о-а, Пан-ат-лин  и  другие  женщины дворца  Я-дона
прибыли  в  А-лур,  и в  тронном зале  состоялись  церемонии  бракосочетания
Та-дена с О-ло-а и Ом-ата с Пан-ат-лин.
     Тарзан, Джейн и Корак прогостили у Я-дона  неделю. Затем Тарзан объявил
о том, что покидает Пал-ул-дон. Его просили побыть еще, но Тарзан отказался.
     Хозяева,  полагавшие,  что  он  обитает где-то  на  небесах,  побоялись
настаивать.  Тарзан  с  женой  и сыном  отправились на север, в  Кор-ул-я, в
сопровождении черных воинов и хо-донов. Расставаясь с Я-доном и его воинами,
Тарзан, как и подобает богу, благословил своих бесхитростных верных  друзей,
преклонивших колени на пыльной земле среди деревьев.
     В Кор-ул-я они  провели один день, в течение которого Джейн осматривала
диковинные пещеры,  а затем  двинулись дальше  к  огромному болоту.  Шли они
спокойным, тихим шагом, сопровождаемые все теми же хо-донами и ваз-донами.
     Всех троих волновал один и тот же вопрос: как перейти болото. Но меньше
всех  по  этому  поводу  беспокоился  Тарзан,  жизнь  которого  состояла  из
сплошного преодоления  препятствий. По  личному опыту он знал,  что тот, кто
захочет, всегда добьется своего.
     В  его голове  созрел очень простой план. Теперь все  зависело  от воли
случая.
     Наутро следующего дня люди приготовились выступить в дорогу, как вдруг,
словно гром среди ясного неба, раздался жуткий рык грифа.
     Тарзан  улыбнулся.  Вот  он,  их шанс.  Вполне  достойный  бога  способ
покинуть Пал-ул-дон.
     Тарзан покрепче сжал копье, сделанное руками Джейн, а потому ценимое им
очень высоко. Он даже  сказал ей,  что копье  должно занять видное  место  в
коллекции древностей ее отца, профессора Портера.
     Заслышав   рев  грифа,   сопровождавшие   Тарзана   хо-доны  вопрошающе
уставились  на человека-обезьяну, а  ваз-доны  Ом-ата  стали  искать глазами
деревья  повыше, ибо  даже отряд воинов  бессилен  против этого зверя, шкура
которого была неуязвима для ножей и копий.
     -- Погодите, я сейчас,  -- произнес  Тарзан и  с  копьем  в руках пошел
навстречу грифу, выкрикивая ни на что не похожий клич Тор-о-донов.
     Рев прекратился, и вскоре из-за деревьев появился огромный зверь, после
чего Тарзан последовательно повторил все предыдущие действия.
     В результате  Джейн, Корак и Тарзан,  оседлав  грифа,  двинулись  через
болото, распугивая всех пресмыкающихся.
     На  другой  стороне  болота  они  обернулись  и  прокричали  прощальное
приветствие  Та-дену  и  Ом-ату,  а  также  их  отважным воинам,  к  которым
испытывали уважение и восхищение.
     Затем Тарзан погнал  своего гигантского коня на север и  остановил лишь
на  относительно безопасной территории. Они проводили взглядами удалявшегося
грифа  и  замерли,  обозревая  напоследок  эту  землю  --  землю  грифов   и
Тор-о-донов, землю львов, ваз-донов и хо-донов: первобытную, дикую и суровую
землю, которую они успели полюбить, а потому милую и родную.
     И,  повернувшись  снова к  северу, они  с легким сердцем отправились  в
страну, с которой не может сравниться ничто, -- домой.



   Эдгар Берроуз.
   Тарзан и чемпион

     Переводчики *Анисимов В., Владимирова И.*
     Редактор *Соркина Г.*

----------------------------------------------------------------------------
 OCR, Spellcheck: Максим Пономарев aka MacX

----------------------------------------------------------------------------
     -- Шесть... Семь...  Восемь... Девять... Десять!  -- Рефери отступил  в
нейтральный угол и поднял правую руку Малларгана.
     -- Победитель и новый чемпион! -- провозгласил он.
     Какое-то  мгновение публика,  лишь частично заполнившая  Мэдисон  Сквер
Гарден, словно окаменев, сидела  в  напряженной тишине. Затем раздался взрыв
аплодисментов,  перемежаемый однако язвительными  выкриками. Дело  не в том,
что кое-кто пытался  поставить  под  сомнение справедливость победы,  просто
Малларгана недолюбливали, ибо он пользовался дурной славой нечестного бойца.
Кроме того, многие из публики поставили свои денежки на чемпиона.
     Джоуи  Маркс, менеджер Малларгана, и  еще один мужчина пробрались через
канаты  и  теперь  похлопывали  чемпиона  по  спине;  фотографы,  спортивные
журналисты,   полицейские,  болельщики   заполнили   ринг.   Захлебывающиеся
комментаторы спешили сообщить миру эпохальную новость.
     Экс-чемпион,  пришедший в себя,  но все еще нетвердо  стоящий на ногах,
пересек ринг  и  протянул  Малларгану руку, поздравляя с  победой.  Но новый
чемпион руки не принял.
     -- Вали отсюда, задница, -- процедил он сквозь зубы и отвернулся.
     Малларган,  по прозвищу  "Железный кулак",  прошел  тернистый  путь  от
любителя до профессионала, чемпиона мира в тяжелом  весе чуть больше, чем за
год, и заслужил свое прозвище по праву. В самом деле, для победы ему хватало
одного удара -- смертельного удара правой в челюсть. Иногда ему  приходилось
выжидать в течение нескольких раундов, но в  конце концов своего шанса он не
упускал. Вот и экс-чемпион,  на которого принимались ставки в расчете один к
десяти, продержался  всего три раунда. С тех  пор  как Малларган включился в
борьбу за  звание чемпиона, ему  довелось провести всего  девять раундов,  в
результате чего  в шести боях трое противников получили  перелом челюсти,  а
один -- травму черепа.
     Теперь  Малларган  решил  устроить  небольшие  каникулы  и  осуществить
наконец  свое давнишнее желание.  Несколько лет  тому  назад  ему  на  глаза
попалось рекламное  объявление,  гласившее: "ПОСТУПАЙ НА ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ
-- И ТЫ УВИДИШЬ ВЕСЬ МИР".
     Этот плакат  запал ему в душу, и сейчас, когда заслуженный отпуск был у
него,  что   называется,   в   руках,   Малларган   решил   посмотреть   мир
самостоятельно, без помощи военно-морского флота или морской пехоты.
     -- Никогда не видел  Ниагарского водопада, --  сказал  его менеджер. --
Чудное  место  для  отдыха. Если мы туда  поедем,  это прибавит  Ниагарскому
водопаду немножко популярности.
     --  Ниагара?  Дерьмо!  --  откликнулся  Малларган. -- Мы  отправимся  в
Африку.
     -- Африка... -- мистер Маркс наморщил лоб. -- Это же  где-то у черта на
куличках,  кажется, в  самом низу  Южной  Америки... И кой  черт  тебя  туда
понесет?
     -- Охота!  Видал трофеи в  доме  того парня, где мы  были на днях после
боя? Головы льва, буйвола, слона... Здорово! Вот это спорт!
     --  Да  сдались  нам эти  львы, малыш,  -- в  голосе Маркса послышались
умоляющие нотки. -- Послушай, малыш, если ты  проведешь здесь еще  несколько
боев, у тебя будет достаточно "фанеры", чтобы вообще закончить выступления и
рвануть хоть в Африку, хоть на край света -- но без меня.
     -- Я еду в Африку, и ты  едешь со мной.  Если хочешь на этом заработать
немножко популярности, поторопись растрезвонить об этом газетчикам.
     Спустя десять дней спортивные обозреватели  и  операторы роились вокруг
чемпиона  на  палубе  корабля. Юпитеры  сияли;  затворы  щелкали;  репортеры
выстреливали вопросы; пассажиры толпились,  вытягивая шеи; какая-то  девушка
пробивала локтями дорогу сквозь толпу, сжимая альбом для автографов.
     --  А  он что, и  расписываться  умеет?  -- поинтересовался репортер из
"Дейли Ньюз".
     -- Ах ты умник, -- прорычал Малларган.
     --  Передай  от  меня  привет Тарзану, когда доберешься до  Африки,  --
подхватил другой.
     -- И не задирай его,  иначе он  разорвет  тебя  на куски, -- воскликнул
репортер из "Дейли Ньюз".
     -- В гробу я  видал эту задницу, -- сказал Малларган, -- никого  ему не
разорвать.
     -- Ставлю десять против одного, что он послал бы тебя в нокаут в первом
же раунде, -- съехидничал репортер из "Дейли Ньюз".
     -- Ты их, задница, никогда не получишь, -- рявкнул чемпион.
     Тяжело  груженный  грузовик громыхал  вдоль границы  обширной  равнины.
Казалось, она  находится  под постоянным  прицелом  леса,  остановившегося у
самой  кромки  и  выславшего  вперед  разрозненные  пикеты,  чтобы разведать
территорию,  занятую  неприятелем.  Почему древесная  армия не  наступает  и
равнина остается незавоеванной, оставалось загадкой.
     Являлся  загадкой  и  сам грузовик  для  человека,  наблюдавшего за его
медленным  продвижением. Вероятно,  со дня  сотворения мира  это  был первый
колесный экипаж, передвигающийся по местному бездорожью.
     За рулем грузовика находился белый человек  в потертом пробковом шлеме,
рядом  с  ним сидел негр. В кузове поверх грузов  разместились еще несколько
чернокожих.  Удлиняющиеся   тени,  отбрасываемые  деревьями,  уже  накрывали
ползущий анахронизм, возвещая о наступлении коротких экваториальных сумерек.
     Человек,  идущий  по  равнине,  изменил   свой  курс,  чтобы  встретить
грузовик. Он шел мягким пружинистым шагом, напоминающим  кошачью поступь. На
нем не было одежды, не считая набедренной  повязки из шкуры льва; его оружие
было  примитивно: колчан со стрелами и лук на  спине, охотничий нож в грубых
ножнах  на  бедре,   короткое  толстое  копье  в  руке  и  свернутое  лассо,
переброшенное через плечо. Кожа у  человека  была очень темной, но он не был
негром. Жизнь под жарким  африканским  солнцем  придала  его  коже бронзовый
оттенок.
     На  плече  гиганта   примостилась  маленькая  обезьянка,  обхватив  его
бронзовую шею одной рукой.
     -- Тармангани, Нкима, -- сказал человек, глядя в сторону грузовика.
     --  Тармангани,  --  проверещала  обезьянка.  -- Нкима  и  Тарзан убьют
Тармангани.
     Она  приподнялась,  надула  щеки  и приняла  свирепый вид.  Находясь на
приличном расстоянии  от противника или расположившись на  плече  у хозяина,
малыш Нкима  чувствовал себя львом. Его отвага была обратно  пропорциональна
дистанции,  отделяющей Нкиму от Тарзана, и прямо  пропорциональна дистанции,
отделяющей Нкиму  от  источника  опасности. Будь  малыш Нкима человеком,  он
непременно стал бы гангстером и забиякой, оставаясь  при  этом трусишкой. Но
обезьянка  Нкима мог вызвать  лишь  улыбку. Однако  он обладал такой  чертой
характера,   которая  в  определенных   случаях  возвышала  его.  Это   была
беспредельная преданность своему хозяину -- Тарзану.
     Наконец человек в грузовике заметил идущего и сообразил, что вот-вот их
пути пересекутся. Он поправил кобуру  и нащупал пистолет,  затем взглянул на
карабин, который сидящий рядом с ним парень держал между колен, и решил, что
готов к любым неприятностям. Прежде ему не доводилось бывать в этих краях, и
он  не  знал  местных  обычаев. Поэтому  меры предосторожности  казались  не
лишними.  По  мере  того,  как  дистанция  между  ними  сокращалась,  он все
пристальнее вглядывался в незнакомца.
     --  Мту  мвеуси? --  спросил  он  у парня,  сидевшего рядом  и  так  же
пристально вглядывавшегося в приближающего незнакомца.
     -- Мзунгу, бвана, -- откликнулся бой.
     --  Похоже, ты прав, -- согласился водитель. --  Похоже, белый человек,
верно; только одет как дикарь.
     -- Меньи вазимо, -- усмехнулся парень.
     -- У  меня  на  руках и  так два  психа,  -- сказал мужчина. -- С  меня
довольно.
     Тарзан приближался. Водитель  остановил грузовик. Малыш Нкима верещал и
яростно  бранился, обнажив зубы в пугающем, как ему  казалось, оскале. Никто
не обращал  на него внимания, но он не успокаивался до  тех пор, пока Тарзан
не приблизился к грузовику футов на  пятьдесят; тогда Нкима счел свою задачу
выполненной, спрыгнул на землю  и  бросился к растущему неподалеку дереву. В
конце концов какой смысл испытывать судьбу?
     Тарзан  остановился  рядом  с  грузовиком  и  взглянул  в  лицо  белому
человеку.
     --  Что  вы здесь делаете?  -- спросил  он. Мелтон,  увидев перед собой
почти  голого  человека,  испытал  чувство  превосходства, и дерзкий  вопрос
обидел его.
     -- Да вот кручу баранку, приятель, -- бросил он.
     -- Отвечайте на мой вопрос! -- На сей раз в голосе  Тарзана послышались
резкие нотки.
     У Мелтона был трудный  день.  И  предыдущие  дни были не легче.  У него
пошаливали  нервы, и настроение  приближалось к  нулевой  отметке. Его  рука
потянулась к пистолету, чтобы с помощью оружия высказать незнакомцу все, что
накипело на душе, но пистолету не пришлось вступить в беседу. Резко выбросив
руку вперед,  Тарзан  перехватил  запястье  Мелтона  и  выдернул человека из
кабины. Спустя мгновение он был разоружен.
     Нкима пританцовывал и подпрыгивал  на ветке дерева, осыпая врага грубой
бранью и  призывая  Тарзана убить Тармангани.  Но никто не обращал  на  него
внимания. Этот крест Нкима нес постоянно. Он был столь мал  и  незначителен,
что никто не обращал на него внимания.
     Негры в кузове грузовика застыли в растерянности, широко раскрыв глаза.
Все  произошло  так неожиданно,  что  они  ничего не успели сообразить.  Они
видели, как незнакомец  выдернул Мелтона из кабины, и  теперь  смотрели, как
Тарзан  трясет  белого  бвану, словно собака  крысу. Тарзан по  собственному
опыту знал, что лучший  способ добиться от человека подчинения -- хорошенько
встряхнуть его.
     Мелтон  был  крепким парнем, но и он  оказался беспомощным  в  железных
тисках незнакомца; к тому же он  здорово  струхнул. Его испугала не  столько
сверхчеловеческая  сила,  сколько ужас,  который  вселяла эта тварь.  Мелтон
почувствовал себя в  объятиях дикого зверя. Когда много лет назад его сильно
помял  лев, он уже пережил это  чувство  --  чувство  фатального  подчинения
неизбежности.
     Тарзан перестал  трясти  Мелтона  и взглянул  на парня, выпрыгнувшего с
карабином из грузовика.
     -- Брось винтовку, -- сказал Тарзан на суахили.
     Юноша помедлил.
     --  Брось! -- приказал  Мелтон, затем обратился к  Тарзану. --  Чего ты
хочешь?
     -- Я спросил вас, что вы здесь делаете. Я хочу получить ответ.
     -- Сопровождаю парочку процветающих янки.
     -- Где они?
     Мелтон пожал плечами.
     --  Бог их знает. Они выехали  с утра  пораньше  на  легковушке, а  мне
велели  держаться опушки  леса.  Сказали, что вернутся и встретят меня позже
днем.
     -- Что они здесь делают? -- спросил Тарзан.
     -- Охотятся.
     -- Почему ты привел их сюда? Ведь это закрытая территория.
     --  Я их не приводил,  это  они  меня  привели.  С Малларганом  спорить
бесполезно. Он из тех, кому хоть кол на голове теши. Ему нужен не проводник,
а загонщик.  Он  чемпион мира в  тяжелом  весе,  и это ударило ему в голову.
Попробуй  сказать  ему  что-нибудь  поперек, живо  схлопочешь.  Кое-кто  уже
попробовал -- не позавидуешь. В жизни не встречал такого скандалиста. Второй
-- поспокойнее.  Менеджер Малларгана. Умора.  Тоже  мне менеджер!  Только  и
твердит:  "Да, малыш!"  "О'кей,  малыш!",  а сам  все  время думает, как  бы
поскорее  вернуться  в  Нью-Йорк.  И  постоянно  трясется   от  страха.  Эх,
избавиться бы от них.
     -- Они поехали одни? -- спросил Тарзан.
     -- Да.
     -- В таком случае у тебя есть шанс избавиться от них. Это край львов. Я
никогда не встречал их в таком количестве.
     Мелтон присвистнул.
     -- Тогда я должен двигаться и попытаться найти их. Они мне не нравятся,
но я отвечаю за них. А ты... -- он помедлил, -- ты не будешь мешать мне?
     --  Нет, -- ответил Тарзан, -- Иди и найди  их.  Скажи, чтобы убирались
отсюда и больше никогда не возвращались.
     Затем он направился в сторону леса. Когда Тарзан немного отошел, Мелтон
окликнул его.
     -- А вообще-то ты кто такой? Человек-обезьяна остановился и обернулся.
     -- Я -- Тарзан, -- сказал он.
     Снова Мелтон присвистнул. Он залез в кабину грузовика и включил  мотор;
и когда тяжелая машина медленно двинулась по дороге, Тарзан исчез в лесу.
     Солнце  садилось  на  западе,  и  удлиняющаяся тень  леса наползала  на
равнину.  Легковая машина тряслась и подпрыгивала на  ухабах.  В машине были
двое. Один  сидел за рулем, другой расположился рядом. Его глаза покраснели,
он чихал почти беспрерывно.
     -- Ради всего, малыш, ты не можешь ехать помедленнее? --  хныкал Маркс.
-- Хватит  с  меня сенной лихорадки,  а тут  еще ты  хочешь  из  меня  кишки
вытрясти.
     Вместо ответа Малларган чуть-чуть придавил педаль газа.
     -- Ты или рессоры потеряешь, или шины,  или менеджера, если  не сбавишь
скорость.
     -- Я в менеджере больше не нуждаюсь. -- Эта мысль показалась Малларгану
настолько забавной, что он повторил ее: -- Я в менеджере больше не нуждаюсь;
итак, я оставляю его в Африке. Вот ребята повеселятся!
     --  Не забивай  свою головку  дурацкими  идеями, малыш. Ты нуждаешься в
таком смышленом парнишке, как я.  Кулаки  у тебя действительно  железные, но
лоб-то медный.
     -- Значит, так?
     -- Именно так.
     Малларган поехал чуть медленнее, поскольку внезапно сгустилась тьма. Он
включил фары.
     --  Здесь быстро  темнеет, -- прокомментировал  чемпион.  -- Интересно,
почему?
     -- Из-за  широты, умник, -- объяснил  Маркс. Некоторое время они  ехали
молча. Маркс нервно поглядывал по сторонам, поскольку с наступлением темноты
все вокруг  настолько  изменилось, что  складывалось впечатление, будто  они
внезапно  перенеслись  в  иной,  странный  мир.   Равнина  слабо  освещалась
мерцающим светом звезд, лес казался сплошной непроницаемой темнотой.
     -- Неплохо бы сейчас очутиться на 42-й стрит, -- заметил Маркс.
     -- И чего-нибудь пожевать, -- сказал Малларган. -- У меня  уже  живот к
спине прилип.  Интересно, куда  они  запропастились? Говорил  же я  ему:  не
останавливайся, пока не встретишь нас. Эти  англичане такие самоуверенные  и
строят из себя всезнаек: "Не делай  то, не делай се!" Я думаю,  чемпион мира
способен сам о себе позаботиться, не так ли?
     -- Конечно так, малыш.
     Тишину  равнины  нарушил  рев  льва,  вышедшего  на охоту.  Несмотря на
достаточное расстояние, этот звук явственно донесся до ушей обоих мужчин.
     -- Что это было? -- поинтересовался Малларган.
     -- Кабанчик, -- ответил Маркс.
     -- Было бы светло, мы смогли бы подстрелить его, -- вздохнул Малларган.
-- Дюжина свиных отбивных сейчас пришлась бы кстати. Знаешь, Джоуи, мы могли
бы запросто обойтись и без этого англичанина.
     -- А кто сидел бы за баранкой грузовика?
     --  Твоя  правда.  Но  он ведет  себя,  словно нянька,  опекающая  пару
сосунков. Скоро мое терпение лопнет, и я ему врежу.
     -- Смотри, --  перебил его  Маркс. --  Видишь свет? Это,  должно  быть,
грузовик!
     Когда  автомобили   встретились,  усталые  люди  повалились  на  землю,
растирая затекшие конечности и сведенные судорогой мышцы.
     -- Где это тебя черти носили? -- недовольно спросил Малларган.
     --  Я  все  время на  ходу, --  ответил Мелтон. --  С тех  пор,  как мы
покинули лагерь. Но вы же  знаете, что  эта колымага не  может ехать  так же
быстро, как ваша машина. А вы сегодня наколесили не мало. Вам хоть повезло?
     -- Увы. Мне уже кажется, что здесь вообще нет никакой дичи.
     -- Есть и много. Если разбить постоянный лагерь, как я советовал, можно
кое-что добыть.
     --  Нам  встретилось  несколько буйволов, -- сказал Маркс,  --  но  они
убежали.
     -- Ушли в какой-то лесок, --  объяснил  Малларган.  --  Я попробовал их
догнать, но не достал.
     -- Ваше счастье, -- заметил Мелтон.
     -- О чем это ты? Мое счастье?
     -- Если бы вы подстрелили одного из них, вас, вероятно, уже не было  бы
в живых. Предпочел бы встретиться со львом, нежели с раненым буйволом.
     --  Может, ты  и предпочел бы, -- бросил Малларган,  -- что же касается
меня -- я коров не боюсь.
     Мелтон пожал плечами, повернулся и дал команду разбивать лагерь.
     -- Придется ставить лагерь здесь, -- сказал Мелтон. -- Воды нам  сейчас
не найти,  правда,  запасы  у  нас  есть. Ну  а завтра в любом случае  нужно
возвращаться.
     -- Возвращаться?! -- возмутился  Малларган. --  Кто тут  произносит это
слово? Я приехал охотиться и буду охотиться!
     -- По дороге я встретил человека, который предупредил, что это закрытая
террито