торое  время  глядел  ему  вслед, затем передернул  плечами и
двинулся к Зораму.
     Синдар  летел  над  остроконечными  горными  вершинами,  а  Тарзан  тем
временем лихорадочно соображал, как ему  спастись.  Он  знал, что  некоторые
птицы, знакомые ему по собственным джунглям, разжимают в полете когти с тем,
чтобы  жертва  разбилась  о  скалы,  и  лишь  тогда   принимаются   кромсать
бездыханное тело. Ему  хотелось надеяться, что синдары Пеллюсидара  не имеют
подобной  привычки.  Оставалось  крепиться, молить  Бога,  чтобы не лишиться
сознания, и набраться сил для схватки с летучей гадиной.
     Внизу проплывали горные вершины. Тарзан прикинул,  что птица  пролетела
уже миль двадцать.
     Впереди  вдруг  появилось гнездо, в  котором  копошились птенцы,  вовсю
разевающие рты.
     Увидев  такой  поворот событий, Тарзан выхватил из  набедренной повязки
охотничий нож. Затем медленно поднял руку, нащупал ногу рептилии и ухватился
за  нее,  словно  клещами.  Теперь  его жизнь  зависела  от  силы  удара  --
единственный шанс на спасение.
     Тарзан вонзил нож. Рептилия заверещала.
     Птица конвульсивным  движением сбросила  добычу  в  гнездо  к  голодным
птенцам.
     Тарзану  повезло  -- птенцов оказалось всего  трое, правда, зубы  у них
были уже острые, а челюсти сильно развитые.
     Тарзан заработал  ножом, отбиваясь от  птенцов, и выбрался  из  гнезда,
отделавшись неглубокими царапинами. Рядом с гнездом громоздилась неподвижная
туша синдара.
     Птенцы пронзительно пищали,  но из  гнезда не вылезали. Тарзан принялся
пристально осматривать пустынный ландшафт.
     С  напряжением вглядывался он  в очертания  скал,  пытаясь восстановить
путь полета синдара.
     Ближайшая более-менее ровная  площадка, что он увидел, находилась футах
в двадцати пяти от гнезда синдара.
     Тарзан  размотал  веревку,   которую  носил  на  себе  под  набедренной
повязкой, прикидывая,  что  ее  должно  хватить,  чтобы  спуститься  на  эту
площадку. Ухватившись за край гнезда, он начал рискованный спуск по веревке,
перебирая руками и отталкиваясь ногами от гранитной стены. Наконец он достиг
спасительной площадки.
     Ноги и  руки Тарзана болели от  порезов,  оставленных  зубами  птенцов,
спина  представляла собой  кровавую рану от когтей синдара,  тело  ломило  и
ныло, и лишь теперь, оказавшись  в относительной безопасности, Тарзан ощутил
безмерную усталость. А также беспомощность и обреченность,  чего с ним ранее
никогда не бывало.  Если даже он сумеет слезть  с этой площадки, то  корабля
ему все равно вряд ли сыскать. И все же с площадки нужно уходить.
     Собрав  остатки сил, он  двинулся вниз. Нащупывая ногами еле различимые
выступы в скале, раздирая в кровь руки, он фут за футом преодолевал отвесную
стену и спустился-таки на вожделенную землю. Напрягши  всю свою  силу  воли,
Тарзан побрел к лесу, где можно было укрыться и напиться воды.
     Среди  деревьев  Тарзан  заметил  тропу,  ведущую  наверх,  к  каньону.
Передохнув и  утолив жажду,  Тарзан двинулся по тропе. Он шел, стиснув зубы,
измотанный,  но  предельно  бдительный,  готовый  немедленно  отразить любую
опасность.
     Чутье говорило  ему, что этой тропой прошли совсем незадолго до него. И
действительно, вскоре он услышал впереди себя чьи-то шаги. Тарзан определил,
что это не мужчина и что человек направляется в ту же сторону, что и он.
     Поддавшись  любопытству,  Тарзан  ускорил  шаг,  решив  догнать идущего
впереди.  Однако  в следующую  минуту он насторожился, услышав звериный рык.
Подобный звук животное издает перед самым нападением.
     Впереди, в сотне шагов, обозначился каньон, где у самого входа в пещеру
тропа заканчивалась. Возле  входа стоял  мальчик лет  десяти-двенадцати,  на
которого наседал громадный пещерный медведь, чрезвычайно раздраженный.
     Увидев Тарзана,  мальчик было обрадовался, но  когда понял, что человек
этот из чужого  племени, гордо расправил  плечи и  вытащил  каменный  нож  в
ожидании нападения.
     Тарзан без труда восстановил картину событий.
     Медведь  вернулся к  себе в  пещеру  и застал там мальчика,  который не
сумел улизнуть, поскольку туша медведя загораживала выход.
     С детства усвоив  закон  джунглей,  Тарзан прекрасно  понимал,  что  не
обязан выступать в рискованной роли  спасителя. Но  в пламенной душе Владыки
джунглей,  горел огонь рыцарства,  унаследованный им от  родителей-англичан.
Поэтому он всегда  заступался  за слабого,  даже если  его собственной жизни
грозила опасность. К тому же это дитя из чужого племени понравилось Тарзану,
а медведь внушал чувство омерзения. Тарзан вспомнил свое далекое детство, то
время, когда он сам чувствовал себя беспомощным и обездоленным. И тогда  он,
истекая кровью, приготовился спасать мальчика.
     Он  достал все имевшееся у него оружие. Левая рука держала веревку, лук
и стрелы, правая -- дротик.
     Тарзан,  понятное   дело,  рассчитывал  исключительно  на   собственную
ловкость  и удачливость, так как  сознавал  что практически  безоружен перед
огромным животным.
     Первым  делом следовало отвлечь  внимание  медведя,  чтобы мальчик смог
убежать. Тарзан  закричал и  в тот же  миг выпустил стрелу, попавшую зверю в
спину.
     Медведь взревел от боли, встал  на задние  лапы  и повернулся  мордой к
Тарзану в поисках обидчика.
     Тарзан  внутренне  содрогнулся,  увидев  жуткие  глаза зверя.  Медведь,
яростно рыча, надвигался на Тарзана устрашающей глыбой.
     Тарзан натянул  тетиву  и  одну  за  другой  выпустил еще  три  стрелы,
вонзившиеся медведю в грудь. Из последних  сил размахнулся  и  метнул в него
дротик, отскочив тут же назад.
     Зверь рухнул, но поднялся снова.
     У Тарзана промелькнула  мысль о том, что в любую секунду в пещеру может
возвратиться  медведица.  Что  тогда?  Бежать  некуда  --  справа  от пещеры
высилась отвесная стена, слева же начинался крутой обрыв.
     Тарзан  с надеждой взглянул наверх  --  не может быть, чтобы не нашелся
какой-нибудь выход! Вот  и она,  спасительная  расщелина  в гранитной стене,
тянущаяся над тропой в двадцати пяти футах от поверхности.
     Не  выпуская  из левой  руки веревку,  Тарзан правой  подобрал  дротик.
Раненый  медведь,  тяжело  дыша,  неумолимо  надвигался.  Снизу  послышалось
учащенное дыхание медведицы, спешащей на подмогу.
     Тарзан зацепил  веревочной петлей  острый выступ рядом с расщелиной и с
ловкостью обезьяны стал карабкаться вверх по стене.
     Он был спасен.
     X
     ГРИДЛИ В ПУТИ
     Не требовалась проницательность  Шерлока Холмса, чтобы  догадаться, что
Джана  оскорбилась, и Джейсон, неплохо  разбиравшийся  в психологии  женщин,
отлично  понимал  почему.  Красавица  Джана знала  о  своих  чарах  и об  их
воздействии на мужчин. По ее рассказам, многие домогались ее, мечтая сделать
хозяйкой очага,  а один даже рисковал жизнью,  выкрав ее  и бежав через горы
Синдара.
     Гридли находил  негодование девушки  совершенно естественным,  ведь эта
красавица из каменного века была убеждена,  что и он не сможет устоять перед
ее неотразимыми чарами. И  все же  он  не  вполне  понимал причину  подобной
яростной вспышки.
     Им  было хорошо и легко друг с другом. Обычно общение с женщиной быстро
наскучивало Гридли,  и он начинал тяготиться избранницей. Но на сей раз  все
было  иначе --  ничего, кроме радости,  Гридли  не  испытывал, и поэтому ему
стало грустно от того, что все так закончилось. Он  решил, что пойдет следом
за  Джаной, пока та не успокоится.  Путь к Зораму полон опасностей и девушку
нельзя отпускать  одну,  без защитника. Правда, зря она назвала его гилаком,
на языке  ее  народа это слово  имело не совсем приличный, бранный смысл. Он
догонит Джану и попросит прощения. И Гридли  бросился ей вслед, но не  успел
сделать  и  десяти  шагов, как  девушка стремительно  обернулась,  напоминая
разъяренную фурию, и, выхватив каменный нож, закричала:
     -- Я же сказала -- ступай  своей дорогой! Не желаю тебя видеть! Если не
оставишь меня в покое, я тебя убью!
     -- Одну я тебя не оставлю, Джана, -- сказал Джейсон ровным голосом.
     -- Красный  Цветок  Зорама  обойдется без  защитников,  --  высокомерно
процедила девушка.
     -- Давай все же пойдем вместе. Хотя бы в память о нашей дружбе. Я не...
     Гридли замялся и замолк.
     -- Ты никогда не любил меня, я знаю. И я ненавижу тебя, потому что твои
глаза лживы. Когда лживы губы, на это не обижаются, это так  естественно. Но
когда  лгут глаза,  то,  значит,  лжет и сердце. А если лжет  сердце,  то  и
человек насквозь лживый.  Нет тебе доверия,  и  дружба  твоя  мне не  нужна.
Ничего мне от тебя больше не нужно. Убирайся.
     -- Ты не поняла, Джана, -- попытался объяснить Гридли.
     --  Я поняла то, что  если ты не оставишь меня в покое, я тебя убью, --
вскричала Джана.
     --  Тогда убей, ибо одну я тебя не отпущу.  И  ничто меня не остановит,
даже твое отношение ко мне.
     С этими словами он шагнул к девушке.
     Девушка занесла нож, глаза ее полыхали огнем.
     Вдруг она сорвалась с места и бросилась бежать. Она неслась с быстротой
ветра,  и Гридли, которому мешала  неудобная  обувь и громоздкое оружие,  не
поспевал за ней.  Он взывал к Джане, умоляя ее остановиться,  однако девушка
словно не слышала.
     От досады Гридли разозлился, но тут же поймал себя на том, что не может
сердиться  на Джану.  Ему  было хорошо  с ней. Девушка  овладела  всеми  его
помыслами. "Она издевается надо мной. Куда до нее Цирцее!"
     Одно   слово   --  дикарка,  но   какая  потрясающая  женщина,  гордая,
неприступная.
     Впереди  мелькнула  и  вновь  исчезла  ее фигурка.  Джана  игнорировала
Гридли, жалобно зовущего ее и пытающегося что-то объяснить...
     Валясь  с ног от  усталости,  Гридли, томимый жаждой и голодом,  совсем
было отчаялся догнать девушку, как вдруг неожиданно для себя едва не налетел
на нее.
     Джана застыла на краю зияющей пропасти. Слева виднелся Зорам, но путь к
нему преграждала пропасть. Девушка  вглядывалась в чернеющую пустоту, решая,
как ей поступить. Вдруг она почувствовала присутствие Гридли.
     --  Убирайся! -- гневно закричала она, рывком повернувшись  к Джейсону.
-- Иначе я брошусь вниз!
     --  Прошу  тебя, Джана, позволь  мне  идти  с тобой.  Я  не  стану тебе
докучать,  даже  разговаривать  не буду.  Разреши только  охранять  тебя  от
зверей.
     Девушка захохотала.
     -- Он меня защитит! Джана не скрывала сарказма.
     --  Что  ты  можешь знать об опасностях, которые  подстерегают  в нашей
стране!  Без этого диковинного оружия,  изрыгающего  огонь и  смерть,  ты --
ничтожество перед страшными зверями и  птицами. Проваливай к своему племени!
Проваливай к  своим  спокойным  женщинам,  которых ты мне нахваливал! Только
настоящий мужчина пройдет там, где ходит Красный Цветок Зорама.
     -- Что ж, ты меня убедила, но лишь отчасти и только в том, что я ползу,
как черепаха. Но и черепаха, да будет тебе известно, может принести какую-то
пользу. Короче, я пойду за тобой покуда хватит сил.
     -- Не  понимаю, о  чем ты. Но если последуешь за мной, то  будешь убит.
Попомни мои слова -- только мужчина пройдет там, где хожу я.
     С этими словами девушка спрыгнула с края обрыва и исчезла из вида.
     Джейсон подскочил  к  краю  пропасти и с  испугом  глянул вниз. Девушка
успела   спуститься  на   несколько   ярдов.  Она  вплотную   прижималась  к
вертикальной стене, нащупывая ногами еле заметные выступы.
     Джейсон  затаил  дыхание.  Казалось   невероятным,  чтобы  человек  мог
спуститься по  этой  скользкой отвесной стене.  Похолодевший от ужаса Гридли
впился взглядом в Джану.
     Девушка  продвигалась фут за футом, удаляясь от  Джейсона,  который лег
плашмя  на самом  краю и в гробовом молчании наблюдал за нею. Нервы его были
напряжены до  предела, он панически боялся  шелохнуться, чтобы  ненароком не
вспугнуть  Джану. "Боже мой!  -- шептал он про себя. -- Какое самообладание!
Какое хладнокровие! И верно, тут способен пройти только мужчина!"
     Джана размеренно  продолжала спуск, не глядя по сторонам и  не поднимая
головы.
     Сняв ботинки,  Гридли  поднялся и стал спускаться  вслед  за  девушкой,
двигаясь  с максимальной  осторожностью,  чтобы  не  задеть  Джану  случайно
сорвавшимся из-под ног камнем.
     Джана  остановилась, наблюдая за  продвижением  Джейсона.  Вначале  она
глядела со злобой, сменившейся вскоре недоверием, перешедшим  в  удивление и
наконец в испуг.
     Мысленно твердя, словно  заклинание,  слова  Джаны  --  "только мужчина
пройдет там, где  хожу я"  --  Гридли медленно  спускался по отвесной стене,
цепляясь   за  малейшие  шероховатости.  Усталость,  голод,   жажда  --  все
позабылось. Пальцы одеревенели от неимоверных усилий, ноги налились свинцом,
и все же Гридли фут за футом приближался к девушке.
     Нескончаемый спуск завершился  неожиданно скоро.  Ноги Гридли  лишились
опоры, изодранные  в  кровь руки  не успели вовремя ухватиться  за выступ, и
Гридли  с  шумом  покатился  вниз,  к подножию скалы.  Благосклонная  судьба
распорядилась  так, что Гридли упал  на кусты и благодаря этому не разбился.
Продолжая лежать, Джейсон вскинул голову и встретился с затуманенным слезами
взглядом Джаны, в котором читался страх.
     Гридли кое-как  поднялся,  прошелся возле скалы, отыскал  свои ботинки,
сброшенные перед спуском, обулся и  вновь устремил  взор  наверх. Джана  уже
лезла по другой скале -- там находился родной ей Зорам.
     На  небосклоне  Пеллюсидара  Гридли  заметил  первую  появившуюся тучу,
которая  разрасталась на глазах, грозя пролиться дождем. Но он и представить
себе не мог, чем грозит здешняя непогода.
     Удостоверившись в том, что Джейсон цел и невредим, Джана вновь испытала
жажду мести, хотя в какой-то миг и перепугалась за его жизнь.
     Девушка  прошла уже  изрядный путь, как  увидела признаки бури, готовой
разразиться с минуты на минуту. Она тут же подумала о той опасности, которой
подвергался Гридли, карабкавшийся следом далеко внизу.
     Не  раздумывая, Джана  повернулась и стремглав  помчалась по тропе,  на
которую только что набрела. Необходимо было добежать до Джейсона прежде, чем
Ни него обрушится вода. Добежать и вывести его из каньона  на высокое место,
ибо Джана прекрасно понимала, что вода затопит ущелье.
     Со скалы срывались бурные потоки, грозя смыть девушку.
     Она бежала сломя голову, впервые испытывая  ужас  перед разбушевавшейся
стихией. Порывы ветра едва не сбивали ее  с ног. Вода в каньоне стремительно
прибывала. С неба  стеной низвергался дождь, затопляя все кругом. Это конец!
Джейсона уже ничто не спасет! Его наверняка смыло водой! Он погиб!
     Красный  Цветок Зорама  оцепенела,  тупо уставившись на  ревущие потоки
воды, беснующиеся под ногами. К чему теперь жить? Зачем?
     Однако что-то  вдруг словно ожгло  ее. Очевидно,  сработал  первобытный
инстинкт самосохранения. Девушка отшатнулась и снова полезла вверх по скале.
Вода грозила увлечь  ее вниз, но  Джана упрямо  стиснула зубы  и  продолжала
карабкаться вверх...

     Джейсон  Гридли, знакомый  с  проливными дождями Калифорнии  и Аризоны,
знал, что такое наводнение. Теперь  же, видя, с  какой невероятной скоростью
прибывает вода, он осознал, что непогода в родных  краях -- детские  шалости
по сравнению с разбушевавшейся стихией на Пеллюсидаре.
     Боясь  останавливаться,  он  продолжал  подъем.  Стена оказалась  почти
отвесной, и Гридли продвигался очень медленно. Скосив глаза, он увидел внизу
бурлящую воду, которая уже касалась его ног. Беснующийся ветер хлестал его в
лицо песком вперемешку с дождем, норовя оторвать  Гридли от скалы и швырнуть
в кипящую пучину.
     Гридли  яростно боролся  за свою  жизнь и  сумел выбраться на крошечную
площадку, имевшую нечто вроде навеса и отстоящую от пропасти.
     А в то же время по  другую сторону  скалы в  пещере от дождя укрывались
Тарзан, Тар-гуш и Таор.
     Джейсон  изнывал  от  неизвестности  --  как  там  Джана,  спаслась ли.
Продрогший, вымокший до нитки, голодный, Гридли стал думать о дальнейшем. Он
распрощался  с надеждой отыскать  Джану,  хотя  и знал, где  расположена  ее
родина.
     Наконец  буря миновала,  показалось солнце,  наполняя  воздух теплом, и
Гридли воспрянул духом.
     Стараясь держаться  маршрутом  Джаны,  он  двинулся  в ту  же  сторону.
Сколько  времени отнимали у него отдых, еда и  питье --  Гридли не знал.  Он
просто ложился спать, и когда набирался сил, то шел дальше.
     Упрямо шагая вперед, рассчитывая встретить  Джану, он никогда раньше не
испытывал такую беспомощность и такое одиночество.
     Как-то на привале, очнувшись  ото сна и  собираясь в  дорогу, Гридли  с
недоумением обнаружил, что одежда его исчезла! Он заметался в поисках  вора,
но безрезультатно -- никого поблизости не оказалось.
     Итак, все, что осталось  у Гридли -- это рубашка, лежавшая под деревом,
которую  вор,  очевидно, проглядел, и оружие. Холода Гридли  не опасался  --
лучи  здешнего солнца согревали  лучше любой одежды, но вот обувь... Правда,
Джана шла босиком, но так это Джана! А он, Гридли, человек цивилизованный.
     Разорвав  рубашку,  Джейсон  смастерил  набедренную  повязку,  и вскоре
новоявленный Адам с двумя кольтами, заткнутыми за пояс, двинулся дальше.
     Хуже  всего  пришлось  его  босым ногам, которые очень быстро сбились в
кровь. Тогда Гридли  подстрелил мелкую рептилию и из ее кожи изготовил нечто
вроде сандалий, значительно облегчивших ходьбу.
     Шло  время.  Гридли  ел, пил,  спал  и снова  шел. Отчаявшись  отыскать
корабль, он лелеял в душе  надежду набрести хотя бы  на  какое-нибудь  племя
аборигенов. Правда, судя по рассказам Джаны, он вполне мог пасть  жертвой их
подозрительности и недоверчивости. Во всяком чужаке они видели врага, и вряд
ли  Гридли  удастся  расположить  их  к себе.  И  все  же он  страстно желал
встретить хоть какого-нибудь человека.
     Спускаясь  по  горе  к  Зораму,  Джейсон  вышел к  каньону.  Его  взору
открылось обширное  плато, одним краем упиравшееся  в отвесную  скалу. Перед
обрывом  возле  небольшого   костра,  на  котором  что-то   жарилось,  стоял
бронзовотелый воин, сосредоточенно разглядывающий готовившуюся дичь.
     Гридли внимательно рассматривал человека, прикидывая, как  лучше к нему
подступиться,  чтобы тот не усомнился в его дружеских  намерениях. Он решил,
что вернее всего -- подойти к воину с пустыми руками, без оружия.
     Джейсон сделал  шаг к костру,  но  вдруг краем  глаза  заметил в пещере
некое движение.  Он не мог разобрать, что там такое,  поскольку фигура воина
загораживала вход в пещеру.  В проеме затаилось нечто,  совсем не похожее на
человека. Существо двинулось  наружу, и Гридли увидел  громадного динозавра.
Первым делом Джейсон подумал,  что каменистая  площадка  рухнет под тяжестью
выползшего чудовища, но она выдержала.
     Воин, также заметивший страшилище, молниеносно схватился за копье. В ту
же секунду Гридли, выхватив из-за пояса оба кольта, рванулся вперед, готовый
бок о бок сражаться против монстра.
     XI
     ПЕЩЕРЫ КЛОВИ
     Тарзан   молниеносно  взобрался   по  веревке  вверх,   и   медведь   в
растерянности  замер.  Однако  камень,  за  который  крепилась  веревка,  не
выдержал тяжести  тела  Тарзана, и  человек рухнул прямо на спину  пещерному
чудовищу.
     Трудно сказать, кто из них удивился больше. Зверь инстинктивно рванулся
в  сторону,  стараясь  освободиться   от  неожиданного   груза,  но  Тарзан,
вцепившись одной рукой в шею животного, другой уже доставал нож.
     Завязалась  борьба не на жизнь,  а на  смерть. Человек сражался  молча,
вонзая  нож в тело животного. Медведь ревел и  хрипел,  топчась на месте. Но
исход битвы был уже предрешен. Через какое-то время зверь свалился замертво.
Тарзан  вскочил на  ноги и, собрав оружие,  сделал  несколько шагов  вперед.
Вдруг  он лицом  к  лицу столкнулся с  мальчиком