клонился  и  принялся  пилить  большим
напильником железные заклепки, которые скрепляли кандалы на ногах пленника.
     - Вы хотите помочь  мне бежать?! - воскликнул Блейк. - Но ведь если вас
обнаружат, король прикажет сурово наказать вас!
     -  Не  обнаружат,  - ответил  Уилдред. -  Все  продумано. Но  во всяком
случае,  для  тебя риск есть  и  серьезный. Сегодня ночью  на наружной стене
будет дежурить сэр Гай, и провести тебя туда будет нетрудно. Тебя  проводят,
и ты сможешь направиться в Ниммр вдоль гор. Дальше ворот города мы не сможем
тебя сопровождать - за нами следят два самых подлых шпиона Богуна, но завтра
утром мы, может быть, найдем способ выйти на равнину с запасной лошадью.
     - А теперь ответь нам  на вопрос, который  приводит нас в недоумение, -
сказал сэр Гай.
     - Слушаю, - ответил Блейк.
     - Ты  похитил, и надо сказать,  тебе  это  прекрасно удалось, принцессу
Гвинальду прямо из-под  носа Богуна. Но позже ее видели в  лапах  сарацинов.
Как это могло произойти?
     - Где ее видели?
     -  За  наружной  стеной.  Сарацины  тащили  ее по  перевалу, -  ответил
Уилдред.
     Блейк рассказал, что  случилось  с момента, когда он  отнял Гвинальду у
Богуна, и чем все это закончилось.
     Заклепки были распилены, и он снова оказался на свободе.
     Тайными переходами Уилдред повел его к себе. Его  накормили, дали новую
одежду и полностью снарядили в дальнюю дорогу, ибо понимали, что без лошади,
оружия, провианта невозможно идти по незнакомой местности.
     В полночь Уилдред провел его через  потайную дверь замка и  сопровождал
до  наружной  стены,  где  их  встретил сэр Гай. Через несколько минут Блейк
попрощался  с  благородными  рыцарями,  которые  совсем   недавно  были  его
противниками  в битве,  вскочил в седло и  через крепостные ворота выехал на
освещенную звездами дорогу, ведущую к вершинам гор Сеполькро.


x x x
     То-Ят, обезьяний  король, поймал вкусного жучка в  гнилой коре упавшего
дерева.
     Вокруг него  находились  обезьяны  его  племени.  Был  полдень,  и  они
предавались безделью под  большими  деревьями на  краю  обширной поляны. Они
были довольны  собой и всем миром. В  их сторону продвигались трое, но ветер
дул от них, поэтому ни То-Ят,  ни  его соплеменники не  почувствовали запаха
тармангани. Тропинка в джунглях была влажной, потому что всю ночь шел дождь,
и  троица  шла, не  производя  никакого  шума,  который  мог  бы насторожить
обезьян. Кроме того,  люди  шли предельно аккуратно, так как не ели  уже два
дня и надеялись подстрелить какую-нибудь добычу.
     Первым шел бедуин с карабином в  руках. Глаза  его злобно сверкали.  За
ним тащился седой старик, мучимый лихорадкой. Он шел, шатаясь, и опирался на
суковатую палку. А  третьей шла девушка. Одежда ее, сшитая из дорогой ткани,
была грязна и изорвана.
     Хотя  черты  ее лица  искажали  гримасы боли  и усталости, все  же  оно
сохраняло  почти небесную  красоту. Она брела, пошатываясь, но  не  потеряла
королевской осанки.
     Вдруг  бедуин   заметил  на  краю  поляны  молодую  обезьяну,  которая,
заигравшись,  отошла  достаточно далеко  от своих соплеменников.  Наконец-то
добыча! Бедуин вскинул старое  ружье и прицелился. Затаив дыхание, он  нажал
на спуск.  Грянул выстрел, и в ту же минуту поляна огласилась криком раненой
обезьяны. Моментально на крик сбежались старые самцы  и,  увидев тармангани,
остановились.   Поведение  обезьян  во  многом   непредсказуемо.  Они  могли
броситься в бегство при виде ненавистной страшной гремящей палки, но могли и
напасть,  чтобы  отомстить за  гибель  своего соплеменника.  В этот день они
выбрали месть!
     По  команде  То-Ята крупные  обезьяны-самцы, оскалив  клыки,  двинулись
вперед.   Когда  голодные   тармангани  побежали  посмотреть,   что  же  они
подстрелили  и  можно ли это  есть, они  нос  к  носу столкнулись со  злобно
рычащими чудовищами.
     Фахд  и Стимбол моментально развернулись и бросились прочь.  Араб подло
оттолкнул Гвинальду со своего пути, и она упала на землю. Обезьяна, бежавшая
впереди, заметила это и прыгнула девушке на спину, готовая вонзить зубы ей в
шею, но в этот момент подскочил То-Ят и ударом отбросил обезьяну в сторону.
     То-Ят уже видел женщин тармангани и понял, что перед ним одна из них, а
поскольку он был обезьяньим королем, то решил взять ее в жены.
     Но другой  самец, потиравший ушибленное  место, не  был склонен терпеть
королевский произвол и уступать добычу, принадлежавшую ему по праву.
     Взбешенный от ярости, с  обнаженными  клыками он  угрожающе двинулся на
То-Ята, который деловито тащил девушку на поляну.
     - Пошел прочь, - сказал То-Ят и оскалил зубы. - Это самка То-Ята.
     - Это самка Го-Ята, - ответил другой, продолжая приближаться.
     - Убью! - зарычал То-Ят.
     Го-Ят пропустил угрозу мимо ушей.
     Тогда То-Ят неожиданно поднял Гвинальду  своими волосатыми руками и что
было сил помчался в джунгли. За ним в погоню с дикими криками ринулся Го-Ят.
     Принцесса   Гвинальда  с   округлившимися  от  ужаса  глазами  пыталась
вырваться из цепких  лап косматого чудовища, уносившего ее в чащу  леса. Она
никогда  не видела и даже не  слышала  о человекообразных  обезьянах и  была
уверена,  что  это  огромное  чудовище  - один  из  обитателей  ненавистного
внешнего  мира,  населенного страшными  созданиями, не  исключая драконов  и
прочей нечисти. Как учили ее с детства, внешний мир, захваченный сарацинами,
враждебен  и ужасен, и  только далеко-далеко есть  чудесная  страна, которая
зовется Англией.
     Теперь она  даже не пыталась угадать свою дальнейшую судьбу и смирилась
с ней.
     То-Ят вскоре понял, что с таким грузом, как  эта самка,  ему не удастся
далеко убежать,  но  и  отказываться от  нее  ему  не хотелось.  Внезапно он
остановился и повернулся к преследователю лицом. Го-Ят бежал  с пеной у рта,
взъерошенный  и  утробно  рычащий:  типичный  образчик звериной  жестокости,
грубой  силы  и  иступленной  ярости.  То-Ят   опустил  добычу  на  землю  и
приготовился к бою, дабы поставить на место зарвавшегося подданного.
     Гвинальда, ослабевшая от усталости, голода, потрясенная всем пережитым,
чуть дыша лежала на земле.
     То-Ят и Го-Ят, увлеченные ссорой, забыли обо  всем  остальном.  Если бы
Гвинальда была в силах воспользоваться этим  моментом, она могла бы убежать,
но она была слишком истощена, чтобы использовать  последний шанс, дарованный
ей судьбой.
     Испуганная   и  объятая  ужасом,  она  смотрела  на   этих  безобразных
полулюдей-полузверей, которые готовились драться за право обладать ею.
     Однако  Гвинальда  была  не  единственной  свидетельницей  воинственных
приготовлений.
     Из  густого  кустарника,  служившего надежным  укрытием,  некто  другой
наблюдал  за  этой сценой  неподвижным взглядом.  Увлеченные  подготовкой  к
схватке, ни То-Ят, ни Го-Ят не замечали легкого движения листьев кустарника,
вызванного дыханием и изменением  положения тела  второго зрителя. Вероятно,
ни  сама  дуэль, ни  ее  результат не  интересовали  его,  поскольку  стоило
обезьянам  броситься друг на друга,  как  он вскочил  и  вышел  на  открытое
пространство.  Это  был огромный  лев  с  черной гривой и рыжеватой шерстью,
которая казалась золотой в солнечных лучах.
     То-Ят заметил  его  первым.  Он  яростно  вскрикнул  и  помчался прочь,
предоставляя и добычу, и противника их собственной судьбе.
     Го-Ят, полагая, что его соперник  покидает поле боя  из-за страха перед
его мощью,  топнул ногой  и  испустил победный крик обезьяны-самца.  Затем с
дерзким видом победителя  и чемпиона он повернулся, чтобы забрать добычу, но
остолбенел от изумления. Между ним и девушкой стоял лев, который смотрел ему
прямо  в  глаза.  Зверь  находился  на  расстоянии  прыжка,  но  прыгать  не
собирался. Го-Ят попятился, скаля зубы, потом,  сообразив, что лев, кажется,
не намерен  нападать  на  него,  круто  развернулся  и бросился  в  джунгли,
поминутно оглядываясь на огромную страшную кошку.
     Лев  повернулся  к  девушке. Бедная принцесса!  Парализованная страхом,
смирившаяся со своей участью,  она неподвижно лежала на земле и  смотрела  в
широко  раскрытые  глаза  нового  мучителя и  палача.  Царь  зверей изучающе
взглянул на нее и двинулся вперед.
     Гвинальда сложила  руки  и  стала  молиться. Не о спасении и жизни, а о
легкой и безболезненной смерти без  страданий. Она  закрыла глаза, чтобы  не
видеть  приближающегося зверя. Она  почувствовала  на своей щеке его горячее
дыхание.  Лев обнюхал ее. Господи,  почему  он  медлит? Истощенные  нервы не
выдержали,  и  Гвинальда  потеряла  сознание.  Это  был  скорбный  конец  ее
страданий.

XXII. ДЖАД-БАЛ-ДЖА
     Остатки банды  Инб Яда  направились на  восток.  Люди  были  смертельно
напуганы и  близки к помешательству. Они спешили, стараясь как можно быстрее
уйти от страшного  леса, в котором обитает злой  дух. Абд-Эль-Азиз и те, кто
сопровождал его из Леса Леопардов в Ниммр, не соединились  с ними,  и  им не
суждено было это сделать, так как на  равнине за городом сокровищ, о которых
мечтали бедуины, рыцари Гобреда  застали  их врасплох. Несмотря на наличие у
сарацинов старых громких аркебуз, железные рыцари Ниммра опустили против них
свои  копья. Еще раз  после  семи  столетий тишины прозвучал  победный  клич
крестоносцев, чтобы объявить о битве в  старинной  войне за обладание Святой
Землей, войне, которая не имеет конца.
     Прибывший с севера рыцарь в доспехах пересек земли галла. На острие его
копья  развевался  серебристо-голубой  вымпел.  Упряжь  коня  была  украшена
золотом  и серебром из сокровищниц сэра  Уилдреда. Воины галла  разбежались,
увидев этого одинокого воина из другой эпохи.
     Тарзан из племени обезьян, который шел на запад, случайно заметил следы
Фахда, Стимбола и Гвинальды и повернул на юг.
     В сторону севера шла сотня  гигантов цвета эбенового дерева,  ветераны,
проверенные  во  множестве битв,  -  знаменитые  вазири. С  ними был и Зейд,
возлюбленный Атейи. Однажды отряд наткнулся на свежие следы, пересекавшие их
путь по диагонали на юго-запад.
     Это были следы сандалий арабов.
     Оттуда шли двое мужчин и женщина.
     Когда  вазири показали отпечатки  Зейду,  юноша поклялся,  что  женские
следы принадлежат Атейе, потому что кто же лучше его знает форму и размер ее
маленькой ноги и покрой сандалий, которые она сшила своими руками?
     Зейд попросил вазири  отклониться немного в сторону  и помочь  отыскать
свою возлюбленную.
     Пока   заместитель   командира   обдумывал   решение,   шум   человека,
стремительно  двигавшегося  по  джунглям,   привлек  общее  внимание.  Через
некоторое время появился шатающийся человек.
     Это был Фахд.
     Теперь Зейд был абсолютно уверен, что женские следы принадлежат Атейе.
     Он приблизился к Фахду.
     - Где Атейя? - спросил он с угрозой в голосе.
     - Откуда я знаю, - ответил Фахд. - Я не видел ее уже много дней.
     Он говорил правду.
     - Лжешь! - не поверил  Зейд и указал на землю. - Вот ее  следы, рядом с
твоими!
     Коварное выражение промелькнуло в  глазах  Фахда, когда он  понял,  что
можно заставить страдать человека, которого он ненавидел.
     Он пожал плечами.
     - Ну если ты и сам все знаешь...
     - Где она? - еще раз спросил Зейд.
     - Не хотелось бы тебя огорчать, - лицемерно протянул Фахд, -  но она...
она умерла.
     - Умерла?!
     Страдание,  выраженное  в этом единственном слове, могло бы  растрогать
каменное сердце, но не сердце Фахда.
     - Да, да, умерла, - крикнул он. - Я похитил  ее из лагеря ее отца.  Она
была моей  все  эти дни  и  ночи,  а потом ее похитила  огромная обезьяна  и
утащила в джунгли. Наверняка теперь она мертва!
     Ослепленный ненавистью, Фахд явно перестарался.
     Яростно вскрикнув,  Зейд бросился на него,  и прежде чем  вазири смогли
вмешаться или Фахд защититься,  острый клинок трижды  пронзил сердце подлого
бедуина.
     С поникшей головой  отправился Зейд в путь  вместе с вазири.  Взор  его
туманился слезами.
     Примерно   в   миле  от  отряда  на  север  умирающий  старик,  мучимый
лихорадкой, споткнулся на тропе и упал. Дважды пытался он подняться и всякий
раз бессильно валился на землю. Он  лежал  неподвижно, грязный,  оборванный,
наполовину потерявший рассудок, и казался мертвым.
     С  севера продвигался  Тарзан  из  племени  обезьян,  идущий  по  следу
Гвинальды и тех двоих, которые сопровождали ее. Извилистая тропа была хорошо
знакома  человеку-обезьяне,  поэтому  он  пошел  более   коротким  путем  по
верхушкам деревьев,  и  вскоре, перепрыгивая  с ветки  на ветку, он встретил
вазири  как раз  в том месте, где они встретили Фахда и где Зейд убил своего
соперника. До чутких ноздрей Тарзана донесся запах мангани, великих обезьян.
Он испугался, что если девушка попала к ним в  лапы, это может для нее плохо
кончиться. Тарзан бросился по запаху.
     На  поляне  под  большими   деревьями  мало  что  изменилось.  Обезьяны
по-прежнему бездельничали. То-Ят  и Го-Ят забыли о недавней ссоре, поскольку
добыча досталась более сильному противнику и теперь им нечего было делить.
     После ритуала узнавания  и приветствия Тарзан спросил, не  видел ли кто
самку тармангани, которая недавно проходила по джунглям?
     М'валат указал пальцем на То-Ята, и Тарзан обратился к королю.
     - Ты видел ее? - спросил он с нарастающим беспокойством.
     Ему не  нравилось поведение короля обезьян. Внезапно То-Ят махнул рукой
в сторону юга и сказал:
     - Нума.
     Он   продолжил  поиски  вкусных  жучков,  но   Тарзан  понял   значение
единственного   произнесенного  слова,  как  если  бы   обезьяна  дала   ему
пространное объяснение.
     - Где? - спросил человек-обезьяна.
     То-Ят указал в  ту сторону,  где он оставил Гвинальду льву, и Тарзан  с
грустью в сердце отправился на поиски, хотя уже знал, что он найдет.
     По крайней  мере,  он отгонит  льва и  похоронит  то,  что  осталось от
несчастной девушки.

x x x
     Гвинальда медленно приходила в себя.
     Она  не  открывала  глаз,  но  оставалась  лежать, спокойно  прося себе
смерти.
     Она не чувствовала боли.
     Вскоре  тошнотворный  резкий  запах  ударил  ей   в  ноздри,  и  что-то
шевельнулось рядом с ней так близко, что она почувствовала тяжесть огромного
тела.
     Полная  страха, она открыла глаза и  чуть не закричала от ужаса, потому
что увидела, что рядом с ней лежит огромный лев.
     Он лежал  неподвижно, высоко подняв благородную голову с темной гривой,
которая слегка задевала лицо девушки.
     Он смотрел вдаль на север.
     Гвинальда лежала молча и боялась пошевелиться.
     Немного  погодя  она  скорее  ощутила,  чем  услышала  глухое  рычание,
исходившее из груди хищника.
     Кто-то приближался к ним!
     Даже Гвинальда  почувствовала  это, но она  не могла звать  на  помощь,
потому что кто бы мог спасти ее от этого страшного зверя?!
     Среди ветвей деревьев в ста шагах послышался шорох, и вдруг  гигантская
фигура лесного полубога опустилась на землю.
     Лев вскочил и  встал перед человеком. Какое-то время оба молча смотрели
друг на друга. Потом человек заговорил.
     - Джад-бал-джа! - воскликнул он. Потом приказал:
     - Повинуйся!
     Огромный  золотой  лев  тихо заурчал  и  пересек открытое пространство,
остановившись перед человеком.
     Гвинальда увидела, как зверь поднял голову к человеку, а тот принялся с
нежностью трепать его за густую гриву.
     Оставив льва, человек-обезьяна подошел к принцессе и опустился рядом  с
ней на колени.
     - Ты принцесса Гвинальда?  - спросил  он. Девушка утвердительно кивнула
головой, недоумевая, откуда незнакомец знает ее.
     Она была слишком ошеломлена, чтобы говорить.
     - Ты ранена?
     Она покачала головой.
     - Не бойся, - мягко успокоил он ее. - Я друг. Теперь ты вне опасности.
     В том,  как  он  говорил,  было  нечто  такое,  что наполнило Гвинальду
чувством  уверенности  и  спокойствия,  какое   не  могли  бы  ей  дать  все
вооруженные рыцари ее отца.
     - Я больше не боюсь, - просто сказала она.
     - Где твои спутники?
     Она рассказала все, что с ней произошло.
     -   Наконец-то  ты   освободилась  от  всех  этих  мучений,  -   сказал
человек-обезьяна. - Мы не станем искать твоих обидчиков. Джунгли отомстят им
по-своему и в свое время.
     - Кто ты? - спросила девушка.
     - Я Тарзан.
     - Как ты узнал мое имя?
     -  Я друг одного человека, известного тебе  как сэр  Джеймс, - объяснил
Тарзан. - Он и я искали тебя.
     - Ты его друг? - воскликнула девушка. - О, дорогой господин, тогда ты и
мой друг! Тарзан улыбнулся.
     - Навсегда! - сказал он.
     - А почему, сэр Тарзан, лев не убил тебя? - спросила она.
     -  Почему лев  не  убил меня? - переспросил Тарзан. - Потому,  что  это
Джад-бал-джа, Золотой  лев, которого я воспитал. Он всегда узнает  меня  как
друга  и хозяина. Он не  может причинить  зла  ни  мне,  ни тебе, так  как с
момента  своего рождения постоянно  соприкасался  с  людьми,  но  все  же  я
испугался, когда увидел его рядом с тобой, лев все-таки всегда лев!
     - Ты живешь здесь близко? - спросила Гвинальда.
     -  Нет,  далеко, - ответил Тарзан.  - Но  кое-кто из моих  людей должен
находиться поблизости, иначе Джад-бал-джа  не было бы  тут. Я послал  его за
своими воинами, и он, без сомнения, привел их.
     Заметив, что девушка голодна,  Тарзан приказал льву остаться и охранять
ее, пока он позаботиться о пище.
     -  Не бойся  его,  - сказал  он, -  помни, что  лучшего защитника ты не
найдешь.
     - Я верю ему, - ответила Гвинальда.
     Вскоре Тарзан вернулся с  добычей, накормил девушку и, взяв ее на руки,
поскольку она была так слаба,  что не могла идти сама, отправился в  сторону
Ниммра.
     Рядом с ним важно выступал Золотой лев с черной гривой.
     За  время пути Тарзан много узнал  о Ниммре и  понял, что любовь Блейка
была взаимной со стороны девушки, поскольку радость светилась у нее на лице,
когда она  говорила о  своем  сэре Джеймсе, задавала вопросы  о его  далекой
стране  и его прошлой  жизни,  о  которой, к несчастью, Тарзан ничего не мог
рассказать.
     На второй  день  все трое  подошли к  большому кресту,  и  здесь Тарзан
поприветствовал караульных и приказал им охранять принцессу.
     Гвинальда  просила его  пойти  вместе  с нею, чтобы мать и  отец  могли
выразить  ему  свою благодарность,  но  он  ответил,  что должен  не  мешкая
отправляться на  поиски Блейка, и Гвинальда  не  стала  настаивать  на своей
просьбе.
     - Если ты  найдешь его, передай, что ворота Ниммра всегда будут открыты
для него, а принцесса Гвинальда будет ждать его возвращения.
     Тарзан и Джад-бал-джа отправились в путь. Прежде, чем вернуться в замок
отца, принцесса Гвинальда задержалась у креста, провожая их взглядом.
     - Да благословит тебя наш Господь, любезный рыцарь, - пробормотала она.
- И защитит тебя и приведет сюда еще раз... с моим любимым!

XXIII. ПУТИ-ПЕРЕПУТЬЯ
     Блейк ехал верхом по лесу, стараясь обнаружить следы арабов. Однажды он
наткнулся на туземную деревеньку. Джунгли еще не поглотили ее.
     При виде  необычного рыцаря суеверные  жители в панике  разбежались,  и
Блейк миновал деревню в гордом одиночестве.
     Преодолев  несколько  миль  по  тропе, американец  неожиданно увидел за
поворотом притаившегося леопарда, перед которым неподвижно лежал человек.
     Сперва Блейк подумал, что человек мертв, но немного погодя заметил, как
он пытается приподняться и отползти в сторону.
     Однако большая кошка приближалась к нему, плотоядно оскалив зубы.
     Лошадь  Блейка заржала, но Шита не обратила на нее  никакого  внимания,
так как не собиралась отказываться от легкой добычи, но когда Блейк подъехал
поближе, леопард повернулся и встретил его яростным рычанием.
     Блейк  не знал, как будет реагировать лошадь на