-- Все мы рано или поздно умрем.  Разумеется, для вас такой конец может
показаться ужасным,  но Тарзан  из  племени  обезьян иного  и не ожидает.  В
джунглях редко кто  доживает до  старости,  и мне тоже этого не хотелось бы.
Нума ли, Шита ли,  черный ли  воин... Какая разница, кто и когда тебя убьет.
Смерть неминуема. А там уже все равно.
     Девушка вздрогнула.
     --  Да, -- произнесла она потухшим голосом,  --  когда  все закончится,
будет все равно.
     Втроем  они вошли в пещеру, где  расположились  на песке. Олдуик  лег у
входа. Тарзан присел в дальнем углу.
     -- Можно я закурю? -- обратился лейтенант к Тарзану. -- У меня осталась
парочка  сигарет. Хотелось бы затянуться  в последний раз перед  собственной
кончиной. Не составите мне компанию?
     И он протянул Тарзану сигарету.
     -- Нет, благодарю, -- отказался Тарзан, -- не выношу запаха дыма.
     Гарольд Олдуик  предложил  сигарету  девушке, та отказалась,  тогда  он
закурил один. Люди сидели  молча, вслушиваясь в звуки шагов по мягкому песку
перед входом в пещеру. Тишину нарушил лейтенант.
     -- Что-то они слишком спокойны для львов, вы не находите?
     -- Нет, -- ответил человек-обезьяна.  -- На охоте они всегда ведут себя
тихо.
     -- По мне так лучше бы они рычали, -- сказал лейтенант. -- Или пусть бы
даже напали, а то эта  тишина  и ожидание начинают действовать мне на нервы.
Впрочем, я надеюсь, что эта троица не нападет на нас разом.
     -- Троица? -- удивился Тарзан. -- Их уже семеро.
     -- Господи помилуй! -- вскричал Олдуик.
     -- Давайте разведем костер и отпугнем их, -- предложила девушка.
     -- Вряд ли это целесообразно, -- проговорил Тарзан. -- Насколько я могу
судить, с ними находится человек. Как и сегодня с тем львом.
     -- Но это  невозможно! -- воскликнул Олдуик. -- Они разорвали бы его на
куски! Почему вы решили, что с ними человек?
     Тарзан улыбнулся и покачал головой.
     -- Боюсь, что вы не поймете. Это выше вашего разумения.
     -- Вы не могли бы говорить яснее? -- произнес лейтенант.
     -- Хорошо, -- отозвался Тарзан. -- Если бы вы родились  слепым, то были
бы  не в  состоянии  понять  ощущения  зрячего.  Поскольку  же  вы  родились
практически без чувства обоняния, то  и не сможете понять, как  я  определил
присутствие человека.
     -- Иными словами, вы почуяли его запах? -- заключила девушка.
     Тарзан утвердительно кивнул.
     --  И  таким   же  образом  определили  количество  львов?  --  спросил
лейтенант.
     --  Да,  --  подтвердил Тарзан. -- У  каждого  льва свой  специфический
запах.
     -- Сдаюсь, -- сказал Олдуик.
     -- Думаю, что львы здесь не  за  тем, чтобы напасть на нас, -- произнес
Тарзан, -- ничто не мешало им сделать  это в самом начале. Есть у  меня одно
предположение, правда весьма абсурдное.
     -- Какое же? -- поинтересовалась девушка.
     -- Мне кажется, они стерегут нас,  чтобы мы не могли идти туда, куда не
следует. Иначе говоря, за нами следят.
     -- И что это за место, куда нас не хотят пускать? -- спросил лейтенант.
     --  Можно  только догадываться, -- ответил Тарзан.  -- Сдается мне, что
это то самое место, какое мы ищем.
     -- Вы имеете в виду источник? -- спросила девушка.
     -- Да, -- подтвердил Тарзан.
     Все притихли. Лейтенант Олдуик задремал, привалившись  к стене. Девушку
сморил крепкий  сон. Примерно через час  человек-обезьяна  неслышно встал  и
достал   нож.   В   следующий   миг  раздался   грозный  громоподобный  рев,
сопровождаемый громким топотом. Лейтенант и Берта Кирчер вскочили в испуге.
     Тарзан стоял у входа в  пещеру с ножом в руке, ожидая нападения. Он мог
бы спастись, взобравшись вверх по скале,  что было  бы естественно, учитывая
превосходство сил противника, но не сделал этого, сам не  зная почему. Ничто
не  обязывало  его  встать  на  защиту  спящих --  ни  долг,  ни  какое иное
соображение, и тем не менее он был готов пожертвовать собой.
     Звери стремительной  лавиной налетели  на  него,  опрокинув  на  землю.
Падая, он ударился головой о выступ скалы и потерял сознание.
     Когда  Тарзан  пришел  в  себя,  был  уже  день.  Грозный  львиный  рык
окончательно прояснил  его  сознание, и человек-обезьяна  вспомнил  все, что
предшествовало потере сознания.
     Тарзан почувствовал сильный  запах Нумы и  открыл глаза. Прямо над  ним
стоял  огромный   лев,  угрожающе  рычащий   на  что-то   вне  поля   зрения
человека-обезьяны. Судя по запаху, это был лев из ловушки вамабо.
     Воспрянув духом, Тарзан заговорил с Нумой, делая попытку подняться. Лев
отошел в сторону, и человек-обезьяна огляделся. Он лежал там же, где и упал,
перед  входом  в пещеру,  а Нума,  прижавшись к скале, защищал  его от  двух
других львов, расхаживавших неподалеку.  Тарзан  заглянул  в пещеру,  но там
никого не было. Выходит, он напрасно рисковал.
     Тряхнув головой,  человек-обезьяна  повернулся  к  двум  львам,  упорно
кружившим вокруг него в  нескольких ярдах. Нума, не обращая на  них  особого
внимания, бросил дружелюбный взгляд на Тарзана, потерся головой о его бок, а
затем зарычал на противников.
     --  Мы  с  тобой их  еще проучим,  --  сказал Тарзан, обращаясь  к Нуме
по-английски.
     Лев, разумеется, ничего не понял, но, почувствовал интонацию,  принялся
нетерпеливо вышагивать, параллельно неприятелю.
     -- Подожди, -- окликнул его Тарзан.
     Обхватив  гриву  льва левой  рукой, человек-обезьяна  прижался  к  нему
боком, и они  двинулись вперед. При их  приближении  львы подались  назад  и
затем расступились. Тарзан с Нумой прошли между ними, не спуская глаз каждый
со  своего  ближайшего  противника.  Вдруг,  словно  по  команде,  оба  льва
одновременно бросились в атаку.
     Человек-обезьяна  встретил  своего противника  приемом, который  всегда
использовал в схватках с Нумой и Шитой.
     С выпущенными когтями и  оскаленными клыками лев прыгнул на голую грудь
человека-обезьяны.  Выбросив вперед левую  руку для отражения удара,  словно
боксер на ринге,  Тарзан правой  вонзил нож в межреберье,  тут же выдернул и
вонзил  снова  -- на сей  раз под левую лопатку. Разъяренный  лев  попытался
достать человека, но тот увернулся,  вцепился в его пышную гриву,  дернул на
себя и воткнул нож в бок зверя.
     Лев обезумел  от ярости и боли,  и в тот же миг  Тарзан прыгнул ему  на
спину, сцепил ноги  под брюхом  хищника, левой рукой  ухватился  за  длинную
гриву,  а правой нанес очередной удар ножом, на сей раз, как ему показалось,
прямо в сердце. В какой-то  миг человек-обезьяна подосадовал на себя  за то,
что  не сумел  сразу  поразить увертливого  зверя, как вдруг  обнаружил, что
хищник  и не  думает умирать,  а, наоборот, завертелся  и  запрыгал, пытаясь
сбросить с себя ненавистного человека. Тарзан  почувствовал,  что  не  может
удержаться  и  в последний миг соскользнул на  землю,  уклоняясь от  могучих
когтей. Ему было важно прочно стать на ноги, чтобы продолжить схватку. Но на
этот раз зверь опередил его -- не  успел  Тарзан подняться, как получил удар
огромной   лапой   по   голове.  Падая,   человек-обезьяна   успел  заметить
промелькнувший  над  ним  черный силуэт,  и  противник оказался  опрокинутым
черным Нумой.  Выкатившись  из-под дерущихся львов,  Тарзан сумел подняться,
хотя был оглушен  и шатался от удара.  На его глазах  львы обменялись серией
могучих  ударов  лапами.  Затем  черный  Нума,   значительно  превосходивший
противника  как  размерами,  так  и  силой,  схватил  соперника  за  глотку,
встряхнул,  наподобие того, как кошка  встряхивает  пойманную мышь, а  когда
слабеющий хищник попытался подобраться к нему снизу, то черный Нума опередил
его.  Когтями  задних лап он вспорол сопернику  брюхо  от  грудины до  паха,
выпустив кишки, и в тот же миг все было кончено.
     Когда Нума расправился со своей второй жертвой и встряхнулся, Тарзан не
мог  не отметить изумительные пропорции и могучую грацию  зверя.  Убитые  им
львы  тоже   были  красивы,  и   в  их  окраске  пробивалась   чернота,   но
человек-обезьяна видел, что они иной породы.
     Теперь, когда внезапное препятствие было  устранено,  и Тарзан собрался
отправиться на поиски  девушки  и  лейтенанта,  он  вдруг почувствовал,  что
страшно  проголодался. Кружась по песчаному дну  ущелья  среди  бесчисленных
запутанных  следов, включая  и  его собственные,  он непроизвольно заскулил,
подобно голодному  зверю. Тотчас  же  черный Нума  навострил уши,  испытующе
взглянул   на  человека-обезьяну   и   припустил  в  сторону   юга,  изредка
останавливаясь и проверяя, следует ли Тарзан за ним.
     Человек-обезьяна понял, что Нума ведет его к пище,  поэтому  последовал
за  львом,  присматриваясь  к следам и  принюхиваясь  к запахам.  Вскоре  он
обнаружил отпечатки ног, обутых в  сандалии, а запах поведал ему о  том, что
следы оставлены  людьми,  которые находились ночью  со львами. Затем  Тарзан
учуял слабый запах девушки,  а чуть позже -- лейтенанта  Олдуика. Неожиданно
следов  стало  меньше,  и  теперь  те,  что  принадлежали  Берте   Кирчер  и
лейтенанту, резко выделялись.
     Девушка и англичане шли рядом, а  справа и слева -- мужчины и львы, они
же возглавляли и замыкали шествие.  Человек-обезьяна недоумевал, будучи не в
состоянии объяснить такое странное сочетание следов, а также запахов.
     Ущелье, которым шел Тарзан,  расширилось,  затем  резко сузилось, потом
снова расширилось и становилось  все шире и шире по мере продвижения  к югу.
Неожиданно дно ущелья стало резко снижаться. Появился древний базальт в виде
крутых скалистых уступов, тут и там виднелись следы высохших водопадов. Идти
стало  труднее, однако тропа была четкой,  что  указывало на ее древность, а
местами  и на то, что ее прорубали вручную. Пройдя половину или три четверти
мили, Тарзан за поворотом увидел  долину, вклинившуюся в наслоения гранита и
базальта.  На  юге долину ограждала  высокая горная цепь. С севера на юг она
простиралась  мили на  три-четыре,  не больше, а  протяженность  с запада на
восток Тарзан определить не мог.
     Судя по буйной растительности, здесь была вода. В долину вела тропа, по
которой Тарзан, следуя за львом, спустился в долину и оказался среди высоких
деревьев.  В  ветвях  пронзительно  кричали  птицы  с  ярким  оперением,  на
верхушках верещали и переругивались между собой бесчисленные обезьяны.
     Жизнь в лесу била ключом, и все же  в душе у человека-обезьяны возникло
чувство  одиночества,  впервые испытанное  им  в родных  джунглях.  Во  всем
окружающем ощущалось нечто нереальное, как  и в самой  долине, затерянной  и
забытой.  Птицы  и  обезьяны  были  как  будто  те  же,  но  не  совсем  те.
Растительность также отличалась  от привычной.  Тарзан  вдруг ощутил себя  в
другом  мире,  и  ему  стало  не  по  себе.  Человек-обезьяна  насторожился,
предчувствуя опасность.
     Здесь вперемежку с  лиственными  деревьями росли  фруктовые, на которых
лакомились сочными плодами Ману-обезьяны. Забравшись на нижние ветви, Тарзан
принялся  утолять  голод  среди  неумолчных  обезьян. Через некоторое время,
слегка  подкрепившись,  ибо  только  мясо  могло  насытить  его   полностью,
человек-обезьяна  огляделся  по  сторонам,  ища   глазами  черного  Нуму,  и
обнаружил, что лев исчез.

        XVII. ГОРОД ЗА КРЕПОСТНОЙ СТЕНОЙ

     Спустившись на  землю,  Тарзан вновь обнаружил след девушки и  тех, кто
сопровождал  ее, и двинулся по  хорошо проторенной тропе. Тропа вывела его к
ручью, где он утолил  жажду,  и шла дальше  в центр долины. Тропу  то и дело
пересекали другие  тропы, и повсюду виднелись следы и ощущался запах больших
кошек: льва Нумы и пантеры Шиты.
     За исключением  мелких грызунов в долине, казалось, не водилось  других
животных. Ничто не указывало на присутствие оленя Бары, кабана Хорты, бизона
Торго,  Буто,  Тантора  и  Дуро.  А  вот змея Гиста  водилась,  да  в  таком
количестве,  что даже видавший виды Тарзан был поражен. Гимла-крокодил также
дал о себе знать запахом у одного водоема.
     Наконец  в поисках мяса он  обратил свое внимание на птиц. В предыдущую
ночь  люди, напавшие вместе со зверями, его не тронули -- то ли  спешили, то
ли посчитали мертвым. Так  или иначе,  оружие уцелело -- копье, длинный нож,
лук и стрелы, а также частенько выручавшая его травяная веревка.
     Недолго  думая, человек-обезьяна подстрелил большую птицу, что  вызвало
страшный  гвалт среди  ее  сородичей и  обезьян. Поднялся невообразимый шум,
состоящий из визга и пронзительных криков.
     Тарзан  бы еще понял, если бы закричали в испуге соседки убитой, но то,
что  переполошился весь  лес,  вызвало  в нем  недоумение.  В сердцах Тарзан
испустил свой знаменитый клич победы и вызова.
     Мгновенно   воцарилась  тишина,  что  произвело  на   Тарзана  зловещее
впечатление и  лишь  усилило его  гнев.  Занявшись птицей, он извлек стрелу,
положил обратно в колчан, с помощью ножа снял кожу вместе с перьями и вонзил
зубы в мясо. Ел он со злобой, будто ему угрожал враг, а скорее всего оттого,
что птичье мясо было ему не  по вкусу. Но лучше  птица, чем ничего; интуиция
же подсказывала ему, что мяса поблизости не сыскать. А с каким удовольствием
он съел бы сочный  кусок настоящего мяса. От одной этой мысли у него потекли
слюнки, но он был вынужден довольствоваться невкусной добычей.
     Он уже  доедал  птицу, как вдруг в  кустах  с разных сторон послышалось
движение. Тарзан принюхался -- к нему приближались львы.  Причем они даже не
считали нужным таиться, а двигались  в открытую, судя по треску веток под их
лапами и шуму продирающихся сквозь заросли тел.
     Тарзан задумался над причиной их появления. Вряд ли они пришли на крики
птиц и обезьян. Тогда что же их привело?
     Размышляя над тем, какой способ нападения  изберут  львы, Тарзан увидел
первого.  При виде  человека  лев с  черной гривой  остановился.  Зверь  был
поменьше и посветлее, чем черный Нума из ловушки.
     Вскоре среди кустов и деревьев показались остальные. Львы остановились,
разглядывая  человека-обезьяну,  и  пока  ничего  не  предпринимали.  Тарзан
невозмутимо принялся обгладывать кости, ожидая действий со стороны хищников.
     Один за другим львы улеглись, не выпуская  его из виду. Такое поведение
львов Тарзан  видел впервые. Разозлившись, он стал осыпать их грубой бранью,
на манер обезьян, научивших его этому еще в детстве.
     Он называл  их Данго  -- пожирателями падали, сравнивал с омерзительной
Гистой, змеей, наконец  стал бросать  в  них пригоршнями землю. На последнюю
его выходку хищники зарычали, но с места не сдвинулись.
     -- Трусы, -- издевался над ними Тарзан. -- Нумы с сердцем оленя Бары!
     По обычаям джунглей Тарзан стал угрожать им и живописать, какие  жуткие
вещи он проделает с ними. Львы продолжали лежать.
     Спустя полчаса после их появления Тарзан услышал  звуки шагов по тропе.
Существо  было двуногим, и, хотя запаха он не почуял,  Тарзан определил, что
приближается  человек.  Вскоре  на тропе  показался  человек, остановившийся
возле льва, который появился первым.
     Тарзан сразу  понял, что явился тот,  чей след был обнаружен им прошлой
ночью, и что отличается  он  от известных  Тарзану  людей  не  только  своим
запахом.
     Подошедший оказался  крепкого телосложения  с цветом кожи, напоминавшим
пожелтевший  от  времени  пергамент.  Черные  как  смоль  волосы,  длиной  в
три-четыре   дюйма,  росли  торчком,  под  прямым  углом  к  черепу.  Близко
посаженные глаза, радужная  оболочка  -- маленькая, черная,  отчего  глазное
яблоко казалось  неестественно белым. Лицо гладкое,  безволосое, нос тонкий,
орлиный. Волосы  росли низко  надо лбом, наводя на  мысль о  зверином нраве.
Верхняя губа короткая и тонкая,  нижняя же выпяченная. Подбородок небольшой,
скошенный. В его лице угадывались следы  былой силы и красоты в  сочетании с
явными признаками деградации. Руки чересчур длинные, ноги  же короткие, хотя
и прямые.
     Одет  он  был в плотно облегающие штаны и тунику, свободно  ниспадавшую
ниже  бедер,  ноги  обуты  в  сандалии  с  мягкими  подошвами  и  ремешками,
охватывающими  крест-накрест  голень. В руках он держал тяжелое копье, а  на
боку висела массивная  сабля в  ножнах, покрытых  кожей, -- оружие, которому
Тарзан  чрезвычайно  удивился. Ткань туники была выткана на станке, штаны же
сшиты из шкурок грызунов.
     Человек  не обращал  никакого внимания на львов,  как и  они  на  него.
Несколько секунд  он  изучающе разглядывал  человека-обезьяну, затем подошел
поближе и обратился  к  Тарзану на совершенно непонятном  языке.  Жесты его,
по-видимому,  относились  ко львам. Затем  он  коснулся  копья  указательным
пальцем левой руки и дважды похлопал по сабле.
     Пока тот  говорил, Тарзан пристально изучал его и пришел к выводу,  что
перед  ним  стоит  психически  ненормальный  человек  с   явными  признаками
кретинизма. Черты лица, манеры, форма головы  -- все указывало на то, что он
ненормален, в  то  время,  как  интонация  и  жесты  напоминали  нормального
разумного смертного.
     Человек закончил  свою  речь вопросительной  интонацией, словно  ожидая
ответа. Тарзан пробовал говорить на языке великих обезьян, затем на туземных
диалектах, но тот никак не реагировал.
     Человек-обезьяна  потерял терпение. И раньше не полагаясь  на речь  как
средство достижения  цели, он сейчас поднял копье и двинулся на собеседника.
Общий  язык таким образом  был найден, ибо  человек тотчас  же  схватился за
копье и отдал негромкий приказ. Львы мгновенно  ожили. Тишину потряс грозный
рык, львы поднялись и  окружили жертву. Человек отошел в  сторону, скалясь в
злой усмешке.
     Тут-то Тарзан  впервые заметил,  что  у  человека необычайно  длинные и
острые верхние клыки. Человек-обезьяна не стал мешкать, запрыгнул на ветку и
растворился в листве, крикнув напоследок:
     -- Я --  Тарзан из племени обезьян,  ловкий  охотник, бесстрашный воин.
Нет никого сильнее и хитрее, чем Тарзан!
     Отойдя  на некоторое расстояние, он  снова спустился  на  тропу, быстро
отыскал следы Берты Кирчер и  лейтенанта и пошел по ним. Через полмили тропа
вышла  на открытое  место,  и пораженному взору человека предстали купола  и
минареты. Перед ним раскинулся город, окруженный стеной.
     Вокруг росли  разнообразные  садовые растения, посаженные симметричными
рядами и  хорошо  ухоженные. Возле ног Тарзана проходил искусственный ров, в
котором журчала  вода.  Между рядов от  основного русла струились  небольшие
ручейки.
     Оштукатуренная и выкрашенная в кремовый цвет городская стена была футов
тридцать  в  высоту.  В  ней  виднелись  редкие проемы.  У  основания  росли
аккуратно  подстриженные  кусты,  а  местами  ее   сплошь  увивала  ползучая
виноградная лоза. Вдали  виднелись купола  --  красные,  голубые,  желтые, а
самый большой, центральный, был позолочен.
     Стоя в тени, Тарзан впитывал в себя каждую деталь увиденного, как вдруг
уловил запах львов и человека,  от которых только  что скрылся. Он спрятался
на дереве,  наблюдая за  тропой. Вскоре появились его недавние противники --
странный мужчина, а за  ним следом огромные львы, шедшие, словно верные псы.
Они прошли  через  сад к воротам. Мужчина  ударил по воротам  древком копья.
Ворота открылись, и человек со львами вошел внутрь.
     Этой же дорогой, как предположил  Тарзан, в город были доставлены Берта
Кирчер и лейтенант Олдуик. Какая участь ожидает их? Тарзан пребывал в полном
неведении. Он не знал ни где они, ни что с ними. Он знал только одно: помочь
им можно, лишь проникнув в город.
     К  вечеру к воротам потянулись рабочие, трудившиеся  в поле. Первый  из
них  опустил  шлюз  поперек рва, перекрыв течение  воды. За ним шли  люди  с
огромными корзинами на  плечах,  в которых  лежали груды  овощей. Тарзан  не
предполагал, что за пределами города работает так много людей.
     Перебравшись повыше, человек-обезьяна стал рассматривать город. Внеш