удовлетворивших Усули.
     Мовуту через щель в ограде наблюдал за действиями основных сил  вазири,
освещенных восходящей луной, и в конце концов пришел к выводу, что  атаки не
будет,  а поэтому можно  ослабить  бдительность  и заняться  другими,  более
приятными  делами.  Приказав  своим  воинам оставаться у  ворот  следить  за
противником и  при первых признаках опасности позвать его, Мовуту вернулся в
хижину, где он оставил леди Грейсток.
     Чернокожий  был  человеком огромного  роста с  низким скошенным  лбом и
выступающими челюстями. Он относился к  низшему типу африканских негров. Его
налитые кровью глаза  остановились  на совершенных  формах  лежащей женщины.
Мовуту  облизнул толстые  губы  и, подойдя  ближе, дотронулся  до нее. Джейн
Клейтон  взглянула на него и судорожно вздрогнула. В свою очередь чернокожий
с удивлением вглядывался в лицо женщины.
     - Кто ты? - спросил он на пиджин-инглиш, распространенном на побережье.
     - Я леди Грейсток, жена Тарзана из племени обезьян, - ответила Джейн. -
Если ты не глуп, ты отпустишь меня.
     Удивление  и испуг мелькнули в глазах  Мовуту. Он некоторое время сидел
молча, глядя на нее, но  вскоре  жадное похотливое выражение, появившееся на
его лице, прогнало испуг, и в этом изменении Джейн прочла свою судьбу.
     Мовуту  развязал  узлы. Она чувствовала  его  горячее  дыхание и видела
налитые  кровью глаза и красный язык, время от времени  облизывающий толстые
губы.  Как  только путы  были сброшены,  она  вскочила на ноги и бросилась к
выходу, но  огромная рука  грубо схватила  ее за плечо. Мовуту  потянул ее к
себе. Как бешеная  тигрица отбивалась Джейн,  извиваясь  и  нанося  удары по
оскаленному отвратительному лицу. С грубой силой, безжалостной и неумолимой,
он отражал ее  сопротивление и медленно, но верно  подтаскивал к себе, забыв
обо все на свете, не слыша криков вазири перед воротами и нового незнакомого
шума, внезапно возникшего  в  деревне. Борьба продолжалась,  и  силы женщины
понемногу иссякали.
     Усули   поднес  пылающий  факел   к   огромной  куче  хвороста.  Пламя,
раздуваемое ночным  ветерком,  мгновенно превратилось  в  пылающий костер, в
котором  сухие  бревна  ограды  превратились  в  тучи ярко-красных искр.  Их
подхватывал ветер и бросал на крыши тростниковых хижин.  Очень скоро деревня
превратилась  в ревущий  огненный  ад.  Как  и  предсказывал  Усули,  ворота
распахнулись,  и  чернокожие  с  западного побережья  в  ужасе  бросились  в
джунгли, спасаясь от пожара. По  обеим сторонам от ворот стояли  вазири, ища
свою госпожу, но, хотя они ждали  до тех пор, пока последний негр не покинул
пылающую деревню, они не дождались ее.
     Уже давно стало ясно, что в пылающей деревне не осталось никого, но они
все еще ждали и надеялись. Наконец, Усули прервал это бесполезное дежурство.
- Может,  ее здесь  и  не  было, -  сказал он.  -  Нужно догнать чернокожих,
поймать кого-нибудь и узнать о судьбе леди Грейсток.
     Уже  при  свете дня  они настигли небольшую группу беглецов,  разбивших
лагерь в нескольких милях к западу, Их быстро окружили  и заставили сдаться,
пообещав  безопасность,  если  они правдиво  ответят  на несколько  вопросов
Усули.
     - Где Мовуту? - спросил он, поскольку узнал от европейцев имя вождя.
     - Не знаем. Мы не видели  его с тех пор,  когда  бежали  из  деревни, -
ответил один. - Мы были в рабстве у арабов, а теперь, вырвавшись из поселка,
хотим убежать  и от остальных. Лучше  быть одним, чем с Мовуту он еще  хуже,
чем арабы.
     - Вы видели белую женщину, которую он привел вчера вечером в деревню? -
спросил Усули.
     - Да, он привел одну белую женщину.
     - Что он с нею сделал? Где она сейчас?
     - Не знаю. Он привел ее, связал и бросил в хижину неподалеку от входа в
деревню. После этого мы ее не видели.
     Усули взглянул на своих товарищей. В его глазах застыл ужас.
     - Пошли, -  приказал  он. - Мы должны вернуться в деревню. Вы пойдете с
нами,  - добавил  он,  обращаясь  к пленным, - и  если  вы солгали...  -  Он
выразительно чиркнул ладонью по горлу.
     - Мы не солгали, - прозвучало в ответ. Они быстро вернулись  к арабской
деревне, от которой остались одни чадящие головешки.
     - Где стояла хижина, в которую бросили  белую женщину? - спросил Усули,
когда они подошли к пожарищу.
     - Здесь, -  ответил один из  негров и прошел несколько метров от ворот.
Вдруг он остановился и указал на что-то, лежащее на земле.
     - Вот, - сказал он, - вот белая женщина, которую вы ищете.
     Усули и остальные  вазири  бросились  вперед.  Гнев и горе охватили их,
когда они увидели обугленные останки человеческого тела.
     - Это она, - сказал Усули.
     - Может, нет, - возразил один из вазири, - может, это кто-то другой.
     -  Мы  можем  проверить,  -  воскликнул  второй.  -  Если  среди  пепла
обнаружатся кольца, значит, это она.
     Он наклонился  и  принялся перебирать  пепел в  поисках колец,  которые
носила леди Грейсток.
     Усули уныло покачал головой.
     - Это она,  -  сказал он. - Вот и столб, к которому ее привязывали, - и
он указал на обуглившийся  ствол рядом с телом, -  а даже  если колец  здесь
нет,  это  ничего не  значит, Мовуту  мог  сразу  же их отобрать. Все  могли
покинуть  деревню,  кроме   нее,   она  ведь  была  привязана  и  не  сумела
освободиться. Да, иначе и быть не могло.
     Вазири  похоронили обгоревший  труп  и обозначили могилу  пирамидой  из
камней.
XVIII. ТРОПОЮ МЩЕНИЯ
     Тарзан,  приноравливаясь  к  скорости  Джад-бал-джа,  довольно медленно
продвигался домой. Он  вновь  перебирал в уме события последних недель. Хотя
ему и не удалось завладеть сокровищами  Опара, сумка с  алмазами, которую он
нес,  в значительной степени компенсировала неудачу.  Он только переживал за
безопасность  вазири.  А  еще ему хотелось  разыскать тех белых, которые так
коварно  и  подло  обманули  его, и примерно наказать  их.  Но поскольку его
неодолимо тянуло домой, он решил отложить поиски белых на будущее.
     Вместе охотясь, питаясь и ночуя, человек и огромный лев продолжали свое
путешествие  по  диким  джунглям.  Вчера  они разделили  мясо оленя, сегодня
добыли кабана, и не было дня, чтобы они ложились спать голодными.
     Оставался всего  один дневной переход до фермы,  когда Тарзан обнаружил
следы большого отряда  воинов. Как  некоторые люди  прекрасно разбираются  в
биржевых  сводках, поскольку от этого зависит их существование, так и Тарзан
разбирался в  следах, оставленных  в джунглях, поскольку это  было "sine qua
non" - "непременное условие" его жизни. Поэтому  Тарзан принялся внимательно
изучать следы. Хотя отпечатки были оставлены несколько дней назад и частично
затоптаны  дикими зверями,  оставшегося  было  достаточно  для внимательного
взгляда  и чувствительных ноздрей человека-обезьяны.  Его  равнодушие вскоре
сменилось  острым  любопытством,  когда  среди больших отпечатков воинов  он
вдруг увидел повторяющиеся следы белой  женщины - любимые следы,  которые он
знал так же хорошо, как вы морщины на лице своей матери.
     - Вазири вернулись и рассказали ей о том, что я  пропал, - произнес  он
вслух,  разговаривая  сам с собой.  - И она отправилась вместе с ними искать
меня. -  Он  повернулся к  Нуме.  - Что ж,  Джад-бал-джа, мы поворачиваем от
дома. Хотя нет, где она - там и дом.
     На шестой день чуткие уши Тарзана  услышали шум приближающихся людей, и
до его ноздрей донесся запах чернокожих.  Отправив Джад-бал-джа в  джунгли и
приказав ему до поры до  времени не показываться, человек-обезьяна взобрался
на   дерево  и  быстро  двинулся  навстречу  приближающимся  неграм.   Когда
расстояние между ними сократилось, и запах стал сильнее, Тарзан, еще не видя
чернокожих, понял, что идут его вазири, но отсутствие самого главного запаха
повергло его в недоумение.
     И вот,  к великому  изумлению  опечаленных и расстроенных вазири, перед
ними появился их любимый бвана.
     - Тарзан! - воскликнул Усули. - Это действительно ты?
     - Конечно, я, - откликнулся Тарзан. - Но где леди Грейсток?
     - О, бвана, как рассказать тебе? - вздохнул Усули.
     - Ты  хочешь сказать... - начал Тарзан. - О, нет. Не может быть. С моей
женой ничего не могло случиться, пока ее охраняют верные вазири.
     Воины повесили головы от стыда и печали.
     - Мы предлагаем за нее свои  жизни, - просто сказал  Усули. Он  положил
копье и щит  на землю,  широко развел руки в стороны, раскрыв перед Тарзаном
грудь. - Бей, бвана, - сказал он.
     Человек-обезьяна отвернулся, понурив голову.  Затем  вновь взглянул  на
Усули.
     -  Расскажи мне,  как  это случилось,  - потребовал он, - и забудь свои
глупые слова, как забыл их я.
     Усули кратко пересказал ход событий, приведший к гибели Джейн. Когда он
закончил, Тарзан произнес всего лишь два слова, задав короткий вопрос:
     - Где Мовуту?
     - Это мы не знаем, - ответил Усули.
     - Но я узнаю, - сказал Тарзан. - Дети мои, возвращайтесь в свои хижины,
и когда вы в следующий раз увидите Тарзана, знайте, что Мовуту мертв, Вазири
просили разрешения  сопровождать его,  но человек-обезьяна и слышать об этом
не хотел.
     - Сейчас вы  должны быть  дома. Вы и  так слишком надолго оставили ваши
стада и пашни. Идите домой и передайте Кораку, чтобы он тоже оставался дома.
Таково мое решение.  Но если  я потерплю неудачу,  пусть идет  он и завершит
начатое мной дело, если захочет.
     С этими словами он повернул в обратную сторону и издал долгий протяжный
звук. Через  миг  в листве джунглей мелькнула  фигура Джад-бал-джа, Золотого
льва.
     -  Золотой  лев!  -  воскликнул Усули.  -  Он убежал от  Кивази,  чтобы
отправиться на поиски своего любимого хозяина.
     Тарзан кивнул.
     - Он сделал много  переходов по чужой стране, прежде чем нашел  меня, -
сказал  человек-обезьяна,  а затем,  распрощавшись  с вазири, отправился  на
поиски Мовуту, охваченный жаждой мщения.
x x x
     Джон Пеблз,  устроившийся в развилке  ветвей  большого дерева, встретил
рассвет  злой  и  измученный.  Чуть  ниже, на  такой  же  неудобной развилке
пристроился Дик Торн, а Краски, более изобретательный и энергичный, соорудил
незатейливый настил  из  веток и  лежал в  относительном  комфорте. Еще ниже
футах в десяти среди листвы скрючился Блюбер.
     - Боже! - простонал Пеблз. - Пусть лучше меня сожрут львы, чем еще одна
такая ночь!
     -  Согласен, черт побери!  - сказал  Торн.  -  Есть  львы  или нет  их,
следующую ночь я проведу на земле.
     - Если бы у вас  троих  вместе взятых мозгов было бы  хотя  бы столько,
сколько у тюленя, - заметил Краски, - вы смогли  бы провести ночь на земле в
относительной безопасности.
     - Слушай,  Блюбер,  мистер  Краски обращается к  тебе,  - саркастически
произнес Торн, упирая на слово "мистер".
     - Ой, ой! Мне не интересно его слушать, - взмолился Блюбер.
     - А  напрасно,  - подхватил Пеблз. - Он  хотел, чтобы мы построили  для
него хижину этой ночью. Он даже рассказал  нам, как это сделать, но сам, как
истинный джентльмен, работать отказался.
     - Почему я должен  что-то делать, если вы, здоровые лбы,  ничего делать
не  желаете, - возмутился Краски. - Если бы я не снабжал вас пищей, вы давно
бы передохли с голоду. И вы рано или поздно станете добычей львов или умрете
от истощения, если не будете меня слушаться.
     Остальные не обратили на его слова никакого внимания. В последнее время
они так  часто ссорились, что перестали реагировать на взаимные оскорбления.
За  исключением Пеблза и  Торна все они ненавидели друг друга,  и  вместе их
удерживал  лишь страх оказаться в одиночестве.  Пеблз медленно  спустился на
землю, за ним последовал Торн, Краски  и, наконец, Блюбер. Постояв немного в
горестном молчании, Блюбер взглянул на свою порванную одежду.
     - Майн готт! - воскликнул он, чуть не плача. - Взгляните на мой костюм.
Он стоил двадцать гиней! А сейчас за него не дадут и пенса.
     - К черту ваш костюм! - воскликнул Краски. - Мы заблудились,  голодаем,
нам постоянно  угрожают  дикие  звери,  а,  может быть,  и каннибалы,  Флора
исчезла в джунглях, а вы стоите тут и плачетесь о своем костюме  за двадцать
гиней! Вы мне надоели, Блюбер! Но идемте, мы должны двигаться.
     - Куда? - спросил Торн.
     - Конечно, на запад, - ответил Краски. - Там  побережье,  и  у нас одна
надежда - попытаться добраться до него.
     - Но побережье не там! - закричал Пеблз.
     - Как?
     - Мы шли  вчера  весь день, и  я  все  время  чувствовал, что  мы  идем
неправильно.
     Торн взглянул на него с удивлением.
     - Что ты имеешь в виду? Что неправильно?
     - Это не запад, - ответил Пеблз. - Он ведет нас неверным путем.
     Пеблз   кивнул  в  сторону  русского,   который   стоял  подбоченясь  и
вопросительно смотрел на остальных.
     -  Если  вы  думаете, что я  выбрал неправильное направление,  Пеблз, -
сказал Краски, - можете поворачивать  и  идти, куда хотите, а  я пойду в том
направлении, в котором мы шли, и это правильный путь.
     - Нет, неправильный, - настаивал Пеблз, - и я докажу это. Когда мы идем
на  запад, солнце должно быть слева. Но с тех  пор, как  мы идем без негров,
оно ведет  себя как-то странно.  Я все время чувствовал, что что-то здесь не
так, а теперь понял. Это же и ежу понятно. Теперь-то мы пойдем на запад!
     - Черт побери! - воскликнул Торн.  - Выходит, мы шли не на запад,  а он
утверждал, что на запад.
     - О, - простонал Блюбер. - Значит, нужно столько же пройти обратно?
     Краски  рассмеялся  и повернулся,  чтобы продолжить  путь  в  выбранном
направлении.
     - Можете  идти, куда  вам  вздумается, умники, - сказал он. - Но  когда
пойдете, подумайте над тем, что вы находитесь южнее экватора, и здесь солнце
всегда севернее, что не мешает ему по привычке садиться на западе.
     Блюбер первым понял справедливость слов Краски.
     - Пошли, ребята, - сказал он и пошел вслед за русским.
     Пеблз  стоял,  почесывая затылок,  озадаченный неразрешимой  проблемой.
Торн задумался тоже. Но вот и он повернулся и двинулся за Краски и Блюбером.
     - Пошли, Джон, - позвал он Пеблза, - мне этого не понять, но, наверное,
они правы. Мы  идем  туда, где вчера вечером  садилось солнце. Значит, запад
там.
     Постояв еще немного, Пеблз плюнул и побежал за Торном.
     В течение  нескольких часов, голодные и со стертыми ногами, пробирались
они  через джунгли. Не  приученные к  жизни в  лесу, они шли наобум. В любую
минуту на них могли напасть хищники или свирепые племена чернокожих, но даже
самый  шумный  и неосмотрительный  враг  мог  подобраться  к ним,  оставаясь
незамеченным.
     Вскоре  после полудня, когда они выступили  на  небольшую поляну, свист
стрелы,  пролетевшей  над  самой  головой  Блюбера,  заставил  их  в  страхе
остановиться. С криком ужаса Блюбер как  подкошенный рухнул на землю. Краски
вскинул ружье и выстрелил.
     -  Там! -  крикнул  он.  - За теми кустами!  В  этот  миг другая стрела
прилетела с  противоположной стороны и впилась  ему в  руку. Пеблз  и  Торн,
громоздкие  и  коренастые, принялись  действовать с  меньшей быстротой,  чем
русский, но подобно ему, не проявляя страха.
     - Ложись! - приказал Краски.
     Все  упали  в  густую  траву, а в этот  момент  на поляне появилось два
десятка охотников-пигмеев, и туча  стрел засвистела над затаившимися людьми,
а  с ближайшего  дерева за  всем  происходящим наблюдали  два  серо-стальных
глаза.
     Блюбер лежал, закрыв лицо руками, его бесполезное ружье валялось рядом,
но Краски, Пеблз и Торн всаживали пулю за пулей в кричащих пигмеев.
     Краски  и  Пеблз  уложили  из  своих винтовок  по  одному  охотнику,  а
остальные отступили  на  безопасное расстояние в джунгли. На  короткое время
наступило  затишье.  Вдруг  в тишине  из  густой  листвы  ближайшего  дерева
раздался голос.
     -  Не  стреляйте  без моего приказа, - произнес  он по-английски, - и я
спасу вас. Блюбер поднял голову.
     -  Только  побыстрее! -  воскликнул он. - Мы не  будем  стрелять. Спаси
меня, и я дам тебе целых пять фунтов.
     С дерева донесся низкий долгий свистящий звук, и наступила тишина.
     Пигмеи,  удивленные  странным  звуком,  приостановили  наступление,  но
вскоре,   не  слыша  ничего  подозрительного,  вновь   вышли  из-за  густого
кустарника и выпустили  новую  тучу стрел. В этот момент  с  нижней ветви на
землю спрыгнул белый гигант, а из джунглей выскочил огромный лев.
     - Ой! - простонал Блюбер и вновь закрыл лицо руками.
     Пигмеи в испуге остановились, а их предводитель воскликнул:
     - Это же Тарзан из племени обезьян! Как по команде пигмеи  развернулись
и бросились обратно в джунгли.
     - Да, это действительно Тарзан, - крикнул им вдогонку человек-обезьяна,
- а еще золотой лев!
     Поскольку он говорил на языке пигмеев,  белые не поняли ни слова. Затем
Тарзан обратился к ним.
     - Вставайте, - сказал он, - пигмеи ушли. Все четверо поднялись.
     -  Кто вы и  что здесь делаете? -  спросил человек-обезьяна, но  тут же
узнав их,  добавил,  - впрочем,  я  вас знаю. Вы  те самые негодяи,  которые
опоили  меня колдовским  зельем  и  бросили  в своем лагере  как беспомощную
добычу первому льву или дикарю...
     Блюбер выступил вперед, непрерывно кланяясь и угодливо улыбаясь.
     - Ах, мистер Тарзан, мистер Тарзан, мы ведь вас не знали.  О, если б мы
знали, что вы Тарзан! Спасите меня,  мистер Тарзан! Я дам вам десять фунтов,
нет, двадцать, нет, все, что угодно. Назовите вашу цену, спасите меня, я все
отдам!
     Тарзан молча посмотрел на него и равнодушно повернулся к остальным.
     - Я ищу  одного  из ваших  людей, - сказал он. -  Чернокожего по  имени
Мовуту. Он убил мою жену. Где он?
     - Нам ничего о нем не известно, - ответил Краски. - Мовуту предал нас и
сбежал. Ваша жена и еще  одна девушка были  в лагере вазири, когда мы вместе
защищались от негров с западного побережья. После отступления неприятеля  мы
обнаружили, что обе девушки исчезли. Мы их ищем.
     - Мои вазири рассказали мне об этом, но видели ли вы Мовуту потом?
     - Нет, - ответил Краски.
     - Что вы здесь делаете?
     -  Мы  сопровождали  мистера  Блюбера  в  научной экспедиции, -  солгал
русский.  -  У  нас  сейчас  большие  проблемы.  Наши  проводники,  аскари и
носильщики взбунтовались и сбежали. Мы совершенно беспомощны.
     - Да, да, - подтвердил Блюбер.  - Выручите нас! Но, пожалуйста, уберите
вашего льва. Он действует мне на нервы!
     - Он не повредит вам без моего приказа, - ответил Тарзан.
     - Тогда, ради Бога, не приказывайте ему этого! - воскликнул Блюбер.
     - Куда вы собираетесь идти? - спросил человек-обезьяна.
     - Мы хотим добраться до  побережья, - ответил Краски, - а оттуда домой,
в Лондон.
     - Пойдемте со мной, - произнес  Тарзан. - Возможно, я вам помогу. Вы не
заслуживаете этого, но я не могу видеть, как погибают в джунглях белые люди.
     Они последовали за ним на запад, а ночь провели  в лагере у  небольшого
ручья.
     Четверым лондонцам было трудно привыкнуть к присутствию страшного льва,
а Блюбер пребывал в паническом состоянии.
     Когда они расположились  у костра  за  ужином, добытым Тарзаном, Краски
предложил соорудить убежище от диких зверей.
     - Не надо, - сказал Тарзан. - Джад-бал-джа будет охранять нас. Он будет
спать рядом со мной, и то, что не услышит один, услышит другой.
     Блюбер вздохнул.
     - Майн готт!  - воскликнул  он.  -  Я заплатил  бы десять фунтов, чтобы
провести спокойную ночь.
     - Эта  ночь будет спокойной и следующая тоже, - ответил Тарзан. - Никто
не посмеет напасть на нас, пока с нами Джад-бал-джа.
     - Тогда позвольте  пожелать вам спокойной ночи, - сказал Блюбер, отошел
на несколько шагов от  костра, лег на землю  и  моментально заснул.  Торн  и
Пеблз последовали его примеру, а потом и Краски...
     Русский лежал в полудреме, слегка прикрыв глаза.  Он увидел