, горел очень недолго -  очередь  из  "эйхлера"
снесла  и  его,  и  вышку.  Но  с  соседних  разом  заговорили   пулеметы.
Оглянувшись, я увидел, как Детеринг с грузом на спине стремительно тает во
тьме. Пулеметы тем временем пристрелялись, и вокруг меня зачмокали пули.
     Я  рывками  выбрался  из   колючки   и   выстрелил   "лампу",   чтобы
дезориентировать этих идиотов. Ракета взлетела метров на  сорок  и  начала
опускаться, заливая окрестности своим нестерпимо ярким голубым светом, а я
вжался в землю и принялся методично сбивать пулеметные вышки. Курятники  с
пулеметами картинно разлетались в клочья от моих  попаданий.  Несмотря  на
то, что эти горе-вояки изо всех  сил  лупили  в  нее,  "лампа"  продолжала
висеть как ни в чем не бывало.  Наконец  какой-то  снайпер  ухитрился-таки
попасть. Все кругом погрузилось во тьму.
     Откуда-то  из-за   бараков   появились   мечущиеся   желтые   фигуры,
беспорядочно стреляющие куда попало, но прожекторов они уже  не  зажигали.
Кто-то из пулеметчиков указал роем светящихся пуль мое местонахождение,  и
после третьего щелчка по  шлему  я  решил,  что  представление  становится
интересным. Я откатился в  сторону,  наблюдая,  как  волки  упражняются  в
стрельбе по пустому месту, и взял на пушку не в меру ретивого пулеметчика,
но ночное шоу было прервано появлением моего дорогого шефа, который  вышел
на сцену, словно Зевс-громовержец - транспортер истерически плевался  чуть
не половиной бортового оружия, снося и вышки, и бараки вместе  с  храбрыми
воителями пресветлого Фара.
     Детеринг,  очевидно,  настроил  баллистический  компьютер  на  полное
поражение наземных целей, потому что пушки не просто  колбасили  куда  Бог
надушу положит, а деловито елозили в  амбразурах,  поражая  то  вышки,  то
скопления солдат. Я и не думал, что у шефа хватит  юмора  устроить  парням
такой сногсшибательный - в буквальном смысле, разумеется - концерт, да еще
и с бесплатным приложением в виде легкого фейерверка. Орлы, вероятно, были
на гребне экстаза, ведь жрецы с мамкиной сиськи твердили им, что смерть  -
высшая милость пресветлого, будь он неладен, Фара.
     Я нырнул  в  распахнувшийся  люк,  и  занавес  опустился,  оставив  в
зрительном зале гору умочаленных трупов и  пару  жизнерадостно  полыхающих
бараков.
     Транспортер развернулся и понесся к реке.  Я  устроился  поудобнее  в
кресле, поминая добрым словом  караульные  пулеметы  -  пули  у  них  были
размером с сосиску и тело болело от многочисленных попаданий. Не  будь  на
мне брони, от меня осталось бы мокрое место. За моей спиной скрючился  все
еще бесчувственный пленник.
     - Тебе здорово досталось? - поинтересовался Детеринг.
     - Ощутимо, - вяло ответил я.
     Он хмыкнул.
     Прибыв на борт  "Тандерберда",  я  последовал  его  совету,  заглотал
капсулу троминала и рухнул на диван в салоне.  Шеф  растолкал  меня  около
полудня. Троминал подействовал - я чувствовал себя великолепно.
     - Подкрепиться мы думаем? - поинтересовался Танк.
     Я кивнул и бодро спрыгнул с дивана.
     - Тут рядом бродит один пассажир, - сообщил шеф, - на  вид  он  вроде
съедобный. А ну глянь - местные его едят?
     Я включил круговой  обзор  и  от  изумления  уронил  челюсть.  Вместо
грязно-серой равнины вокруг нас неровными  призрачными  силуэтами  торчали
белые клыки скал. Катер стоял на крохотной заснеженной площадке, которая с
трех сторон была окружена сверкающими  на  солнце  белыми  склонами,  а  с
четвертой заканчивалась бездонной пропастью. Пилотское искусство Детеринга
казалось невероятным.
     Метрах в пяти от правого борта встревоженно нюхал воздух  здоровенный
валук - крупное всеядное млекопитающее, покрытое косматой  белой  шерстью.
Его заячьи уши  настороженно  шевелились,  прислушиваясь  к  чуждому  этой
ледяной стране шипению венчика антенны сонарных систем.
     - Ну, насколько я знаю, мясо  валука  -  неплохая  вещь,  хотя  шкура
ценится выше, - сказал я, - а вы что, решили поохотиться?
     Детеринг окинул меня быстрым взглядом.
     - Ты думаешь, приятно жрать дерьмо из боевого рациона? И  вообще,  ты
считаешь, что мы сюда на два дня прилетели? Концентраты надо беречь.
     С этими словами он подхватил висевший на спинке кресла меч в  ножнах,
даже  не  потрудившись  пристроить  его  на  сложное  перекрестье   ремней
перевязи, и исчез в двери десантного дока, чтобы выбраться с левого борта.
     Через минуту он появился на экранах. Валук,  заметив  чужака,  прижал
свои смешные уши, захрипел и, оскалив пасть, обнажил длинные желтые клыки.
Детеринг совершенно беспечно приближался  к  косматому  гиганту,  держа  в
правой руке голубовато сверкающий клинок с лучеобразными ответвлениями под
витиевато исполненной гардой, а в  левой  -  простые  тускло-серые  ножны.
Честно говоря, у меня не хватило бы духу идти на эту громадину с  ножиком,
пусть и длинным.  Но  на  то  я  и  есть  офицер-ксенолог  с  покореженным
послужным списком, а он - старший офицер  среди  лучших  убийц  Галактики.
Такие, как он - а их на всю Империю наберется едва взвод, -  полковники  с
трижды генеральской властью  и  привилегиями.  Звание  для  них  не  имеет
значения. Они могут все или почти все. Один такой полковник  стоит  целого
планетарно-десантного корпуса, хотя там тоже мальчики неслабые. И там тоже
есть штурмовые легионы и отдельные дивизионы полевой разведки.
     Но дело в том,  что  группа  рейнджеров  за  несколько  часов  сможет
полностью парализовать все действия этого корпуса, а потом стереть  его  в
порошок. Меня двенадцать лет мучили в Академии оперативных кадров СБ, и  я
видел, что вытворяют будущие рейнджеры.  Нам,  конечно,  тоже  доставалось
некисло.  Любой  из  нас  может  выдержать  многодневный  марш   в   самых
невероятных условиях, может разорвать голыми руками  сторожевого  пса,  ни
один боксер-профессионал не продержится против любого из нас и минуты,  но
это все игрушки. Игрушки - по  сравнению  с  тем,  что  творят  рейнджеры.
Полевая подготовка идет у  них  все  двенадцать  лет,  и  семнадцатилетний
лейтенант - совершенный боевой механизм, готовый  к  выполнению  задачи  в
любой  точке  Галактики.  Он  может  действовать  в  абсолютно  незнакомых
условиях. Его объем знаний кажется невозможным. Он  лазит  по  скалам  без
альпинистского снаряжения как муха. Он ныряет и плавает, как древний ловец
жемчуга. Он стремителен и невидим. Он хитрее любого зверя. Он  неуловим  и
смертоносен. Он способен адаптироваться к любой  планете,  двенадцать  лет
его приучали  к  многократно  увеличенной  или  уменьшенной  гравитации  и
разреженной  или,  наоборот,  слишком  густой  атмосфере  -   на   пределе
возможностей и адаптивных способностей организма, а они у terra homo очень
велики.
     Совершенный  воин  не  может  быть  тупым  механизмом.  Поэтому  курс
"История Цивилизации" в обобщенном виде тоже идет  у  них  все  двенадцать
лет. Конечно, их  не  терзали  кошмары  в  виде  общей  теории  культурных
спиралей или развернутого курса гуманоидной психологии. Хотя и они долбили
все эти "Введения в аналитическую ксенологию".  И  знают  они  по  два-три
языка как минимум. Но у них была своя задача. У нас  -  своя.  И  мы  друг
другу не завидовали.
     Словом - предел возможностей Детеринга находился за  пределами  моего
воображения. Рейнджер, попавший на Росс и ставший Горным Мастером Боя! При
соответствующем уровне самомобилизации возможности человеческого организма
очень велики. Разумеется, не у всех они  одинаковы.  И  суть  вовсе  не  в
колоссальной груде  мяса  на  костях.  Скорее  наоборот.  Стокилограммовый
тяжелоатлет никогда не станет рейнджером. Его хватит  удар  на  первом  же
марше. Дело совсем не в том, чтобы иметь накачанные мышцы, стрижку  ежиком
и тяжелую челюсть. Все  наши  "волки"  -  субтильные  на  вид  субъекты  с
длинными роскошными гривами. Длинные волосы - это традиция, но тоже  не  с
потолка взятая - такая шевелюра здорово помогает в  жару,  когда  в  вашем
шлеме после  сто  первого  попадания  выходит  из  строя  термосистема.  А
полудистрофическое телосложение необходимо для того, чтобы  легко  мчаться
многие  часы  по  джунглям  или  скакать  по   деревьям.   Рейнджеру   нет
необходимости сбивать слона  с  ног  ударом  кулака.  В  джунглях  крепкие
бицепсы ему не  помогут.  Он  должен  в  совершенстве,  на  акробатическом
уровне, владеть тем, что у него  есть.  Здоровущий  дядя  вряд  ли  сможет
бегать по вертикальным стенкам. А уж если он попадет  в  мир  с  2  g  или
температурой в 50 градусов по Цельсию, то ему сразу конец - он пройдет  от
силы с десяток километров или помрет от жажды, изойдя потом.



                                 Глава 4
                         РЫЖЕВОЛОСАЯ АРИСТОКРАТКА


     Сыто отрыгнув, Детеринг выпихнул за  борт  остатки  нашего  завтрака,
закрыл дверь атмосферного створа и потянулся к пакету с пивом.
     - Сам взлетишь отсюда? - неожиданно спросил он.
     - Думаю, что да, - замялся я.
     - Взлетай. Хватит пузыри пускать, пора учиться страху Божию. Курс  14
от точки стояния, высоту не набирай. Через  полсотни  километров  начнется
плоскогорье, там снизишься и начнешь искать караван - четыре повозки. Этот
деятель рассказал о каких-то  повстанцах  из  Ягура,  по-моему,  это  они.
Сядешь и потолкуешь с клиентами. У меня  такое  ощущение,  что  Яур  среди
них... больше ему, кажется, быть негде. Повстанцев много... но, может, эти
путешественники что-то знают.
     - А вы?
     - А я посплю. Если что - разбудишь.
     Он зевнул, поднялся из кресла и толкнул дверь экипажного салона.
     Я  закурил,  пересел  в  кресло  первого  пилота,   включил   системы
управления и ориентации и  запустил  двигатели.  Стараясь  не  нервничать,
осторожно поднял катер с площадки и  на  минимальной  скорости  выполз  из
ущелья. Черт, надо же было так спрятаться!
     Выверив курс, я чуть добавил оборотов  и  через  минуту  выскочил  из
горной цепи.  Дальше,  насколько  хватал  глаз,  простиралась  заснеженная
холмистая  равнина,  кое-где  покрытая   редкими   рощицами   вечнозеленых
деревьев.
     Высота была небольшой, и ни малейшего следа каравана повстанцев я  не
разглядел. Не прибавляя скорости, я  по  пологой  спирали  медленно  полез
вверх, выдерживая в направлении курсовую ось. Здоровенная машина  весом  в
не одну сотню тонн в управлении была легче,  чем  миниатюрный  "TR-60"  на
троих человек. Бронированная птица слушалась команд как собственная рука.
     Постепенно увеличивая радиус витка, я забрался на четыре километра, и
когда мне уже порядком осточертело пялиться в экраны,  узрел-таки  искомые
четыре повозки, ползшие сквозь снега в юго-западном направлении.  Стараясь
не сильно крениться, я положил "Тандерберд" в снижение и через пару  минут
прошел у них над головами, взрывая окрестности адским рыком  реверсируемых
компрессоров. Лохматые легконогие сикары, которые тащили деревянные возки,
в испуге шарахнулись в разные стороны,  путаясь  в  упряжи.  Светловолосые
люди в кожаных комбинезонах спрыгнули  на  снег  и  принялись  успокаивать
животных. Караван остановился. Я посадил катер в сотне метров от головного
возка, надел шлем, бросил в петли  на  правом  бедре  излучатель,  хлопнул
замками перчаток и выбрался наружу.
     Рослый дядька в рыжем кожаном комбезе и  высоких;  отороченных  мехом
сапогах, очевидно, предводитель, угрожающе поднял  крупнокалиберное  ружье
местного производства. Я не имел желания зарабатывать очередные  синяки  и
заорал во всю мощь своих легких: - Я пришел с миром! Не стреляй!
     Увязая  в  снегу,  я  приблизился  к  каравану.  Сикары   встревожено
захрипели, роняя слюну. Старшой опустил свою пукалку, но глядел все  равно
подозрительно.
     - Свет Неба, - процедил он. - Что нужно, пришелец?
     - Я хотел бы потолковать с тобой, -  не  без  труда  подбирая  нужный
глагол, ответил я, - если ты не против.
     Он скривился в ухмылке.
     - Говори.
     - Вы - повстанцы... против захватчиков  из  Фариера?  Они,  очевидно,
прибрали к рукам ваши южные районы?
     - Ты не знаешь? - презрительно спросил он.
     - Да, - спокойно ответил я. - Я не знаю. Я знаю  только  то,  что  за
спиной Фариера стоит внешняя сила.
     - Какая?
     Дядька вдруг сник. Он устало потеребил затвор своей хлопушки и поднял
глаза:
     - Я не могу верить тебе.
     - Ты должен понимать, что я могу заставить тебя говорить, -  я  пожал
плечами. - Я могу просто сжечь вас... всех.
     Он вскинулся для резкого ответа, но не успел ничего сказать: его люди
вдруг дико закричали, указывая на юг.
     Я развернулся, на ходу пытаясь перестроить сканер, но было поздно, да
и ни к чему: два неуклюжих трехмоторных аппарата, разрывая морозный воздух
истошным ревом пропеллеров,  поливали  окрестности  металлическим  ливнем.
Вокруг завопили люди, хрипло  заржали  сикары,  во  все  стороны  брызнули
фонтанчики снега.
     Я картинно рухнул на спину, в падении вскидывая ствол "эйхлера".
     Самолеты развернулись с  поистине  сногсшибательной  скоростью  и  на
минимальной высоте пошли на второй заход. Бледно-голубая  стрела  пронзила
небо, но выстрелить второй раз я не успел: сильнейший удар в  плечо  выбил
излучатель из моих рук.
     Дальше все происходило словно в замедленной съемке. Грохнули  взрывы,
на мои ноги упало чье-то тело. Самолеты снова ушли в разворот, уж не  знаю
зачем. И тут ледяная  равнина  взорвалась  разъяренным  ревом  форсируемых
турбин.
     "TR-160" взмыл в небо с бешеной скоростью. Самолеты бросились наутек.
Но это не имело смысла:  Детеринг  догнал  их  в  доли  секунды  и  ударил
тормозными моторами в тот момент, когда уже казалось, что гигантский  скат
готов таранить двух стальных птиц.  Самолеты  исчезли  во  вспыхнувшей  на
секунду лавине алого пламени курсовых дюз.
     Я поднялся на ноги и огляделся. Кругом  все  напоминало  поле  битвы:
сикары были мертвы, люди тоже. Рядом с моими  ногами  лежал  труп  изящной
рыжеволосой девушки. Я поморщился, ощупывая грудь, и поднял с  земли  свой
некстати вылетевший из рук "эйхлер".
     Неожиданно девушка слабо застонала. Я  поспешно  встал  на  колени  и
внимательно осмотрел ее. Кроме двух порезов, ран не было. Ну еще бы,  ведь
я почти закрыл ее, когда переворачивался на бок.
     Рядом взревели моторы "Тандерберда", брызнула снежная пыль. Рев утих,
и из атмосферного створа  упруго  спрыгнул  Детеринг.  Он  был  неимоверно
раздражен и ругался на пяти языках сразу.
     - Что  ты  там  на  карачках  лазишь?  -  спросил  он,  когда  слегка
успокоился.
     - Она жива, - сказал я.
     - Жива?
     Детеринг нагнулся и пощупал пульс девушки.
     - Тащи ее в десантный и приведи в чувство.  А  я  пошел  спать!  Если
прилетят еще какие-то уроды, скажи им, что я зажарю их на медленном  огне,
пусть только попробуют разбудить меня.
     Он распахнул забрало, сплюнул  и  исчез  в  рубке.  Оттуда  донеслась
длинная росская фраза, сути которой я не разобрал, поняв лишь, что это был
килограмм витиеватых матюгов.
     Я тяжко вздохнул и поднял хрупкое тело. У меня в руках девушка  вдруг
пришла в себя, глянула по сторонам, слабо вскрикнула  и  обхватила  руками
мою шею.
     - Все будет хорошо, - прошептал я, - потерпи, малыш.
     Я втащил ее в десантный  дек,  распахнул  медбокс  и  извлек  плоскую
коробку кибердоктора. Затем расстегнул на ней комбез, стащил его до пояса,
задрал наверх толстый свитер и прилепил прибор к спине.
     - Лежи на животе и не шевелись, - приказал я.
     - Мне больно, - кусая губы, простонала она.
     Я присел рядом с кожаным диваном и положил руку на рыжий затылок.
     - Потерпи, малыш. Сейчас все пройдет.
     Кибердок, к моему изумлению, выдал отсутствие внутренних  повреждений
за  исключением  длинного  ряда   ушибов.   Засадив   в   девчонку   букет
анестезирующих и стимуляторов, он пискнул и отключился.
     - Есть хочешь? - спросил я, снимая прибор.
     - Пить, - слабо попросила она.
     Я ушел  в  рубку  и  намешал  ей  коктейль  из  оранжа,  сока  сиу  и
многокомпонентного питательного пойла.
     Когда я вернулся, она уже сидела на диване, стянув с  себя  сапоги  и
комбез. Моему взору предстала пара прелестных  стройных  ножек  в  плотных
черных чулках и мидиатюрные сиськи, дерзко торчащие под свитером.
     - Они все мертвы? - спросила она, вылакав весь стакан.
     Я кивнул. Она опустила голову. В серых глазах блеснули слезы.
     - Ты уцелела потому, что я закрыл тебя... случайно.
     - Как тебя зовут?
     - Тин. А тебя?
     - Саша. - улыбнулся я.
     - Са-ша, - по слогам повторила она и смущенно улыбнулась: - Теперь  я
принадлежу тебе, ведь ты спас меня.
     "Неплохо для затравки", -  подумал  я.  Усевшись  на  противоположный
диван, я закурил и задумчиво оглядел свою новую  собственность.  Она  была
типичной северянкой и, похоже,  благородных  кровей  -  об  этом  говорили
удивительно красивые изящные ладони с длинными нервными пальцами -  совсем
как у Детеринга. На вид ей было лет девятнадцать, и ее вполне  можно  было
назвать симпатичной, хотя по привычным имперским  стандартам  у  нее  были
слишком острые черты. Но в Ягуре они все такие.
     - Что ты будешь со мной делать? - нарушила она затянувшееся молчание.
     В ее глазах не было ни тени страха или сомнения - они  улыбались,  ее
серые миловидные глаза, улыбались доверчиво и чуть смущенно.
     - Куда вы ехали? - спросил я.
     - Мы