ть через
долину   Яд-бен-ото.   Впереди  их   ожидали  дикие  звери  и  высокие  горы
Пал-ул-дона, за горами -- пресмыкающиеся и  болото, а за  болотом -- степь и
снова  дикие звери, враждебные племена и долгий, многотрудный путь  домой, к
милым сердцу руинам родного очага.

     Свалившись с дерева, лейтенант Обергатц, раненный копьем  Джейн, пополз
по траве, оставляя за собой кровавый след. После невольно вырвавшегося крика
боли немец, стиснув зубы, сдерживал стоны, чтобы не услышала эта дьяволица и
не  стала  преследовать.  Обергатц  полз,  как  раненое животное,  в поисках
укромного места, чтобы залечь и затаиться. Он решил, что умирает.
     Однако  к утру он обнаружил, что продолжает жить и что рана неглубокая.
Копье раскроило кожу  на  левом боку, нанеся ему болезненную,  но  отнюдь не
смертельную рану. Установив  это,  Обергатц  решил убраться  от Джейн  и как
можно быстрее.
     Он поспешил прочь, хотя в душе жаждал вернуться к Джейн  и обладать ею.
К этому  желанию примешивалось теперь и желание  отомстить. Она заплатит  за
то, что отвергла его. И тем не менее он полз дальше, сам не понимая почему.
     Он непременно еще  вернется  назад и, когда добьется своего, сожмет  ее
белую шею  руками и  задушит. Проигрывая в  уме эту  сцену, он захохотал тем
громким, резким смехом, который так напугал Джейн.
     Вскоре  Обергатц  почувствовал, что  стер в  кровь колени, и  осторожно
обернулся.  Никого.  Он прислушался.  Никаких  признаков  погони.  Тогда  он
поднялся  на ноги и  продолжил свой путь. Обергатц  представлял собой жалкое
зрелище:  перемазанный  с  ног  до  головы грязью  и  кровью,  со спутанными
волосами и бородой.
     Ковыляя  по  лесу, Обергатц потерял счет  времени. Питался он фруктами,
ягодами  и земляными орехами. Жажду утолял из  озера. Заслышав рычание льва,
забирался на дерево и сидел там, дрожа от страха.
     Через  некоторое время  он вышел к южному берегу  Яд-бен-лула. Путь ему
преградила широкая река. На другом  берегу в  солнечном свете сверкал город.
Обергатц долго глядел туда, моргая глазами.
     То  был  А-лур,  Город  Света.  По  ассоциации  он  вспомнил  Бу-лур  и
ваз-донов. Ваз-доны  называли его Яд-бен-ото.  Обергатц  рассмеялся  громким
смехом, расправил плечи и пошел по берегу.
     -- Я -- Яд-бен-ото! --  кричал он. -- Истинный, великий  бог! В  А-луре
мой дворец и мой храм. Яд-бен-ото нечего делать в джунглях.
     Он вошел в воду и что было силы закричал в сторону А-лура:
     -- Яд-бен-ото здесь! Ко мне, рабы! Отведите вашего бога в храм!
     Но  на таком расстоянии его никто не  услышал.  Затем его  помутившийся
разум переключился  на  другие вещи:  на  птицу, пролетевшую над головой, на
стаю рыб, проплывавшую у его ног. Расхохотавшись,  он попытался  поймать их,
упал на четвереньки и стал ползать в воде. Тогда ему стукнуло в  голову, что
он --  морской лев. Позабыв  про рыб, Обергатц лег в воду и поплыл, совершая
волнообразные движения ногами, как будто бы хвостом.
     Испытания и тяготы последних дней, страх, скудная пища превратили Эриха
Обергатца в лопочущего идиота.
     На поверхности воды показалась водяная змея, и человек пополз за ней на
четвереньках. Змея поплыла  к  камышам. Обергатц последовал за  ней, хрюкая,
точно свинья.
     Змею он так и не поймал, но зато в камышах  наткнулся на спрятанную там
лодку.
     Немец остановился и залился радостным смехом. Вытащил весла из уключин,
швырнул  в  воду.  Те  поплыли  по течению. Затем  он сел рядом с  лодкой  и
зашлепал руками по воде. Брызги привели его в младенческий восторг.
     Он вытер лоб рукой и, глядясь в воду,  увидел полоску белой  кожи.  Это
позабавило  Обергатца, который принялся  смывать грязь  и кровь  с тела.  Он
вовсе не стремился отмыться, его интересовало непонятное превращение.
     --  Я  становлюсь  белым! -- завопил он.  Обратившись лицом  к  А-луру,
Обергатц воскликнул:
     -- А-лур, Город Света!
     Это   снова  напомнило  ему  о  Бу-луре  и  ваз-донах,  называвших  его
Яд-бен-ото.
     -- Я -- Яд-бен-ото! -- прокричал Обергатц.
     Затем взгляд  немца упал на  лодку, и  у него возникла новая  идея.  Он
окинул взглядом свое  тело и  одежду.  Львиная шкура была мокрой  и грязной.
Волосы  и  борода также  не напоминали  атрибуты  божества.  Обергатц  начал
рассуждать более  здраво, ибо им завладела великая  идея, собравшая  воедино
его разрозненные мысли и сконцентрировавшая его разум на одной цели.
     Он,  конечно,  продолжал  оставаться  помешанным,  но  теперь  это  был
целеустремленный помешанный.
     Собрав цветы и листья,  Обергатц  разукрасил ими волосы и бороду, после
чего сбросил с себя львиную шкуру. Удовлетворенный своим видом,  он вернулся
к лодке и оттолкнул ее от берега. Стоя в полный рост, он поплыл по течению к
городу, возвещая криками о своем прибытии:
     -- Я  --  Яд-бен-ото! Встречайте своего  господина! Лодка, подхваченная
ветром, неслась вперед. Уже на середине озера ее заметили с дворцовой стены,
и когда  Обергатц приблизился к  берегу, там собралась толпа женщин и детей,
примчавшихся поглазеть на прибывшего.
     Жрецы во  главе  с Лу-доном  наблюдали за  ним возле  стен храма. Когда
лодка приблизилась на достаточное расстояние, чтобы различить стоявшую в ней
фигуру, хитрые глаза Лу-дона сузились.
     Его уже проинформировали о побеге  Тарзана, и  верховный жрец опасался,
что  тот  примкнет  к  Я-дону  и  тем  самым  привлечет  в  его  ряды  много
сторонников. Появление во вражеском стане пусть и ложного  Дор-ул-ото  могло
сорвать планы Лу-дона.
     Человек  в  лодке  подплывал  к   устью   реки.  Младшие   жрецы  ждали
распоряжений Лу-дона.
     --  Приведите его сюда, --  приказал он.  -- Если прибыл  Яд-бен-ото, я
узнаю его.
     Когда  лейтенанта Эриха  Обергатца  подвели  к  верховному  жрецу,  тот
внимательно оглядел голого человека с живописной шевелюрой.
     -- Откуда ты явился? -- спросил Лу-дон.
     -- Я  --  Яд-бен-ото! --  выкрикнул  немец. -- Спустился  с  небес. Где
верховный жрец?
     -- Он перед тобой. Обергатц хлопнул в ладоши.
     -- А ну-ка принеси воды и вымой мне ноги.  Лу-дон сощурил глаза. У него
в  голове  забрезжила кое-какая мысль.  В присутствии жрецов и воинов дворца
верховный жрец отвесил незнакомцу глубокий поклон.
     -- Хо! Рабы!  --  скомандовал  Лу-дон,  выпрямляясь.  -- Принесите  для
Великого Бога воды и пищи.
     Тем самым Лу-дон перед всеми признал Эриха Обергатца богом.
     Весть эта молнией  облетела А-лур,  а вскоре  и Ту-лур. Явился  сам бог
Яд-бен-ото и встал  на сторону Лу-дона. Мо-зар поспешил переметнуться в стан
сторонников верховного жреца и больше не напоминал о своих правах на трон.
     В сложившейся ситуации Мо-зар смекнул, что ему лучше всего оставаться в
Ту-луре и  не портить  отношений с верховным жрецом. И он не ошибся  в своих
расчетах.  Лу-дон имел на  него  кое-какие виды,  а потому  даровал жизнь  и
приказал явиться со всеми воинами в А-лур.
     Обергатц легко вжился  в роль бога. Он был в восторге от  новой  жизни.
Обильные  яства  и  покой  возвратили  ему  разум, которого  он  лишился  от
пережитых волнений. Но  теперь им овладело  новое безумие. Он  вбил  себе  в
голову,  что на  самом деле  является  богом,  и  ничто на  свете  не  могло
разубедить его.
     Прислуживавшие  Обергатцу  жрецы  на  своей шкуре отведали, что  значит
божеская  кара. Имея  властную,  жестокую натуру,  он  во всем соглашался  с
Лу-доном, который  видел в нем  могучую силу,  поддерживавшую  его власть  в
Пал-ул-доне.
     В главном храме перед  западным алтарем  соорудили трон для Яд-бен-ото,
где он мог сидеть и наблюдать, как в его честь приносят жертвы.
     Обергатца не  любил никто, его панически,  жутко  боялись, как никого и
никогда раньше. Лу-дон пользовался этим и распространил через своих жрецов и
слуг слух  о том,  что,  по велению самого Яд-бен-ото, все  преданные  воины
должны  сплотиться вокруг Лу-дона. Те же, кто не подчинятся  приказу,  будут
прокляты и умрут в страшных муках.
     В   результате  добрая  половина   населения  Пал-ул-дона  примкнула  к
верховному жрецу, значительно пополнив ряды его приверженцев.

        ГЛАВА XXII
     Тарзан и Джейн переправились через реку. Шли они  медленно, наслаждаясь
обществом друг друга после  долгой разлуки. Им предстояло перейти болото, но
Тарзан  не  особенно  ломал  над  этим  голову  --  время  есть,  что-нибудь
придумается.
     Часы  пролетали,  словно минуты, а  они все  не  успевали выговориться,
столько всего было пережито каждым из них.
     Тарзан планировал  обогнуть  А-лур, чтобы не встречаться с  хо-донами и
ваз-донами, дойти  до Кор-ул-я и  сообщить Ом-ату  про  Пан-ат-лин, а  также
предложить план ее вызволения.
     На третий день пути, когда  они вышли к реке, пересекавшей А-лур, Джейн
вдруг испуганно схватила Тарзана за руку и показала вперед. На  окраине леса
в тени деревьев виднелся огромный зверь. Тарзан тотчас же узнал его.
     -- Что это? -- прошептала Джейн.
     -- Гриф, --  ответил  Тарзан.  -- Как некстати, что рядом нет деревьев.
Пошли назад,  Джейн.  Когда ты со мной,  я  боюсь рисковать. Остается молить
богов, чтобы он нас не заметил.
     -- А если заметит?
     -- Тогда рискнем.
     -- Это как?
     --  Попробую  подчинить  его  своей  воле,  как  уже  делал однажды.  Я
рассказывал о том случае, помнишь? -- сказал Тарзан.
     -- Да, но  я не  представляла себе, что он такой громадный,  Джон. Ну и
махина, словно военный корабль.
     Тарзан рассмеялся.
     --  Не  совсем.  Но,  наверное,  похож, когда нападает.  Они  двигались
маленькими шажками, чтобы не привлекать внимания грифа. Тот злобно заревел.
     -- Боюсь, что по-хорошему тебе  с  ним не  справиться, -- шепнула Джейн
дрожащим от волнения голосом. Тарзан прижал Джейн к груди и поцеловал.
     -- Поживем увидим, Джейн, -- сказал он. -- Я сделаю все, что смогу. Дай
мне копье, а сама  постарайся не  бежать. Единственная надежда на то, что  я
сумею подчинить его волю своей. Сумею ли? Там видно будет.
     Зверь выбежал из леса, явно разыскивая их. Тарзан громко крикнул:
     -- Ви-оо!
     Заслышав призыв, животное остановилось. Тарзан пошел  вперед,  повторяя
одно и то же:
     -- Ви-оо! Ви-оо!
     Гриф издал низкий рокочущий звук и медленно двинулся к людям.
     -- Отлично! -- обрадовался Тарзан. -- Теперь удача на нашей стороне. Не
боишься? Впрочем, я зря спрашиваю.
     -- С тобой я ничего не боюсь.
     Они подошли к доисторическому чудовищу.
     -- Ви-оо! -- закричал Тарзан и стукнул зверя копьем  по носу. -- Теперь
можно  ехать  на  нем  верхом.  Хорошо  бы  прокатиться  на  такой  горе  по
Гайд-парку!
     --  Боюсь,  бобби  были бы шокированы  нашим поведением, --  со  смехом
отозвалась Джейн.
     Они взобрались на спину зверя по хвосту, и Тарзан погнал грифа в нужном
направлении.
     Подшучивая друг над другом, Тарзан  и  Джейн продолжали свой путь, пока
не  наткнулись на  десяток  хо-донов, прилегших  отдохнуть в  тени деревьев.
Туземцы  с  воплями  повскакали  на  ноги.  Гриф  бросился  на  них,  те  --
врассыпную. Тарзану с трудом удалось утихомирить зверя, едва не раздавившего
одного из воинов. Бледный от испуга хо-дон вскочил с земли и рванул к лесу.
     Тарзан возликовал. До сих пор он сомневался,  сумеет ли удержать зверя,
если тому  вздумается напасть на живое существо, и  собирался оставить грифа
вблизи Кор-ул-я, но теперь принял иное  решение. Они въедут в селение Ом-ата
верхом на грифе. Тарзан изменил свое намерение из-за безопасности Джейн.
     Гриф  вез их  в  Кор-ул-я  неторопливым  шагом,  а  в это время горстка
перепуганных воинов добралась до А-лура, где мгновенно распространился  слух
о страшном  Яд-гуру,  ехавшим с прекрасной  незнакомкой  верхом  на огромном
грифе.
     Слух дошел до Лу-дона, и верховный жрец  немедленно допросил очевидцев.
Убедившись в  том, что те не лгут,  он спросил, в какую сторону направлялась
эта  пара,  и,  получив  ответ,  решил,  что  Тарзан  идет  в  А-лур,  чтобы
присоединиться  к  Я-дону.  Этого ни в  коем случае нельзя было допустить. И
Лу-дон созвал совет Пал-ул-дона. Совещание длилось два часа,  был разработан
план действий. Затем верховный жрец вызвал Пал-сата, который явился в одежде
воина.
     -- Отлично! -- воскликнул  Лу-дон при виде Пал-сата.  -- Даже твои рабы
не узнают тебя. Не теряй времени, Пал-сат, действовать  нужно быстро. Теперь
все  зависит от тебя. Мужчину по возможности  убрать, а  женщину  непременно
доставить живой. Понял?
     -- Да, повелитель, -- ответил жрец и удалился.

     Рядом  с  Кор-ул-я находилось необитаемое ущелье, в котором Я-дон решил
сосредоточить свою  армию для нападения  на  А-лур.  Руководствовался он при
этом  двумя соображениями.  Во-первых, он  сможет  сохранить  свои  планы  в
секрете  от  врага  и   получит  преимущество   при  внезапном  нападении  с
неожиданного  направления.  Во-вторых,  важно было увести  людей подальше от
дворца, где распускались  всякие слухи, из-за которых в рядах Лу-дона уже не
раз назревал раскол.
     Таково  было  положение дел,  когда  охрана с  вершины  скалы  заметила
огромного грифа с двумя людьми на  спине. В первый миг Я-дон и военачальники
не  поверили сообщению. Я-дон решил удостовериться  самолично и поднялся  на
скалу, откуда и в самом деле увидел верхом на грифе двух человек, мужчину  и
женщину. Вглядевшись в мужчину, он не поверил своим глазам.
     -- Это он! -- воскликнул Я-дон. -- Сам Дор-ул-ото! Гриф и  его всадники
услышали восклицание, но слов разобрать  не смогли. Зверь взревел и помчался
на звук. Я-дон с воинами поспешили в укрытие.
     Во  избежание ненужного  конфликта  Тарзан постарался  повернуть  грифа
назад,  тот разъярился  и минут  пять  еще  бесновался,  прежде  чем Тарзану
удалось приструнить его. Угомонился зверь под деревьями, на которых укрылись
Я-дон с воинами.
     -- Мы  друзья!  -- закричал Я-дон. --  Я -- Я-дон, вождь А-лура. Мы все
поклоняемся Дор-ул-ото и просим помощи в справедливой борьбе с Лу-доном.
     -- Так он еще не свергнут? А я думал, что ты уже король Пал-ул-дона.
     -- Нет, -- помрачнел Я-дон. -- Люди боятся верховного жреца.  Во дворце
появился человек, который выдает себя за Яд-бен-ото. Воины страшатся его. Но
я уверен, что победа будет за нами.
     Тарзан задумался.
     -- Я-дон  был  одним  из  немногих,  кто верил  в  меня, -- произнес он
наконец.  -- Я у него в долгу. Я  пойду с тобой, Я-дон. Скажи, что требуется
от Дор-ул-ото?
     --  Он  должен пойти  со мной  мимо  селений в Я-лур,  чтобы все жители
видели его рядом с Я-доном.
     -- По-твоему, они поверят в меня? С какой стати? -- спросил Тарзан.
     -- Кто посмеет сомневаться в том,  кто едет верхом  на грифе! Такое под
силу только настоящему богу! -- ответил старый вождь.
     -- А кто позаботится  о моей подруге,  если мы  отправимся в А-лур?  --
обеспокоился Тарзан.
     --  Она останется  в Я-луре с  принцессой О-ло-а и моими женщинами,  --
ответил Я-дон.  -- С ними она будет в  безопасности. Скажи, что ты пойдешь с
нами,  о, Дор-ул-ото,  подари мне  это счастье. С  северо-востока  на  А-лур
движется мой сын Та-ден. Если  мы нападем  под предводительством Дор-ул-ото,
победа будет обеспечена.
     -- Пусть  будет  так, как  ты сказал, Я-дон, -- ответил Тарзан.  --  Но
сперва накорми моего грифа мясом.
     -- В лагере мяса  навалом. От нечего  делать мои воины только и  знают,
что охотятся.
     -- Хорошо, -- сказал Тарзан. -- Пусть принесут да побольше.
     Мясо  вскоре  прибыло, его  положили на землю  на некотором расстоянии.
Тарзан соскочил со спины зверя и стал кормить прямо из своих рук.
     -- Проследи за тем,  чтобы мясо у него не переводилось,  -- попросил он
Я-дона. -- Иначе он будет неуправляемым.
     Утром,  накануне  выступления,  Тарзан  пошел  проведать  грифа.  Зверь
оказался на прежнем месте, рядом с  ним лежали обглоданные кости -- все, что
осталось от льва и антилопы.
     По пути в Я-лур отряд проходил  через селения. Я-дон не ошибся: все без
исключения жители уверовали в истинность Дор-ул-ото.
     На  подходах  к Я-луру  к отряду  пристал незнакомый  воин.  О  себе он
сказал, что пришел  из отдаленной деревни с юга и что  с ним плохо  обошлись
Лу-дон  и его жрецы. Я-дон, который был  рад любому пополнению, принял его в
отряд.
     Теперь возник вопрос, что делать с грифом по прибытии в город. Тарзан с
трудом  удерживал  зверя,  норовившего напасть  на всякого,  кто  оказывался
вблизи. Постепенно  гриф  стал  привыкать  к присутствию хо-донов, но те  на
всякий  случай держались от  него  подальше. Хо-донов  ничуть не вдохновляла
перспектива  появления  чудовищного  зверя на  улицах  города. Наконец, было
решено поместить грифа в обнесенное стенами место внутри дворцового сада.
     Тарзан сам завел его  туда. Грифу бросили  побольше мяса и оставили его
там.
     Я-дон отвел  Тарзана  и Джейн к  принцессе О-ло-а, которая, едва увидев
его, бросилась  на  колени. Там же  оказалась  и Пан-ат-лин,  обрадовавшаяся
встрече. От О-ло-а Тарзан  узнал,  что Та-ден вернулся.  О-ло-а  станет  его
женой после окончания битвы за А-лур.
     Воины  стекались  в  город со  всех сторон. Весть  эту послали Та-дену,
отряд которого стоял в нескольких милях от А-лура.
     Пришло  время  расстаться с  Джейн.  Она оставалась под опекой  О-ло-а,
Пан-ат-лин и охранников дворца. С легким сердцем Тарзан попрощался с Джейн и
пошел за грифом, уверенный в безопасности жены,
     У А-лура Тарзан  отпустил грифа за  ненадобностью. Началось наступление
на город.

        ГЛАВА XXIII
     Под покровом ночной темноты из дворца Я-лура в храм крадучись пробрался
воин.  Он  направился  в  ту  часть  здания,  где проживали  младшие  жрецы.
Появление воина не  вызвало  подозрений, поскольку  вооруженные  люди  часто
наведывались  в  храм.  Он  подошел  к  комнате, где после вечерней  трапезы
собрались жрецы.
     Как и все в Пал-ул-доне, воин знал о натянутых отношениях между дворцом
и храмом в Я-луре. Я-дон терпел присутствие  жрецов и позволял им  совершать
жестокие жертвоприношения только из уважения к вековым традициям хо-донов.
     Всем было известно, что Я-дон ни разу не посетил храм, а верховный жрец
никогда не появлялся во дворце.
     Ночной  посетитель также  знал об этом, знал даже то, чего не мог знать
рядовой воин. Поэтому он и пришел в храм в поисках помощи.
     Войдя  в   комнату   жрецов,  он  поприветствовал  присутствовавших   в
традиционной для Пал-ул-дона манере и в то же время сделал знак рукой, смысл
которого был известен лишь посвященным.
     Таких   жрецов,  заметивших  и  понявших  знак,  нашлось  несколько.  К
пришельцу  приблизились двое и  повторили жест.  Они обменялись  парой фраз,
затем воин  вышел из комнаты. Немного погодя следом за ним вышел и первый из
подошедших, а вскоре и другой.
     Троица прошла в небольшую комнату, дверь которой, как и комнаты женщин,
проживавших в  дворце,  выходила в коридор. В  одном из помещений находилась
Джейн, спавшая там одна. По концам коридора стояла охрана.
     Дворец  безмолвствовал,  погруженный  в  сон. Там,  где  правил  Я-дон,
ложились  и вставали  рано. Здесь  не  бывало диких оргий, столь  частых  во
дворце А-лура. По сравнению со столицей, Я-лур был спокойным, тихим городом.
И тем не менее, у каждого входа стояли часовые.
     Караульные посты состояли всего  из  пяти  человек,  причем бодрствовал
лишь  один,  а четверо  спали.  Так  оказалось и  на  сей раз,  когда  двое,
разделившись, направились  каждый в  свой конец коридора. Назвав пароль, они
сменили на вахте часовых, которые без лишних вопросов с радостью уступили им
свои места. После этого в коридор вышел третий, и все вместе они двинулись к
комнате  жены Тарзана.  Один  из  них был тем самым, который  втерся в отряд
Я-дона. Лиц его сообщников видно не было,