Ронда опустилась на колени рядом с шейхом  и через его  плечо взглянула
на пожелтевшую  от времени бумагу. Указательным пальцем она ткнула в верхнюю
часть карты.
     - Это север, а вот долина алмазов. Видите  маленький кружок недалеко от
долины  на запад? К нему ведет  стрелка, над  которой написано:  "Монолитные
скалы".  Нагромождение  красных гранитных  камней  находится  возле  долины.
Дальше  на север стрелка указывает на  "вход  в  долину".  На  южной стороне
долины   надпись  "Водопад",  а  ниже  -  река,  текущая  на  юг,   а  затем
сворачивающая на юго-восток...
     - Спроси у нее, что  это такое, - скомандовал шейх через Этеви и указал
на пометку юго-восточнее водопада.
     -  Здесь написано "деревня людоедов", - объяснила девушка, -  а  внизу,
через всю карту - "лес". Видите речку, вытекающую с восточного конца долины,
которая после  многих поворотов  впадает в "Большую реку"? Внутри надпись  -
"открытая  местность",  а   возле  западной  оконечности  -   "вулканическое
нагромождение  камней,  холмы".  А  вот  еще  река  на  северо-западе,  тоже
вливающаяся в "Большую реку".
     Шейх Абд аль-Хрэниэм  нервно  теребил  бороду, погруженный  в  изучение
карты. Наконец, он указал пальцем на водопад.
     - Слушай, Этеви! - вдруг воскликнул он. - Это же водопад Омвамви, а это
деревня бансуто! А мы вот здесь!
     Он указал на место неподалеку от слияния второй и третьей рек.
     - Завтра мы преодолеем  вторую  реку и выйдем  на открытую местность, а
там и до холмов недалеко.
     - О, Аллах! - закричал Этеви. - Если мы находимся так близко от долины,
то остальной путь будет очень прост!
     - Что сказал шейх? - спросила Ронда. Этеви перевел, но  кое-что добавил
и от себя.
     -  Скоро  мы станем богатыми, очень богатыми, я выкуплю тебя у  шейха и
отвезу к себе.
     - Кишка у тебя тонка, - мило улыбаясь, ответила Ронда.
     - Что ты сказала, девушка, я не понял.
     - Поймешь, если тебе удастся купить меня. Этеви ухмыльнулся, перевел ее
слова шейху, и оба рассмеялись.
     -  Ей  будет  хорошо в  доме Абд аль-Хрэниэма, -  сказал шейх,  который
ничего не понял из тех слов, что Этеви говорил от себя. - Когда мы вернемся,
думаю, оставлю себе  их  обеих, потому что буду достаточно богат, и не будет
нужды их продавать. Эта станет меня развлекать, у нее острый язычок, который
действует, как приправа к пресной пище.
     Этеви не очень понравилась его речь.
     Он сам хотел завладеть Рондой и  был  полон решимости  добиться своего,
даже вопреки воле шейха.  В его мозгу  начал созревать план,  да такой, что,
узнай о нем Абд аль-Хрэниэм, он пришел бы в ужас.
     Арабы  расстелили для девушек одеяла на земле возле костров и выставили
часового, так что у них не было ни малейшей возможности совершить побег.
     - Нам надо убежать от этих арабов, Наоми, - прошептала Ронда.
     Обе девушки лежали под одеялом, тесно прижавшись друг к другу.
     -  Когда они убедятся, что долины алмазов на самом деле  не существует,
они  придут в  ярость.  Эти межеумки верят,  что карта настоящая, и надеются
завтра достичь "вулканических  холмов". Когда же они не найдут их ни завтра,
ни послезавтра, ни через неделю, то, вполне естественно,  продадут нас. Надо
бежать сегодня, потому что позже мы не сумеем найти обратной дороги.
     -  Ты хочешь,  чтобы  мы одни,  ночью,  пошли через  лес?  -  испуганно
прошептала Наоми. - Подумай о львах!
     -  Я уже думала о  них,  но  я думала  и о жирном противном султане. Не
знаю, кто из них хуже.
     - Ох, как все ужасно! Ну зачем, зачем я покинула Голливуд!
     - Знаешь,  Наоми! Все-таки  забавно, что женщина  должна  бояться  себе
подобных  больше,  чем диких животных  джунглей. И  если  тут  не  произошло
ошибки,  то очень  странно, что божественный разум мог сотворить по образу и
подобию своему нечто такое, что превосходило бы по грубости и жестокости все
другие  создания.   Это  в  некоторой  степени  объясняет,  почему   древние
поклонялись змеям, быкам и птицам. Сдается мне, они были умнее нас.
     На окраине лагеря Этеви присел на корточки рядом с Аидом.
     - Я бы не отказался от одной из этих девушек, Аид, - шепнул он. - Такое
же желание я прочитал и в твоих глазах.
     Аид, прищурившись, взглянул на него.
     - А кто бы отказался? - с вызовом спросил он. - Или я не мужчина?
     - Но ты не получишь ни одной. Шейх решил забрать их обеих себе. Так что
тебе ничего не достанется, если...
     - Если что? - спросил Аид.
     -  Если Абд  аль-Хрэниэм  не  погибнет вдруг в  результате  несчастного
случая. И  ты не  получишь  много  алмазов, потому что доля шейха составляет
четвертую часть любой добычи. Если бы  с  шейхом  что-нибудь  случилось, нам
досталось бы гораздо больше.
     - Да ты просто шайтан, - воскликнул Аид.
     - Возможно, мною и будут разжигать  огонь черти, - ответил Этеви, -  но
когда я запылаю, небесам станет жарко.
     - А что ты хочешь взамен? - спросил Аид после короткого молчания.
     У Этеви вырвался невольный вздох облегчения: Аид попался на удочку.
     - Ничего. Я хочу только получить свою долю алмазов и одну из девушек.
     - С шейхом могут произойти  несчастные случаи так же, как и  с простыми
смертными, - философски изрек Аид.
     Он  завернулся  в одеяло  и  приготовился  ко  сну.  На  лагерь  арабов
опустилась тьма. Одинокий  часовой  сидел у костра и клевал носом. Остальные
арабы  спали. Не спала только  Ронда.  Она  лежала,  прислушиваясь к  звукам
лагеря.
     Она  слышала  храп спящих,  видела часового,  сидевшего к  ним  спиной.
Девушка приблизила губы к уху Наоми и шепнула:
     - Слушай, но не шевелись и не шуми. Когда я встану, следуй за мной. Это
все, что от тебя требуется. Только не шуми.
     - Что ты собираешься делать? Голос Наоми заметно дрожал.
     - Замолчи и делай, что тебе говорят. Ронда  Терри до мелочей  продумала
сценарий той  драмы, которая  должна была  разыграться. Она протянула руку и
взяла толстое полено, приготовленное для костра.
     Медленно и  бесшумно,  словно  кошка,  она выскользнула из-под  одеяла.
Дрожащая Наоми безропотно последовала за ней.
     С поленом в руке Ронда выпрямилась.
     Она  подкралась сзади к ничего  не  подозревающему  часовому и  занесла
полено над его головой...

XIII. ПРИВИДЕНИЕ
     Орман  и  Билл  Уэст  двигались по  лесу, которому, казалось, не  будет
конца. День за днем шли  они  по тропе, по  которой убежали арабы, но вскоре
потеряли ее. Ни один из преследователей не  был опытным следопытом.  Наконец
они вышли  к большому ручью, но  на противоположной стороне  следов не  было
видно.
     Предположив, что арабы некоторое  время шли  либо  вверх, либо вниз  по
течению прежде, чем выйти на берег, они обыскали чуть  ли не всю речушку, но
безрезультатно.
     Небольшой запас  провианта, который  они захватили с собой  из  лагеря,
катастрофически уменьшался. Правда, им удалось подстрелить несколько обезьян
и на время отодвинуть голод, но будущее не сулило им ничего хорошего. Прошло
уже одиннадцать дней, а они так никого и не нашли.
     -  Самое плохое то, - сказал  Орман,  -  что мы  заблудились и потеряли
дорогу.  Мы так далеко  ушли от места, где обрывались следы,  что  теперь не
сможем отыскать тропу.
     -  А я и не  собираюсь  искать тропу,  - заявил Билл. -  Пока  не найду
Ронду, ни за что не вернусь назад.
     - Боюсь, мы уже ничем не сможем им помочь, Билл.
     - Тогда хоть всажу в этих предателей пару зарядов свинца!
     - У  меня  тоже  руки чешутся, но я обязан подумать  и  о других членах
экспедиции. Во что бы то ни стало нужно вывести их из этой проклятой страны.
Я  думал, что  мы за несколько дней сумеем догнать Абд аль-Хрэниэма и вскоре
вернуться в лагерь. Но я все испортил.  Две мои сумки виски обошлись слишком
дорого, и одному Богу  известно, кому из участников экспедиции снова удастся
увидеть Голливуд. Подумать только, Билл, - майор Уайт,  Нойс, Бейн, Оброски,
не говоря об арабах и неграх. Иногда мне кажется, что я сойду с ума.
     Уэст ничего не ответил. Он уже не раз думал об этом, думал и о том дне,
когда Орману придется встретиться в Голливуде с  женами и возлюбленными этих
людей. Тем не менее, Уэст жалел Ормана.
     После небольшой паузы постановщик заговорил снова.
     -  Если  бы ситуация не была такой напряженной, я бы с  радостью пустил
себе пулю в лоб, и это намного легче того, что меня ожидает дома.
     Разговаривая, они медленно  шли по  тропе, которая вывела их на другую,
совсем уже незнакомую. Они поняли, что заблудились окончательно.
     - Мы  ничего  не добьемся, если  будем сидеть сложа руки.  Давай пойдем
вперед, может куда-нибудь и выберемся.
     Вдруг Уэст оглянулся.
     - Знаешь, - сказал он тихо,  -  может, мне померещилось, но, кажется, я
что-то слышал.
     Орман проследил за взглядом своего спутника.
     - Во всяком случае, нет смысла возвращаться назад  или стоять на месте,
- согласился Орман.
     - Он уже долго идет за нами, - продолжал Уэст. - Я слышал его и раньше,
но только сейчас понял, кто это.
     - Надеюсь, мы ему не мешаем, - неуклюже пошутил Орман.
     - Как ты думаешь, почему он преследует нас? - спросил Билл.
     - Вероятно, он голоден.
     - Боюсь, что ты прав.
     - Местечко  тут очень удобное  для нападения: тропа сужается, по  обеим
сторонам густые заросли, так что мы даже и не заметим засады. И деревья, как
нарочно, такие толстые, что взобраться на них невозможно.
     -  Может, попробуем подстрелить его, - предложил Орман после некоторого
молчания, - но я не уверен в нашем оружии. Уайт говорил, что калибр винтовок
слабоват для крупной дичи, и если не удастся свалить его с первого выстрела,
нам конец.
     -  Давай, я выстрелю вслепую,  - сказал  Уэст. - Может, я и не попаду в
него, так хоть напугаю.
     - Не стоит, он ведь не приближается. Пошли вперед, посмотрим, что будет
дальше.
     Они  двинулись  по тропе, постоянно бросая назад настороженные взгляды.
Винтовки  держали наготове. Частые крутые повороты  скрывали преследователя,
идущего за ними по пятам.
     - Они выглядят здесь по-другому, не так ли? - заметил Уэст.
     - Свирепые и неукротимые, как расплата или смерть, - отозвался Орман. -
Особенно  смерть!  Они моментально  отбивают желание  чувствовать себя царем
природы. Когда я руководил съемками, то иногда считал дрессировщиков нудными
ребятами,  но  сейчас очень  бы хотел,  чтобы из зарослей  вышел Чарли Гей и
скомандовал: "Лежать, Слэтс!"
     - Слушай,  а тебе не  кажется, что он немного похож на Слэтса. Такие же
умные глаза.
     Пока они переговаривались таким образом, тропа  вывела их  на небольшую
поляну,  густо  поросшую  кустарником.  Не  успели  они сделать по поляне  и
нескольких шагов, как преследовавший их хищник ускорил бег и через мгновение
показался за поворотом тропы.
     На короткий  миг он  застыл, размахивая хвостом и скаля огромные клыки.
Нагнув голову,  он угрожающе смотрел на них  своими  желто-зелеными глазами,
затем припал к земле и пополз в их сторону.
     - Надо  стрелять,  Билл,  -  воскликнул  Орман.  - Он  явно  собирается
нападать!
     Постановщик  выстрелил первым, и пуля попала льву  прямо в голову. Уэст
от волнения  промахнулся.  Лев  со страшным ревом ярости и  боли бросился на
людей.  Уэст передернул  затвор.  Орман  успел выстрелить  второй раз  в тот
момент,  когда  лев был уже  в нескольких  футах, затем  схватил винтовку за
ствол, чтобы  использовать ее как дубинку.  Огромная  лапа  легко  отбросила
оружие в сторону, а следом полетел и Орман.
     Уэст  стоял как  вкопанный, сжимая  в  руках  бесполезную винтовку.  Он
видел, как лев готовится к прыжку.
     Но  тут он увидел такое, что  заставило его раскрыть рот от изумления и
страха.
     Он  увидел, как  почти обнаженный человек  спрыгнул  с  дерева прямо на
спину льву.
     Могучая  рука обхватила шею зверя,  который не ожидал нападения сверху.
Загорелые ноги сжали туловище хищника. Лезвие  большого кинжала раз за разом
вонзалось в тело льва.
     Нума бросался из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть с себя человека.
     Рев раненого зверя, казалось, сотрясал землю.
     Орман с трудом поднялся на ноги. Двое американцев, словно завороженные,
наблюдали за схваткой гигантов.  Они слышали,  как  рычание льва сливается с
рычанием  человека, и от этой сцены  у них кровь  стыла в жилах. Наконец лев
подпрыгнул вверх, упал на землю и затих. Человек встал, внимательно осмотрел
льва  и, убедившись, что тот мертв, поставил на его  тело  свою ногу. Подняв
лицо  к  небу,  человек издал такой ужасающий крик,  что американцы едва  не
потеряли сознание от страха.
     Когда последний отзвук  его крика растворился в  лесу, незнакомец, даже
не  взглянув на  тех, кого  он спас  от  верной  гибели,  ухватился за низко
свисавшую ветку и через мгновение исчез в густой листве.
     Орман, бледный, как полотно, повернулся к Уэсту, у которого в лице тоже
не было ни кровинки.
     - Ты  видел  то,  что  видел я,  Билл? -  спросил  постановщик дрожащим
голосом.
     - Не  понимаю, что  ты имеешь в виду, но думаю,  что видел, хотя видеть
этого я не мог, - сумбурно ответил Уэст.
     - Билл, ты веришь в привидения?
     - Не знаю. Не хочешь ли ты сказать...
     - Ты, как и я, прекрасно знаешь, что он не мог здесь появиться. Значит,
это был его дух.
     - Но ведь у нас не было точных доказательств, что Оброски мертв.
     - Теперь они есть!

XIV. НЕОЖИДАННОЕ СПАСЕНИЕ
     Когда чернокожие свалили  Стенли Оброски на землю, за всем происходящим
из  густой  листвы  наблюдал   незнакомый  белый  человек,  одетый   лишь  в
набедренную  повязку. В руке  он  держал сплетенную  из трав  веревку,  а  в
уголках рта пряталась мрачноватая усмешка.
     Внезапно петля скользнула вниз и  обвилась вокруг тела Рангулы,  крепко
прижав его руки к туловищу. Крик удивления и ужаса вырвался из груди вождя и
его соплеменников,  когда он почувствовал,  а они увидели, как Рангула взмыл
вверх и исчез в густой листве, словно его унесла сверхъестественная сила.
     Могучая рука  подхватила вождя и усадила  на ветку. Рангула был страшно
перепуган, так как решил, что пришел его конец. Внизу под деревом воцарилась
напряженная  тишина.  Удивленные  и  напуганные  таинственным  исчезновением
вождя, бансуто забыли про своего пленника.
     Оброски встал на  ноги и замер,  с изумлением  озираясь вокруг.  В пылу
схватки он не заметил загадочного  исчезновения Рангулы. А сейчас  он видел,
что взгляды всех чернокожих устремлены на дерево, раскинувшее свои ветви над
хижиной вождя. Он был  ошарашен и не  понимал, что случилось. Ему стало даже
интересно узнать, что же они там рассматривают.
     Но ничего необычного он увидеть не смог. Единственное, что он вспомнил,
это испуганный  крик  Рангулы, когда вокруг  его  тела  обвилась веревка, но
причины этого объяснить не сумел.
     Рангула же неожиданно услышал голос, говоривший на языке бансуто.
     - Взгляни на меня!
     Рангула повернул  испуганный взгляд на  того,  кто говорил и кто держал
его.
     Свет  костров  пробивался сквозь листву,  позволяя различить  очертания
человека, стоявшего перед ним. Рангула присмотрелся и в ужасе отшатнулся.
     - Валумбе! - испуганно прошептал он.
     -  Нет, я не Валумбе, - ответил Тарзан. -  Я не бог смерти.  Но я  могу
убить тебя так же быстро, как Валумбе. Я Тарзан из племени обезьян.
     - Что вы хотите? - вымолвил Рангула. Он стучал от страха зубами.
     - Я испытывал  тебя, чтобы узнать, каков ты и твой народ. Я превратился
в двух людей, и одного из них послал туда, где его могли взять  в  плен твои
воины.  Я хотел посмотреть,  что ты будешь делать с незнакомцем, который  не
причинил тебе никакого вреда. Теперь я знаю.
     За твое преступление ты должен умереть. Что ты на это скажешь?
     - Вы здесь? - спросил дрожащий Рангула. - И там, внизу, тоже вы?
     Он  кивнул  головой в  сторону Оброски, стоявшего  посреди  растерянных
дикарей.
     -  Тогда вы, должно  быть, демон.  А что я могу сказать  демону? Я могу
дать  вам много девушек, которые  будут  готовить вам пищу, таскать  воду  и
рубить дрова, девушек с широкими бедрами  и крепкими спинами. Все это я могу
дать вам, если вы сохраните мне жизнь и уйдете от нас.
     - Не  нужны мне твои девушки.  Если  хочешь остаться в  живых, от  тебя
потребуется только одно.
     - Приказывайте, о, повелитель.
     - Обещай, что ты больше  никогда не пойдешь войной на белых, и если они
будут проходить  по  твоей стране,  ты  не  будешь убивать  их,  а будешь им
помогать и указывать путь.
     - Клянусь, мой повелитель!
     - Теперь прикажи своим людям отворить ворота и выпустить пленника.
     Рангула громким голосом выкрикнул распоряжение своим людям.  Чернокожие
отошли от Оброски и бросились открывать ворота.
     Оброски услышал голос вождя, донесшийся с высоты, и впал  в столбняк от
изумления.
     Не меньше удивило  его  и  поведение чернокожих. Он  начал  подозревать
подвох и  коварство.  Почему  они  вдруг оставили  его, хотя всего несколько
минут  назад  пытались повалить его и  связать?  Почему они открыли  ворота?
Оброски не  мог взять в толк. Он решил, что его провоцируют на побег, имея в
виду какой-то злой умысел.
     Неожиданно с дерева донесся голос, обратившийся к нему по-английски:
     - Уходи из деревни в лес.  Они не тронут тебя.  Я присоединюсь к тебе в
джунглях.
     Оброски   недоумевал,   но  звучание   английской  речи   придало   ему
уверенности, и он, круто развернувшись, бросился к воротам.
     Тарзан освободил  Рангулу от  петли, легко перескочил с дерева на крышу
хижины и  спрыгнул на  землю.  Держась так,  чтобы хижина заслоняла  его  от
жителей деревни, он быстро добежал до края деревни, перемахнул через забор и
побежал по опушке леса к воротам, через которые должен был выйти Оброски.
     Тот  не слышал ни малейшего звука приближения Тарзана, будто его вообще
не существовало  в природе. Только что  Оброски был  один, как вдруг  совсем
рядом раздался голос:
     - Следуй за мной!
     Оброски завертел  головой, но  в лесной чащобе он лишь смутно  различил
фигуру человека примерно одного с ним роста.
     - Кто вы? - спросил он.
     - Я Тарзан из племени обезьян.
     Оброски  ошеломленно замолчал.  Он много  слышал  о Тарзане из  племени
обезьян,  но  воспринимал  его скорее  как  мифическую  личность,  рожденную
фантазией  туземного  фольклора.  Ему  очень  хотелось  увидеть  лицо  этого
человека и узнать, какие намерения имеет его спаситель.
     Тарзан из племени обезьян углублялся в чащу. Лишь однажды он  обернулся
и повторил свой приказ:
     - Следуй за мной!
     - Я даже не успел поблагодарить вас за то, что вы вытащили меня оттуда,
- сказал Оброски. Он послушно шел вслед за незнакомцем.
     - Вы поступили благородно, если бы не ваше вмешательство, меня давно бы
уже не было в живых.
     Но  Тарзан  не   отвечал,  молча  двигаясь   вперед.  Тишина  угнетающе
действовала  Оброски  на нервы. Ему показалось, что  этот человек не  совсем
нормальный,  не  такой,  как  все  остальные.  Нормальный человек,  встретив
незнакомца при  таких  невероятных  обстоятельствах,  засыпал бы его  градом
вопросов.
     Надо   признать,   что   Оброски  был  недалек   от   истины.   Тарзан,
действительно, сильно  отличался от  обычных людей. Долгая жизнь в  джунглях
наложила на его поведение особый отпечаток.  Для него было время говорить, и
было  время  молчать.  Глубокой  ночью,  когда  все  хищники  заняты охотой,
болтовне нет места. Кроме того,  Тарзан  любил  разговаривать с  незнакомыми
людьми, глядя им в лицо, так как выражение их глаз могло сказать ему больше,
чем произнесенные вслух слова.
     Так, в глубоком молчании шли они сквозь джунгли.
     Оброски семенил вслед за  Тарзаном, но в какой-то момент потерял его из
виду.
     Вдруг впереди раздалось рычание  льв