огда
вдруг пронзительный крик  раздался к востоку от того места, где Тарзан, лежа
на  животе  около  прозрачного ручья,  пытался поймать  увертывающуюся  рыбу
своими быстрыми коричневыми руками.
     Как  один,  все  члены  племени  быстро   помчались  по  направлению  к
испуганным крикам и здесь  нашли Теркоза, державшего за волосы старую самку.
Он бил ее своими большими руками.
     Тарзан  подошел к нему и поднял руку в знак  того,  что  Теркоз  должен
перестать  драться.  Самка  принадлежала  не ему,  а  бедному старому самцу,
боевые дни которого уже давно миновали и который не мог защищать свою семью.
     Теркоз знал, что поступает против законов своего племени, избивая чужую
жену.  Но, будучи  забиякой, он воспользовался слабостью  мужа  самки, чтобы
наказать ее  за  то,  что  она не  захотела  уступить  ему  нежного молодого
грызуна, пойманного ею.
     Когда Теркоз увидел Тарзана, приближающегося к  нему без стрел в руках,
он принялся  еще сильнее колотить  бедную самку, надеясь этим вызвать на бой
ненавистного властителя.
     Тарзан не повторил своего предупреждения,  а вместо того просто кинулся
на Теркоза.
     Никогда, с этого  давно минувшего дня, когда Болгани, вождь горилл, так
страшно истерзал его, не приходилось Тарзану выдерживать такого боя.
     На этот раз нож Тарзана едва ли мог возместить  собой  сверкающие клыки
Теркоза,  зато небольшое превосходство  обезьяны над ним в смысле силы  было
почти уравновешено изумительной ловкостью и быстротой человека.
     Но все же, в  конечном счете, антропоид имел на своей стороне некоторое
преимущество, и если бы не оказалось  на  лицо другой силы, которая повлияла
на исход  битвы, Тарзан, приемыш племени обезьян, молодой лорд Грейсток, так
и умер бы, как он и жил, неведомым диким зверем в экваториальной Африке.
     Но  налицо  было  то, что  возвышало  Тарзана над всеми его  товарищами
джунглей  -- искра,  в  которой сказывается вся  разница  между человеком  и
зверем -- разум. Разум уберег  Тарзана от железных  мускулов и жадных клыков
Теркоза.
     Их схватка едва продолжалась несколько  секунд, а  они уже  катались на
земле, колотя, терзая и разрывая друг друга, --  два большие свирепые зверя,
бьющиеся насмерть.
     Теркоз  имел  дюжину ножевых  ран на голове  и груди, а Тарзан был весь
растерзан и обливался кровью. Его скальп был в одном месте сорван с головы и
висел над глазом, заслоняя ему зрение. Но молодому англичанину удавалось  до
сих пор удержать ужасные клыки противника, рвущиеся  к его шее, и теперь, во
время легкой  передышки, Тарзан придумал хитрый план. Он  обойдет Теркоза и,
вцепившись ему в  спину зубами и ногтями, будет до тех пор наносить ему раны
ножом, пока враг не перестанет существовать.
     Этот маневр  был выполнен им легче,  чем  он  думал, потому  что глупое
животное, не поняв его намерения, не думало пытаться предупредить его.
     Но когда, наконец, Теркоз понял, что его противник схватил его так, что
он не мог достать его ни зубами, ни кулаками, то он стремительно бросился на
землю. Тарзану оставалось только отчаянно цепляться за скачущее, вертящееся,
изгибающееся тело. А прежде, чем он успел нанести ему  хоть один  удар,  нож
был  выбит  у  него  из  рук  тяжелым  толчком  о землю,  и  Тарзан  остался
беззащитным.
     В следующее мгновение, когда оба противника катались клубком  по земле,
Тарзан должен был несколько ослабить свою хватку,  пока,  наконец, случайное
обстоятельство в этой  быстрой смене постоянно меняющихся эволюций позволило
ему  сделать  новое  нападение правой рукой, после которого,  как он  тотчас
понял,  его  позиция  стала  совершенно  неприступной.  Его  рука  оказалась
пропущенной сзади под рукой Теркоза, а  предплечье и кисть легли кругом  его
шеи. Это был полу-Нельсон,  современный прием  борьбы, на  который  случайно
натолкнулся  несведущий обезьяна-человек.  Но божественный  разум  мгновенно
подсказал  ему,  насколько  ценно  сделанное  им открытие.  От  этого приема
зависели жизнь или смерть.
     Он постарался добиться подобного же положения для левой руки,  и  через
несколько минут бычья шея Теркоза затрещала под целым Нельсоном.
     Теркоз  перестал  вертеться. Оба  они лежали совершенно тихо  на земле,
Тарзан на спине  Теркоза. И медленно круглая голова обезьяны была  вынуждена
пригибаться к его груди все ниже и ниже.
     Тарзан знал, чем все это кончится. Еще минута -- и сломается шея. И вот
тогда,  на  счастье  Теркоза,  в  Тарзане заговорила та  самая  способность,
которая помогла ему одолеть обезьяну, -- способность рассуждения.
     -- Если я  его  убью,  -- подумал Тарзан,  -- какая мне  будет от этого
польза? Лишу племя могучего бойца, вот  и все. Если  Теркоз  будет мертв, он
ничего  не  будет знать  о  моем  превосходстве, а живой -- он всегда  будет
примером для других обезьян.
     -- Ка-го-да? --  зашипел Тарзан  в ухо  Теркозу, что в вольном переводе
значит: "сдаешься?". Нет ответа, и Тарзан слегка прибавляет давление, вызвав
ужасающий крик боли у большого зверя.
     -- Ка-го-да? -- повторил Тарзан.
     -- Ка-го-да! -- закричал Теркоз.
     -- Слушай, -- сказал Тарзан,  несколько отпустив его, но не  освобождая
рук.  -- Я, Тарзан, верховный  вождь обезьян, могучий охотник, могучий боец.
Во  всех  джунглях  нет  никого  столь  великого,  как  я.  Ты  сказал  мне:
"ка-го-да". Это слышали все.  Не  ссорься больше ни со своим вождем,  ни  со
своими соплеменниками, или в следующий раз я убью тебя. Понял?
     -- Ху, -- подтвердил Теркоз.
     -- Ну, теперь довольно с тебя?
     -- Ху, -- сказала обезьяна.
     Тарзан выпустил его, и через несколько минут все занялись опять  своими
делами,  как  будто  не  случилось  ничего,  нарушающего  спокойствие  в  их
первобытном лесном пристанище.
     Но  в  сознании  обезьян  глубоко укрепилось  убеждение,  что Тарзан --
могучий боец и  странное создание. Странное  потому,  что  в его руках  была
жизнь  врага,  и,  вместо  того,  чтобы  его  убить,  он  позволил ему  жить
невредимым.
     На  закате дня, когда все племя  вместе  собралось,  по своему  обычаю,
перед  тем,  как темнота  опустилась на джунгли, Тарзан, раны которого  были
омыты в прозрачных водах ручья, созвал вокруг себя старых самцов.
     -- Вы опять видели сегодня, что Тарзан, вождь  обезьян -- самый великий
среди вас, -- сказал он.
     -- Ху, -- ответили они в один голос, -- Тарзан великий.
     -- Тарзан, -- продолжал он, -- не  обезьяна. Он не похож на свой народ.
Его пути не ваши  пути,  и  потому Тарзан возвратится в логовище своего рода
близ вод большого озера. Вы должны избрать  себе нового вождя. Тарзан больше
не вернется.
     И, таким образом, молодой лорд Грейсток сделал первый шаг к  той  цели,
которую он себе поставил -- отысканию белых людей, подобных ему.
     XIII
     ЕГО СОБСТВЕННЫЙ РОД
     Следующим утром Тарзан,  сильно  страдавший от  нанесенных ему Теркозом
ран, направился на запад к морскому берегу.
     Он двигался очень медленно, провел ночь в джунглях, и добрался до своей
хижины лишь поздно следующим утром.
     В течение нескольких  дней он выходил  очень  мало  и только  для того,
чтобы собрать нужное ему для утоления голода количество плодов и орехов.
     Но через десять дней Тарзан  был  уже  совершенно  здоров.  На его лице
остался  только  ужасный  полузаживший  шрам,  который, начинаясь над  левым
глазом, шел  поперек всей головы  и кончался над правым  ухом. Это был след,
оставленный Теркозом, когда тот сорвал с него скальп.
     В период  выздоровления Тарзан пытался  смастерить плащ из шкуры Сабор,
пролежавшей все время в хижине. Но он увидел, что кожа тверда, как дерево. А
так  как  он  ничего  не  знал  о дублении, то  ему и пришлось отказаться от
взлелеянного плана.
     И  вот он решил  отобрать хоть какую-нибудь  одежду  у  кого-нибудь  из
чернокожих в поселке Мбонги, потому что Тарзан, питомец обезьян, решил всеми
возможными способами отметить свою эволюцию из существ низшего порядка. А по
его мнению не было  более отличительного признака человеческой  породы,  как
украшения и одежда.
     С этой целью он собрал различные украшения для  рук и ног,  снятые им с
черных воинов, погибших от его быстрой и бесшумной  петли. Все это он  надел
так, как видел на других.
     На шею  он  повесил золотую цепочку с осыпанным брильянтами  медальоном
его  матери, леди  Элис, а  за  спиной,  на ремне, колчан со стрелами,  тоже
снятый им с какого-то из побежденных им чернокожих.
     Талию он  украсил поясом из небольших полосок необделанной кожи. Он сам
смастерил  себе  этот  пояс  для  самодельных  ножен,  в  которые  вкладывал
охотничий нож своего отца. Длинный лук, принадлежавший Кулонге, висел за его
левым плечом.
     Молодой  лорд Грейсток  представлял оригинальную и воинственную фигуру.
Его  густые  черные  волосы падали  ему  сзади на плечи,  а спереди были  им
неровно срезаны охотничьим ножом, чтобы не лезли в глаза.
     Его прямая  и  прекрасная  фигура, мускулистая,  как  у  лучших древних
римских  гладиаторов,  но  вместе  с  тем  с  мягкими и нежными  очертаниями
эллинского бога,  говорила с  первого  же взгляда об удивительном соединении
огромной силы с гибкостью и ловкостью.
     Тарзан, приемыш  обезьяны, был  олицетворением  первобытного  человека,
охотника, воина.
     С благородной посадкой красивой головы на широких плечах, с огнем жизни
и  ума в  прекрасных и  ясных глазах, он  легко  мог  показаться полубогом в
дышащем древностью первобытном лесу.
     Но Тарзан и не думал об этом. Он досадовал, что у него не было одежды и
что  он не может  показать всем обитателям джунглей, что  он  человек, а  не
обезьяна.  Часто в  его ум закрадывалось  серьезное сомнение, не может ли он
еще превратиться в обезьяну.
     Разве волосы  не начали пробиваться у  него  на лице?  У  всех  обезьян
волосатые  лица, а единственные люди,  которых он  видел  --  чернокожие  --
совершенно безволосые, за немногими исключениями.
     Правда, в книжках  ему приходилось  видеть рисунки людей с массой волос
на губах, щеках и подбородке, но тем не менее Тарзан брился. Почти ежедневно
точил он  свой острый  нож и  соскабливал и выскребывал свою молодую бороду,
чтобы с корнем уничтожить этот унизительный признак обезьяны.
     И, таким  образом, он  научился бриться, -- правда, грубо и мучительно,
но тем не менее удачно.
     Когда он почувствовал, что совершенно поправился после  кровавого боя с
Теркозом, Тарзан однажды утром направился к поселку Мбонги.  Он шел небрежно
по  извилистой  тропе  в  джунглях,  вместо  того,  чтобы  передвигаться  по
деревьям, как вдруг очутился лицом к лицу с черным воином.
     Взгляд изумления дикаря был  почти комичен, и  прежде, чем Тарзан успел
снять свой лук, воин повернул и побежал по тропе с криком тревоги, как будто
обращался к другим товарищам.
     Тарзан бросился в погоню по  деревьям и  через  несколько  минут увидел
впереди отчаянно бегущих людей.
     Их было трое, и они безумно неслись гуськом через густой кустарник.
     Тарзан их  легко  обогнал, и  они не заметили ни того,  как он бесшумно
несся над  их  головами,  ни того, как  он притаился  на низкой  ветке,  под
которой пролегала тропа.
     Тарзан  дал   пройти  двум   первым  воинам,  но  когда  третий   бегом
приблизился,  тихая  петля охватила  черное  горло  и  была  затянута ловким
движением.
     Негр  испустил  душераздирающий  крик,  и  его  товарищи,  обернувшись,
увидели, что содрогающееся тело, точно по волшебству, медленно поднимается в
густую листву над ними.
     С криками ужаса они бросились бежать еще быстрее, надеясь спастись.
     Тарзан молчаливо и быстро  покончил  со  своим пленником,  снял с  него
оружие, украшения и -- о,  счастье! -- прекрасную замшевую  повязку с бедер.
Он тотчас же надел ее на себя.
     Вот теперь он, наконец, одет  так, как  подобает быть  одетым человеку.
Никто не сможет больше сомневаться в  его высоком происхождении. Как приятно
было  бы  вернуться  сейчас  к  своему  племени, выставив  напоказ перед  их
завистливыми глазами этот удивительный наряд!
     Взвалив тело  черного на плечо, он  неторопливо двинулся  по деревьям к
маленькому,  обнесенному  частоколом, поселку, потому что  опять нуждался  в
стрелах.
     Совсем близко  подойдя к  палисаду, Тарзан увидел  возбужденную группу,
окружавшую обоих беглецов, которые, дрожа от страха  и усталости, едва могли
рассказать неслыханные подробности своего приключения.
     --  Мирандо, --  говорили  они,  -- шел  впереди  них,  не  на  далеком
расстоянии,  но внезапно  он прибежал к ним  с криком, что страшный  человек
белый и голый преследует его. Все втроем бросились тогда бежать со всех ног.
     Потом  опять  раздался  пронзительный крик  ужаса  Мирандо, а когда они
повернули головы, то увидели  ужасающее зрелище  -- тело их товарища  летело
вверх, в  деревья;  руки  и  ноги  его судорожно  бились в  воздухе, а  язык
высовывался из открытого рта. Ни одного звука не произнес он больше, и около
него не было видно решительно никого.
     В  поселке началась паника. Но мудрый старый Мбонга сделал вид, что  не
верит их рассказу.
     --  Вы рассказали  нам длинную сказку потому, что  не  посмели  сказать
правды. Вам стыдно признаться, что когда лев  прыгнул на Мирандо, вы удрали,
бросив его. Трусы вы!
     Едва  Мбонга  кончил последнее  слово,  как над  ним  в  ветвях дерева,
раздался  громкий  треск. Все  с новым  страхом  взглянули  вверх.  Зрелище,
представившееся  их  глазам,  заставило  содрогнуться даже  мудрого  старого
Мбонгу, так как, переворачиваясь и извиваясь, с вершины летело мертвое  тело
Мирандо и с хрустом распласталось на земле у их ног.
     Как один, все  чернокожие бросились  врассыпную и исчезли в густой тени
окружающих зарослей.
     Тогда Тарзан смело вошел  в поселок, возобновил свой запас стрел и съел
пищу, заготовленную дикарями для усмирения гнева таинственного злого духа.
     Прежде чем уйти, он перенес тело Мирандо  к воротам поселка и  поставил
его стоймя у  изгороди так,  что  казалось, будто его  мертвое лицо  смотрит
из-за ограды вдоль тропы, ведущей в джунгли.
     Много раз  пытались  безумно  напуганные  черные войти  в поселок  мимо
страшного, скалившего зубы лица мертвого  их товарища, пока, наконец, все же
осмелились  это  сделать. Когда они увидели,  что пища  и стрелы исчезли, то
поняли, что Мирандо погиб потому, что видел страшного духа джунглей.
     Это объяснение  показалось им самым  разумным. Все, кто встречал  этого
ужасного  бога  лесов,  умирали: из  живых  никто  не  видал его.  Вид его--
приносил верную смерть.
     Они  подумали  также,  что пока  они будут снабжать божество стрелами и
пищей, оно им  не будет вредить, если только им не глядеть на него. И потому
Мбонга  постановил,  чтобы,  в   дополнение  к  приношениям  пищи,  клали  и
приношение стрелами этому Мунанго Ксевати. И с тех пор так и делали.
     Если вам когда-либо случится  побывать  в этом  поселке,  затерянном  в
африканских  пустынях,   то   и   вы  несомненно  увидите   перед  крошечной
тростниковой  хижиной, построенной как  раз за  оградой  поселка,  небольшой
железный  горшок  с  пищей,  а  рядом  колчан  с хорошо  смазанными  отравой
стрелами.
     Тем временем Тарзан шел домой, не торопясь и  охотясь по пути. Когда он
подошел  к отлогому берегу, где стояла его  хижина, его глазам представилось
необычайное зрелище.
     На  зеркале  тихих вод  бухты  стояло  большое  судно, а на  берег была
вытащена маленькая лодка.
     Но  самое  удивительное  было  то,  что между  берегом  и  его  хижиной
двигалось несколько, подобных ему, белых людей.
     Тарзан  увидел, что во многом они были  похожи на рисунки в его книгах.
Он подкрался к ним по деревьям, пока не очутился почти что над ними.
     Их было десять человек. Смуглые, загорелые от солнца и какие-то гнусные
с виду  люди.  Они столпились вокруг лодки, громко и сердито говоря и сильно
жестикулируя. Один  из них,  маленький, чернобородый  человек  со  скверным,
подлым  лицом,  напомнивший  Тарзану  крысу-Намба,  положил  руку  на  плечо
гиганту,  стоявшему  рядом с  ним  и  с  которым  все  остальные  спорили  и
ссорились.
     Маленький  человек  указал  вглубь страны,  так что гигант  должен  был
отвернуться от других, чтобы  взглянуть,  по  указанному направлению;  тогда
маленький  человек  с  подлым.  лицом,  выхватил  из-за  пояса  револьвер  и
выстрелил в спину гиганта.
     Великан всплеснул руками  над головой, колена его  подогнулись, и,  без
единого звука, он свалился на землю мертвым.
     Выстрел, первый, когда-либо слышанный Тарзаном, вызвал в нем удивление,
но и этот непривычный звук не мог заставить вздрогнуть его здоровые нервы  и
навести на них даже подобие паники.
     Поведение  белых  чужеземцев  -- вот что более  всего  смутило его.  Он
сдвинул брови и нахмурился  с видом глубокой задумчивости. -- "Хорошо сделал
я", -- подумал Тарзан, -- что  сдержал свой первый порыв  броситься вперед и
приветствовать этих белых людей, как братьев!"
     Очевидно,  они  ничем не  отличались от черных людей  и были  не  более
цивилизованы, чем обезьяны, и не менее жестоки, чем Сабор.
     Одно мгновение остальные стояли и молча смотрели на маленького человека
с отталкивающим лицом и на великана, лежавшего мертвым на берегу.
     Затем  один  из них засмеялся и хлопнул маленького человека  по  спине.
Опять пошли длинные разговоры и жестикуляции, но ссор было меньше.
     Потом спустили лодку, все прыгнули в нее и стали  грести по направлению
к большому кораблю,  на  палубе которого Тарзан  мог разглядеть много других
фигур.
     Когда  люди с  лодки  поднялись  на борт, Тарзан спрыгнул на  землю  за
большим деревом и  пополз к хижине, стараясь, чтобы она  всегда  приходилась
между ним и кораблем.
     Скользнув  в   хижину,  он  увидел,  что  здесь  все  было  перерыто  и
разбросано. Его книги  и карандаши валялись на полу, его оружие и другие его
маленькие запасы сокровищ тоже были всюду раскиданы.
     Когда он увидел этот разгром, свежий шрам на лбу его  внезапно выступил
от гнева ярко-малиновой полосой на смуглой коже.
     Быстро  подбежал Тарзан  к шкафу и стал там искать в далеком углублении
на нижней полке. --  "А!.." -- облегченно  вздохнул  он, когда  вынул оттуда
металлический  ларчик  и,  открыв  его,  нашел нетронутыми  свои  величайшие
сокровища.
     Фотография   улыбающегося  молодого  человека  с  энергичным   лицом  и
загадочная черная книжечка были целы.
     Но что это?
     Чуткое ухо его уловило слабый, но незнакомый звук.
     Подбежав к  окну,  Тарзан взглянул по направлению  к бухте.  С большого
корабля была спущена  на  воду рядом с первой  еще другая шлюпка. Вскоре  он
увидел многих людей, перелезавших через  борт большого судна и садившихся  в
лодки. Они возвращались на землю еще более многочисленные.
     В  продолжение  нескольких  минут  Тарзан  следил, как  с борта корабля
спускались разные ящики и  тюки и ожидавшие лодки. Когда шлюпка  отчалила от
корабля и  направилась к берегу, обезьяна-человек  схватил  кусок  бумаги  и
написал на  нем  карандашом  несколько строк прекрасно выведенными печатными
буквами. Эту записку он  прикрепил к  двери коротким осколком дерева; затем,
взяв драгоценный жестяной ларчик,  стрелы и  столько копий и луков,  сколько
смог унести, он поспешил к двери и исчез в лесу.
     Когда обе  лодки  врезались в серебристый песок,  на  берег  высадилась
необычайно разнокалиберная публика.
     Их было  всего  душ двадцать, если считать, что и те пятнадцать  грубых
матросов  с  отталкивающими  лицами  обладали  той  же   бессмертной  искрой
человеческого  духа.  Но,  по  правде  говоря,  они  сразу казались позорным
сбродом отъявленных негодяев.
     Остальные зато были совсем в другом роде.
     Один из них был пожилой че