руками преданных вазири.
     Их  путь лежал  мимо  деревни Ахмет-Зека, и  они увидели  на  ее  месте
обгоревшие и дымящиеся остатки частокола и хижин,  немых  свидетелей гневной
мести могучего врага.
     -- Это дело вазири! -- воскликнул Тарзан.
     -- Да благословит их бог! -- проговорила Джэн.
     --  Они  должно  быть недалеко впереди  нас, -- сказал Тарзан.  --  Там
Басули, а с ним и другие. Золото пропало, пропали сокровища  Опара, Джэн. Но
мы имеем друг друга и вазири. Нам остались любовь, преданность и дружба. Что
значат золото и драгоценности по сравнению с этим!
     --  Если бы  только был жив  Мугамби, -- отвечала  она, -- он и  другие
смельчаки, положившие свою жизнь за меня!
     Молча,  охваченные  радостью  и тихой печалью,  подвигались  они вперед
сквозь  знакомые  джунгли.  Под вечер  до  ушей Тарзана долетел  слабый звук
отдаленных голосов.
     --  Мы приближаемся к вазири, Джэн, -- сказал он.  -- Я слышу их голоса
впереди нас. Они, вероятно, сделали привал на ночь.
     Через полчаса они  подошли к толпе черных воинов, которых Басули созвал
на  войну  против разбойников. С  ними были женщины их племени, которых  они
нашли в деревне Ахмет-Зека. Посреди толпы  рядом  с  Басули  стояла  высокая
черная фигура,  бросавшаяся  в глаза даже  среди  великанов-Вазири.  Это был
Мугамби,  которого Джэн Клейтон считала умершим  под обгоревшими развалинами
ее дома.
     О, что это была за встреча! До поздней ночи пляски, песни и смех будили
звонкое эхо темного леса. Вновь  соединившиеся друзья без конца рассказывали
друг другу о  своих приключениях, своих  битвах с  дикими зверями  и  дикими
людьми, и заря уже занималась, когда Басули в сотый  раз описывал,  как он с
кучкой своих воинов наблюдал за битвой абиссинцев и разбойников, и как после
того, когда разбойники бежали, они  вылезли из  тростников  и унесли с собой
драгоценные  слитки,  чтобы  запрятать их  в  таком месте,  где  никогда  не
обнаружит  их глаз никакого  разбойника.  Из  их  отдельных  воспоминаний  о
бельгийце выяснилась  истина относительно  предательства Альберта Верпера. И
только  одна  леди  Грейсток нашла в нем кое-что достойное похвалы, но и  ей
самой трудно было связать его многочисленные гнусные поступки с единственным
примером чести и благородства.
     -- Глубоко в сердце каждого человека заложено зерно  справедливости, --
сказал  Тарзан.  --  Твое  доверие  больше  даже,  чем  твоя  беспомощность,
пробудили на  мгновение заснувшую совесть этого падшего человека. Этим одним
поступком он искупил все.
     ***
     Прошло  несколько  месяцев.  С  помощью  золота  Опара   верные  вазири
восстановили  разрушенные  поместья Грейстоков. Жизнь  обширной  африканской
фермы  вошла в свое русло и потекла тихо и мирно, как  до  прихода Верпера и
араба. Забыты были горе и невзгоды прошлого.
     Впервые  после  долгих  месяцев   труда  лорд  Грейсток  разрешил  себе
маленькое развлечение. Была устроена большая охота для того, чтобы преданные
им труженики могли отпраздновать окончание своей работы.
     Охота  оказалась очень удачной, и через  десять дней тяжело нагруженные
охотники повернули обратно и направились к равнине Вазири.
     Лорд и леди Грейсток с Мугамби и Басули ехали впереди колонны, смеясь и
разговаривая между собой с той дружеской фамильярностью и свободой, которыми
общность интересов связывает честных и умных людей каких бы то ни было рас и
племен.
     Вдруг лошадь Джэн Клейтон  испуганно попятилась  от какого-то предмета,
спрятанного  в  траве лесной  поляны. Зоркий  глаз  Тарзана искал объяснение
испуга лошади.
     -- Что  это?  -- воскликнул  он, соскакивая с седла. Через  минуту  все
четверо окружили кучку человеческих
     костей и череп, лежавшие в траве.
     Тарзан нагнулся и поднял кожаную сумочку, которая
     лежала между обглоданными костями. Крик удивления
     сорвался с его губ, когда он прощупал маленькие круглые
     предметы внутри ее.
     -- Сокровища Опара! -- воскликнул он, высоко поднимая сумочку. -- А вот
это  -- все, что осталось  от  Верпера! И он указал  на  кости у своих  ног,
Мугамби засмеялся.
     -- Взгляни-ка внутрь, Бвана, -- проговорил он,  -- и ты увидишь, каковы
сокровища Опара. Ты увидишь, за что бельгиец положил свою жизнь.
     И чернокожий рассмеялся еще громче.
     -- Чему ты смеешься? -- спросил Тарзан.
     -- Я наполнил сумочку бельгийца речными камешками, прежде чем убежал из
лагеря абиссинцев. Я оставил бельгийцу простые камни и  взял с собой то, что
он украл у тебя. Открой сумочку -- и ты увидишь.
     Тарзан  распутал  ремешок, завязывавший сумочку,  и  насыпал  горсточку
камешков к себе  на ладонь. Глаза  Мугамби широко раскрылись от удивления, а
Джэн Клейтон громко вскрикнула от восторга, когда из порыжевшей, истасканной
сумочки посыпались блестящие, ярко сверкающие камешки.
     -- Сокровища Опара! -- воскликнул  Тарзан. -- Но как попали они снова к
Верперу?
     Никто не мог ответить  на  этот вопрос, потому что  Чолк и Верпер  были
мертвы, а кроме них никто этого не знал.
     -- Бедняга! -- проговорил  человек-обезьяна, вскакивая в седло. -- Даже
после смерти он вернул мне потерянное.  Пусть же его грехи покоятся вместе с
его костями!



   Эдгар Берроуз.
   Тарзан и люди-муравьи

     Переводчики В. Анисимов, И. Владимирова
 OCR, Spellcheck: Максим Пономарев aka MacX



     ГЛАВА ПЕРВАЯ
     На берегу Угого жило племя, вождем которого был Обебе. В темной хижине,
среди  грязи  и  нечистот,  на  корточках  сидел великан Эстебан  Миранда  и
обгладывал кости  полусырой  рыбы.  Его  шею охватывал железный обруч  раба,
соединенный несколькими футами ржавой цепи со вбитым у самого входа колом.
     Вот уже целый год Эстебан Миранда сидел на цепи, словно пес, и, подобно
псу,  время  от  времени вылезал из  своего  мрачного  убежища  погреться на
солнышке. В нынешнем  положении  развлечений у  Миранды оставалось  немного.
Во-первых, он все больше и  больше укреплялся  в  навязчивой идее, что он --
Тарзан из  племени обезьян.  Однажды  выдав  себя  за другого,  он настолько
вжился в новую роль, что, словно хороший актер, начал искренне верить, будто
он и в самом деле Тарзан из племени обезьян. Кроме того, он был поразительно
похож  на Тарзана.  Однако  деревенский  колдун  продолжал  утверждать,  что
Эстебан -- дьявол.
     Но  мнение колдуна не разделял вождь племени: поэтому  колдун на всякий
случай держал Эстебана подальше от общинного котла для варки мяса, ибо Обебе
давно уже хотел отведать мяса Миранды.
     Колдун подозревал, что дьявол только прикидывается Тарзаном, и если, не
дай  Бог,  с  ним   что-нибудь  случится,  на  племя  обрушатся  неслыханные
страдания.  Вот  почему  колдун оберегал жизнь испанца, ожидая подтверждения
одной из двух гипотез: если Эстебан умрет естественной  смертью,  значит, он
--  Тарзан,  и  прав  Обебе.  Если он будет  жить  вечно  или  исчезнет  при
загадочных  обстоятельствах  --  подтвердится  предположение колдуна:  он --
дьявол.
     После того, как Эстебан выучил их язык и сообразил, в чем суть дела, он
с меньшей настойчивостью стал утверждать, что он Тарзан из племени  обезьян.
Вместо этого  Эстебан  намекнул, что  состоит в  родстве с  нечистой  силой.
Колдун был удовлетворен. Все были одурачены.
     Кроме старого и  мудрого вождя, который никому не верил и полагал, что,
в отличие от соплеменников, его не так-то просто обвести вокруг пальца.
     Вторым развлечением Эстебана был мешок с алмазами, который один русский
по фамилии Краски  украл  у  человека-обезьяны. Испанец  убил Краски и таким
образом  стал обладателем мешка. Это был  тот  самый мешок,  который  вручил
Тарзану человек под сводами Башни Алмазов на равнине Алмазного Дворца, когда
Тарзан помогал Гомангани освободиться от тирании Болгани.
     Эстебан часами просиживал в полутемной хижине, перебирая и пересчитывая
драгоценности.  Много  раз он  раскладывал  их на кучки,  пытаясь определить
стоимость алмазов, на каждый из которых можно было купить весь мир.
     Сидя  среди  грязи и  нечистот  в  своей лачуге, питаясь  отбросами, он
воображал себя  Крезом -- обладателем несметных  сокровищ и  в фантазиях жил
его жизнью.
     Однако  стоило  Эстебану  заслышать  чьи-нибудь шаги, как он  торопливо
прятал драгоценности  в  складки  своих  грязных  лохмотьев,  служивших  ему
единственной одеждой, и вновь превращался в жалкого пленника-раба.
     В последнее время, после года своеобразного заключения и одиночества, к
развлечениям  испанца прибавилось  еще одно:  дочь колдуна  Хамиса  -- Ухха.
Девочка  лет  четырнадцати, она была симпатичная  и любознательная. Весь год
она наблюдала за  страшным пленником,  не рискуя приближаться, но постепенно
природное дружелюбие  взяло  верх над  страхом.  И  однажды  она  подошла  к
Эстебану, когда тот лежал, греясь на солнце, перед входом в свою хижину.
     Миранда, заметивший ее  боязливые  движения, ободряюще улыбнулся. Среди
жителей деревни друзей  у него не было. Если бы он смог познакомиться хоть с
кем-нибудь,  это  облегчило  бы его участь, а может  и  приблизило  мечту об
освобождении.
     Ухха наконец решилась и подошла к нему, замерев в нескольких шагах. Она
была еще ребенком, застенчивым и упрямым, пугливым и бесстрашным, но, тем не
менее, она была женщиной, а Миранда знал, как с ними обращаться.
     -- Я  живу  в деревне вождя Обебе  уже год,  --  произнес он,  с трудом
подбирая  слова  и запинаясь,  -- но никогда не предполагал, что в одной  из
хижин живет такая красавица. Как твое имя?
     Зардевшись от смущения, Ухха улыбнулась.
     -- Меня зовут Ухха. Я дочь колдуна Хамиса. Эстебан обрадовался выпавшей
удаче. После долгих мытарств судьба посылала ему шанс на спасение.
     -- Почему ты раньше не приходила? -- спросил он.
     -- Я боялась, -- простодушно ответила девушка.
     -- Почему?
     -- Боялась, -- в нерешительности повторила Ухха, -- боялась...
     -- Боялась, что я речной дьявол, который может  причинить тебе вред? --
улыбаясь, закончил фразу испанец.
     -- Да, -- кивнула она.
     -- Слушай, -- сказал Эстебан, понизив голос, -- только никому ни слова!
Я действительно речной дьявол, но тебя не обижу.
     -- А тогда почему ты не превратишься в кого-нибудь и  не возвратишься к
себе в реку?
     -- Ты  хочешь  узнать  мою  тайну,  так? --  спросил Миранда,  стараясь
выиграть время и придумать  убедительный ответ,  который  в  будущем  мог бы
способствовать его освобождению.
     -- Не только я, -- ответила Ухха. -- Это интересует многих, но никто не
знает ответа.  Обебе  утверждает,  что  ты --  Тарзан,  враг  Обебе  и всего
племени. Мой отец считает, что  ты  -- речной дьявол  и если задумаешь уйти,
превратишься  в  змею  и  проскользнешь  сквозь  ошейник на твоей  шее. Люди
удивляются, почему ты этого еще не сделал и уже не верят моему отцу.
     -- Подойди ближе,  прекрасная  Ухха,  -- прошептал  Эстебан. --  Никто,
кроме тебя, не должен слышать то, что я сейчас тебе скажу.
     Девочка приблизилась и склонилась над ним.
     -- Я самый настоящий речной дьявол, --  сказал Эстебан, -- и могу уйти,
когда захочу. Поздними ночами, когда все племя спит, я брожу по земле Угого,
но  под утро  возвращаюсь назад. Я жду,  Ухха. Я хочу испытать народ Обебе и
узнать, кто мне друг, а кто враг. Жаль, не знаю, как ко мне относится Хамис.
Если он друг, почему  не приносит вкусной еды и  питья? Я могу уйти в  любую
минуту, но жду, не отыщется ли среди людей племени Обебе хоть один смельчак,
готовый меня  освободить. Если найдется, значит, он и есть мой самый хороший
друг. Ему всегда и во всем будет способствовать удача, желания исполнятся, и
жить он будет  долго-долго. Ему ничего не нужно будет бояться,  даже речного
дьявола, ибо он,  наоборот,  будет во  всем ему помогать. Но  слушай дальше,
милая Ухха, только об этом молчок! Мое терпение не безгранично. Я обожду еще
немного, и если не найдется такого человека, я вернусь к моим отцу с матерью
и жестоко покараю народ Обебе. Никого не оставлю в живых!
     Девочка,  вздрогнув,  отпрянула.  Было  заметно,   что   речь  Эстебана
произвела на нее сильное впечатление.
     -- Не пугайся, -- успокоил он. -- Тебя я не трону.
     -- Но если ты уничтожишь всех?
     -- В таком случае, конечно,  ничем не  смогу тебе  помочь, но  все-таки
будем надеяться,  что  среди вас найдется  кто-нибудь и освободит меня, и  я
пойму, что в вашем  племени у меня есть друг. А теперь иди,  Ухха,  и помни:
никому ни слова!
     Девочка в задумчивости отошла, но вскоре вернулась.
     -- Когда ты разрушишь мою деревню?
     -- Через несколько дней.
     Ухха,  трепеща  от страха, бросилась к  хижине  отца.  Эстебан Миранда,
удовлетворенно ухмыляясь, вполз в свое логово забавляться драгоценностями.
     Когда  Ухха, дрожа от  ужаса, примчалась  домой,  Хамиса  в  хижине  не
оказалось.  Не было и  матери. Она  с детьми работала в поле, откуда недавно
вернулась и сама Ухха. Так что у девочки появилась возможность спокойно, без
помех, подумать обо всем услышанном.
     Ухха вспоминала  все новые  и новые подробности их  разговора,  которые
чуть было не вылетели из ее головы от страха. Нужно все  рассказать отцу! Но
тогда ее постигнет страшная кара! Что же делать?
     Ухха лежала на  циновке, напрягая свою маленькую голову над непосильной
задачей. Все ее мысли были обращены к пленному испанцу.  И вдруг ее осенило.
Почему же она раньше об этом не подумала? Он  ведь дал ясно понять, что если
его спасет  друг, то этот  человек будет  жить долго-долго и иметь все,  что
пожелает. Но Ухха  тут же отбросила эту мысль. Ей одной не  под силу  спасти
его!
     Когда поздно вечером отец вернулся в свою хижину, она спросила:
     --  Баба,  а  как речной  дьявол расправляется  с теми, кто встает  ему
поперек пути?
     --  Ну, он может отогнать рыбу из реки и зверей из джунглей, и мы будем
обречены на голодную смерть.
     Может обрушить огонь с небес и уничтожить все племя.
     -- А ты думаешь, он действительно все это может сделать, баба?
     -- Он может  не тронуть Хамиса, который защитил его от Обебе и  спас от
смерти, -- ответил колдун.
     Девочка вспомнила, как речной дьявол бранил Хамиса, не приносившего ему
вкусной пищи и  питья,  но  промолчала,  хотя и  понимала,  что отцу  грозит
опасность.
     -- Но как же он убежит  с обручем на шее? Кто-нибудь может снять с него
этот ошейник?
     --  Никто,  кроме вождя. В  его мешке хранится медный  ключ, с  помощью
которого отмыкается замок на  обруче, однако  речному  дьяволу все  это ни к
чему --  если он захочет  освободиться, ему достаточно будет превратиться  в
змею и  проскользнуть сквозь этот  ошейник.  Постой,  куда ты направляешься,
Ухха? -- спросил Хамис.
     -- Схожу-ка я к дочери Обебе в гости, -- ответила девочка.
     Дочь вождя перемалывала  маис. Когда  она заметила приближающуюся Ухху,
она приветливо улыбнулась, но тут же предупредила:
     -- Тише, не шуми: отец спит.
     Она  кивнула  в  сторону  хижины,  и обе  девочки, присев на  корточки,
принялись  тихонько  болтать.  Они  болтали об украшениях, о  юношах  из  их
селения и об их прическах -- словом, обо всем,  о чем шепчутся девочки любой
расы. Ведя беседу, Ухха  время от времени бросала  быстрые взгляды на хижину
Обебе,  а  сдвинутые  брови свидетельствовали  о  том, что она  напряженно о
чем-то размышляет.
     --  А кстати,  -- вдруг  спросила она, --  где медный браслет,  который
подарил тебе брат твоего отца во время рождения последней луны?
     Дочь Обебе покачала головой.
     --  Забрал обратно,  -- ответила  она,  -- и  отдал сестре  своей самой
молодой жены.
     Казалось, Ухха  была  обескуражена. А  может,  подруга  просто не хочет
показывать браслет? Ухха внимательно на нее посмотрела. Нет, не похоже. Ухха
глубоко задумалась,  и  брови вновь  сошлись  на  переносице. Вдруг лицо  ее
прояснилось.
     --  Слушай!  -- воскликнула она.  -- А то ожерелье из  бусинок, которое
твой отец выиграл на прошлом празднике, -- оно у тебя?
     -- Да, -- ответила подруга, -- только сейчас оно в  доме. Когда я толку
зерно, ожерелье постоянно соскальзывает, и поэтому я его снимаю.
     -- Можно на него посмотреть? -- спросила Ухха. -- Я сбегаю.
     -- Нет-нет, ты разбудишь Обебе, и он разгневается.
     -- Не  разбужу, -- возразила Ухха и, несмотря на попытки остановить ее,
поползла к хижине.
     -- Я покажу ожерелье, как только отец проснется, -- умоляла подруга, но
Ухха продолжала ползти вперед, не обращая на нее внимания.
     Оказавшись  в хижине, Ухха подождала, пока глаза привыкнут к полумраку,
и осмотрелась.  Прямо  перед собой  она  увидела спящего Обебе. С величайшей
осторожностью Ухха начала  приближаться к нему. Сердце ее бешено колотилось,
напоминая грохот тамтама во  время праздничного танца. Она боялась вождя  не
меньше,  чем речного дьявола, и ей казалось, что Обебе вот-вот  проснется от
стука ее сердца и прерывистого дыхания, но тот продолжал равномерно храпеть.
Подкравшись   вплотную,   Ухха  увидела  то,  за  чем   пришла.  Ухватившись
трясущимися руками за край мешка, она потянула его на себя, пытаясь вытащить
из-под грузного неподвижного тела вождя. Обебе зашевелился, и Ухха отпрянула
назад.  Спящий повернулся  на  другой бок,  и девочка, уверенная в том,  что
вождь проснулся, приготовилась было бежать, но страх сковал ее члены, и  она
осталась  неподвижной.  Обебе вновь  захрапел.  Ухха  так  волновалась,  что
мечтала уже только об одном: поскорее выбраться отсюда. Взглянув в последний
раз расширившимися от ужаса глазами на спящего, она вдруг увидела, что мешок
освободился  из-под  тяжести  тела  вождя.   Мгновение  спустя  девочка  уже
развязывала веревку дрожащими руками.  Ее била крупная дрожь, но страх перед
речным  дьяволом,  обещавшим  уничтожить  деревню,  оказался  сильнее.  Ухха
нащупала кусок металла -- единственный незнакомый предмет в мешке.  Конечно,
это  был ключ. Его вместе с ошейником и  цепью  Обебе снял с убитого  араба.
Торопливо  завязав мешок,  Ухха  сунула его на  прежнее  место и,  сжимая  в
похолодевшей ручонке ключ, поползла к выходу.
     Ночная мгла окутала землю, и люди Обебе разбрелись по  своим хижинам. В
мертвой тишине  Эстебан Миранда  вдруг услышал осторожные  шаги возле  своей
лачуги. Он  напряженно  прислушался.  Некто  или  нечто пыталось  проникнуть
внутрь.
     -- Кто  там? --  спросил испанец, стараясь  не  выдать  голосом  своего
страха.
     -- Т-с-с! -- послышалось в ответ. -- Это я, Ухха, дочь Хамиса. Я пришла
освободить тебя.  Знай,  в деревне  есть твой настоящий друг.  Теперь ты  не
погубишь нас?
     Миранда  ухмыльнулся.  Он  и представить не мог,  что  его хитрость так
скоро увенчается успехом и пробьет час освобождения. Судя по  всему, девочка
безоговорочно поверила  ему, и ни одна живая  душа  ничего не знает. Свобода
была близка как никогда.
     -- Как же ты собираешься освободить меня? -- спросил испанец.
     -- Смотри! -- ответила Ухха. -- Я достала ключ от твоего ошейника!
     -- Отлично! Где же он?
     Ухха приблизилась и протянула ключ. Она сочла свою миссию  выполненной,
но не тут-то было.
     -- Постой! -- повелительно приказал Миранда. -- Ты должна провести меня
до леса. Только так можно заручиться расположением бога реки.
     Напуганная  Ухха не  посмела отказаться. Спустя несколько минут испанец
освободился от ошейника.
     --  Добудь мне  оружие,  --  шепотом  приказал  он, и  Ухха  безропотно
отправилась исполнять приказ. Плохо соображая от страха, она, тем не  менее,
довольно скоро вернулась, неся с собой лук, стрелы и большой нож.
     -- Теперь веди, --  сказал  Эстебан. Осторожно пробираясь по задворкам,
они наконец подошли к воротам. К изумлению Уххи,  речной дьявол не знал, как
их открыть.  Но ведь он --  всемогущ!  Ей  пришлось самой отомкнуть  замок и
отодвинуть тяжелую ств