орые, следует отметить, порядком
ему надоели. Даже если  он  и обратил бы внимание на  звуки,  то вряд ли его
нетренированное  ухо  уловило бы неумолчную  болтовню  маленькой  обезьянки,
звучащую в густой  листве, а  если и уловило  бы,  то он не придал  бы этому
особого  значения,   ибо   не  мог  знать,  что  обезьянка  сидит  на  плече
бронзовотелого  Аполлона  леса, который беззвучно движется следом за ним  по
нижним террасам деревьев.
     Тарзан  решил,  что,  вероятно,  этот белый человек,  на  чей  след  он
неожиданно  вышел,  направляется  в  базовый  лагерь отряда  незнакомцев. Он
следовал   за  Уэйном   Коултом  с  настойчивостью  и  терпением,  присущими
первобытному охотнику, подкрадывающемуся к добыче. Между тем, восседавший на
его плече  малыш Нкима бранил  своего  хозяина  за  то,  что тот  не  спешит
уничтожить Тармангани и весь его  отряд, ибо малыш Нкима обладал кровожадной
натурой, особенно когда кровавые действия совершались чужими руками.


        x x x


     А  в  то время,  как  Коулт  с нетерпением  поторапливал своих людей, а
Тарзан  шел  за  ним следом  вместе  с  недовольным Нкимой,  Рагханат Джафар
подходил к  палатке Зоры Дрыновой,  которая лежала  на койке и читала книгу.
Вдруг на страницу упала тень от выросшей на пороге фигуры, и девушка подняла
глаза.
     Индус улыбнулся своей сальной заискивающей улыбкой.
     -- Я пришел узнать, как ваша головная боль, прошла? -- спросил он.
     --  Спасибо, нет,  --  холодно ответила  девушка,  --  но  если меня не
беспокоить, то, может, и пройдет.
     Пропустив намек мимо ушей, Джафар вошел в палатку  и уселся на складном
стуле.
     -- В лагере ни души, -- сказал он, -- и мне стало одиноко. А вам нет?
     -- Нет, -- отрезала Зора.  -- Я вполне довольна тем, что могу отдохнуть
в одиночестве.
     -- Ваша головная боль началась столь внезапно, -- сказал Джафар. -- Еще
совсем недавно вы казались совсем здоровой и энергичной.
     Девушка не ответила. Она размышляла о том, куда подевался бой Вамала, и
почему  он не выполнил  приказа никого к  ней не  пускать.  Рагханат Джафар,
наверное, прочел ее мысли, ибо выходцам из Восточной Индии часто приписывают
сверхъестественные способности, хотя и без особого  на  то основания. Как бы
то ни было, его следующие слова подтвердили такую вероятность.
     -- Вамала пошел на охоту вместе с аскари, -- промолвил он.
     -- Я не давала ему на то разрешения, -- сказала Зора.
     -- Я взял на себя такую смелость, -- сказал Джафар.
     --  Вы не имели права, -- рассердилась девушка, садясь на край кровати.
-- Вы слишком много на себя берете, товарищ Джафар.
     -- Минутку, моя  дорогая,  -- сказал  индус  примирительным  тоном.  --
Давайте  не  будем ссориться.  Как  вы знаете,  я люблю  вас,  а  для  любви
посторонние глаза не нужны. Может, я и взял на себя слишком много, но только
для того, чтобы получить возможность  спокойно  открыть  вам свое сердце.  А
потом, как вам известно, в любви и на войне все средства хороши.
     -- В таком случае между нами война, -- воскликнула  девушка, -- ибо, уж
конечно,  это  не  любовь,  ни  с  вашей, ни  с  моей  стороны. То,  что  вы
испытываете,  товарищ  Джафар, называется  совсем иным  словом,  я же отныне
испытываю к вам презрение. Я не польстилась бы на вас, даже если бы  вы были
единственным мужчиной на свете, и когда вернется Зверев,  обещаю вам, что вы
поплатитесь.
     --  Я заставлю  вас полюбить  меня задолго  до возвращения  Зверева, --
страстно вскричал индус. Он встал и подошел к ней. Девушка вскочила на ноги,
оглядываясь по сторонам  в поисках оружия  для защиты. Патронташ и кобура  с
револьвером висели на стуле, с которого встал Джафар, а  винтовка находилась
в другом конце палатки.
     -- Вы совсем  безоружны, -- сказал  индус.  -- Я сразу заметил это, как
только вошел  в палатку. И звать  на  помощь  также не имеет  смысла, ведь в
лагере нет никого, кроме  нас с вами и моего  боя, а  он знает, что если ему
дорога жизнь, сюда ему нельзя, только если я позову.
     -- Вы -- животное, -- процедила девушка.
     --  Будьте  же разумны, Зора, -- повысил голос Джафар. -- Многого я  не
прошу  --  всего лишь ласки, вас же не убудет, самой же станет легче. Зверев
ни  о чем не узнает, а когда мы снова  вернемся в  цивилизацию, и вы  решите
оставить  меня,  я не стану пытаться  удерживать вас; но я уверен, что смогу
научить вас любить меня и что мы будем очень счастливы.
     --  Вон отсюда!  --  приказала девушка.  В  ее голосе не  слышалось  ни
страха,  ни  истерики. Тон  был  очень  спокойный, ровный и сдержанный.  Для
человека, не ослепленного до конца  страстью, это могло бы кое-что означать:
суровую  решимость вести  самозащиту  вплоть  до самой  смерти,  но Рагханат
Джафар видел лишь женщину своих желаний и, шагнув быстро вперед, схватил ее.
     Зора  Дрынова  была  молодой,   гибкой  и  сильной,   однако  не  могла
противостоять  дородному индусу, под слоем жира  которого  таилась  огромная
физическая сила.
     Она попыталась  вырваться и выбежать из  палатки,  но он  схватил ее  и
оттащил  назад.  Тогда  она  гневно  обрушилась  на  него  и  стала  осыпать
пощечинами.  Джафар же стиснул  ее покрепче  в  своих объятиях и потащил  на
койку.

        III. ВОССТАВШИЙ ИЗ МОГИЛЫ

     Проводник  Уэйна  Коулта,   идущий  чуть  впереди,  вдруг  остановился,
обернулся, широко улыбаясь, и указал рукой вдаль.
     -- Лагерь, бвана! -- с ликованием воскликнул он.
     -- Слава Богу! -- облегченно вздохнул Коулт.
     -- Там никого нет, -- сообщил проводник.
     -- Похоже на то, -- согласился Коулт. -- Надо проверить.
     Он двинулся к палаткам в  сопровождении своих людей. Усталые носильщики
сбросили на землю ношу и вместе с аскари растянулись в полный рост под сенью
деревьев, а Коулт и Тони принялись обследовать лагерь.
     Вдруг  внимание   молодого  американца  привлекла  заходившая   ходуном
палатка.
     -- Там кто-то есть, -- сказал он Тони и решительно направился к входу.
     Открывшаяся его взору сцена поразила Коулта своей  неожиданностью -- на
полу боролись мужчина  и женщина. Мужчина  впился руками  в голую  шею своей
жертвы с явным намерением задушить ее,  а  женщина  слабо отбивалась сжатыми
кулаками, нанося удары по его лицу.
     Джафар   настолько   был  поглощен  своей  безумной  попыткой  овладеть
девушкой, что не  заметил присутствия Коулта,  пока не почувствовал,  как на
плечо легла тяжелая рука, и его с силой отшвырнули в сторону.
     Ослепленный яростью, он вскочил  на ноги и бросился на  американца, но,
напоровшись  на встречный удар, отлетел назад. Он  снова бросился в атаку  и
снова  получил сильный  удар в  лицо. На сей раз  Джафар  рухнул на землю, а
когда с  трудом поднялся, Коулт схватил его, развернул  и вышвырнул  вон  из
палатки, придав ему напоследок ускорение ловким пинком под зад.
     --  Если  он вздумает  вернуться,  пристрели  его,  Тони, -- бросил  он
филиппинцу и, повернувшись к  девушке, помог  ей  подняться на ноги, бережно
довел до койки и уложил. Затем, обнаружив в ведре воду, смочил ей лоб, шею и
запястья.
     Оказавшись  снаружи,  Рагханат  Джафар  увидел  носильщиков  и  аскари,
лежащих в тени деревьев. Он  также  заметил Антонио Мори с решительно-хмурым
выражением  лица, сжимающего револьвер в  руке.  Изрыгнув злобное проклятье,
Джафар повернулся и направился к  своей палатке, мертвенно-бледный от ярости
и с жаждой убийства в сердце.
     Между тем Зора Дрынова  открыла глаза  и увидела перед собой участливое
лицо склонившегося над ней Уэйна Коулта.
     Тарзан  из  племени  обезьян,  затаившийся  в  листве,  стал  очевидцем
разыгравшейся внизу сцены. Одним-единственным словом, произнесенным шепотом,
он унял бранящегося Нкиму. Тарзан видел сотрясающуюся палатку, что привлекло
внимание  Коулта,  видел  пулей вылетевшего  из  ее  недр  индуса,  а  также
угрожающий облик филиппинца,  помешавшего Джафару  продолжить  скандал.  Эти
обстоятельства не представляли для человека-обезьяны особого интереса. Ссоры
и раздоры  этих людей не  пробудили  его любопытства. Ему хотелось  выяснить
причину  их  пребывания здесь, для чего он  придумал  два  плана.  Первый --
держать  их  под постоянным  наблюдением, пока поступки людей не откроют ему
то, что он хотел узнать. Второй -- установить наверняка, кто является главой
экспедиции, затем спуститься  в лагерь и потребовать необходимую информацию.
Но этого  он делать не станет,  пока  не  получит достаточно сведений, чтобы
действовать уверенно. Что же касается происшествия в  палатке,  он ничего не
знал об этом и не хотел знать.
     Открыв глаза,  Зора  Дрынова  в  течение  нескольких секунд  пристально
вглядывалась в лицо человека, склонившегося над ней.
     -- Вы, должно быть, тот самый американец, -- наконец прошептала она.
     -- Меня  зовут Уэйн  Коулт, -- ответил он,  -- и  судя по тому,  что вы
догадались, кто я, это лагерь товарища Зверева.
     Она кивнула.
     -- Вы пришли как нельзя кстати, товарищ Коулт, -- сказала Зора.
     -- Благодарите за это Бога, -- откликнулся Коулт.
     -- Бога нет, -- напомнила она. Коулт покрылся краской.
     -- Человек -- результат наследственности и привычек, -- пробормотал он,
оправдываясь. Зора Дрынова улыбнулась.
     -- Это верно, но наша цель как раз в  том и состоит, чтобы покончить со
всеми дурными привычками, и не только в человеке, но и во всем мире.
     С того момента, как Коулт уложил  девушку на койку, он незаметно изучал
ее. Он  не знал, что в лагере Зверева  находится белая женщина, но если бы и
знал, то наверняка  не предполагал  бы встретить  девушку, подобную этой. Он
скорее   был   готов   представить   себе   женщину-агитатора,   вызвавшуюся
сопровождать отряд мужчин  в дебри  Африки,  -- грубую неопрятную крестьянку
средних лет; но  эта девушка, начиная от копны роскошных кудрявых волос и до
маленькой изящной ножки, была полной противоположностью крестьянскому типу и
отличалась  опрятностью  и  элегантностью,  насколько  это было  возможно  в
подобных обстоятельствах, и вдобавок ко всему она была молода и красива.
     -- Товарища Зверева в лагере нет? -- спросил он.
     -- Нет, он отлучился в короткую экспедицию.
     -- И нет никого, кто представил бы нас друг другу? -- улыбнулся он.
     -- О, простите меня, -- сказала она. -- Меня зовут Зора Дрынова.
     -- Не ожидал столь приятного  сюрприза,  -- сказал Коулт. -- Я полагал,
что встречу лишь скучных  мужчин, наподобие  меня самого. А кто тот человек,
которому я помешал?
     -- Рагханат Джафар, индус.
     -- Он из наших? -- поинтересовался Коулт.
     --  Да,  из  наших, -- ответила девушка,  -- но не  надолго.  Только до
возвращения Зверева.
     -- То есть?
     -- То есть, Питер убьет его. Коулт пожал плечами.
     -- И поделом. Может, это следует сделать мне?
     -- Нет, -- возразила Зора, -- предоставьте это Питеру.
     -- Вас оставили в лагере одну, без охраны? -- возмутился Коулт.
     -- Нет. Питер оставил  моего слугу  и десять аскари, но Джафар каким-то
образом их спровадил.
     -- Отныне вы в безопасности, -- заявил Коулт. -- Я позабочусь об  этом,
пока не вернется Зверев. Сейчас я  вас покину -- нужно разбить лагерь  -- но
пришлю двоих аскари охранять вход в вашу палатку.
     -- Вы очень любезны, --  поблагодарила Зора,  --  но думаю, что теперь,
когда вы здесь, в этом не будет необходимости.
     -- В любом случае, я  распоряжусь, -- сказал он.  -- Я буду чувствовать
себя спокойнее.
     -- А когда разместитесь, приходите на ужин, --  пригласила она,  но тут
же спохватилась. -- Ах, я и забыла, Джафар отослал моего боя. Я осталась без
повара.
     -- Тогда не угодно ли будет отужинать со  мной, -- предложил он. -- Мой
слуга готовит вполне прилично.
     -- С удовольствием, товарищ Коулт, -- ответила
     Зора.
     Американец вышел,  а девушка легла  на спину, прикрыв  глаза. Насколько
этот  человек отличался от того, каким она его  себе представляла. Вспоминая
его  лицо и  особенно  глаза,  Зора не  могла  поверить, что  такой  человек
способен  предать своего отца  или  свою  страну, но потом сказала себе, что
немало  людей  отрекаются  от  близких  во  имя  идеи.  Другое  дело  --  ее
соотечественники.  Они всегда жили под гнетом тиранической  власти. И что бы
ни делали защитники народа, они искренне верили, что делают  это ради своего
блага и  блага  страны. Тем из  них,  которыми  двигали честные  побуждения,
нельзя было предъявить  обвинения  в измене,  и  все  же,  будучи русской до
корней  волос, она не  могла  не презирать  граждан  других  стран,  которые
восстали против своих правительств, дабы  помогать иностранной державе. Хоть
мы  и не прочь  извлекать выгоду  из  деятельности иностранных  наемников  и
предателей, но восхищаться ими не должны.
     Коулт прошел от палатки Зоры к своим людям, отдыхавшим на  земле, чтобы
отдать необходимые  распоряжения, сопровождаемый  взглядом Рагханата Джафара
из-под полога  палатки. Лицо индуса исказилось от  злобы, в  глазах  полыхал
огонь ненависти.
     Наблюдавший  сверху Тарзан  увидел, что американец  отдает распоряжения
своим  людям.  Личность   этого  молодого  человека  произвела  на   Тарзана
благоприятное впечатление. И все же он испытывал к нему те же чувства, что и
к  любому  незнакомцу,  ибо в  душе  человека-обезьяны  глубоко  укоренилось
первобытное, животное недоверие ко  всем чужакам и особенно  к белым. Тарзан
следил за  ним, и  из поля  его зрения не  ускользало ничего.  Так он увидел
Рагханата Джафара, выходящего из  палатки с винтовками в руках. Это заметили
только  двое  --  Тарзан и  малыш  Нкима,  но лишь Тарзан придал  увиденному
недоброе значение.
     Рагханат  Джафар  вышел  из лагеря  и углубился в  джунгли.  Тарзан  из
племени  обезьян  бесшумно последовал за ним, перелетая  с дерева на дерево.
Джафар обогнул лагерь, двигаясь среди скрывавшей  его зелени джунглей, затем
остановился.  Со своего  места  он  видел  весь лагерь,  оставаясь  при этом
незамеченным.
     Коулт следил  за тем, как размещаются грузы и ставится его палатка. Его
люди были заняты  выполнением  различных поручений. Они утомились и почти не
разговаривали.  В  основном  люди  работали  молча,  и воцарилась  необычная
тишина,  тишина, неожиданно  взорванная  мучительным воплем  и  выстрелом из
винтовки. Звуки эти слились воедино, так что невозможно было определить, что
чему предшествовало. Пуля  просвистела у  виска Коулта и отхватила мочку уха
одного из  его  людей,  стоявшего  позади американца. В мгновение ока мирная
жизнь лагеря сменилась столпотворением. Сначала вспыхнул  спор  относительно
того, откуда  донеслись звуки, но Коулт заметил облачко дыма, поднимавшегося
из густой листвы прямо за границей лагеря.
     -- Вон  там, -- воскликнул он и бросился вперед. Вождь аскари остановил
его.
     -- Не ходите,  бвана, --  предупредил он.  -- Может, там  враг. Давайте
сперва обстреляем джунгли.
     -- Нет, -- отозвался Коулт, -- сперва произведем разведку. Возьми часть
своих людей и заходи справа, я с остальными зайду  слева. Прочешем  джунгли,
двигаясь навстречу друг другу.
     -- Слушаюсь, бвана,  -- согласился  вождь  и,  подозвав  воинов,  отдал
необходимые распоряжения.
     В джунглях обе группы встретила полнейшая тишина -- ни хлопанья птичьих
крыльев,  ни  какого-либо  намека  на  присутствие живого  существа.  Спустя
некоторое  время группы соединились,  так и не обнаружив следов стрелявшего.
Теперь они образовали полукруг и по команде Коулта двинулись к лагерю.
     На границе лагеря Коулт обнаружил  лежавшего на земле человека. Это был
Рагханат Джафар. Мертвый. Правая рука Коулта сжала винтовку. В груди Джафара
торчало древко тяжелой стрелы.
     Столпившиеся  вокруг трупа негры обменялись вопросительными  взглядами,
затем посмотрели в сторону джунглей и вверх на деревья.  Один из них оглядел
стрелу.
     --  Такой я еще не видывал, --  сказал  он.  --  Она сделана  не руками
человека.
     Чернокожих моментально обуял суеверный страх.
     -- Стрела предназначалась  коричневому бване, -- проговорил другой,  --
поэтому демон, выпустивший ее,  является другом нашего бваны. Нам не следует
бояться.
     Это объяснение удовлетворило чернокожих, но не удовлетворило Коулта. Он
размышлял  над услышанным,  возвращаясь  в  лагерь после того,  как приказал
похоронить индуса.
     Зора Дрынова  стояла на пороге  палатки и, увидев  Коулта, пошла к нему
навстречу.
     -- Что это было? -- спросила она. -- Что случилось?
     -- Товарищ Зверев не убьет Рагханата Джафара, -- ответил Коулт.
     -- Почему?
     -- Потому что Рагханат Джафар уже мертв.
     --  Кто  это мог сделать?  --  поинтересовалась  она, когда  американец
рассказал ей о том, как именно умер Джафар.
     -- Не имею ни малейшего представления, -- сознался Коулт. -- Абсолютная
загадка, но  это значит,  что за лагерем следят  и  мы ни в  коем  случае не
должны ходить в джунгли в  одиночку. Люди верят,  что стрела  была выпущена,
чтобы  спасти  меня от пули убийцы; и  хотя я вполне  допускаю,  что  Джафар
намеревался  убить  меня,  но все же думается, отправься я  в джунгли  один,
вместо  него мертвым оказался бы  я. С тех  пор, как вы  разбили лагерь, вас
когда-нибудь  беспокоили  туземцы?  Были  ли  у  вас   с  ними  какие-нибудь
неприятные стычки?
     -- За все  это время мы вообще не встретили ни одного туземца. Мы часто
обсуждаем  то,  что  местность кажется  совершенно заброшенной  и безлюдной,
несмотря на то, что здесь полно дичи.
     -- Возможно, этот факт как раз и  говорит за то, что местность безлюдна
или только  кажется безлюдной. Вполне вероятно, что мы случайно вторглись на
территорию некоего необыкновенно злобного племени, которое таким вот образом
демонстрирует пришельцам, что они -- персоны нон грата.
     -- Вы сказали, одного из ваших ранило? -- спросила Зора.
     -- Ничего серьезного. Всего лишь оцарапало ухо.
     -- Он находился рядом с вами?
     -- Прямо за моей спиной, -- ответил Коулт.
     -- Не сомневаюсь, что Джафар хотел убить вас.
     --  Возможно,  --  произнес  Коулт, --  но  ему не удалось.  Он даже не
испортил мне аппетита, и если удастся  успокоить  моего  слугу,  то скоро мы
поужинаем.
     Тарзан и Нкима наблюдали на расстоянии за похоронами Рагханата Джафара,
а чуть  позже стали свидетелями  возвращения Кахии с аскари и Вамалой,  боем
Зоры, которого Джафар отослал из лагеря.
     -- Но где же все  то великое множество Тармангани и Гомангани, которые,
как ты утверждал, находятся в лагере? -- обратился Тарзан к Нкиме.
     --  Они взяли  свои изрыгающие гром палки и ушли,  -- ответил маленький
ману. -- Они охотятся за Нкимой.
     Тарзан из племени обезьян улыбнулся своей редкой улыбкой.
     -- Придется выследить  их и узнать, что  они затевают, Нкима, -- сказал
он.
     -- Но скоро стемнеет, -- взмолился Нкима, -- и тогда  выйдут и Сабор, и
Шита, и Гиста и тоже начнут охотиться за Нкимой.
     Темнота спустилась прежде, чем слуга Коулта объявил, что ужин готов.
     Тем  временем  Тарзан,  изменив  свой  план,  вернулся на  деревья  над
лагерем.  Он был  уверен,  что экспедиция, чью базу  он  обнаружил, затевает
что-то  нечистое.  Размеры лагеря  указывали, что  здесь расположилось много
людей. Необходимо было выяснить, куда они ушли и с какой целью. Предполагая,
что экспедиция, какую бы цель она ни преследовала, может естественно явиться
основной темой разговоров  в лагере, Тарзан принялся искать удобную позицию,
откуда  он  смог бы подслушать беседу  белых  членов отряда.  И  когда  Зора
Дрынова и Уэйн  Коулт  сели за  стол  ужинать,  над их головами среди листвы
огромного дерева пристроился
     Тарзан.
     -- Сегодня вы  пережили  суровое  испытание, --  заговорил  Коулт, -- а
держитесь как ни в чем не бывало. у вас стальные нервы.
     -- Я столько всего испы