ак Нкима, выполняя его секретное поручение, проворно
бежал  по деревьям на  восток.  Человек-обезьяна увидел, что  отряд  Зверева
представляет угрозу миру в Африке, так как его ряды  значительно пополнились
представителями многочисленных больших и воинственных племен, которых ничего
не стоило уговорить  последовать за  этим сумасшедшим  главарем, пообещав им
барыши от победы. Но  именно победы Питера Зверева Тарзан из племени обезьян
никак  не  мог  допустить,  и  сейчас  ему  открылась еще  одна  возможность
сокрушить мечту  русского об империи,  пока та оставалась  лишь мечтой и  ее
можно было  разрушить  простым  способом --  с  помощью  суровых  и жестоких
методов джунглей, на которые Тарзан из  племени обезьян  был непревзойденным
мастером.
     Тарзан  приладил стрелу к  луку и медленно  оттянул назад правой  рукой
тетиву, пока  наконечник стрелы  не сравнялся с  левым большим пальцем.  Его
движения отличались  легкостью, естественной грацией.  Казалось, что  Тарзан
совсем не прицеливается,  но когда он выпустил стрелу, она вонзилась в бедро
часового -- именно туда, куда и метил Тарзан из племени обезьян.
     С криком  удивления  и  боли  чернокожий свалился на  землю, не столько
из-за боли, сколько от  испуга. Когда же его обступили товарищи,  Тарзан уже
растворился во мраке джунглей.
     Привлеченные  криком  раненого, Зверев,  Ромеро  и Другие  предводители
поспешили  из  своих палаток  и  присоединились к толпе возбужденных негров,
окруживших жертву террористического акта Тарзана.
     --  Кто  в  тебя  стрелял?  --  спросил Зверев,  когда  увидел  стрелу,
торчавшую из бедра часового.
     -- Не знаю, -- ответил тот.
     -- Есть ли у тебя в лагере враг, который задумал убить тебя? -- спросил
Зверев.
     -- Даже имей он врага, -- произнес Ромеро, -- тот не смог бы выстрелить
из лука, потому что мы не взяли ни луков, ни стрел.
     -- Об этом я не подумал, -- проговорил Зверев.
     -- Значит, стрелял кто-то чужой, не из наших, -- заключил Ромеро.
     С большим трудом  и под аккомпанемент воплей своей жертвы Ивич и Ромеро
вырвали  стрелу  из ноги  часового,  а Зверев  и  Китембо между тем  строили
различные предположения относительно того, что же произошло на самом деле.
     -- Очевидно, мы столкнулись с враждебными туземцами, -- сказал Зверев.
     Китембо уклончиво пожал плечами.
     -- Дай мне взглянуть на стрелу, -- обратился он к Ромеро. -- Может, она
расскажет нам что-нибудь.
     Мексиканец передал стрелу чернокожему вождю, который поднес ее к костру
и стал внимательно рассматривать. Окружившие  его белые  с нетерпением ждали
результата.
     Наконец Китембо  выпрямился. Лицо  его  сделалось серьезным,  а  голос,
когда он заговорил, слегка дрожал.
     -- Худо дело, -- сказал он, качая своей пулевидной головой.
     -- Что ты имеешь в виду? -- насторожился Зверев.
     --  На этой  стреле есть знак  воина, которого  мы  оставили в  базовом
лагере, -- ответил вождь.
     -- Но это невозможно! -- вскричал Зверев. Китембо дернул плечом.
     -- Знаю, -- сказал он, -- и тем не менее, это так.
     -- Стрелой был убит индус, -- напомнил негр, стоявший рядом с Китембо.
     --  Заткнись,  болван,  --  огрызнулся Ромеро,  --  иначе  весь  лагерь
запаникует.
     -- Верно, -- подхватил Зверев. -- Мы должны замять это дело.
     Он повернулся к негру, вспомнившему про смерть индуса.
     -- Ты и  Китембо, -- приказал  он, --  не должны болтать об этом  своим
людям. Пусть все останется между нами.
     Китембо и воин согласились хранить тайну, но  не прошло и получаса, как
все в лагере уже знали,  что часового ранили стрелой, остававшейся в базовом
лагере, и воины моментально настроились на то, что впереди на долгом пути их
ожидают несчастья.
     Воздействие  этого  инцидента  на  поведение негров  сказалось  уже  на
следующий день. Они стали молчаливее  и задумчивее,  переговаривались тихими
голосами. Но признаки их  нервозности  в дневное время  не  шли  ни  в какое
сравнение с их душевным состоянием, наступившим с  приходом  темноты.  Испуг
сквозил  и в поведении  часовых, они  то и  дело  замирали,  прислушиваясь к
звукам, исходившим из окружавшей лагерь  темноты.  Большинство из  них  были
храбрыми воинами  и  не  дрогнули бы перед видимым врагом, но  они, все  без
исключения,  были  убеждены, что  имеют  дело  со  сверхъестественной силой,
против  которой бесполезны оружие и смелость. Они чувствовали, что  за  ними
следят  глаза  призрака, и в результате были деморализованы  не меньше,  чем
если  бы  столкнулись с  ним  лицом к  лицу,  а,  может,  и  больше.  Однако
беспокоились  они  зря,  поскольку  виновник  их  суеверных  страхов  быстро
удалялся  по  джунглям  в нескольких  милях  от  них,  и с  каждой  секундой
расстояние между ними увеличивалось.
     Другая  же сила, которая могла  вызвать у них большую  тревогу, если бы
они  знали о ней, находилась еще впереди,  на  тропе, которую им  предстояло
пересечь по дороге к месту назначения.
     Вокруг крошечных костерков  с готовившейся  пищей  сидела  на корточках
сотня чернокожих  воинов.  Белые  перья в  головных уборах колыхались в такт
любому их движению. Их охраняли часовые, которые никого и ничего не боялись,
так  как люди эти не испытывали страха перед демонами или духами. Они носили
с  собой амулеты  в  кожаных мешочках на  шее и  молились чужим богам,  но в
глубине  души  относились  к  тем  и  другим  с   растущим   недоверием.  Из
собственного  опыта  и  настояний мудрого руководителя  они поняли,  что для
достижения победы полагаться нужно на себя и свое оружие, а не на бога.
     То  была  веселая, жизнерадостная компания --  ветераны  многочисленных
экспедиций,  и,  подобно всем ветеранам, они пользовались любой возможностью
отдохнуть и отвлечься. Смеху  и шуткам не было  конца.  В центре  же веселья
была маленькая обезьянка, которая то  дразнилась, то ласкалась, и  которую в
ответ  также  то дразнили,  то  ласкали.  Было  очевидно,  что  между  ней и
чернокожими  гигантами  существуют  узы  глубокой  привязанности.  Когда  ее
дергали  за хвост,  то  не сильно, а когда она  нападала на них с  кажущейся
яростью и  кусала острыми зубами за  пальцы или руки, то  было заметно,  что
делает она это играючи. Их забавы были грубыми, ибо сами они были существами
грубыми и примитивными, но все это было  игрой  и основывалось  на  взаимной
привязанности.
     Эти  люди  только  что  закончили  ужин,  как  вдруг  какая-то  фигура,
материализовавшись  словно из прозрачного  воздуха, бесшумно упала в толпу с
веток нависшего над лагерем дерева.
     Сотня  воинов  мгновенно  схватилась  за  оружие  и  так  же  мгновенно
успокоилась.  С  криками: "Бвана! Бвана!"  они столпились вокруг  бронзового
гиганта, молча стоявшего посреди них.
     Они опустились перед ним на колени, словно перед императором или богом,
а  те, кто был  поближе, почтительно  касались его рук и ног, ибо для вазири
Тарзан из племени обезьян был  не только  вождем, а чем-то большим, и они по
собственной воле поклонялись ему, как своему живому богу.
     Но  если  воины были рады видеть его, то малыш Нкима просто обезумел от
счастья.  Он  поспешно  поскакал  по  спинам   коленопреклоненных  негров  и
запрыгнул на плечо Тарзана, где уцепился за его шею, возбужденно тараторя.
     --   Вы  хорошо  выполнили   мое  поручение,  дети  мои,  --  промолвил
человек-обезьяна, -- и Малыш Нкима тоже  сделал все хорошо.  Он доставил вам
мое  сообщение,  и  вот  вы все  собрались  в условленном месте,  готовые  к
действиям.
     -- Мы все время опережали чужаков на один день пути, бвана,  -- ответил
Мувиро, --  а привалы делали далеко от  тропы, чтобы  они не заметили  наших
следов и ничего не заподозрили.
     -- Они и не подозревают о вашем присутствии, -- сказал Тарзан. -- Вчера
вечером  я  спрятался  на дереве  над  их лагерем и  не слыхал  ничего,  что
свидетельствовало бы о том, что они догадываются об  отряде, идущем по тропе
впереди них.
     -- Там, где  почва была мягкой, шедший  в хвосте колонны  воин  затирал
наши следы веткой с листьями, -- объяснил Мувиро.
     --  Завтра мы  будем ждать их здесь, --  сказал  человек-обезьяна, -- а
сегодня  вечером вы  будете  слушать Тарзана,  который  расскажет,  что  вам
предстоит делать.
     Когда колонна  Зверева на следующее  утро выступила  в путь  после ночи
отдыха,  которая прошла без происшествий,  то настроение  у  всех в заметной
степени  поднялось.  Негры   не   забыли  зловещее  предупреждение,  которое
прилетело к ним прошлой ночью из  темноты, но они не умели долго предаваться
унынию.
     Руководители экспедиции радовались  тому, что более трети расстояния до
цели было  уже пройдено. По  разным причинам им  хотелось поскорее завершить
эту  часть плана.  Зверев верил,  что  от  успешного выполнения  задуманного
зависит  вся его мечта об империи. Ивич, прирожденный смутьян, был  счастлив
при мысли, что  успех экспедиции причинит неслыханное беспокойство миллионам
людей, а также надеялся вернуться в Россию героем, причем героем богатым.
     Ромеро и Мори желали  окончания экспедиции по совершенно иным причинам.
Русского   они  ненавидели  всей  душой.  Они  потеряли  всякое   доверие  к
искренности  Зверева,  который,  кичась   собственной  важностью  и  будущим
величием,  слишком много говорил,  и Ромеро вскоре понял,  что  имеет дело с
мошенником, и не с  одним. Люди этого  пошиба, как осознал Ромеро, стремятся
осуществить свои эгоистические цели с помощью одураченных простофиль,  ставя
под  угрозу  спокойствие  и  благосостояние  народов.  Ромеро было  нетрудно
убедить   Мори   в   истинности   своих   выводов,   и   сейчас,   полностью
разочаровавшись,  эти двое  продолжали  следовать  с  экспедицией, поскольку
считали, что задуманное ими дезертирство  может успешно  совершиться  только
тогда, когда отряд снова обоснуется в базовом лагере.
     Поход  продолжался после снятия лагеря  почти  час,  как вдруг  один из
чернокожих разведчиков Китембо, ведущий колонну, остановился как вкопанный.
     -- Посмотри! -- сказал он Китембо, шедшему следом.
     Вождь подошел  к  воину. Перед ним на тропе, воткнутая  прямо  в землю,
торчала стрела.
     --  Это предупреждение,  --  сказал  воин.  Китембо  осторожно выдернул
стрелу из земли и осмотрел. Он был бы рад оставить свои наблюдения при себе,
хотя увиденное и потрясло его основательно, но  воин также успел  разглядеть
стрелу.
     -- Та же  самая, --  сказал  воин. -- Одна  из  тех, что  оставались  в
базовом лагере.
     Подошел Зверев, и Китембо передал ему стрелу.
     --  Точно такая же, --  сказал он русскому. -- Нас предупреждают, чтобы
мы повернули назад.
     --  Ха!  --  высокомерно скривился  Зверев. -- Это всего  лишь  стрела,
торчащая в земле, и ей не остановить  колонну вооруженных людей. Я не думал,
что ты такой трус, Китембо.
     Негр нахмурился.
     -- Я посоветовал бы вам выбирать выражения, -- укоротил  он Зверева. --
Мне лучше вас  известны  лесные сигналы опасности. Мы пойдем дальше,  потому
что мы -- смелые люди, но многие  уже  никогда не вернутся назад. И ваш план
тоже провалится.
     При этих словах Зверев впал в один из своих частых приступов ярости, и,
хотя люди  двинулись дальше,  они помрачнели и часто бросали злобные взгляды
на Зверева и его офицеров.
     Вскоре после полудня  экспедиция остановилась  на отдых. Шли они густым
лесом,  сумрачным  и удручающим, и теперь  расселись  маленькими  группками,
поглощая холодную пищу, составлявшую их обеденный рацион. Не  было слышно ни
песен, ни смеха, разговаривали мало.
     Вдруг  откуда-то сверху до них донесся голос. Таинственный и жуткий, он
говорил на диалекте банту, который понимали большинство воинов.
     -- Вернитесь,  дети  Мувиро, --  взывал голос.  -- Идите назад,  не  то
умрете. Покиньте белых, пока не поздно.
     Голос  затих. Люди в страхе припали к земле, таращась вверх на деревья.
Тишину нарушил Зверев.
     -- Что за чертовщина? Что он сказал? -- спросил Зверев.
     -- Он велел нам повернуть назад, -- ответил Китембо.
     -- Ни за что! -- рявкнул Зверев.
     -- Сами же пожалеете, -- произнес Китембо.
     -- А я-то думал, что ты хочешь стать королем, -- закричал Зверев. -- Из
тебя получился бы отличный король.
     Китембо  тотчас же  вспомнил  о пленительной  награде,  которой  Зверев
соблазнял его на протяжении месяцев: стать королем Кении. Ради такого стоило
рискнуть.
     -- Мы пойдем дальше, -- сказал он.
     -- Возможно, вам  придется применить силу, --  сказал  Зверев, -- но не
останавливайтесь ни перед чем. Мы должны идти вперед, невзирая ни на что.
     Затем он повернулся к другим офицерам.
     -- Ромеро и Мори,  пойдете позади колонны и будете  стрелять в каждого,
кто откажется идти вперед.
     Люди  пока не отказывались идти, и, когда был отдан приказ выступить  в
путь, они угрюмо заняли  свои места  в колонне.  Так они  шли около  часа, а
потом далеко впереди раздался странный крик, который многие из них слыхали в
Опаре, а несколько минут спустя голос в отдалении воззвал к ним:
     -- Покиньте белых!
     Негры принялись  перешептываться,  и  стало  очевидным,  что  назревают
беспорядки. Китембо все же уговорил  их следовать дальше, чего Звереву ни за
что бы не удалось.
     --  Хотел  бы  я добраться  до  того смутьяна,  --  сказал  Зверев Зоре
Дрыновой, идя с ней  рядом в голове колонны. -- Если бы он  только высунулся
разок, и мы смогли бы в него выстрелить, -- вот и все, чего я хочу.
     -- Это человек, который хорошо знает психологию туземцев, -- произнесла
девушка. -- Вероятно, шаман какого-нибудь племени, по территории которого мы
идем.
     -- Надеюсь, что это так, --  отозвался Зверев.  -- Я не сомневаюсь, что
человек этот туземец, но,  боюсь, что он действует по указке либо  англичан,
либо итальянцев, которые надеются таким образом дезорганизовать  и задержать
нас, пока не мобилизуют силы для нападения.
     -- Это, конечно, деморализовало людей, -- сказала Зора. -- Ведь все эти
странные события, начиная  со  смерти Джафара  и кончая нынешним  днем,  они
приписывают  все той же самой  силе, в  которой из-за своего суеверия  видят
сверхъестественное начало.
     -- Тогда тем хуже для них, -- сказал Зверев, -- ибо, хотят они того или
нет, им предстоит идти  дальше, а когда обнаружат, что попытка  дезертирства
означает смерть, до них дойдет, что с Питером Зверевым шутки плохи.
     -- Но их много, Питер, --  напомнила девушка, -- а нас мало. К тому же,
благодаря тебе, они  хорошо  вооружены.  Мне  кажется, ты  создаешь  на свою
голову Франкенштейна, который нас же и погубит.
     -- Ты такая же суеверная, как и негры, -- проворчал  Зверев, -- делаешь
из мухи слона. Ведь я же...
     Позади колонны, явно сверху, снова зазвучал пред- 1 упреждающий голос:
     -- Покиньте белых! Вернитесь!
     Маршировавшую колонну снова охватила тишина, но люди продолжали шагать,
подгоняемые Китембо и запугиваемые револьверами белых офицеров.
     Вскоре  лес  кончился на краю  небольшой долины,  по которой  тропа шла
через заросли буйволовой травы выше человеческого роста. Люди уже углубились
в нее,  как  вдруг  впереди послышался выстрел, потом  еще  и еще. Казалось,
стреляли из длинной цепи и стреляли в них.
     Зверев  приказал  негру  срочно  отвести  Зору  в  конец  колонны,  где
безопаснее, и сам двинулся следом за ней якобы для  того, чтобы найти Ромеро
и подбодрить людей.
     Жертв  пока  еще  не было,  но  колонна  встала,  и  строй  стал быстро
распадаться.
     -- Скорей, Ромеро! -- крикнул Зверев. -- Принимай командование впереди.
Я с Мори прикрою тыл и не допущу дезертирства.
     Мексиканец бросился  вперед и с помощью  Ивича и нескольких  чернокожих
вождей развернул одну  группу  в  длинную цепь, с которой  медленно двинулся
вперед, в  то время как Китембо  с  оставшимися последовал за ним в качестве
прикрытия, оставив Ивича, Мори и Зверева организовывать резерв.
     После первых беспорядочных выстрелов  стрельба прекратилась.  Наступила
тишина,  еще  более  зловещая  для  расшатанных  нервов  чернокожих  воинов.
Абсолютное молчание врага, отсутствие какого-либо намека на движение в траве
впереди   них,  в  сочетании  с  таинственными  предупреждениями,  все   еще
звучавшими у  них в ушах, убеждали негров  в том,  что перед ними не обычный
враг.
     --  Назад! --  зловеще раздалось из  травы  впереди.  --  Это последнее
предупреждение. За непослушание -- смерть.
     Линия  дрогнула, и, чтобы  успокоить  ее,  Ромеро дал  команду  открыть
огонь. В ответ  из травы  раздался  треск ружей, и на этот раз дюжина воинов
упала убитыми или ранеными.
     --  В  атаку!  -- закричал  Ромеро, но  вместо этого люди повернулись и
бросились назад.
     При виде передовой линии,  спасавшейся бегством и побросавшей винтовки,
прикрытие повернуло и побежало, увлекая за  собой  и резерв. Белые тоже были
унесены беспорядочным потоком.
     Ромеро с  негодованием отступил  один. Врага он  не видел, никто его не
преследовал, и этот факт  вызвал у него тревогу, гораздо более сильную,  чем
та, которую вызывали свистящие пули.
     Когда он брел, далеко отстав от своих товарищей, то почувствовал, что в
какой-то  степени  разделяет  чувство  безотчетного ужаса,  охватившего  его
чернокожих  спутников,  или,  по  крайней  мере,   если  не  разделяет,   то
сочувствует им. Одно дело -- стоять  лицом к лицу с врагом, которого видишь,
и совсем  другое -- столкнуться с невидимым врагом, даже  не  зная,  как  он
выглядит.
     Вскоре после того, как Ромеро снова  вошел  в  лес,  он увидел на тропе
впереди себя  идущего  человека.  Приглядевшись, он узнал Зору  Дрынову.  Он
позвал ее, и та обернулась и подождала его.
     -- Я боялась, что тебя убили, товарищ, -- сказала она.
     -- Я родился под  счастливой звездой, --  улыбнулся он.  -- Вокруг меня
падали люди. А где Зверев? Зора пожала плечами.
     -- Не знаю, -- ответила она.
     -- Наверное, пытается организовать резерв, -- предположил Ромеро.
     -- Несомненно, -- коротко сказала девушка.
     -- В таком случае надеюсь, что у него быстрые ноги, -- пошутил Ромеро.
     -- Очевидно, так, -- резко ответила Зора.
     -- Ты не должна оставаться одна, -- произнес мексиканец.
     -- Я могу постоять за себя, -- ответила Зора.
     -- Возможно, -- сказал он, -- но если бы ты принадлежала мне...
     -- Я  никому не  принадлежу, товарищ Ромеро, --  прервала  она  ледяным
тоном.
     --  Прости  меня,  сеньорита,  -- сказал  он.  -- Я  знаю это. Я просто
неудачно выразился. А хотел я сказать, что если бы девушка, которую я люблю,
была здесь, она не оказалась бы одна в лесу,  особенно когда  нас преследует
враг, и Звереву это должно быть известно.
     -- Тебе не нравится Зверев, не так ли, Ромеро?
     -- Даже тебе, сеньорита, -- ответил он, -- должен  сознаться, раз уж ты
спрашиваешь.
     -- Я знаю. Он многих настроил против себя.
     -- Он настроил против себя всех, кроме тебя, сеньорита.
     --  Почему  я  должна  быть исключением? Откуда тебе знать, что  он  не
настроил против себя и меня?
     -- Не всерьез,  я уверен, --  сказал  он, -- иначе ты не согласилась бы
стать его женой.
     -- С чего ты взял, что я согласилась? -- удивилась Зора.
     -- Товарищ Зверев часто похваляется этим, -- ответил Ромеро.
     -- Ах вот как?
     Больше она не сказала ни слова.

        XVII. МОСТ НАД ПРОПАСТЬЮ

     Бегство отряда Зверева завершилось только тогда, когда воины  добрались
до  своего последнего бивуака, да  и  то лишь  для  части  людей, ибо, когда
наступила  ночь, обнаружилось, что  четверть состава отсутствует, в их числе
Зора и Ромеро. Когда подошли отставшие, Зверев спросил каждого о девушке, но
никто ее не видел. Он попытался организовать отряд на ее поиски, но воины не
соглашались  идти с ним. Зверев угрожал и умоля