сность подстерегает тебя сзади. Но та, что
впереди, страшнее. Я вижу...
     Он  остановился  и вздохнул долгим, тяжелым вздохом,  потом свернулся в
маленький сморщенный клубок и умер.
     И Тарзан так и не узнал, что еще видел старик в своей крови.
     Было уже очень поздно,  когда человек-обезьяна возвратился в палатку  и
лег среди своих воинов. Никто не  заметил, как он вышел, никто не видел, как
он вернулся.  Он подумал, перед тем как уснуть, о предостережении знахаря  и
снова вспомнил о нем, когда  проснулся. Но он не повернул обратно: Тарзан из
племени обезьян был неустрашим.  Но  если бы  он знал,  что  готовила судьба
человеку, который ему  был дороже  всего на свете, он полетел бы назад домой
сквозь деревья и  предоставил бы золоту  Опара навсегда покоиться  в забытых
кладовых древнего города.
     В  это утро  в нескольких верстах  позади Тарзана другой белый  человек
размышлял  о  том, что  он  слышал  ночью, и был  уже  близок к  тому, чтобы
отказаться от своих  намерений и  повернуть назад. Это был убийца  Верпер. В
ночной тиши он  услыхал далеко впереди себя звук, который  наполнил безумным
страхом  его малодушное сердце. Такого  звука он не  слыхал никогда в жизни.
Ему никогда  и не снилось,  что  такой звук  мог исходить из  легких земного
существа. Он услыхал победный крик обезьяны-самца, который
     Тарзан послал к лику  луны Горо; он  задрожал  и закрыл лицо руками.  И
теперь при ярком свете  дня он дрожал при  одном воспоминании  о нем и хотел
бежать от неведомой опасности, которую предвещало ему эхо, разнесшееся ночью
по  джунглям. Но  бельгийца удерживал  еще больший страх; он  боялся  своего
господина Ахмет-Зека.
     И все  время,  пока Тарзан, приемыш обезьяны, упорно  прокладывал  себе
путь к разрушенным крепостным валам Опара, за ним, как шакал, крался Верпер.
И никому не было известно, что ожидает их впереди.
     На  краю  пустынной  долины,  за  которой виднелись  золотые  купола  и
минареты Опара, Тарзан остановился.
     Он  хотел предварительно  пойти туда  ночью на  разведку, потому что он
обещал леди Джэн  быть крайне  осторожным в  своих действиях  в  продолжении
всего этого путешествия.
     С наступлением ночи он двинулся в путь. Верпер, пробравшийся  по скалам
вслед  за  отрядом  Вазири  и  скрывавшийся в  течение дня  между  огромными
валунами на верхушке горы, крадучись следовал за ним.
     Перед  наружными стенами города возвышалась крутая гранитная  скала.  В
этой  именно скале  находился  вход в туннель, который  вел  в  сокровищницу
Опара. Все пространство у скалы было усеяно каменными глыбами, и, прячась за
них, Верпер легко мог остаться незамеченным.
     Тарзан  легко  взобрался  на  неприступную  скалу.  Верпер,   кряхтя  и
обливаясь потом, дрожа от боязни, но подгоняемый вперед ненасытной жадностью
и  страхом перед  своим хозяином, карабкался вслед за ним и достиг, наконец,
вершины скалистого холма. Тарзана не  было видно. Верпер притаился  за одним
из больших камней, разбросанных по вершине скалы, но не слыша шагов Тарзана,
он вышел и стал внимательно оглядываться вокруг  себя.  Он надеялся, что ему
удастся открыть  местонахождение  сокровищ  и  скрыться,  прежде  чем Тарзан
вернется сюда. Бельгиец  хотел пока только найти путь к золоту,  а потом, по
уходе Тарзана, вернуться сюда со своими спутниками и унести с собой  столько
золота, сколько они в состоянии будут поднять.
     Он скоро нашел  узкую расселину  в скале.  Сглаженные от времени  и  от
многочисленных  человеческих  шагов гранитные  ступени вели  в  глубь скалы.
Верпер спустился вниз и очутился перед отверстием, ведущим в  длинный темный
туннель.  Здесь  он остановился;  он  боялся наткнуться  на  возвращающегося
Тарзана.
     А Тарзан в это время ощупью пробирался по гранитному коридору к тяжелым
деревянным дверям  сокровищницы. Минуту спустя он  уже  стоял посреди кельи.
Сюда много  лет назад давно  покоящиеся  руки  сложили  несметное богатство,
принадлежавшее владыкам  Атлантиды -- того великого материка, который теперь
лежит глубоко под водами Атлантического океана.
     Ничто не нарушало  мертвой тишины  подземной  комнаты. Никто  не входил
сюда с тех пор, как Тарзан в последний раз закрыл за собой массивную дверь.
     Довольный  осмотром, Тарзан  вернулся назад.  Верпер  из-за  гранитного
выступа следил  за ним, пока он поднимался снизу из  мрака лестницы.  Тарзан
вышел из туннеля  и направился к той стороне долины, где верные вазири ждали
своего господина.  Тогда Верпер осторожно  вылез из  своего убежища, вошел в
только что покинутое Тарзаном темное отверстие и исчез во мраке коридора.
     Тарзан  остановился на краю скалы и огласил долину раскатистым рычанием
льва. Три раза повторил он призыв и остановился, внимательно прислушиваясь к
замирающему эху. И в ответ с далекого конца равнины слабо донеслось такое же
рычание -- один, два,  три раза. Басули, предводитель вазири, услыхал призыв
своего господина и ответил.
     Тарзан снова направился к сокровищнице, зная, что через несколько часов
его черные воины будут с ним, а пока он хотел снести наверх столько слитков,
сколько он успеет взять до  прихода Басули.  В течение  пяти часов,  которые
потребовались  Басули, чтобы  добраться до  скалы, Тарзан  успел  шесть  раз
сходить в сокровищницу и обратно. Сорок восемь слитков чистого золота принес
он  к краю  скалы. Каждый раз он  брал с  собой  такую  груду  слитков,  под
тяжестью  которой  обыкновенный  человек  сразу  свалился  бы,   но  на  его
исполинской фигуре не было видно и следов  утомления. Наконец подошли  и его
воины, и Тарзан  с помощью  веревки, специально  для  этой цели захваченной,
поднял их одного за другим на верхушку скалы.
     Шесть  раз  возвращался  Тарзан в  сокровищницу,  и  шесть  раз  Верпер
прятался  за  темный выступ  в  стене коридора.  Когда Тарзан в седьмой  раз
прошел мимо Верпера, за ним прошли еще пятьдесят вооруженных человек.
     Пятьдесят воинов цвета  черного дерева сделались носильщиками только из
любви  к  могучему  белому  человеку.  Только  он  один  мог своим  приказом
заставить  сынов  свирепого   и  высокомерного  племени  взяться  за   труд,
недостойный храбрых  воинов. И  еще пятьдесят  два слитка были  вынесены  из
хранилища. Всего  с  прежде вынесенными Тарзаном -- сто слитков,  которые он
рассчитывал взять с собой.
     Когда последний из  вазири вышел из  комнаты, Тарзан  вернулся, чтобы в
последний  раз  взглянуть  на  сказочное  богатство  Атлантиды.  Два набега,
совершенные им сюда, были совершенно незаметны в этой груде золота. Дрожащее
пламя свечи, которую Тарзан принес с собой, впервые за многие  века рассеяло
непроглядный мрак  комнаты. С  тех пор,  как  люди покинули и  забыли ее, ни
единый  луч света не проникал сюда. Тарзан вспомнил, как он впервые вошел  в
эту келью, случайно наткнувшись на нее во время своего бегства из подземелий
храма, куда его спрятала Лэ, верховная жрица солнцепоклонников.
     Перед его глазами снова встала сцена в храме, когда он  лежал связанный
на  жертвенном алтаре, а над ним с высоко поднятым в воздухе кинжалом стояла
Лэ. По обе стороны алтаря, выстроившись в ряд, жрецы и жрицы в  фанатическом
экстазе ждали первой  струйки его горячей  крови,  чтобы наполнить  ею  свои
золотые чаши и выпить ее в честь огненного бога.
     Он  вспомнил, как Та, обезумевший жрец, прервал богослужение и в ярости
набросился на своих товарищей, и как они обратились в бегство от озверевшего
жреца;  Тарзан вспоминал далее, как  безумец  напал на  Лэ,  и  он,  Тарзан,
вступил  с ним в бой и бросил к ногам жрицы труп  человека, который хотел ее
обесчестить.
     Картины одна за другой проходили перед его памятью в то время, когда он
созерцал длинные слитки темно-желтого металла. Ему хотелось знать, властвует
ли еще Лэ в храмах разрушенного города там наверху, над его головой, Неужели
ее принудили  наконец соединиться  с  одним  из отвратительных жрецов? Какая
жестокая участь для такой прекрасной девушки! Тарзан тряхнул головой, словно
отгоняя от  себя все  эти мысли, и, потушив  мерцавшую  свечу,  повернулся к
выходу.
     Сзади него бельгиец ждал его ухода. Он узнал тайну,  из-за которой сюда
пришел  Тарзан.  Сподвижник Ахмет-Зека  теперь мог  спокойно  возвратиться к
поджидавшим его друзьям, привести их в сокровищницу и унести с собой столько
золота, сколько им будет по силам.
     Вазири   успели   уже  достичь  противоположного  конца  коридора.  Они
подымались наверх,  с радостью  вдыхая свежий воздух и приветствуя  звездное
небо.  Тарзан  наконец спохватился,  отогнал  охватившие  его воспоминания и
медленно последовал за ними.
     Еще один раз, вероятно, в  последний раз, закрыл он  за собой массивную
дверь забытой сокровищницы. А в темноте, сзади него, Верпер поднялся на ноги
и расправил свои онемевшие члены.
     Он протянул руку  и с любовью погладил золотой слиток в ближайшем ряду.
Подняв его с места, на  котором золото лежало с незапамятных времен,  Верпер
взвесил его в руке и в порыве безумной жадности прижал его к своей груди.
     Тарзан в  это  время мечтал  о  счастливом возвращении  домой, о нежных
руках,  которые обовьются вокруг  его шеи, о теплой щеке, которая прильнет к
его  лицу.  И  вдруг  среди  радостных мыслей  встало воспоминание  о старом
знахаре и его предсказании... И его сладостные мечты потускнели.
     Несколько коротких, быстрых мгновений разбили надежды этих  двух людей.
Один  забыл  о золоте в охватившем  его безумном  страхе, сорвавшийся острый
осколок  скалы нанес  глубокую рану  в голову другому,  и этот человек забыл
решительно все, что было в его прошлой жизни.
     V
     АЛТАРЬ ОГНЕННОГО БОГА
     Это  случилось  в  ту  минуту, когда Тарзан, закрыв двери,  повернул  к
выходу.   Кругом  царили  тишина  и  спокойствие.  Вдруг  земля  зашаталась,
заколебалась.  Огромные  куски  гранита  отламывались  с потолка коридора  и
падали  вниз,   закупоривая  проход;  могучие   гранитные  стены  затрещали,
раскололись,  покривились  и  повисли  над  обломками.   Сорвавшейся  сверху
каменной  глыбой Тарзана  отбросило к дверям.  Под тяжестью его  тела  двери
растворились, и он грохнулся на пол.
     В  большой  комнате,  в  которой  сложено  было  золото,  землетрясение
произвело  меньше  повреждений, чем в коридоре. Несколько  слитков  упало  с
верхних  рядов, кусок гранита откололся  от потолка  и  рассыпался по  полу,
стены дали трещину, но не развалились.
     После  первого толчка все  успокоились. Верпер, свалившийся на  пол при
первом  колебании почвы, поднялся на ноги  и убедился в  том,  что  он цел и
невредим. Он ощупью  пробрался к противоположному концу  комнаты, где Тарзан
оставил свечу; она была прикреплена воском к одному из слитков.
     При помощи спичек, которые оказались  у  него в кармане, бельгиец нашел
наконец  то,  что  искал. Когда слабые лучи  понемногу рассеяли густой мрак,
Верпер облегченно вздохнул. В  темноте его положение казалось ему  еще более
безнадежным.
     Глаза его понемногу привыкли к свету, и он обернулся к дверям. Сейчас у
него было  одно  только  желание:  бежать, как  можно скорее бежать из  этой
страшной  могилы!  Но  когда  он увидел  тело обнаженного  гиганта, лежавшее
неподвижно на  полу у  самых дверей, он  отступил назад во  внезапном страхе
быть накрытым. Вглядевшись пристальнее, он немного успокоился:  он пришел  к
убеждению, что англичанин мертв. Из громадной зияющей раны на голове Тарзана
сочилась кровь, и на каменном полу образовалась кровавая лужа.
     Верпер торопливо перескочил через тело Тарзана и устремился  в коридор.
Ему ни на минуту  не пришло в голову оказать помощь человеку, который, может
быть,  еще не умер,  а только  потерял сознание от удара  и потери крови. Он
думал только  о том, как  бы спастись самому. Но возродившаяся  на мгновение
надежда  снова  исчезла: у  самых дверей коридор  был совершенно загроможден
грудами обломков.
     Ему  ничего не  оставалось делать, как вернуться в сокровищницу. Взяв в
руки свечу,  он начал обследовать  комнату. Прямо против  коридора оказалась
другая дверь. Он толкнул ее, и она сразу распахнулась, заскрипев на  петлях.
За  ней  открывался второй,  такой же узкий  коридор. Верпер пошел  вперед и
скоро очутился у каменной  лестницы, которая  вела наверх. Двадцатью  футами
выше начинался новый  коридор. Мерцающая свеча  освещала Верперу  дорогу. Он
был  счастлив,  что  в  руках  у  него  был этот неудобный, вышедший из моды
фитилек, на  который  он  час тому  назад, может  быть,  посмотрел бы лишь с
презрением. Вдруг ему пришлось остановиться.  У самых его  ног зияла  черная
яма, и здесь, по-видимому, туннель заканчивался.
     Вглядевшись  повнимательнее,   Верпер  увидел,  что   эта   черная  яма
представляла из  себя  нечто  вроде  круглой  шахты.  Он  поднял  свечу  над
отверстием и глубоко  внизу увидел игравшее на  водной поверхности отражение
света. Это был водоем. Подняв свечу повыше, он стал вглядываться  в темноту.
На противоположной стороне  туннель снова  продолжался. Но  как  перескочить
через этот колодец?
     Верпер мысленно измерял расстояние до противоположной стороны колодца и
раздумывал  о  том,  стоит  ли  попытаться  сделать такой  огромный  прыжок.
Размышления его  были  прерваны  пронзительным визгом,  который,  постепенно
ослабевая, закончился несколькими зловещими завываниями. Голос  был похож на
человеческий,  но  крик был  так  напряжен,  так  ужасен, словно  вырвался у
великого грешника, который корчился от пыток на адском огне.
     Бельгиец задрожал и в ужасе взглянул вверх, откуда ему послышался  этот
крик.  Высоко у себя  над головой  он увидел клочок  неба,  усеянного яркими
звездами.  Он  уже  был  готов  крикнуть  о помощи,  но этот ужасающий  крик
остановил  его. Там, где раздавался такой  голос,  не могли жить люди. Он не
смел выдать своего присутствия жителям этого города,  кто бы они ни были. Он
проклинал себя за  то, что  решился  на такое дело,  и горько жалел,  что не
вернулся сразу  в  лагерь  Ахмет-Зека.  Он  даже готов  был отдаться в  руки
военных  властей  Конго,  если  бы  это  только  могло  спасти его  из  того
безнадежного положения, в каком он находился сейчас.
     Замирая  от  ужаса,  Верпер  прислушался.   Но  крик   не   повторился.
Побуждаемый безумным страхом, он решился наконец на отчаянный прыжок. Отойдя
шагов  на двадцать он  собрал  все свои силы, разбежался, оттолкнулся у края
водоема и прыгнул, и в этот момент свеча в его руке погасла. Он летел вперед
с вытянутыми руками, чтобы схватиться за что-нибудь в случае,  если ноги  не
встанут на твердую почву.
     Он ударился  коленями о каменный пол в противоположной стороне туннеля,
и его сразу  отбросило  назад. Несколько мгновений он судорожно цеплялся  за
камни и наконец повис над отверстием; ноги его болтались над черной бездной,
а верхняя  часть  туловища  была  над  водоемом.  Но он  был  все-таки  цел.
Несколько минут он  не смел двигаться и продолжал висеть в  таком положении,
обливаясь потом и слабея с каждой  минутой.  С  величайшей осторожностью ему
удалось, однако, кое-как выкарабкаться наверх, и он вполз  в  туннель. Здесь
он растянулся на полу совершенно обессилевший, стараясь совладать  со своими
потрясенными нервами.
     Во  время своего  прыжка Верпер выронил свечу. Ему пришло в голову, что
она  должна  была  упасть в глубь коридора,  а  не  назад в  темную  пустоту
колодца. Он  приподнялся  и,  ползая на  четвереньках,  принялся терпеливо и
настойчиво шарить вокруг себя. Этот маленький сальный огарок  был ему сейчас
несравненно  дороже всех сказочных богатств Опара. И когда он наконец  нашел
его, он  прижал его к груди и  упал на пол,  рыдая от слабости  и  волнения.
Бельгиец  довольно  долго  пролежал  в  таком  состоянии,  весь  разбитый  и
дрожащий. Потом, немного собравшись с силами, он заставил себя сесть,  вынул
из  кармана спички  и зажег  драгоценный огарок. При  свете  ему  легче было
совладать  со своими нервами, и он снова стал продвигаться вперед в  поисках
выхода из этого ужасного лабиринта.
     Отвратительный  крик,  донесшийся  до  него   через  верхнее  отверстие
древнего водоема,  все еще  преследовал его воображение, и он вздрагивал при
звуке  своих  собственных шагов.  Но  не успел он отойти  на  сколько-нибудь
значительное расстояние, как вдруг, к  его  отчаянию, дорогу ему  преградила
каменная стена. Что это могло обозначать?
     Верпер  был умный  и  образованный человек. Военная  тренировка недаром
приучила его соображать в  тех случаях, когда нельзя было брать силой. Такой
закрытый, кончающийся тупиком туннель не имел смысла:  он  непременно должен
был продолжаться по ту сторону стены. Очевидно, когда-то в прошедшие времена
кому-то  понадобилось  закрыть  здесь  проход. При  свете свечи Верпер  стал
осматривать стену. К великой своей радости он  увидел, что тонкие обтесанные
камни в  кладке  стены не были скреплены между собой, а были  просто сложены
без извести  и  цемента.  Он  попробовал вытащить один из камней;  тот легко
поддался.  Он извлек  один  за другим еще  несколько камней,  и  мало-помалу
образовалось отверстие, в которое можно было пролезть. Верпер пролез и по ту
сторону стены  очутился  в  большой  низкой комнате. В  одной из  стен  была
большая  дверь.  Верперу нетрудно было открыть  ее,  потому  что она не была
заперта снаружи. За нею опять  лежал темный длинный  коридор. Бельгиец пошел
по  коридору;  но  едва  он  успел отойти  на  несколько шагов,  как  свеча,
догоревшая до основания, обожгла ему пальцы. С проклятием  выронил он  ее на
пол. Маленький фитилек затрещал и погас.
     Верпер  снова был  в  темноте.  Мурашки пробежали по  телу  несчастного
дезертира. Он не  знал,  какие  ямы лежали впереди  и  какие  опасности  его
ожидают, но он чувствовал, что никогда еще не был так  далек от свободы, как
сейчас. Окружающий мрак действовал на него угнетающе.
     Он медленно стал  пробираться вперед, держась руками за стены, ощупывая
ногами каждую  пядь, прежде чем сделать шаг вперед. Он  не  мог отдать  себе
отчета, как долго двигался он таким  образом, но чувствуя, что этому туннелю
нет конца, он решил прилечь и отдохнуть, прежде чем продолжать свой путь.
     Когда он проснулся, его окружала все та же темнота. Он не знал, сколько
времени он проспал: может быть, одну секунду, а может быть, и целый день; но
во всяком случае он действительно спал, потому что  чувствовал  себя  теперь
освеженным, бодрым и голодным.
     Бельгиец снова  пустился вперед ощупью. На этот  раз  ему пришлось идти
недолго. Коридор закончился большой светлой комнатой. Свет  проникал сюда из
отверстия в  потолке, а к этому отверстию с пола комнаты поднималась высокая
каменная лестница. Солнечный свет высоко вверху играл на массивных колоннах,
обвитых  диким  виноградом.  Верпер  прислушался.  Где-то  в  густой  листве
шелестел  ветер,  сверху  доносились  хриплые  голоса  птиц  и  беспрерывная
болтовня мартышек.
     Он не  задумываясь  поднялся по  лестнице и  очутился  посреди круглого
двора.  Прямо  перед  ним  возвышался  каменный  жертвенник,  весь  покрытый
темно-бурыми пятнами. Верпер сейчас не обратил внимания на эти пятна, и лишь
впоследствии их происхождение стало  достаточно ясным и очевидным для  него.
Кроме  отверстия  в  полу за  алтарем,  через  которое  Верпер  поднялся  из
подземелья,  на уровне  пола  было еще несколько дверей. Над двором, окружая
его  со  всех  сторон,  поднимались  несколькими  ярусами  высокие  открытые
галереи. Обезьяны играли в пустынных развалинах, яркие птицы перепархивали с
колонны на колонну и кружились высоко в верхних галереях, но ничто здесь  не
выдавало  присутствия человека. Верпер облегченно вздохнул, и  у него словно
гора с плеч свалилась.
     Он сделал  шаг по направлению к  одной  из дверей  и вдруг остановился,
пораженный