, что от них требуется. Они пришли в восторг  от предложенного плана
и заверили Тарзана, что уже через час появится подкрепление.
     - Когда выйдете за стену, -  сказал Тарзан, -  сбейте замки на воротах,
чтобы болгани  не смогли  их  закрыть снова.  Передайте  также  своим, чтобы
первые,  кто  придет,  оставались  у  стены, пока  не накопится  достаточное
количество воинов, и только после этого двигайтесь во дворец.
     Чернокожие ответили, что  все поняли, и через  минуту  вышли из комнаты
через один из проемов и исчезли в темноте ночи.
     Вскоре после их ухода болгани  предприняли решительную атаку на главный
вход в тронный зал и сумели прорваться внутрь. Увидев, что ситуация меняется
не в их пользу, чернокожие заколебались. Врожденный страх перед болгани  дал
о  себе знать.  Положение  становилось критическим. Тарзан бросился  вперед,
чтобы  сдержать натиск нападавших. Он  кликнул  Джад-бал-джа  и,  когда  лев
спрыгнул с помоста, приказал, указывая на ближайшего болгани:
     - Убей! Убей!
     Лев прыгнул. Огромные  челюсти сомкнулись на горле испуганного болгани,
а  затем  по  команде своего  хозяина Золотой  лев  тряхнул  мертвое тело  и
отбросил его в сторону. Вскоре  на  полу  валялось  еще  три  трупа. Болгани
дрогнули  и  в  панике  кинулись прочь из  этой  комнаты  ужасов.  Гомангани
приободрились. По мере того, как Джад-бал-джа расправлялся  с врагами, росла
и их уверенность  в собственных  силах. Теперь они встали  между  болгани  и
дверным проемом, отрезав противнику путь к отступлению.
     -  Задержите  их!  -  крикнул  Тарзан.  -  Но  не  убивайте!  -  затем,
обратившись к болгани, предложил: - Сдавайтесь! И вас не тронут!
     Джад-бал-джа держался вблизи своего хозяина, свирепо рыча на  болгани и
изредка  поглядывая  на  человека-обезьяну,  словно   умоляя:  "Разреши  мне
разделаться с ними!"
     Пятнадцать болгани, проникших в тронный зал, уцелели.
     На мгновение они остановились, затем один  из них бросил оружие на пол.
Его примеру последовали остальные.
     Тарзан повернулся к Джад-бал-джа.
     - Назад!  - приказал он, указывая на  помост, а,  когда лев  занял свое
место,  вновь  обратился  к болгани.  - Пусть один из вас  подойдет  ко мне.
Передай своим товарищам, что я требую немедленной капитуляции.
     Болгани  пошептались  между собой, и затем один  из них заявил, что ему
надо посоветоваться  с другими. Когда он  покинул комнату, старик  подошел к
Тарзану.
     - Они никогда не сдадутся, - шепнул он. - Остерегайся вероломства.
     -  Знаю,  -  ответил Тарзан, - но  я пытаюсь выиграть время, сейчас нам
больше  всего его не хватает. Если бы было место, где я смог бы запереть вот
этих, я чувствовал бы себя намного спокойнее.
     - Там есть комната, - сказал старик, указывая на дверной проем, ведущий
из тронного  зала, -  где вы могли бы их запереть, в башне императора  таких
помещений немало.
     -  Отлично, - обрадовался Тарзан,  и, спустя  несколько  минут,  по его
приказу болгани были надежно упрятаны.
     Из коридора доносились многочисленные голоса гориллолюдей, они спорили,
обсуждая предложение Тарзана. Прошло пятнадцать минут,  потом полчаса, но от
болгани не поступало никаких вестей. Наконец, к главному входу в тронный зал
подошел тот, которого Тарзан отпустил с предложением о капитуляции.
     - Ну? - спросил человек-обезьяна. - Каков их ответ?
     - Они  не  сдадутся, - сказал  болгани. - Но они  позволят вам выйти из
долины при условии, что вы освободите пленных и не тронете остальных.
     Тарзан покачал головой.
     - Так не пойдет. У меня достаточно власти, чтобы сломить  сопротивление
болгани.  Смотрите.  - И он  указал на Джад-бал-джа.  - Существо, которое вы
держали  на троне, было просто диким зверем, а  это настоящий царь зверей  и
повелитель  всего  сущего.  Взгляните  на  него.  Разве  его  можно  держать
прикованным  золотыми  цепями,  как  невольника или  раба?  Нет  и  нет!  Он
действительно император. Но есть человек,  еще более великий, чем  он, и  от
него  он получает приказы. Этот  человек  - я,  Тарзан  из  племени обезьян.
Рассердите  меня,  и вы  на себе ощутите гнев и ярость не только  Нумы, но и
Тарзана. Гомангани мои  люди, а болгани я превращу в рабов. Иди и скажи  это
своим товарищам. Если они хотят остаться в живых, им  лучше всего немедленно
явиться сюда и просить меня о милости. Иди!
     Когда  посыльный  вновь  ушел,  Тарзан  взглянул  на  старика,  который
рассматривал  его то ли с выражением  страха,  то ли  благоговения, однако в
уголках его глаз блестели лукавые огоньки. Человек-обезьяна улыбнулся.
     - По крайней мере, мы выиграем еще полчаса, - сказал он.
     - Это нам очень пригодится. Но  главное  - вы совершили невозможное, вы
заронили в сердца болгани сомнение.
     Вдруг в коридоре стихли звуки споров и горячих обсуждений и послышалось
какое-то движение среди  болгани. Отряд  из  пятидесяти воинов занял позицию
перед главным входом в тронный зал. Они  стояли молча с оружием наизготовку,
готовые воспрепятствовать любой попытке к  бегству со стороны осажденных. За
ними можно  было видеть, как другие гориллолюди исчезали  в  боковых проемах
коридора.
     Гомангани  вместе  со  стариком  и  Лэ  нетерпеливо  поджидали  прихода
подкрепления,  а  Тарзан  сидел  на  краю  помоста, положив  руку  на  гриву
Джад-бал-джа.
     -  Они что-то придумали, -  сказал старик. - Нужно быть  настороже. Эх,
если бы чернокожие явились сейчас, когда против нас всего пятьдесят болгани,
тогда я бы поверил в маленькую возможность выбраться из дворца.
     - Ваше долгое  пребывание здесь, -  откликнулся Тарзан, - наполнило вас
таким  же  бессмысленным страхом перед  болгани, что  и чернокожих.  Судя по
вашим словам,  можно подумать, что они - какие-то сверхсущества, а они всего
лишь звери, мой друг, и мы сумеем их одолеть.
     - Может  быть, и звери,  -  возразил старик, - но звери с  человеческим
разумом - их хитрость и коварство беспредельны.
     Наступило продолжительное молчание, прерываемое лишь шепотом гомангани,
чей  моральный  дух вновь  начал  падать  вследствие  напряженного  ожидания
подкрепления  и растущих  сомнений  в  успешном  исходе  битвы.  Кроме того,
поведение  болгани  было  непонятным,  таинственным и  угрожающим.  Само  их
молчание  внушало  больше  страха,  чем шум  реальной  схватки. Наконец,  Лэ
прервала молчание.
     - Если тридцать гомангани могли так легко покинуть  дворец, почему бы и
нам не последовать их примеру?
     - По нескольким причинам, - ответил Тарзан. - Во-первых, мы должны были
остаться  здесь,  чтобы дать  возможность  нашим  посланникам  добраться  до
поселений. Мы сдерживаем  болгани и отвлекаем их на себя. В противном случае
нас перебили бы за несколько минут. Во-вторых, я решил наказать болгани так,
чтобы  в  будущем любой  чужестранец  чувствовал  себя  безопасно  в  долине
алмазов. Ну а третья причина, почему мы не пытаемся бежать  в этот момент, -
и он указал на окна. -
     Смотрите, террасы  и сад заполнены  болгани. Кажется,  они  готовят нам
засаду и только и ждут, когда мы выйдем из дворца!
     Старик подошел к окну и выглянул наружу.
     -  Вы правы, - сказал он, возвратившись назад. -  Все болгани собрались
за этими окнами, за исключением тех, кто сторожит вход в тронный зал, и тех,
кто, может быть, прячется в соседних комнатах. Сейчас проверим.
     Он быстро  прошел к противоположной стене и отодвинул тяжелую портьеру.
Там  стояло  несколько  болгани.  Они стояли  неподвижно,  не делая  никакой
попытки схватить или напасть на него.  Старик  переходил от  одного проема к
другому и в каждом  обнаруживал таких же молчаливых воинов. Затем он подошел
к Тарзану и Лэ.
     - Так я и думал - сказал он. - Мы  окружены. Если помощь не подоспеет в
ближайшее время - мы погибли.
     - Но их силы разобщены, - напомнил Тарзан.
     - Даже  если  и  так, им  легко удастся  расправиться с нами, - ответил
старик.
     - Возможно, вы и правы, -  произнес Тарзан.  - Но, по крайней  мере, мы
устроим хорошую потасовку.
     -  Что  это?  -  вдруг воскликнула  Лэ, и, привлеченные  тем  же шумом,
осажденные подняли  головы к потолку. Из открытых крышек люков сверху на них
глядели сердитые лица нескольких десятков болгани.
     - Что они задумали? - воскликнул Тарзан, и как бы в ответ на его вопрос
болгани  начали сбрасывать вниз горящие свертки  пропитанных  маслом тряпок,
связанные шнуром в пучки.
     Моментально  тронный  зал  наполнился  удушливым  дымом,  смешанным  со
зловонным запахом горящих перьев и волос.
XV. КАРТА, НАРИСОВАННАЯ КРОВЬЮ
     После того,  как Эстебан и  Оваза  перепрятали  золото, они вернулись к
тому  месту, где оставили  своих пятерых сопровождающих, и, пройдя с ними до
реки,  разбили лагерь на ночь.  Они обсуждали  свои  планы,  решив  покинуть
основной отряд и дать ему возможность добраться  до побережья. Сами  же  они
хотели набрать новых носильщиков, чтобы унести все золото.
     -  Вместо  того, чтобы идти  до  побережья  за  носильщиками,  - сказал
Эстебан, - почему бы не завербовать их в ближайшей деревне?
     -  Эти люди не дойдут с нами  до  побережья, - ответил Оваза, -  они не
носильщики. В лучшем случае они донесут золото лишь до следующей деревни.
     -  Ну и что? - возразил испанец. - В следующей деревне  мы наймем новых
носильщиков и пойдем дальше, потом еще раз и так далее.
     Оваза покачал головой.
     -  План, может быть, и хороший, бвана, но мы не можем его выполнить - у
нас нечем заплатить за работу.
     Эстебан почесал затылок.
     - Пожалуй,  ты  прав, -  согласился он, -  но это  избавило бы  нас  от
ужасного путешествия до побережья и обратно.
     Некоторое время они сидели молча, задумавшись.
     -  Придумал! -  воскликнул вдруг испанец. - Даже  если бы сейчас  у нас
были носильщики,  мы не  смогли бы прямо идти к  побережью из-за возможности
столкнуться с отрядом Флоры Хакес.  Мы должны дать им  время покинуть Африку
прежде, чем возьмем золото. Двух месяцев хватит вполне. Поэтому, пока суд да
дело,  давай  отнесем  один  слиток  в ближайшую факторию, обменяем  его  на
товары,  а когда  придет время, вернемся,  наймем  носильщиков  и пойдем  от
деревни до деревни.
     - Бвана  говорит  слова  мудрости,  -  ответил Оваза.  -  До  ближайшей
фактории гораздо ближе, чем до побережья, и поэтому  мы  не только  сбережем
время, но и избежим длинных и утомительных переходов.
     -  Тогда утром вернемся и откопаем один  из слитков, но  мы должны быть
уверены в том, что  никто из ваших  людей не будет  сопровождать нас, потому
что  никто не должен знать до поры до  времени,  где спрятано  наше  золото.
Когда  мы окончательно вернемся за ним, конечно, и другие узнают, но так как
мы будем тогда постоянно рядом с ними, у них не будет шанса обмануть нас.
     На следующее утро  Оваза и Эстебан вернулись к спрятанному  сокровищу и
откопали один из слитков.
     Прежде  чем   покинуть  это  место,  испанец  нарисовал  на  внутренней
поверхности  шкуры  леопарда,  которую  он носил через  плечо, точную  карту
местонахождения  клада,  сделав рисунок заостренной палочкой,  намоченной  в
крови небольшого  зверька, убитого  специально  для этой  цели.  От Овазы он
получил туземные названия рек  и других ориентиров, а также начертил маршрут
движения  от  побережья  к  месту  захоронения  сокровищ.  Внизу  он записал
подробные  указания  к  маршруту.  После  того,  как  работа была закончена,
Эстебан  почувствовал  себя намного спокойнее:  теперь,  даже  если с Овазой
что-нибудь случится, у него в руках есть надежный ключ,  и  он всегда сможет
отыскать это место.
x x x
     Когда  Джейн  Клейтон добралась до побережья, чтобы ехать  в Лондон, ее
поджидала телеграмма, что жизнь  отца вне  опасности, болезнь  отступила,  и
дело пошло на поправку. Необходимость  в поездке  отпала. Отдохнув несколько
дней,  Джейн  отправилась в  обратный путь. Когда,  наконец,  она  добралась
домой, измученная  долгим путешествием, она с огорчением узнала,  что Тарзан
еще  не возвращался  из  своей опасной экспедиции в  Опар. Корак  достаточно
умело  вел  хозяйство,  ее лишь опечалило  известие о  том, что Золотой  лев
сбежал, поскольку она знала, как любит Тарзан этого зверя.
     На следующий  день после ее возвращения из леса вернулся  отряд вазири,
сопровождавший Тарзана  в  экспедиции. Вазири  вернулись без  него.  Страх и
беспокойство охватили  сердце Джейн.  Она внимательно  расспросила людей,  а
когда узнала от  них, что с Тарзаном произошел  несчастный случай, вызвавший
вновь  потерю  памяти,  решительно  заявила, что немедленно  отправляется на
поиски своего мужа, и приказала вазири готовиться к новому походу.
     Корак  попытался  отговорить  ее,  но  безуспешно.  Тогда  он  вызвался
сопровождать ее.
     -  Мы не  должны покидать поместье все сразу,  -  ответила  она.  -  Ты
останешься здесь, сын мой. Если меня постигнет неудача, я вернусь  и  отпущу
тебя на поиски.
     - Но ты не можешь отправляться в одиночку, - настаивал Корак.
     -  Я пойду не  одна,  - засмеялась  она, - со  мной будут вазири, и  ты
прекрасно знаешь, что с ними я в безопасности в любой точке Африки.
     - Да, да, я знаю это, - ответил он, - но я все же хотел пойти с тобой.
     - Не волнуйся, - успокоила его Джейн. -  Конечно, я знаю джунгли не так
хорошо,  как Тарзан или ты,  Корак, но все  же  знаю, а в окружении смелых и
преданных вазири мне нечего будет бояться.
     -  Полагаю, что ты права, - ответил Корак, - но все же мне не нравится,
что ты идешь одна без меня.
     Однако, несмотря на все его возражения, на следующий день Джейн Клейтон
в сопровождении пятидесяти вазири отправилась на поиски своего мужа.
x x x
     Когда Эстебан  и  Оваза  в условленный  срок не вернулись в лагерь, как
обещали,  остальные  члены  отряда  сначала  рассердились,  а   затем  стали
проявлять беспокойство. Судьба испанца их не волновала,  они боялись, как бы
с Оваза чего не случилось. Он один мог довести их до побережья, и его одного
слушались грубые недовольные носильщики. Кое-кто из чернокожих полагали, что
Оваза заблудился, другие  считали,  что он и Эстебан нарочно  покинули их. У
Мовуту, оставшегося за старшего в отсутствие Овазы, была собственная теория.
     - Оваза  и бвана отправились к арабам за слоновой костью. Они хитростью
могут  добиться большего,  чем мы силой. Только между  собой  они и  поделят
слоновую кость.
     - Но как они вдвоем  справятся с целой  шайкой разбойников?  - спросила
Флора скептически.
     -  Вы  не  знаете Овазы, - ответил чернокожий. - Если его  сладкие речи
достигнут ушей рабов, они перейдут на его сторону, а когда арабы узнают, что
во главе мятежных рабов стоит  сам Тарзан  из племени  обезьян, они в страхе
разбегутся!
     - Полагаю,  что он прав, - пробормотал Краски. - Это похоже на испанца,
- добавил он, немного подумав, а затем обратился к Мовуту. -  Ты знаешь, где
расположен лагерь арабов? Возьмешься ли ты провести нас к нему?
     - Да, - согласился тот.
     -  Хорошо! -  воскликнул  Краски. - А теперь, Флора,  что ты  думаешь о
таком  варианте.  Прежде  всего  мы  немедленно  пошлем  гонца к  арабам. Он
предупредит их и расскажет  о том, что Эстебан не Тарзан из племени обезьян,
а  самозванец.  Мы  попросим  их  задержать  обоих  и  изолировать до нашего
прихода. Когда мы придем, будем действовать по обстоятельствам  и, возможно,
сумеем  реализовать  наш  первоначальный  замысел, поскольку мы явимся в  их
лагерь как друзья.
     -  Что  ж,  выглядит  неплохо,  -  ответила  Флора,  -  но  припахивает
мошенничеством, впрочем, это вполне в твоем характере.
     Краски покраснел.
     - Все мы  одним миром мазаны, -  процитировал  он. Девушка  безразлично
пожала плечами, но Блюбер, который  вместе с Пеблзом  и Торном  молча слушал
разговор, неожиданно взорвался.
     - Что ты имеешь в виду, когда  говоришь, "все мы одним миром мазаны"? -
спросил он. - Выходит,  я тоже мошенник? Я  честный  человек, и заявляю вам,
мистер  Краски,  что  никто  никогда  не  посмел  назвать   Адольфа  Блюбера
мошенником!
     -  Да угомонись ты, -  огрызнулся Краски.  - Эти  парни  сами незаконно
добыли слоновую кость и, возможно, для этого убили немало людей. Так  что мы
их просто накажем за  их преступления. Кроме того, они держат рабов, которых
мы освободим.
     - Ах  так,  -  протянул Блюбер,  -  тогда это  меняет дело,  тогда я не
против, но запомните, мистер Краски, я честный человек.
     -  А  мы  тут все честные,  -  воскликнул Торн.  -  Никогда в  жизни не
встречал так много честных людей одновременно.
     -  Конечно, мы честные, - рявкнул Пеблз,  - а кто  в этом  сомневается,
тому я просто отверну башку! Девушка устало улыбнулась.
     - Никто  и не  сомневается,  Пеблз. Но  хватит  об этом, лучше  давайте
решим, принимаем мы план Краски или нет? Прежде чем приступить к делу, нужно
обо  всем хорошенечко поразмыслить. Давайте проголосуем. Итак, принимаем или
нет?
     - Будут ли твои люди сопровождать нас? - спросил Краски у Мовуту.
     - Если им пообещать часть слоновой кости, то будут, - ответил тот.
     -  Кто  за   проект   Краски?  -  спросила  Флора.  Проект  был  принят
единогласно. Через полчаса был послан гонец в лагерь арабов с сообщением для
их главаря, а вскоре отряд снялся с места и двинулся в путь.
     Спустя неделю, когда они добрались до арабского лагеря, они узнали, что
гонец добрался  благополучно,  но Эстебан  и  Оваза не показывались, и о них
ничего не  было  слышно.  В  результате  арабы встретили их  с  недоверием и
подозрительностью, потому что решили, что это была лишь хитрая уловка, чтобы
дать возможность белым беспрепятственно проникнуть в их лагерь.
x x x
     Джейн Клейтон и отряд  вазири быстро продвигались по  джунглям и вскоре
обнаружили  след  отряда  Флоры Хакес,  недалеко  от  лагеря,  где  вазири в
последний раз видели Эстебана, которого  все еще считали Тарзаном из племени
обезьян.  Пойдя по  следу, они спустя  некоторое  время разбили свой  лагерь
примерно в миле от стоянки арабских разбойников, где уже  с неделю находился
отряд Флоры,  ожидавший  то ли  появления Эстебана  и Оваза,  то ли удобного
момента для нападения на арабов.
     Тем временем Мовуту и  несколько  его подручных вели активную  агитацию
среди  рабов,  и,  хотя  об  успехах  подрывной  деятельности  он  ежедневно
докладывал Флоре, он  умалчивал об успехах  в реализации  арабов.  Суть  его
сводилась  к  тому,  чтобы  сначала  с помощью  белых убить  арабов, а потом
уничтожить и самих белых,  предварительно выкрав у них оружие.  Только Флору
Мовуту решил оставить в живых, он хотел сделать ее своей женой или продать в
гарем какому-нибудь черному султану.
     То, что Мовуту был в состоянии с легкостью осуществить свой замысел, не
могло  вызвать   сомнений,   если   бы  не   преданность   и   привязанность
мальчишки-слуги, приставленного к Флоре.
     Флора,  несмотря  на  то,  что она  не  останавливалась ни перед  чем в
достижении своих  целей,  была  доброй и  снисходительной  хозяйкой. За  эту
доброту она была вознаграждена сторицей.
     Однажды  после  полудня  Мовуту зашел к ней,  чтобы  сообщить, что  все
готово. Нападение на арабов намечено на сегодняшний вечер после  наступления
темноты. Нетерпение белых  достигло  своего  предела,  опьяненные  близостью
слоновой  кости, они  были готовы к решительной атаке,  в результате которой
становились обладателями значительного богатства.
     Но перед самым ужином в  палатку Флоры прокрался мальчишка-слуга. Глаза
его были широко раскрыты, и он был ужасно напуган.
     - В чем дело? - спросила она.
     - Т-с-с! - предупредил он. - Не нужно,  чтобы они слышали наш разговор.
Приблизьте ваше ухо, и я расскажу вам потихоньку, что замышляет Мовуту.
     Девушка склонила голову.
     - Вы  были добры ко мне, - прошептал он, - и