е не боялись идти туда, -
сказал Крамп. - Я никогда  не был в деревне, а старого  Мутимбву видел всего
один раз, да и то издали. Но тогда со  мной был отряд в  двадцать  ружей. Мы
обменяли у него какое-то барахло на пару коз  и цыплят, а он разрешил пройти
через  его  страну.  Но   сдается  мне,  он  сделал  это  не  из  дружеского
расположения, а из-за двадцати  ружей, которые висели у нас за плечами. Если
же он поймает нас с тобой,  можно спокойно попрощаться навеки. Так  что тебе
лучше питаться бананами, если не можешь есть кузнечиков и белых муравьев.
     Мински задумался, и чем больше он размышлял, тем  тоскливее становилось
у  него  на  душе. Крамп обвел его вокруг пальца. Никакое золото не могло бы
заставить  его пойти в эту страну, если бы  он не поверил в  то,  что  Крамп
дружен с вождем людоедов.
     Сейчас  он оказался  в ловушке, из которой  невозможно было  выбраться.
Если бы это удалось, первым делом он прикончил бы Крампа.
     Наконец, они вышли  из леса и  за  расстилавшейся долиной  увидели горы
Рутури.
     - Отлично! - бодрым голосом произнес Крамп. - Все не так уж плохо.
     - Что не так уж плохо? - переспросил Мински.
     - Мы уже за пределами  страны  Уарутури, они -  лесные жители. Так  что
шансы  наткнуться  на  них  практически  равны  нулю.  Зато  мы  видим горы,
напичканные золотом.
     - Смотри-ка, - воскликнул Мински, - там какие-то люди.
     Оба мгновенно  отскочили назад под защиту деревьев и стали наблюдать за
людьми, выходившими справа от них. Они насчитали пятнадцать человек.
     - Это не уарутури, - сказал Крамп.
     - Видишь, как они одеты, - добавил Мински. - Кажется,  у них на головах
шляпы, а на плечах накидки.
     - Пятеро несут на головах тюки, - прокомментировал  Крамп.  - Похоже на
сафари, но это самое странное сафари, которое мне доводилось видеть.
     - А, может, это белые? Они отнесутся к нам дружески. Давай выйдем?
     Как только  Крамп и Мински вышли на  открытое  пространство, их  тут же
заметили, и отряд  остановился. Они все еще были на значительном  расстоянии
друг  от друга  и не могли различать  подробности.  Трудно было даже понять,
белые в сафари или черные. Отряд, в свою  очередь, тоже не двигался, ожидая,
когда они подойдут.
     - Это не белые, - произнес наконец Мински.
     - Но и не черные, - добавил Крамп. - Четверо носильщиков, скорее всего,
негры. Но ты посмотри, сколько на них золота!
     -  Их  кожа  коричневая, словно от загара, - продолжал Мински. - Может,
это все-таки белые?
     - А мне плевать на цвет их кожи, - сказал  Крамп, - главное, они знают,
где находятся золотые рудники. Вдруг со стороны отряда донесся чей-то голос:
     - Послушайте, вы понимаете  по-английски? Крамп и  Мински  с удивлением
обнаружили, что голос принадлежит белому носильщику.
     - Конечно, понимаем, - откликнулся Крамп, - и что дальше?
     - А дальше мой вам совет, - донеслось до них, - убирайтесь отсюда, пока
эти парни не поймали вас, и сообщите в ближайшее британское консульство, что
Френсис Болтон-Чилтерн томится в плену в горах Рутури.
     - Так вы полагаете, что они убьют нас? - спросил Крамп.
     - Нет, - ответил человек, - они сделают вас рабами, как сделали и меня.
     -  Мы могли  бы помочь этому  парню, - предложил  Мински. -  У них  нет
ружей, и мы перебьем их по одиночке.
     Сказав это, он поднял свою винтовку.
     - Погоди, - остановил его Крамп.  - Мы ведь ищем золотой рудник, не так
ли? А сейчас есть шанс найти его.  Пусть они сделают нас рабами, но когда мы
узнаем, где расположены копи, мы сумеем уйти в любое время.
     - Это безумие, - неуверенно произнес Мински.
     - Мне доводилось  попадать  и  не  в такие  передряги... Ну как? Решай,
идешь со мной, или возвращаешься один через страну Уарутури?
     - С  тобой,  - согласился Мински. - Пока нас двое,  у нас остается шанс
выжить, да и через страну Уарутури я не хочу возвращаться.
     Говоря все это, Мински в душе проклинал себя за то, что согласился идти
с Крампом.  Сейчас он  больше  чем  когда-либо  хотел прикончить  его. Крамп
двинулся по направлению к незнакомцам, и Мински поплелся за ним.
     - Вернитесь! - закричал Болтон-Чилтерн, - разве вы не поняли, что я вам
сказал?
     - Успокойся, дружище, - ответил Крамп, - мы знаем, что делаем.
     Когда  они приблизились  к отряду, их тут же окружили семь  или  восемь
воинов  в золотых  кирасах  и шлемах.  Один  из  воинов  обратился к ним  на
непонятном языке, который, тем не менее, показался им знакомым.
     Болтон-Чилтерн в отчаянии опустился на свой тюк.
     - Глупцы! - простонал он.
     - О чем они толкуют? - спросил Крамп. - Никак не могу понять.
     - Они говорят, что  теперь вы  их пленники  и  приказывают бросить ваши
винтовки. Если вы хотите с ними поговорит", попробуйте на суахили, возможно,
они и поймут.
     - Мы друзья, - сказал Крамп,  - мы хотим пойти  с вами в вашу деревню и
поговорить с вашим вождем. Воины плотнее обступили их.
     -  Вы  пойдете с нами, -  сказал  предводитель, и в тот же миг винтовки
были вырваны из их  рук, -  но пойдете как рабы. Возьмите эти  тюки,  другим
рабам нужно отдохнуть.
     - О, какие же вы глупцы, - бросил англичанин.
     -  Постойте, - заупрямился Крамп, - вы не имеете права так поступать. Я
же сказал, что мы друзья. Мы не рабы!
     - Берите тюки, - повторил предводитель, одновременно подталкивая Крампа
копьем.
     Дрожа  от напряжения, Крамп взвалил на  спину огромный  тюк,  и  Мински
сделал то же самое.
     - Куда они нас ведут? - спросил Мински.
     - В крепость Амельтео, - ответил англичанин.
     - Что это за место? - поинтересовался Крамп.
     - Я там никогда не бывал,  - отозвался Болтон-Чилтерн, - два года назад
меня пленили галла, живущие в  деревне над плато, где находится Амельтео.  Я
видел замок  издали,  но никогда там не бывал. Пару  недель тому назад мы  с
несколькими воинами  галла спустились  в рудники  и  наткнулись вот на этих.
После  короткой  схватки  я оказался в плену. Галла относились ко мне совсем
неплохо.  Это простые добродушные туземцы,  а  вот  об этих я  слышал немало
жутких рассказов. Их религия требует человеческих жертвоприношений, и, кроме
того, они  бросают людей на  съедение львам.  Если  бы вы не  поступили  так
глупо, то сами бы в плен не попали и меня бы спасли.
     - Это все вот этот умник, - зло бросил Мински, указывая на Крампа. - Мы
бы и сами смогли вас  выручить,  так нет, захотелось ему узнать, где золотые
рудники.
     Болтон-Чилтерн горько усмехнулся.
     - Скоро узнает. Он будет там работать под палящим солнцем, подобно рабу
на  галере. Когда он пройдет  через  этот ад,  ему  на золото и  смотреть не
захочется.
     - Я непременно  использую свой  шанс, - огрызнулся Крамп,  - и вовсе не
собираюсь торчать здесь два года.
     Некоторое время они шли молча, а потом  предводитель расположил колонну
воинов и рабов с интервалом в пять футов.
     -  В чем дело? -  поинтересовался Мински,  - похоже, мы приближаемся  к
полю боя?
     - Да, - ответил англичанин, - по-видимому, они что-то почувствовали, но
не хотят уходить с этой тропы, которая хорошо замаскирована.
     Снова наступила тишина, и снова ее прервал Мински.
     - А что в этих проклятых тюках? - спросил он.
     -  Соль  и железо,  -  пояснил англичанин.  -  Мы носим  золото вниз  к
уарутури и меняем его на соль и железо. Это происходит несколько раз в году.
     Когда лес кончился, они вышли на хорошо утоптанную тропу, ведущую прямо
к горам, но воины не пошли по ней.
     - Галла говорят, что эта тропа для дураков,  - сказал Болтон-Чилтерн, -
иногда амельтеосы взбираются по  этой скале,  но это очень  опасно.  Есть  и
другой путь на  плато, но  они держат его в глубокой тайне. Если  вы  хотите
убежать, внимательно смотрите по сторонам и запоминайте  местность.  Я делал
это, когда спускался вниз, и собираюсь делать то же самое и теперь.
     - Так значит, хоть какая-то надежда на спасение есть? - спросил Мински.
     - Надежда умирает последней, - ответил англичанин.

XVII. КОРОЛЬ ВСЕХ ОБЕЗЬЯН
     Битва под Амельтео скоро закончилась. Защитники замка  отбили все атаки
нападающих  со  стороны леса.  Когда враг напал  на деревню, главные  ворота
раскрылись,   и  из   крепости   выехали  пятнадцать  колесниц  с   воинами,
возглавляемыми Озорисом да Серра.
     Быстро  выстроившись в цепь, они бешеным галопом  понеслись  на  воинов
галла, которые обратились в  бегство, успев однако поджечь несколько хижин и
прихватить с собой с десяток жителей в качестве пленных.
     Озорис да Серра не преследовал убегающих  - таковы были правила ведения
боевых действий, сложившиеся за несколько веков.
     Такие  неожиданные  нападения  придавали  жизни  мусульман  и  христиан
остроту и давали выход их агрессивности.
     Амельтеосы любили носить  кирасы и шлемы,  а  также  мушкеты, патроны к
которым  были  израсходованы уже  много столетий назад. Галла же восхищались
своей боевой раскраской, перьями и копьями.
     Итак, торжествующий Озорис да Серра с триумфом возвращался в Амельтео.
     Тарзан из племени обезьян наблюдал за битвой со стороны леса.
     Он видел, как чернокожие воины собирают своих раненых и убитых и увозят
их  вместе  с  передвижной башней,  которая  так  и  не помогла  им овладеть
городом. Тарзан удивился бессмысленности всего  того, что  произошло на  его
глазах: напрасной гибели людей, колоссальным затратам времени и сил, которые
не принесли никаких результатов. После этого его мнение о человеке упало еще
ниже.
     Тарзан  уже  придумал  свой  план  проникновения в  город, и он  сильно
отличался от того, что довелось сейчас наблюдать человеку-обезьяне. Он решил
просто пройти через  ворота, рассчитывая  на гостеприимство  цивилизованного
народа.  Но  нужно  было переждать  несколько дней, чтобы  у  жителей города
улеглось возбуждение, вызванное набегом.
     Размышления Тарзана  были внезапно прерваны рычанием и дикими  криками,
среди которых он разобрал "кричча" и "бандоло". Полагая, что это поссорились
обезьяны Уиго, он помчался на звуки ссоры.
     Когда  он  прибежал, то увидел, что  все  обезьяны  Уиго стоят напротив
группы незнакомых обезьян. Каждая  стая была  сильно возбуждена и, казалось,
схватки не  миновать. Находясь на  дереве над ними,  Тарзан сразу понял  всю
опасность ситуации.
     - Я  убью!  -  ревел  Уиго, и ему вторила огромная обезьяна  с налитыми
кровью глазами, стоявшая напротив.
     - Я король обезьян Уиго! - кричал один.
     -  Я король обезьян Мал-Гэш! - кричал другой.  Тарзан прыгнул с  дерева
прямо между двумя великанами и, глядя Мал-Гэшу прямо в глаза, закричал:
     - Я Тарзан - король всех обезьян!
     На  какое-то  мгновение   Мал-Гэш   и  его  подданные,   "слуги  бога",
растерялись, так как новый противник был  безволосый и  похож на того,  кого
они знали как Тарзана, что на языке великих обезьян означало "белая кожа".
     Мал-Гэш  повернулся  к  своим  соплеменникам,  и  некоторое  время  они
совещались. Затем вожак двинулся на человека-обезьяну.
     - Тармангани не Тарзан! - произнес он. - Мал-Гэш будет убивать!
     - Тарзан будет убивать! - откликнулся Повелитель джунглей.
     - Кричча! - закричал самец и протянул к Тарзану свои огромные лапы.
     Остальные обезьяны следили за происходящим, не сходя со своих мест и не
делая никаких попыток  вмешаться, ибо когда  один обезьяний король  встречал
другого, их спор всегда решался в схватке один на один.
     Если Мал-Гэш победит  Тарзана, убив  его  или  заставив сдаться,  то он
сможет  провозгласить  себя  королем  всех  обезьян.  Мал-Гэш  нисколько  не
сомневался в  победе, и ему хотелось как  можно скорее вонзить  свои клыки в
горло этого ничтожного тармангани.
     Когда он  бросился на Тарзана,  то  рассчитывал тут же схватить его, но
когда косматые лапы сомкнулись,  тармангани в них не оказалось. Зато Мал-Гэш
получил  сильнейший удар в голову, от которого его сознание помутилось. Дико
рыча, он повернулся к  противнику, но  тому снова удалось ускользнуть. Затем
Тарзан  вскочил  на спину Мал-Гэша. Железная  рука обвилась  вокруг его шеи.
Самец попытался высвободиться, но несколько могучих  ударов в голову свалили
его на землю.
     Обезьяны,  особенно  из  племени  Мал-Гэша,  были   поражены,  так  как
рассчитывали увидеть быструю  победу своего  вожака,  а вместо этого увидели
его беспомощно лежащим на земле. Тарзан поставил  ногу на неподвижно лежащее
тело и вытащил нож.
     - Ка-года? - спросил он.
     Мал-Гэш, ошеломленный и  обессиленный, видел  нож,  занесенный  над его
грудью, и ощущал на шее стальные пальцы Тарзана.
     - Катода, - прохрипел он, что в  зависимости от ситуации  означало: "Ты
сдаешься?" или "Я сдаюсь".
     Тарзан ударил  себя в грудь, так  как прекрасно  знал  обычаи  обезьян.
Король должен был  не только доказать  свое превосходство, но  и  с  помощью
хвастовства  и  грозных  ударов в грудь воздействовать  на бесхитростные умы
своих подданных.
     - Я  Тарзан - король всех обезьян! - крикнул он и посмотрел на обезьян:
не  осмелится  ли  кто-нибудь  посягнуть  на  его  права.  Однако  обезьяны,
видевшие, что он сделал с их вожаком,  медленно побрели прочь. Тарзан вернул
их обратно.
     - Мал-Гэш по-прежнему ваш король, - сказал он, - а Уиго - король своего
племени, и  вы будете жить в мире.  Вы будете вместе сражаться  против общих
врагов, а когда я вас позову, вы придете на мой зов.
     Мал-Гэш, слегка пошатываясь, поднялся.
     - Я по-прежнему король, - прошептал он.
     Таким образом Мал-Гэш сохранил  свой титул,  но пара молодых  и сильных
самцов  смотрели на него с  ехидством и  злобой. Если этот слабый тармангани
заставил  Мал-Гэша  прокричать  "катода",  то  каждый  из  них  считал  себя
способным сделать то же самое.
     Однако когда  они внимательнее присмотрелись к могучим  мышцам и клыкам
вожака, то решили немного подождать.
     Тарзан провел  с обезьянами  остаток дня,  а  когда наступила  ночь, он
устроился на дереве неподалеку от замка Амельтео.

XVIII. ВЗБЕСИВШИЙСЯ БУЙВОЛ
     Тарзан проснулся с наступлением рассвета. Все его планы были продуманы,
и он не спешил.
     Когда человек-обезьяна появился перед  воротами замка, часовой на башне
решил, что  это  возвращается бог. Лишь после  того,  как Тарзан прошел мимо
стражников, у них возникли  некоторые сомнения. Однако прежде чем они смогли
выяснить, в чем тут дело, их внимание было отвлечено криками,  доносившимися
с конца  улицы. Там перепуганные жители в  панике  убегали  от взбесившегося
буйвола.
     В  центре городской  площади, прямо  на пути  рассвирепевшего животного
стоял Озорис да Серра, великий полководец Амельтео.
     Некоторое время он колебался,  покачивая в руках тяжелое  копье, затем,
поняв всю бесполезность своего оружия, повернулся и тоже побежал.
     Буйвол с налитыми кровью глазами все свое внимание сосредоточил  теперь
на  фигуре  убегающего  человека, что является вполне естественной  реакцией
атакующего животного.
     Когда  да  Серра пробежал мимо  Тарзана,  человек-обезьяна  понял,  что
совсем скоро буйвол настигнет свою жертву. Сначала он свалит его на землю, а
затем затопчет и разорвет рогами.
     Тарзан знал, что если он  останется стоять неподвижно,  животное скорее
всего  не  обратит на  него внимания, полностью  поглощенное  преследованием
бегущего.
     Но когда буйвол поравнялся с ним, Тарзан бросился к животному,  схватил
его одной  рукой за рог, а другой зажал ноздри. Буйвол повалился на землю, а
Тарзан крепко держал его, не давая подняться.
     Да Серра, понявший,  что  не сможет убежать от разъяренного  животного,
остановился, повернулся, решив  встретить  смерть с оружием в руках, и таким
образом стал свидетелем  всей  сцены. Нельзя было  не  удивиться  необычному
мужеству и  силе  незнакомца. Да  Серра бросился  на помощь, созывая криками
воинов.
     Но  не  успели  они подбежать,  как буйвол  вырвался и вскочил на ноги.
Тарзан схватил его за рога,  и теперь они стояли друг против друга - человек
и зверь. Буйвол замотал головой и шагнул  вперед, стремясь растоптать своего
врага. Все мускулы Повелителя джунглей напряглись под смуглой кожей.  Широко
раскрытыми глазами  смотрели ошеломленные воины  Амельтео  на то, как  белый
гигант вновь поставил буйвола на колени, а затем повалил на бок.
     Теперь Тарзан крепко держал животное, пока оно не затихло, хрипло дыша.
Тут  подбежали пастухи и набросили на рога буйвола крепкие  веревки.  Тарзан
разжал руки, и присмиревший буйвол поднялся на ноги. Пастухи увели его.
     Озорис да Серра подошел к человеку-обезьяне.
     -  Вы  спасли  мне  жизнь,  -  произнес  он.  -  Кто вы?  Как  я  смогу
отблагодарить вас?
     - Я Тарзан из племени обезьян.
     На лице да Серра выразилось недоумение.
     - Но этого не  может быть. Я хорошо знаю Тарзана, вот уже два года он -
бог Амельтео.
     - Я  - Тарзан! - твердо  сказал Повелитель джунглей. -  Тот,  другой  -
самозванец.
     В глазах да Серра промелькнула какая-то мысль, и он сказал:
     - Идемте, вы мой гость.
     - А вы кто? - в свою очередь поинтересовался Тарзан.
     - Я капитан Озорис да Серра, командир гвардии Амельтео.
     Да  Серра  повернулся  к  солдатам, которые  с уважением  рассматривали
белого гиганта, сумевшего в одиночку справиться с огромным буйволом.
     - Дети мои, - сказал капитан, - вот настоящий бог, а тот - самозванец!
     Все без исключения воины,  затрепетав от страха, опустились на колени и
принялись молиться.
     Хотя Тарзан и был удивлен, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Он
решил  выждать  время,  чтобы  понять,  что  сулит ему  неожиданный  поворот
событий, и какими мотивами руководствовался да Серра, объявляя его богом.
     -  Прошу ко  мне, - пригласил  капитан. В  темных коридорах, где трудно
рассмотреть черты лица, встречные при виде  Тарзана  опускались на колени, и
весь замок облетела весть, что бог вернулся. Вскоре она  дошла  до Да  Гамы,
который немедленно вызвал епископа Руиза.
     - Знаешь, что я слышал, - выпалил король, - бог вернулся.
     - Мне это известно, - ответил Руиз.  - Мне  известно  также,  что  он в
одиночку одолел взбесившегося буйвола и что да Серра увел его к себе.
     - Приведите их обоих, - приказал король. У себя в апартаментах  капитан
гвардейцев разговаривал с Тарзаном.
     - Вы спасли мне  жизнь, - сказал да Серра, - теперь  моя очередь спасти
вас от смерти или от рабства.
     - Что вы имеете в виду?
     -  Все чужеземцы, попавшие в руки короля Да  Гамы, становятся рабами до
конца своих  дней или же  попадают  на жертвенный алтарь епископа  Руиза.  Я
уверен, что если нам удастся  убедить народ, что вы бог, король и епископ не
осмелятся  причинить  вам  вред. Делайте, как  я скажу,  и вам нечего  будет
бояться.
     - Я и так ничего не боюсь, - гордо ответил Тарзан, - если бы я  боялся,
то не пришел бы сюда.
     - А зачем вы пришли? - поинтересовался капитан.
     - Чтобы убить человека, похитившего мое имя. Он ворует женщин и детей и
тем самым обращает против меня моих друзей.
     - Значит, вы пришли убить бога, - произнес да Серра. - Вы действительно
храбрый человек, если  решаетесь говорить  так откровенно. Думаете,  я верил
человеку, которого Да Гама объявил богом?
     - Не верили? - удивился Тарзан.
     - Конечно, нет. Да и Руиз, и сам король тоже не верили. Но народ верил,
что он бог. Да Гама и епископ не поверят  и в то, что вы - настоящий бог, но
это  не  важно,  важно, что  в вас  поверит  народ. Ведь все видели,  как вы
расправились с буйволом, а разве простому смертному такое под силу?
     - Но почему я должен обманывать людей?
     - Вы никого не будете обманывать. Люди сами будут обманывать себя.
     - Но к чему все это? - поинтересовался Тарзан.
     - Так  легче управлять  народом. Для их же пользы,  между прочим. Кр