обозрение. Послышался  общий изумленный  вздох. Немону
внезапно обуяла  ярость, и она закричала. Перед ними лежало тело Эрота, и он
был мертв.
     ГЛАВА XIX
     Изумление  и ярость  толпы сменились единодушным молчанием.  Теперь все
взгляды   были   обращены   на   королеву,   чью  прекрасную   внешность  до
неузнаваемости  исказила злоба.  Казалось,  еще момент, и она задохнется  от
переполнявшего ее гнева. Наконец она  справилась с собой и грозно обрушилась
на Томоса.
     -- Что  все это  значит?  -- кричала она.  Томос, удивленный  не  менее
королевы, заикался и дрожал.
     --  Даже  в храме Тооса завелись изменники! -- кричал он. -- Я приказал
Эроту  подготовить  девушку  для объятий  Ксаратора,  потому  что я знал его
верность королеве и его способность лучше всех выполнить это поручение. Я не
знаю, о прекрасная  Немона, было  ли совершено дикое преступление, или  тело
Эрота заменило дочь Тудоса задолго до этого момента.
     Королева приказала жрецам опустить тело Эрота в пылающий кратер, и, как
только  оно исчезло в  огненной лаве,  процессия без  промедления  двинулась
назад в Катну.
     В мрачной  тишине спускалась колонна по извилистой дороге к Полю Львов.
Раздраженная  и угрюмая королева сидела в своей золотой колеснице. Ее взгляд
часто  останавливался на  могучей фигуре  властелина  джунглей,  который шел
рядом.
     Наконец она нарушила тишину.
     -- Двое  твоих врагов ушли в иной  мир, -- сказала она. -- Я уничтожила
одного, но кто же уничтожил другого, как ты думаешь?
     -- Возможно, это сделал я, -- предположил Тарзан с улыбкой.
     -- Я думала о тебе, -- ответила Немона спокойно.
     -- Кто бы это ни сделал, он сослужил хорошую службу для Катны.
     -- Возможно, --  наполовину согласилась она,  -- но не  убийство  Эрота
раздражает меня. Меня злит та наглость, с которой они нарушают планы Немоны.
Кто бы это ни сделал, он  обворовал  Немону, лишив ее  радости,  которую она
могла испытать в этот день. Однако это не  может повлиять  на мое  решение в
отношении  Тудоса, его дочери  и Джемнона.  Я найду эту  девку,  и ее смерть
будет намного страшнее той, которой она избежала сегодня. Ей не удастся уйти
от  меня. Тудос и Джемнон также заплатят более высокую цену, потому что один
из них посмел обойти королеву.
     Тарзан лишь чуть пошевелил плечами, но не проронил ни слова.
     -- Почему ты молчишь? -- продолжала Немона.
     -- Мне нечего сказать, -- ответил он. -- Я могу только не соглашаться с
тобой,  но  убеждать не буду, чтобы не злить тебя больше.  Я не вижу особого
удовольствия в том, что мои слова причиняют людям  зло и вред, ведь на самом
деле они направлены на добро.
     -- Ты хочешь сказать, что я выйду из себя? -- спросила королева.
     -- Конечно.
     Она зло тряхнула головой.
     -- Почему я до сих пор терплю тебя?  -- воскликнула с гневом Немона. --
Но когда-нибудь  терпение  мое лопнет,  и я брошу  тебя львам!  Что ты тогда
будешь делать?
     -- Я убью льва, -- спокойно отвечал человек-обезьяна.
     -- Но того льва, которому я тебя отдам,  ты  не убьешь,  --  промолвила
Немона уверенно.
     Утомительный  переход  назад к  Катне  наконец  закончился.  Освещенный
пылающими  факелами,  королевский  кортеж  пересек   Золотой  мост  и  начал
втягиваться в  город. Прибыв  во дворец, Немона  немедленно отдала  приказ о
розыске исчезнувшей Дории.
     Тудос и Джемнон,  счастливые,  но  заинтригованные таинственным побегом
девушки, были брошены в прежнюю  камеру и ждали теперь новой причуды Немоны.
Тарзану  было  приказано  проводить  королеву во дворец и  отужинать с  ней.
Томоса  отпустили с  коротким напутствием  найти Дорию  или  приготовиться к
самому худшему.
     Тарзан  и королева ужинали  вдвоем в маленькой столовой. Их обслуживали
рабы, и, как только ужин закончился,  Немона провела его в гостиную Слоновой
Кости, где Белтар приветствовал его раздраженным ревом.
     --  Эрот и  Мдуза мертвы, --  сказала королева, --  а Томоса  я послала
выполнять мое поручение. Теперь нас никто не потревожит.
     Снова голос ее стал нежным и ласковым, а манеры мягкими и женственными.
     Тарзан сидел и  внимательно изучал  королеву. Казалось невероятным, что
эта  очаровательная женщина  может превращаться в жестокого тирана,  каковым
она в  сущности и являлась. Но сейчас перед ним была молодая женщина, полная
неизъяснимой прелести. В этих прекрасных  глазах мерцали таинственные блики,
которые  оказывали  на  него  какое-то странное, гипнотическое  воздействие,
постепенно отодвигая воспоминания о ее жестокости в область забвения.
     Она тесно прижалась к нему.
     -- Прикоснись ко мне, Тарзан, -- нежно прошептала Немона.
     Влекомый  могучей  силой, он положил свою железную ладонь на ее  нежную
ручку. Она  глубоко вздохнула  и  прижалась  щекой  к его  груди.  Ее теплое
дыхание  ласкало  его  кожу, запах  ее чудных  волос  щекотал ноздри. Немона
что-то говорила, но так тихо, что он не мог уловить смысла сказанного.
     -- О чем ты говоришь? -- спросил он ее.
     -- Возьми меня на руки, -- прошептала  Немона. Тарзан провел ладонью по
глазам, словно стараясь отбросить пелену,  заволакивающую  его  зрение, но в
этот  момент она  обвила руками  его шею  и  осыпала  лицо  и губы  горячими
поцелуями.
     -- Люби меня, Тарзан! -- страстно молила она. --  Люби меня! Люби меня!
Люби!
     Она опустилась на пол и стала на колени, обняв его за ноги.
     -- О, Тоос, повелитель богов! -- шептала она. -- Как я люблю тебя!
     Властелин  джунглей  смотрел  на  королеву,  ползающую  у  его  ног,  и
колдовское наваждение постепенно улетучивалось: за прекрасной внешностью ему
открылся  помутненный разум обезумевшей женщины. Он увидел создание, которое
бросало   беззащитных   мужчин   на   растерзание  диким   зверям,   которое
обезображивало или уничтожало женщин  красивее ее, -- все это вызывало в нем
глубокое отвращение.
     Он резко встал,  и от этого движения Немона упала  на пол и лежала там,
молчаливая и неподвижная. Он направился к  двери, но затем,  задумавшись  на
мгновение, вернулся  назад, поднял  ее  и  положил  на  диван.  Когда Тарзан
прикоснулся  к  Немоне,  Белтар  натянул  свою  цепь  и  разразился  злобным
оглушительным рычанием.
     Немона  открыла  глаза  и  какое-то  время  вопросительно  смотрела  на
мужчину, склонившегося над ней, затем, кажется, она поняла, что произошло, и
в ту же секунду в ее глазах загорелся мстительный огонь.
     -- Ты отверг  мою любовь! -- закричала  она. -- Ты презираешь  меня! Ты
посмел пренебречь  любовью королевы! О, Тоос! И  я  становлюсь перед  ним на
колени!
     Она  кинулась  к  гонгу,  прикрепленному золотой цепью  к  потолку,  и,
схватив деревянный  молоточек, трижды ударила им  в гонг. Звуки  поплыли  по
гостиной, сливаясь с диким воем разъяренного льва.
     Тарзан  внимательно наблюдал  за действиями королевы, ему казалось, что
она обезумела.  Очевидно, сейчас было бесполезно  взывать ее к  рассудку. Он
медленно направился к двери, но не сделал и нескольких шагов, как она широко
распахнулась и  двадцать воинов  во главе с двумя  благородными ворвались  в
помещение.
     -- Возьмите  этого  человека! -- приказала  Немона. -- И бросьте  его в
темницу, туда, где сидят враги королевы!
     Тарзан,  обычно  имевший  при  себе  меч,  сегодня, перед  аудиенцией у
королевы, оставил его в прихожей.  И  вот теперь  двадцать острых копий было
направлено  ему в грудь, двадцать  копий окружало его со всех сторон. У него
не было иного выхода, чем сдаться. И он сдался.
     Когда воины вывели его и за ними закрылась дверь, Немона упала на диван
и залилась горючими слезами, так что тело ее вздрагивало от глубоких вздохов
и рыданий. Внезапно королева выпрямилась, и ее  глаза заглянули в  мерцающие
глаза  зверя. Она сидела так несколько  мгновений, затем встала, и с  ее губ
сорвался дикий, маниакальный смех. Все так же смеясь, она покинула гостиную.
     Тудос и Джемнон,  сидя в темнице, услышали поступь  марширующих воинов,
становившуюся с каждой минутой все отчетливее.
     -- Видно, Немона не может ждать до утра, -- сказал Тудос.
     -- Ты думаешь, она послала за нами? -- спросил Джемнон.
     -- А за кем же еще?
     --  Но львиная  яма  должна быть  освещена. Они прислушались  и  ждали.
Наконец  шаги  затихли,  •  затем  открылась  дверь  и  в темницу  втолкнули
человека. При слабом  свете, падающем из  коридора  через маленькое окошечко
камеры и  через  отверстие  в  двери, они смогли разглядеть  лишь  очертания
чрезвычайно крупной фигуры мужчины.
     Никто из них не сказал ни слова, пока охранник не отошел на достаточное
расстояние.
     -- Приветствую вас, Тудос и Джемнон! -- воскликнул бодро незнакомец.
     -- Тарзан! -- воскликнул Джемнон.
     -- Вы не ошиблись, -- ответил Тарзан.
     -- Кто бросил тебя сюда, в темницу? -- спросил Тудос.
     -- Двадцать  воинов и  прихоть женщины,  безумной  женщины, --  ответил
человек-обезьяна.
     -- Итак,  ты выпал из  фавора! -- воскликнул  Джемнон. --  Я сожалею об
этом.
     -- Это было неизбежно, -- заметил властелин джунглей.
     -- А какое тебе определили наказание?
     --  Не  знаю, но  думаю,  что  весьма  внушительное.  Однако  не  будем
беспокоиться о том, что произойдет, быть может, ничего и не случится.
     --  В  темнице Немоны  нет места  для  оптимизма,  --  заметил  Тудос с
невеселым смехом.
     -- Возможно,  --  ответил  человек-обезьяна, -- но  я все  же продолжаю
надеяться.  Несомненно,  что  и  Дория   прошлой  ночью   чувствовала   себя
обреченной, но, тем не менее, она избежала Ксаратора.
     -- Это какое-то чудо, я не могу понять его, -- сказал Джемнон.
     -- Все довольно просто, -- сказал  Тарзан. -- Надежный друг,  о котором
вы  легко можете догадаться, пришел  ко  мне и  сообщил, что  она заточена в
храме.  Я  сразу  же отправился на ее поиски. К счастью, деревья Катны очень
старые и большие, одно  из  них растет с тыльной стороны храма, а  его ветви
упираются прямо  в окно  камеры, где сидела Дория. Когда  я спрыгнул с этого
дерева в окно темницы, то увидел Эрота, пристававшего к девушке. Я нашел там
кожаный  мешок,  в  который он  хотел  поместить  Дорию  для  ее  последнего
путешествия к Ксаратору. Проще  ничего не было:  я  положил  в  мешок  Эрота
вместо Дории.
     --  Ты  спас  ее!  Где она  сейчас? -- воскликнул  Тудос  с волнением в
голосе.
     -- Подойдите ближе, -- предостерег его Тарзан, -- и у стен бывают уши.
     Двое мужчин придвинулись ближе, и Тарзан продолжал шепотом.
     -- Ты помнишь, Джемнон, когда мы осматривали золотую шахту, я беседовал
несколько минут с рабом?
     -- Да, я помню это, -- ответил Джемнон. -- Я думал, что тебя интересует
устройство шахты.
     -- Нет, я передал  ему весть от его брата,  а  он так обрадовался,  что
предложил мне сослужить  любую  службу,  если мне понадобится.  И вот  когда
нужно  было  найти  безопасное  место  для Дории, я  сразу  же  вспомнил  об
уединенном месте, в  котором стоит  хижина Ниаки. Дория теперь  там, и  этот
человек будет охранять ее столько, сколько  понадобится. Он обещал мне, что,
если я  не дам  знать  о себе в течение половины луны, он будет считать, что
никто из нас троих не придет к ней на помощь. Тогда  он сообщит о ней верным
рабам в доме Тудоса. Ниака сказал, что это будет трудно, но возможно.
     -- Дория  жива! --  шептал Джемнон. -- Теперь Тудос  и я можем  умереть
спокойно.
     Тудос в темноте протянул руку и положил ее на плечо Тарзану.
     -- У меня нет слов, чтобы высказать, как я благодарен.
     Некоторое время друзья сидели молча, наконец Джемнон нарушил тишину.
     -- Откуда  же  ты так  хорошо знаешь брата этого  раба,  чтобы передать
весть от одного другому? -- спросил он с явным замешательством.
     -- Ты помнишь большую охоту Ксерстла? -- спросил Тарзан.
     -- Конечно, но при чем здесь охота?
     -- А ты помнишь жертву, то есть человека, которого мы видели на рынке в
блоке для рабов?
     -- Да.
     -- Так вот, он брат Ниаки, -- объяснил Тарзан.
     -- Но у тебя ни разу не было  возможности поговорить с ним, -- возразил
молодой аристократ.
     -- Но я все  же сделал это, и я  помог ему убежать. Вот почему его брат
так благодарен мне.
     -- Я все равно не понимаю, -- сказал Джемнон.
     --  Возможно,  ты не понимаешь многого из того, что  связано с  большой
охотой Ксерстла,  -- предположил Тарзан. -- Главной целью охоты,  по замыслу
Ксерстла и Эрота, была не погоня за жертвой, а мое уничтожение. А несчастный
раб, которого они выбрали в качестве жертвы, был просто обречен на гибель. Я
это понял  сразу и решил нарушить их планы. Перепрыгивая с дерева на дерево,
я ушел вперед и поднял чернокожего, а затем перенес его на одну милю вперед,
чтобы  отбить запах у идущих по его следам львов. Ты же видел, что  мой план
успешно осуществился. Когда я вернулся,  мы заключили новые условия, которые
предоставили Ксерстлу  и Пиндесу необходимую  свободу  действий. Пиндес взял
меня с собой. Когда же мы отдалились от тебя  на  достаточное расстояние, он
предложил разделиться, а затем пустил льва по моим следам.
     -- Так это ты убил льва?
     --  Я  бы  с  большим  удовольствием  убил  Пиндеса и  Ксерстла,  но  я
чувствовал, что  время для этого  еще  не  пришло. А теперь, пожалуй, у меня
больше не будет возможности убить их, -- добавил Тарзан с сожалением.
     -- Мне тоже жаль, что придется умереть, -- сказал Джемнон.
     -- Почему  сейчас  ты сожалеешь об этом больше, чем  раньше? -- спросил
Тудос.
     -- Потому что я теряю последнюю возможность рассказать  всем  о большой
охоте Ксерстла, -- промолвил Джемнон. -- Какой бы это был рассказ!
     Вскоре  после  полудня пришел  воин и приказал Тарзану покинуть камеру.
Заключенные были знакомы с этим офицером, который симпатизировал им.
     -- Он возвращается назад? -- спросил Тудос, кивнув на Тарзана.
     Офицер отрицательно покачал головой:
     --  Нет, сегодня королева устраивает охоту. Тудос  и Джемнон обняли  за
плечи Тарзана. Они не произнесли ни одного слова, но это безмолвное прощание
было красноречивее всяких  слов. Они  видели, как  Тарзан вышел, как за  ним
захлопнулась  дверь.  Оба хранили молчание  и так,  молча,  просидели  очень
долго.
     В сторожевом  помещении, куда привели его из  камеры,  Тарзана  связали
цепью, а на  шею  надели  что-то  похожее  на большой  золотой  воротник,  к
которому были прикреплены две золотые цепи. Их взяли в руки два воина.
     -- Для чего все эти предосторожности? -- спросил человек-обезьяна.
     -- У нас  такой обычай,  -- объяснил офицер. --  Каждый, кого назначили
для королевской  охоты, подвергается  этому. Именно так ведут на  Поле Львов
королевскую жертву.
     Снова  Тарзан  из  племени  обезьян шагал рядом с  колесницей  королевы
Катны,  но на этот раз  он шел сзади  нее,  закованный  в  цепи, между двумя
огромными воинами  и окруженный со  всех  сторон целым вооруженным  отрядом.
Вновь пересек он Золотой мост и вышел на Поле Львов в долине Онтар.
     На сей раз процессия  ушла недалеко, примерно на  одну милю от  города.
Большая  толпа  горожан  сопровождала  ее:  Немона   пригласила  весь  город
засвидетельствовать унижение и  смерть человека,  который  отверг ее любовь.
Наконец она будет отомщена. Однако -- странно! -- она не испытывала радости.
Королева  сидела насупившись в своей колеснице. И вот  кортеж остановился на
том  месте, которое она указала.  Отсюда должна была начаться охота. Ни разу
не  оглянулась она на закованного в цепи человека.  Возможно, она сознавала,
что ей не удастся обнаружить признаков страха на его  лице, возможно, она не
смела взглянуть на человека,  которого  любила,  чтобы не поддаться  женской
слабости.
     Но  время пришло, и она,  отбросив в  сторону обычно не свойственную ей
нерешительность,  приказала  воину  подвести  к  ней  пленника.  Теперь  она
смотрела прямо на властелина джунглей, стоящего возле ее колесницы.
     -- Отошлите всех,  кроме двух воинов, которые  держат его, -- приказала
Немона.
     -- Если хочешь, отошли и их, --  сказал Тарзан. -- Даю  тебе слово, что
не причиню тебе вреда и не убегу.
     Немона,  продолжая  смотреть прямо перед  собой, молчала,  потом,  быть
может, неожиданно и для себя, сказала:
     --  Уходите все, я хочу  поговорить  с  узником наедине.  Когда  стража
удалилась на  несколько шагов, королева перевела свой взгляд на  Тарзана: он
смотрел на нее
     и улыбался.
     --  Скоро  ты  испытаешь  настоящее  счастье,  Немона,  --  сказал   он
спокойным, дружелюбным тоном.
     --  О  чем  ты говоришь?  --  спросила  она. -- Почему  я  должна  быть
счастливой?
     --  Ты ведь  скоро  увидишь, как я  буду умирать, правда, только в  том
случае, если лев поймает  меня,  -- сказал он с усмешкой и добавил: --  Тебе
ведь очень нравится, когда люди умирают.
     --  Ты  думаешь, это доставит мне удовольствие?  Я тоже так  думала, но
теперь я не  хочу этого. Я  никогда в жизни не получала  того  удовольствия,
которое надеялась получить.
     -- Возможно, ты надеешься испытать нормальные человеческие ощущения, --
предположил властелин джунглей. -- Ты когда-нибудь пыталась сделать что-либо
такое, что доставило бы удовольствие и радость не тебе, а кому-то другому?
     -- Почему я должна  делать это?  Я  стараюсь для  себя,  пусть и другие
делают то же самое. Я стремлюсь к своему счастью.
     -- И никогда его не имеешь.
     -- Возможно, я  имела  бы  меньше,  если бы старалась  для  других,  --
настаивала Немона.
     -- Такие люди, как ты, есть, -- заметил Тарзан, -- возможно, ты одна из
них, и ты можешь идти к счастью своим путем. Конечно, ты его  не достигнешь,
но будешь иметь удовольствие предвкушать его, а это уже кое-что.
     --  Думаю, что я  знаю себя и свои  желания достаточно хорошо для того,
чтобы решить, как мне жить дальше, -- сказала она довольно резко.
     Тарзан пожал плечами.
     -- Я вовсе не собирался вмешиваться в твою жизнь, -- сказал он. -- Если
ты решила убить меня и уверена, что получить  удовольствие от этого зрелища,
почему же я должен стараться изменить твои взгляды?
     -- Довольно, --  сурово произнесла Немона. -- Мне надоели твои насмешки
и твоя болтовня.
     Она склонилась над ним -- лицо ее было искажено злобой.
     -- Мужчины  умирали за меньшее! -- закричала она, но властелин джунглей
рассмеялся ей в лицо.
     -- Несколько  мгновений  назад,  -- промолвила Немона, --  я уже начала
сожалеть о том, что должно случиться. Если бы ты вел себя иначе, если бы  ты
искал  примирения со мной, я могла бы смягчиться и опять благоволить к тебе,
но ты делал все  наперекор. Ты обижаешь, ты оскорбляешь  меня и еще при этом
насмехаешься надо мной.
     Голос  ее  зазвенел,  и по  этому признаку  Тарзан  понял,  что  у  нее
начинается приступ безумия.
     -- И тем  не  менее, Немона,  у  меня осталось  чувство привязанности к
тебе,  --  сказал  человек-обезьяна.  --  Я  сам не  могу  понять  этого. Ты
притягиваешь  меня, хотя  я  презираю  твои  взгляды и твои  поступки,  а  я
притягиваю  тебя,  несмотря на  раненую  гордость  и  ущемленное  самолюбие.
Странно, не правда ли?
     Немона кивнула.
     -- Да, это странно, -- рассеянно сказала она. -- Я никогда и никого так
сильно не любила, как тебя, и, несмотря на это, я собираюсь убить тебя, хотя
люблю по-прежнему.
     -- И ты  будешь продолжать убивать  людей и чувствовать себя несчастной
до  тех пор,  пока не придет твоя очередь  быть  убитой, --  грустно  сказал
человек-обезьяна.
     Королева вздрогнула.
     -- Убитой! -- повторила она. --  Да, они все -- короли и королевы Катны
--  убиты,  но мой черед  еще не настал.  Пока  живет  Белтар,  будет жить и
Немона.
     Она замолчала на мгновение, затем произнесла:
     --  Ты можешь остаться  жить  Тарзан, но  для  этого ты  должен кое-что
сдел