и удрученно
покачал головой.
     - Оказывается, мы шли не на запад, а на восток, - объявил он.
     - Какая досада!
     - Каюсь,  это моя  вина, но  из-за  этих  проклятых  деревьев я не  мог
свериться  по  солнцу.  Такое  впечатление, будто  это  происки  злого духа,
который,  подстерегая человека, вселяется в неодушевленные предметы, а потом
смеется над его неудачами.
     - Вы ни  в  чем не виноваты,  - бросилась  разубеждать  его девушка.  -
Может, я не так выразилась, но вы сделали все, что от вас зависело.
     -  В  общем, так. Дойдем до следующего  ручья и вдоль него доберемся до
реки. Ручей  должен непременно  впадать  в реку. Назад  нам нельзя,  слишком
опасно. Мы должны уяснить себе, что  впереди долгий и трудный поход и к нему
нужно как следует подготовиться.
     - То есть? О чем вы?
     - Мы должны нормально питаться, а не перебиваться случайными фруктами и
улитками, которые не прибавляют сил. Нужно мясо, но его необходимо добыть, а
у нас нет оружия.
     - И поблизости ни магазина спорттоваров, ни ружейной лавки.
     Веселая  острота   спутницы  растрогала   Старика.   Несмотря  на   все
потрясения,  лишения и  усталость,  девушка не  падала  духом.  Ни  разу  не
посетовала, не закапризничала. Подолгу  бывала серьезной, как того требовали
обстоятельства, однако сумела сохранить силу воли и чувство юмора.
     -  Придется  самим  стать  оружейниками,  -  проговорил  он.  -   Нужно
изготовить оружие.
     - В  таком  случае  почему  бы  нам  не  начать прямо  с  пулеметов,  -
предложила она. - С ними я буду чувствовать себя спокойнее.
     - Все, на  что мы  способны, - это лук,  стрелы  и копья, -  осадил  ее
Старик.
     -  А  я-то  воображала,  что  быстренько сумею  состряпать  пулемет,  -
призналась она. - Что за никчемное создание эта современная женщина!
     - Я бы этого не сказал. Даже не представляю, что бы я без вас делал!
     Невольное  признание  вырвалось  так  неожиданно, что  Старик  даже  не
осознал, что именно он сказал. Он, который относил себя к женоненавистникам!
Зато девушка сразу все поняла и улыбнулась.
     - А мне казалось, что вы презираете женщин, - с серьезным видом сказала
она. - Это стало ясно в первый же день нашего знакомства.
     - Не надо об этом, прошу вас! - взмолился Старик. - Тогда я еще не знал
вас!
     - Какой  комплимент!  Совсем не похоже  на  того  грубияна, которого  я
встретила однажды.
     - Кали, я уже совсем не тот, - тихим серьезным голосом произнес Старик.
     В этих словах  девушка услышала признание и мольбу о прощении. В порыве
чувств  она коснулась  его  руки.  Ласковое, теплое  прикосновение оказалось
искрой,  попавшей  в  бочку  с порохом. Резко повернувшись,  он  схватил ее,
прижал к себе изо всех сил,  словно стремясь слиться с ней  воедино, и в тот
же  миг, прежде чем  она успела  увернуться, приник к ее губам  в  страстном
поцелуе.
     Девушка отшатнулась, стала вырываться.
     - Как вы посмели? - возмутилась она. - Я вас ненавижу!
     Он разжал  объятия, и они стали лицом к лицу, взволнованно дыша и глядя
друг другу в глаза.
     - Я вас ненавижу! - повторила она.
     Он не отрывал взгляда от горящих глаз девушки.
     - Я люблю тебя, Кали, - сказал он твердо. - Моя Кали!

XXI. ВЛЮБЛЕННАЯ ТУЗЕМКА
     Самец Зу-То  из  стаи  великих  обезьян  поссорился  с  То-Ятом,  своим
вожаком,  поскольку оба хотели завладеть молодой самкой. То-Ят был огромным,
могучим  самцом,  самым  сильным  в  стае,  а  потому, естественно,  являлся
вожаком, из-за чего Зу-То не спешил вызывать его на смертный бой.
     Однако, влечение к красотке  от  этого не  уменьшилось, и Зу-То умыкнул
ее,  подговорив  нескольких  молодых самцов, недовольных  правлением То-Ята,
присоединиться к  ним. Те  охотно согласились  и прихватили своих самок. Так
образовалась новая стая. И, как всегда, возникли трения из-за женщины.
     Стремясь к самостоятельности, Зу-То ушел в новые  края, чтобы  избежать
случайной стычки  с  То-Ятом.  Вместе с ним  в числе других ушел  и его друг
Га-Ят.
     Га-Ят обладал могучей силой, превосходя, пожалуй, самого То-Ята, однако
Га-Ят держался в стороне, предпочитая  ни  во  что не вмешиваться.  Пока ему
хватало еды, пока никто не посягал на его самок - а при его габаритах и мощи
любое соперничество было обречено на неудачу - его совсем не тревожил вопрос
о том, кто станет вожаком новой стаи.
     Как  Га-Ят,  так и  Зу-То относились  к Тарзану  по-дружески,  особенно
Га-Ят, бывший  миролюбивым по  натуре, поэтому  они оба обрадовались,  когда
узнали, что Тарзан совсем рядом, а когда услышали его зов и поняли, что  ему
требуется помощь, то поспешили  на  выручку, прихватив  с собой всех самцов,
кроме двух, которых Зу-То оставил для охраны самок с детенышами.
     Великие  обезьяны  бережно перенесли Тарзана  из  деревни  гомангани на
поляну, где  протекал ручей. Здесь они  опустили его под  сенью  деревьев на
мягкую траву, но распутать проволоку на его руках и ногах им не удалось. Они
пытались  сами,  пытался  Нкима, но все  безуспешно,  правда в конце  концов
обезьянке удалось перегрызть веревки.
     Га-Ят с Нкимой  принесли  ему  воды и  фруктов. Большие обезьяны были в
состоянии отогнать  от  него  крупных хищников, но человек-обезьяна понимал,
что все это ненадолго. Вскоре обезьяны неизбежно отправятся на новые  места,
и их не удержит ни жалость, ни чувство товарищества. Первое понятие для  них
- пустой  звук,  а второе значимо лишь до  тех пор, пока  речь не идет об их
собственных интересах.
     Нкима, разумеется, останется  с ним  за  компанию,  будет носить  еду и
питье, но защитник из него никудышный.  Достаточно одного  вида гиены  Данго
или леопарда Шиты, как Нкима улепетнет на дерево.
     Что же делать? Тарзан пытался найти ответ на этот вопрос. Он вспомнил о
могучем друге,  слоне Танторе, но тотчас же был вынужден отринуть эту мысль,
поскольку Тантор, как и обезьяны, не смог бы освободить его от пут.
     Тантор может погрузить на себя Тарзана и унести. Но  куда? Туда, где не
найдется  никого, кто смог бы освободить его от проволоки. Опять  же, Тантор
может встать на  его защиту, но что толку, если Тарзан вынужден лежать здесь
совершенно беспомощным, лишенный возможности двигаться?
     Неожиданно  решение  пришло само собой. Тарзан позвал  Га-Ята. Неуклюже
покачиваясь, подошел огромный самец.
     -  Я -  Га-Ят,  - провозгласил он, согласно  речевому  этикету  великих
обезьян.
     На  языке  обезьян  это означало:  "Ты звал меня,  и я пришел.  Чего ты
хочешь?"
     - Га-Ят ничего не боится,  - начал  Тарзан, направляя разговор в нужное
русло.
     -  Га-Ят не  боится, - гортанно  проворчала обезьяна.  -  Га-Ят одолеет
любого.
     - Га-Яту не страшны гомангани, - продолжал человек-обезьяна.
     - Не страшны.
     Тарзан  продолжал  гнуть  свое,  рассчитывая на то,  что  собеседник не
сможет ему отказать.
     - Только тармангани или гомангани могут развязать путы на Тарзане.
     - Га-Ят убьет и тармангани и гомангани.
     -  Нет,  - возразил Тарзан. - Га-Ят пойдет и  приведет кого-нибудь, кто
освободит Тарзана  от  проволоки.  Убивать  никого  не надо, просто привести
сюда.
     - Га-Ят понял, - сказал самец после недолгого размышления.
     -  Тогда  ступай,  - приказал  человек-обезьяна.  Не  говоря ни  слова,
обезьяна вперевалку затопала к лесу и вскоре скрылась из виду.

x x x
     Малыш  с  пятеркой  провожатых достигли реки, на другом  берегу которой
стояла деревня Боболо. Здесь они очень быстро  привлекли  внимание туземцев,
жестами показывая, что хотят переправиться.
     Тотчас  же  от  деревни  отчалило  несколько  лодок,  направляясь в  их
сторону.  Пироги  были  набиты воинами,  потому  что  Боболо  не  знал,  кто
пожаловал к нему в гости и в каком количестве. Собито  все не уходил, однако
ничем не выдал того, что люди-леопарды  подозревают Боболо в похищении белой
жрицы и что ему угрожает нападение со стороны Гато-Мгунгу.
     Когда  головная лодка  подгребла к месту,  где стоял Малыш, его  тотчас
узнали, - Малыш часто наведывался в деревню Боболо.
     Чуть  погодя  белый  и  его  спутники сели  в одну из лодок,  и  пироги
рванулись в обратный путь.
     На территории деревни произошла заминка, из которой белый юноша  лишний
раз понял,  что он  всего  лишь неудачливый  браконьер,  явившийся с  жалкой
кучкой негров,  но после  переговоров Боболо все-таки  соблаговолил  принять
его.  Малыша препроводили к хижине вождя,  где  в тени расположились Боболо,
Собито и несколько старейшин.
     На дружеское приветствие Малыша Боболо ответил снисходительным кивком.
     - Чего тебе, белый человек? - спросил вождь.
     От  юноши  не укрылась перемена,  произошедшая  с  Боболо.  Прежде  тот
держался дружелюбнее. Малышу не понравилось нарочито  грубое  приветствие, а
также  то,  что  к  нему обратились  без  уважительного  "бвана",  а назвали
презрительно  "белый  человек",  но  что  было  делать?  Полностью  сознавая
собственное  бессилие,  он  проглотил горькую  пилюлю  и сделал вид, что  не
заметил нанесенного оскорбления.
     -  Я  ищу друга, старшего  бвану, и пришел к  тебе за помощью, - сказал
Малыш. -  Боги  поведали мне,  что  он  пошел  в  деревню  Гато-Мгунгу  и не
вернулся.
     -  А  я  тут  при  чем? -  спросил  Боболо. -  Почему  ты  не  идешь  к
Гато-Мгунгу?
     - Потому что ты наш  друг,  -  ответил  Малыш.  - Я уверен,  что  ты не
откажешь в помощи.
     - Но чем я могу помочь тебе? Мне ничего не известно о твоем друге.
     -  Дай мне людей, - ответил юноша.  -  Тогда я смогу потребовать, чтобы
старшего бвану освободили.
     - Что я за это получу?
     - Пока у  меня ничего нет. Как  только мы  добудем бивни,  я непременно
заплачу. Боболо ухмыльнулся.
     - Тебе я людей не  дам, - сказал он.  - Ты являешься к великому вождю с
пустыми руками. Просишь воинов, а самому нечем заплатить за них!
     Малыш вышел из себя.
     -  Старый  пройдоха! - взорвался  он.  - Не смей говорить со мной таким
тоном. Ты  еще  поплатишься  за это.  Даю тебе  ночь на размышление, а утром
приду за ответом.
     Малыш развернулся и  пошел прочь по  деревенской улице вместе со своими
спутниками.  Сзади  раздались возбужденные крики  -  Боболо созывал  воинов,
приказывая задержать белого.
     Юноша   мгновенно  сообразил,  что   попал   в  переплет  из-за   своей
вспыльчивости.  Он стал  лихорадочно соображать, и  прежде чем его  схватили
воины, он сам вернулся к Боболо.
     - Да,  кстати, чуть  не забыл,  -  сказал он,  встав перед вождем. -  Я
отправил на станцию гонца с сообщением, в котором изложил все обстоятельства
дела, а также свои подозрения.  Еще я велел  передать, что буду ждать солдат
здесь, в деревне. И если ты, Боболо,  тронешь меня хоть пальцем, то влипнешь
в  неприятную историю,  так  как  я известил власти, что отчасти  подозреваю
тебя.
     Не дожидаясь ответа, Малыш отвернулся и направился к воротам.  Никто не
пошевелился, чтобы задержать его.
     Выйдя за ограду, он мысленно усмехнулся - никакого гонца он не посылал,
и никаких солдат не ждал.
     В знак  того, что угрозы Боболо ему не страшны, Малыш устроил стоянку у
самой  деревни. Его  спутники-негры  восприняли  это  спокойно.  Деревенские
жители  нанесли  разной  снеди,  что  существенно пополнило  скудный  рацион
незваных гостей.
     Среди тех, кто  принес еду,  оказалась  девушка,  с  которой  Малыш был
достаточно долго  знаком. Это  было веселое, жизнерадостное создание,  и ему
всегда было приятно общаться с ней. Он дарил  ей  всякие безделушки, которые
радовали  ее  бесхитростное  сердце,  и рассыпался в цветистых комплиментах,
которые забавляли его самого.
     Дарите девушке почаще подарки, повторяйте ей, что она первая  красавица
в деревне, и вы волей-неволей окажетесь вскоре в щекотливом положении. Вы-то
делаете  это не всерьез,  а она принимает все за  чистую монету.  Во  всяком
случае, эта девушка воспринимала его знаки внимания именно так.
     Влюбившись  в  Малыша,  девушка  могла  бы  доставить  ему  этим  массу
неприятностей - наказание за его легкомыслие. К счастью, ничего подобного не
произошло.
     Когда стемнело, девушка пришла опять.
     Она  пробралась  украдкой,  скрываясь в густой  тени. При  ее внезапном
появлении сидевший перед палаткой Малыш испуганно вздрогнул.
     - Нсенене! - воскликнул он, узнав девушку. - Ну ты даешь! У тебя ко мне
дело?
     Малыш заметил, что девушка сильно встревожена.
     -  Тс-с-с! -  предостерегающе шепнула она. - Не называй  меня по имени.
Никто не должен знать, что я приходила, иначе меня убьют.
     - Что случилось?
     - Много всего. Завтра Боболо даст тебе воинов. Скажет, что для похода к
Гато-Мгунгу, но  ты ему не верь. Когда вы отплывете подальше от деревни, они
убьют тебя и твоих людей, а  трупы  бросят крокодилам. Потом, когда прибудут
белые  солдаты,  им  скажут, что  вы  остались в  деревне Гато-Мгунгу. Белые
отправятся  туда и  окажется, что  деревни  нет и в помине,  ведь  ее сожгли
утенго. И никто не сможет доказать, что Боболо солгал.
     - Разве деревня Гато-Мгунгу сгорела? А что стало со старшим бваной?
     - Не знаю. Но раз деревня сгорела, то там  его нет. Наверное, погиб.  Я
как   будто   слыхала,  что  его  убили  люди-леопарды.   Боболо  же  боится
людей-леопардов, потому что увел у них белую жрицу.
     - Что за белая жрица? О чем ты?
     - У них появилась белая жрица. Я  видела ее собственными глазами, когда
Боболо  привел  ее  в   деревню,   чтобы   сделать  своей  женой,  но  Убуга
воспротивилась  и заставила  Боболо спровадить ее. Это была  белая  женщина,
белая-пребелая, а волосы у нее точно лунный свет.
     - Когда это было? - спросил изумленный юноша.
     - Дня три-четыре тому назад. Точно не помню.
     - А где она теперь? Увидеть бы ее.
     - Ты ее никогда не увидишь, - ответила Нсенене. - Никто уже не увидит.
     - Но почему?
     - Потому что ее отправили в деревню маленького народа.
     - К бететам?
     - Да. А бететы - людоеды.
     - Где они обитают? - спросил Малыш.
     - Хочешь пойти к ним и забрать белую  женщину?  - недоверчиво  спросила
Нсенене.
     И тут по тону ее  голоса  Малыш впервые понял, что  девушка относится к
нему  больше,  чем к другу, ибо  в ее вопросе явственно  прозвучали ревнивые
нотки. Подавшись к ней, он прижал палец к губам.
     - Только не  говори никому, Нсенене, - заговорщицки  шепнул он.  -  Эта
белая  женщина  - моя  сестра.  Нужно ее спасать. Ну, скажи же,  где деревня
бететов, а я в следующий раз принесу тебе роскошный подарок.
     Если Малыш и испытывал некоторую неловкость, обманывая девушку, которую
было просто  грех  обманывать,  то  быстро  успокоил свою  совесть  тем, что
поступил так из лучших побуждений. Если в истории с белой жрицей  есть  хоть
капля  правды, то он  - единственный белый в здешних краях,  кто знает о  ее
невзгодах, единственный, кто может ее  спасти. Сперва он хотел  выдать ее за
свою мать или дочь, но остановился  на  сестре,  так как это выглядело более
правдоподобно.
     -  Твоя  сестра?  - поразилась  Нсенене.  -  А  ведь  верно,  теперь  я
вспоминаю, что она похожа на тебя. Глаза, нос - совсем как у тебя.
     Малыш едва сдержал улыбку. Внушение и воображение - могучие факторы.
     -  Мы и впрямь  очень похожи,  - подтвердил  он.  - Так где же деревня,
расскажи.
     Нсенене подробно описала местонахождение деревни Ребеги.
     - Я  бы с радостью  пошла с тобой, если позволишь, - сказала туземка. -
Хочу  уйти  из  дома.  Отец   собирается  продать  меня  одному  старикашке,
противному  такому. Я хочу  пойти с  тобой и стряпать  для  тебя еду. Обещаю
готовить для тебя до самой моей смерти.
     - Сейчас я тебя не возьму с собой, не могу, - ответил Малыш. - Может, в
другой раз... Скорее всего там придется вступить в бой.
     -  Ладно,  в следующий так в  следующий, - согласилась девушка. - Пойду
назад, а не то ворота закроют.
     Едва забрезжил  рассвет, как Малыш отправился на поиски деревни Ребеги.
Своим же людям  сказал,  что передумал идти в деревню Гато-Мгунгу, но раз уж
они здесь, то хорошо бы поискать слонов возле реки.
     Если бы он сказал правду, с ним никто бы не пошел.

XXII. В ТИСКАХ ОПАСНОСТИ
     Девушка  и  Старик шли, храня ледяное  молчание,  как будто и  не  были
знакомы. Старик шагал  впереди, и Кали-бвана бросала на него частые взгляды.
Она сосредоточенно о чем-то  размышляла,  однако  Старика  в  свои мысли  не
посвящала.
     Вскоре они  вышли к  прелестной долине,  где вился ручей.  Под огромным
деревом на его берегу Старик остановился.
     - Здесь мы обоснуемся на время, - объявил он.
     Девушка промолчала. Старик  даже не поглядел в  ее  сторону,  а  тотчас
принялся обустраивать стоянку.
     Прежде всего набрал веток  для сооружения шалаша, затем нарезал зеленых
побегов, чтобы укрепить постройку.
     В результате получилось нечто вроде вигвама индейцев, который он покрыл
зелеными  ветками и  травой.  С  самого  начала  девушка  помогала  ему,  не
спрашивая ни о чем, а просто делая то же, что и он.
     За все это  время не  было произнесено ни слова. Когда шалаш был готов,
Старик стал собирать хворост для костра.
     Девушка не отставала.
     - Придется нам потуже затянуть ремни, - сказал он, - пока я не смастерю
лук и стрелы.
     И опять девушка ничего не сказала. Старик же  отправился в  лес  искать
подручный материал.  Далеко  заходить  не  стал,  не  желая выпускать  место
стоянки из поля зрения, и, добыв все необходимое, вскоре вернулся. С помощью
ножа выстрогал лук, неказистый на вид, однако вполне пригодный. Затем стянул
его концы гибкой  тонкой лианой на манер туземцев.  Работал он сноровисто, и
девушка обратила  внимание  на его  ловкие,  сильные  пальцы. Она  незаметно
наблюдала за ним, но всякий  раз, когда он поглядывал в ее сторону, отводила
глаза.
     Ни он, ни  она не подозревали, что чуть поодаль  сквозь  листву за ними
пристально следит пара жестоких, налитых кровью глаз, близко  посаженных под
нависающим лбом. Мужчина продолжал мастерить оружие, а девушка - внимательно
рассматривать  его  лицо. Она все еще  чувствовала  силу  его  объятий и жар
поцелуя.  Какой  он сильный!  В  какой-то  миг ей  показалось, что он  может
сломать ее, как былинку, и все  же, несмотря на тот неистовый порыв,  он был
по природе ласковый и нежный.
     Девушка  гнала подобные мысли, внушая себе, что  он вел себя по-хамски.
Она  разглядывала  его  одежду,  которая  давно  перестала  быть  таковой  и
представляла  собой рваные  лохмотья,  державшиеся  исключительно  благодаря
заплатам да милости  божьей. И этот  тип посмел обнять  ее! Это  ничтожество
дерзнуло  поцеловать ее!  От одного  воспоминания девушка залилась  краской.
Вновь принялась она разглядывать  его  лицо, стараясь видеть только лохматую
бороду, но  глаза ее невольно обнаруживали красивые черты лица. Девушка даже
рассердилась  на себя и, сделав над собой усилие,  отвела  взгляд  и тут  же
вскочила.
     -  О,  Боже!  - вскричала  она. -  Глядите!  Мужчина  от  неожиданности
вздрогнул и тоже вскочил на ноги.
     - Бегите! - крикнул он девушке. - Ради всего святого, Кали, спасайся!
     Но девушка  не стронулась с места, сжимая  в руке палку, что он вырезал
для нее. Мужчина также замер, держа наготове свою дубину.
     На них  горой  вперевалку надвигалась  огромная  обезьяна-самец,  самая
крупная из всех, каких когда-либо доводилось видеть Старику.
     Метнув взгляд  вбок,  он  ужаснулся,  увидев,  что  девушка осталась на
месте.
     -  Кали,  умоляю  тебя,  беги!  -  взмолился он.  - Я не  смогу  с  ним
справиться,  но  постараюсь  задержать, а ты должна  убежать,  не то он тебя
схватит. Ну как ты не понимаешь, Кали? Ему же нужна ты!
     Однако девушка не шелохнулась. Страшный зверь неумолимо приближался.
     - Кали! - в отчаянии выкрикнул Старик.
     - Вы