пробормотал Буковаи своими изъеденными язвой
губами. -- Ты ничего  не  знаешь! Это я приказал белому богу джунглей отдать
тебе Тяйбо.
     Момайя засмеялась ему в лицо.
     --  Лгун!  --  кричала она. -- Ступай  обратно в свою  гадкую берлогу к
гиенам! Уходи и спрячь свое мерзкое лицо в недра  гор, чтобы солнце,  увидев
тебя, не закрыло своего лица черной тучей.
     --  Я  пришел, -- настаивал Буковаи, -- за тремя жирными козами,  новой
циновкой и куском медной проволоки  длиной в руку статного воина, которые ты
должна мне дать.
     -- Кусок  проволоки длиной в  человеческую  руку  только до  локтя,  --
поправила  Момайя, --  но ты не получишь ничего, старый  вор! Ты сказал, что
возьмешься за  работу только когда я тебе принесу плату. Когда я шла обратно
к своему селу, великий белый бог  джунглей отдал  мне моего Тяйбо и спас его
от Нумы. Его помощь -- настоящая помощь, а все твои зелья лишь обман!  И сам
ты просто гадкий старик с дырой вместо лица.
     -- Я пришел, -- терпеливо повторил Буковаи, -- за тремя жир...
     Но Мамайя  не  дождалась конца фразы, которую  она уже знала  наизусть.
Плотно прижимая к себе Тяйбо, она быстро скрылась за частоколом деревни.
     На  следующий  день, когда  Момайя  работала в поле вместе с  женщинами
племени Мбонга,  а маленький  Тяйбо играл на  опушке леса игрушечным копьем,
Буковаи явился снова.
     Тяйбо увидел белку, взбиравшуюся по  стволу на  высокое  дерево. Но это
вовсе  не белка,  а грозный воин, и он сейчас нападет  на  Тяйбо!  Маленький
Тяйбо замахнулся копьем -- сердце его трепетало от радости.
     В нем заговорил кровожадный инстинкт его расы. Он  живо представил себе
картину ночного  праздника в честь его победы,  дикую пляску у трупа убитого
им воина и буйный пир, которым закончится торжество.
     Он бросил копье, но промахнулся, и его оружие  упало в густой кустарник
за  деревом. Но  достать  его нетрудно:  надо лишь  пролезть  в чащу леса на
несколько шагов вперед. Женщины работают в поле. Несколько воинов  находятся
поблизости.  Их  можно  всегда  кликнуть, и  потому  маленький  Тяйбо  смело
двинулся вперед.
     Но  в  чаще  леса за  завесой  вьющихся  растений  и спутанной  листвы,
притаились три  фигуры: старый,  престарый  человек,  черный, как  могила, с
разъеденным проказой лицом, с острыми желтыми зубами  людоеда, торчавшими на
том месте, где  прежде находился рот, а теперь была зияющая зловонная яма. А
рядом с ним стояли такие  же отвратительные, как он сам, две рослые гиены --
пожиратели падали рядом с падалью.
     Тяйбо не заметил их. Забравшись с головой в дикий виноградник, он искал
свое маленькое копье. И  вдруг увидел и старика  и гиен. Но было уже слишком
поздно. Он не успел  оглянуться,  как старый  колдун  быстро схватил  его  и
закрыл ему рот ладонью, чтобы мальчик не кричал.
     Затем страшный старик погнал  мальчика по  темным ужасным джунглям. Две
отвратительные  гиены  шли  вместе с ними --  иногда рядом  -- одна  справа,
другая слева, иногда спереди, иногда сзади, фыркая, урча, ворча. И, что было
хуже всего, они дико и  жутко  хохотали.  Для  маленького  Тяйбо, который  в
течение своей короткой жизни пережил столько, сколько  другому хватило бы на
всю  жизнь, это путешествие  на север  представлялось сплошным  кошмаром. Он
вспомнил  то  время,  которое  он  провел  в плену  у великого  белого  бога
джунглей, и всей силой своей маленькой  души захотел теперь обратно к белому
великану,  жившему среди волосатых  обезьян. Да,  он тогда  был в постоянном
ужасе и страхе, но  по сравнению с  теперешним положением все прежние страхи
были пустяками.
     Старик почти не  говорил с  Тяйбо;  он лишь бормотал  про себя какие-то
отрывочные восклицания. Тяйбо слышал,  как он постоянно упоминал про  жирных
коз, циновку и куски  медной проволоки. -- Десять жирных коз,  десять жирных
коз, -- твердил беспрестанно старый негр. Из этих причитаний маленький Тяйбо
заключил,  что  цена  выкупа  повысилась.  Десять  жирных  коз? Откуда  мать
достанет  десять жирных или хотя бы даже  тощих коз,  чтобы выкупить  своего
маленького сына? Мбонга никогда не даст ей их, а Тяйбо знал, что у  его отца
имеется  не больше трех коз. Десять жирных  коз! Тяйбо захныкал. Прокаженный
колдун убьет и  съест его, так как никогда не получит  за  него  десяти коз.
Буковаи  бросит  его  кости  гиенам. Маленький  негр вздрогнул и споткнулся.
Буковаи ударил его по уху и сильно толкнул вперед.
     После  путешествия, которое, казалось,  не  имело  конца, они подошли к
отверстию пещеры  -- в  ущелье,  посреди  двух  гор. Узкий вход  пещеры  вел
куда-то вниз  и  был  загорожен несколькими  переплетенными  друг  с  другом
молодыми деревьями, служившими защитой от  бродивших в лесу  зверей. Буковаи
раскрыл эту примитивную дверь и втолкнул Тяйбо в пещеру. Гиены, толкаясь, со
злобным рычанием проскочили мимо него и скрылись внутри.
     Загородив вход в пещеру, Буковаи снова схватил Тяйбо за  руку и потащил
его по узкому каменному проходу. Ступать было мягко, так как земля в  пещере
была покрыта густым слоем плотно утоптанной грязи.
     Они шли по длинному сырому извилистому проходу, по обе стороны которого
возвышались  высокие  каменные  глыбы.  Тело  Тяйбо  было  все в  синяках  и
ссадинах, так как старик бил  его по каждому поводу. Буковаи двигался вперед
по этому запутанному лабиринту так уверенно и быстро, словно шел при дневном
свете по хорошо знакомой дороге.  Он  знал каждый поворот  и закоулок своего
логовища, как мать знает лицо своего ребенка.  Было видно, что он торопится.
Поэтому Буковаи  подгонял бедного мальчика  и толкал его беспрерывно; старый
колдун, выброшенный  из  человеческого  общества,  обезображенный  болезнью,
всеми  ненавидимый и  презираемый,  естественно не  мог  обладать ангельским
характером. Природа не оделила его  достоинствами, а  то  немногое,  что ему
было дано,  отняла у  него неумолимая  судьба.  Буковаи-колдун  был  злобен,
хитер, мстителен и жесток.
     Из уст в уста передавались  страшные рассказы  о тех муках,  которым он
подвергал  свои  жертвы.   Детей  пугали  его  именем,  чтобы  заставить  их
слушаться. Часто и Момайя пугала им Тяйбо и глубоко заронила в душу мальчика
семя  того суеверного  ужаса, которое  давало теперь  такие обильные  плоды.
Темнота, близость страшного  колдуна,  боль от ударов и  жуткое предчувствие
будущих бед, все это вместе взятое привело ребенка в такое  отчаяние, что он
чувствовал, как немеют его руки и ноги. Ребенок  спотыкался на каждом шагу и
шатался,  точно  пьяный, а Буковаи  все время подталкивал  его, или  вернее,
тащил за собой.
     Слабый свет забрезжил где-то  над  ними, и через минуту  они вступили в
почти  совершенно  круглое  помещение.  Сверху через каменный  потолок  сюда
проникало слабое мерцание. Гиены  сидели тут же и поджидали их, и когда люди
показались,  звери  поползли  навстречу,  оскалив  желтые  клыки.  Они  были
голодны. Один из них, подойдя к  Тяйбо, укусил его в ногу. Буковаи поднял  с
пола  дубинку и изо всей  силы ударил ею гиену, осыпая ее  градом проклятий.
Гиена подалась назад и, спрятавшись в противоположном углу, глухо заворчала.
Шерсть у нее стала  дыбом;  страх  и ненависть сверкали  в ее отвратительных
глазах, но, к счастью для Буковаи, страх был сильнее ненависти.
     Видя,  что колдун не обращает  на него  внимания,  второй зверь быстрым
легким  прыжком  бросился на Тяйбо.  Ребенок  закричал и подбежал к колдуну;
последний повернулся теперь ко второй гиене, несколько раз ударил и ее своей
тяжелой  дубинкой и загнал  к стене.  Оба  пожиратели  трупов  стали  теперь
кружить  в разных  направлениях по  комнате, в то время,  как живой труп, то
есть их хозяин, в совершеннейшим исступлением, в  демонической ярости, бегал
из угла в угол и колотил изо всех сил своей дубиной, осыпая отборной руганью
и проклятиями.
     То один, то другой зверь поворачивался к колдуну, и тогда Тяйбо, затаив
дыхание, пятился в ужасе назад, так как ни разу во всей своей короткой жизни
он не видел, чтобы внешность зверя выражала собой такую ненависть; но каждый
раз страх превозмогал ненависть, и гиены трусливо отскакивали в угол, рыча и
воя, не решаясь броситься на старого колдуна.
     Колдуну надоела, наконец,  эта возня. Рыча, как  зверь, он обернулся  к
Тяйбо и сказал ему:
     --  Я  иду  за десятью жирными  козами, новой  циновкой и двумя кусками
медной проволоки, которые  мне обещаны твоей матерью.  Ты  останешься здесь.
Там,  -- и он показал на узкий проход, по которому они только что шли, --  я
оставлю гиен. Если ты попытаешься бежать, они тебя съедят.
     Он  бросил палку  в  сторону  и  подозвал  гиен. Они  подползли, рыча и
крадучись, с низко опущенными хвостами. Буковаи-выпустил их из своего  жилья
в  проход и  затем  вышел и  сам. Он  поднял  с пола  самодельную решетку  и
приставил ее ко входу. -- Это послужит тебе защитой, -- сказал он. -- Если я
не  получу десяти жирных коз и всего  остального, гиены  смогут, по  крайней
мере, полакомиться тобой, когда  я вернусь. -- И  он исчез, оставив мальчика
наедине со своими печальными мыслями.
     После его ухода Тяйбо бросился на землю и горько заплакал. Он знал, что
у его матери  нет десяти жирных коз. Значит, Буковаи, вернувшись, непременно
убьет его и съест.
     Он  не знал,  сколько времени пролежал на  земле. Усиливающееся рычание
гиен заставило его подняться. Они стояли в проходе и глядели на него жадными
глазами из-за  решетки. Он  видел,  как сверкали в темноте их зеленые глаза.
Поднявшись  на задние лапы,  звери царапали и кусали  прутья решетки.  Тяйбо
задрожал и  кинулся  в  противоположный  конец комнаты.  Решетка  качалась и
медленно  поддавалась  под  напором  зверей. Мальчик  каждую  минуту  ожидал
падения решетки и вторжения гиен в свою темницу.
     Медленно текли ужасные часы. Настала ночь, и Тяйбо ненадолго забылся во
сне, но голодные звери  не знали покоя. Все время стояли они перед решеткой,
свирепо рыча и смеясь  своим отвратительным хохотом.  Через  щель в  потолке
Тяйбо  увидел  на небе несколько звезд. Наконец, забрезжил  свет.  Тяйбо был
страшно голоден, и его мучила жажда, так как он ничего не ел уже целые сутки
и только  однажды в  течение всего путешествия колдун позволил ему  пить. Но
ужас его положения заглушал в нем и голод, и жажду.
     На рассвете мальчик  обнаружил второе отверстие в стене своей подземной
темницы, как раз напротив того, где с голодным  блеском  в глазах стояли обе
гиены. Это была только  маленькая щель в каменной стене. Или  она  никуда не
ведет, или ведет  к  свободе! Тяйбо подошел к ней  ближе  и заглянул  в нее.
Ничего  не было видно. Он протянул в темное  отверстие руку, но  не  рискнул
войти  в  него. Буковаи  не  оставил  бы  ему  открытую  дорогу  к  бегству,
следовательно, отверстие  или  кончается  тупиком  или  ведет  к еще большим
опасностям.
     К  ужасам  перед действительными опасностями -- перед  Буковаи и обеими
гиенами --  прибавились еще страхи перед  бесчисленными  неведомыми врагами,
плодами суеверного воображения. Негр видит и в  тенях дня  и в темных ужасах
ночи  странных  фантастических духов,  которые еще ужаснее  страшных  зверей
джунглей.  Как  будто  львы  и  леопарды,  змеи,  гиены и  мириады  ядовитых
насекомых  сами  по  себе  недостаточно страшны,  чтобы заставить  трепетать
несчастных, жалких негров, которых судьба забросила  в самый  опасный уголок
земли.
     Маленький  Тяйбо всем телом дрожал  от страха и  даже не пытался искать
спасения  в  бегстве. Он  был уверен, что второй  выход из  пещеры  стережет
страшный демон, приставленный могущественным Буковаи.
     Голодные гиены  возобновили свои  покушения с удесятеренной  силой. Они
судорожно  трясли слабую  решетку,  отделявшую их  от Тяйбо.  Поднявшись  на
задних лапах, звери царапали и кусали ее. Широко раскрытыми от ужаса глазами
мальчуган  глядел,  как  решетка  качается  во  все   стороны.  Недолго  она
продержится под неудержимым  напором двух мощных и разъяренных диких зверей!
И, вот...
     С одного  конца решетка  стала поддаваться. Одна гиена даже  протиснула
свое косматое  плечо в комнату. Тяйбо трясло, как в лихорадке:  он знал, что
смерть близка.
     Он прижался к противоположной стене, как можно дальше от гиен. Он видел
просунувшуюся в комнату  морду  зверя,  и  зверь  этот  с  раскрытой  пастью
уставился на него. Через  минуту жалкая преграда рухнет,  и гиены ворвутся в
его темницу, растерзают его на части и будут пожирать его тело, грызть кости
и копаться в его внутренностях!
     ***
     Буковаи встретил Момайю у деревенской ограды. При виде колдуна, женщина
инстинктивно попятилась,  но затем  с яростью  бросилась  на  него.  Буковаи
хладнокровно направил  на нее  свое  копье, чтобы держать ее на почтительном
расстоянии.
     -- Где мой ребенок? -- воскликнула она. -- Где мой маленький Тяйбо?
     В  притворном  удивлении  смотрел  на  нее  Буковаи  широко  раскрытыми
глазами. -- Твой ребенок? -- воскликнул он. -- Я ничего не знаю о нем, кроме
того,  что я спас его от белого бога джунглей и не  получил за  это платы. Я
пришел  за  козами,  за  циновкой  и за куском медной  проволоки,  длиной  в
человеческую руку от плеча до кончиков пальцев.
     -- Объедок гиены! -- вскричала Момайя.  -- Мой мальчик украден, и украл
его  ты,  гнилой обрубок человека! Верни мне его, или я вырву твои глаза,  а
сердце швырну на съедение кабану.
     Буковаи пожал плечами. -- Что знаю я о твоем ребенке? -- спросил он. --
Я его не  трогал: если его снова украли, то что может знать об этом Буковаи?
Разве Буковаи украл его в тот раз? Нет, его украл белый бог джунглей, и если
он украл его в тот раз, то мог украсть и в этот раз. При чем тут я? Я вернул
тебе его в прошлый раз и пришел теперь  за условленной платой. Если он снова
пропал, и ты хочешь его вернуть, то Буковаи опять вернет тебе его: за десять
жирных  коз,  за  новую  циновку  и два  куска  медной  проволоки  длиной  в
человеческую руку  от плеча до кончиков пальцев. При этом Буковаи не требует
ни коз, ни циновки, ни медной проволоки за прежнее.
     -- Десять жирных коз! -- воскликнула Момайя.  -- Я  не смогу  заплатить
тебе десяти жирных коз в течение целых десяти лет. Десять жирных коз!
     -- Десять жирных коз! --  повторил Буковаи, -- десять жирных коз, новую
циновку и два куска медной проволоки длиной в...
     Момайя остановила его нетерпеливым жестом.
     -- Погоди! --  воскликнула  она.  --  У меня нет коз:  ты даром тратишь
время. Подожди здесь,  пока я пойду за своим  мужем. У него только три козы,
но, может быть, мы сумеем сговориться. Подожди!
     Буковаи уселся  под  деревом.  Он был доволен, так как  знал,  что  или
получит требуемую плату, или сумеет отомстить.
     Ему  не были страшны эти люди чужого племени, хотя он знал, что они его
ненавидят и боятся. Они боялись прикоснуться к отвратительному прокаженному,
который, к тому  же, был  известен как могущественный колдун. Раздумывая над
тем, как бы поудобнее привести десять коз в свою пещеру, он не заметил,  как
вернулась Момайя.
     Ее сопровождали три  воина: вождь Мбонга,  местный колдун  Рабба-Кега и
отец Тяйбо, Айбито. Их нельзя было назвать красивыми людьми,  даже когда они
были  спокойны;  теперь же, находясь  в сильном гневе,  они могли бы внушать
страх самому смелому человеку; но по лицу Буковаи нельзя было судить, боится
он или нет. Он смерил  их наглым взглядом, когда  они уселись вокруг него на
земле.
     -- Где сын Айбито? -- спросил Мбонга.
     -- Откуда  я знаю?  -- последовал ответ. -- Я думаю,  что он в  плену у
белого демона. Если я получу плату, то приготовлю  хорошее зелье, и тогда мы
узнаем, где находится сын Айбито, и приведем его сюда. Мое  средство привело
сына Айбито в прошлый раз домой, но я не получил до сих пор платы.
     -- У меня в селе есть собственный колдун, который умеет делать  все! --
с достоинством ответил Мбонга.
     Буковаи  усмехнулся и  поднялся с  земли. -- Отлично, -- сказал он,  --
пусть  он  и приготовит свое средство, посмотрим,  вернет ли  он сына Айбито
домой!
     Отойдя  на  несколько  шагов, он  остановился  и, обернувшись,  сердито
сказал.  -- Он не  вернет мальчика, это я знаю наверное,  и еще  я знаю, что
если  вы  и  найдете его, то  ничто ему тогда не  поможет, потому что его не
будет в живых. Мне сию минуту сказал это дух сестры моего отца.
     Хотя Мбонга и Рабба-Кега не особенно  верили в силу своих волшебных чар
и скептически относились  к волхованиям других  чародеев, в их  душах все же
жила вера в чудеса. Разве  не было известно, что старик Буковаи поддерживает
сношения с демонами, и  что даже  два злых духа живут вместе с ним под видом
гиен? Все это  надо  было зрело обдумать. Кроме  того,  нужно потолковать  о
цене, так  как  Мбонга  не имел особого желания получить  взамен десяти  коз
одного маленького мальчика, который мог к тому же умереть от оспы задолго до
того, как достигнет возраста и звания воина.
     -- Погоди! -- сказал Мбонга. Покажи нам образец твоего искусства, чтобы
мы знали, каково оно. Потом  мы поговорим  и о цене. Рабба-Кега  тоже  будет
колдовать. И мы увидим, кто из вас обоих колдует лучше. Садись, Буковаи!
     --  Плата  --  десять  жирных коз,  новая  циновка  и два куска  медной
проволоки длиной в  человеческую руку от плеча до кончиков пальцев, -- начал
колдун. -- И прежде  всего нужно сговориться, чтобы козы  были доставлены  в
мою  пещеру.  Тогда  я приготовлю  средство, и  на  следующий  день  мальчик
вернется к  матери. Скорее  сделать  нельзя,  так  как  приготовление  зелья
отнимет много времени.
     --  Приготовь  нам  сейчас  какое-нибудь  зелье! -- сказал  Мбонга.  --
Посмотрим, какие у тебя зелья.
     -- Принесите  мне огня,  -- приказал Буковаи,  -- и  я  покажу вам силу
своего искусства.
     Момайя  пошла  за огнем, а  Мбонга во время ее  отсутствия торговался с
Буковаи. -- Десять коз, -- говорил он, -- непосильная плата для воина. -- Он
просил Буковаи обратить внимание на то обстоятельство, что он лично, Мбонга,
очень беден, что все  село бедно, и что  из числа десяти коз можно уступить,
по крайней  мере, восемь, не говоря уже о  новой циновке и медной проволоке;
но  Буковаи  был  тверд,  как  кремень. Его средство,  уверял он, ему самому
обходится очень дорого, и  из  десяти коз он должен отдать, по меньшей мере,
пять тем богам, которые ему помогают в этом деле.
     Они торговались до тех пор, пока вернулась Момайя с огнем.
     Буковаи развел перед собой небольшой костер, вынул из сумки, висевшей у
него на поясе, щепотку пороха и посыпал ее на горячую золу. Раздался  взрыв,
и с земли поднялось облако дыма. Буковаи поднялся и с закрытыми глазами стал
метаться то в одну, то в  другую сторону. Затем, всплеснув руками в воздухе,
сделал  вид,  будто  впал в  бессознательное  состояние. Все  это  произвело
сильное  впечатление  на  Мбонгу  и  остальных зрителей. Рабба-Кега пришел в
дурное настроение и обозлился. Он чувствовал, что репутация его пошатнулась.
Огонь еще горел в том сосуде, который принесла Момайя. Он взял сосуд в руки,
незаметно сунул туда горсть сухих сучьев и издал душераздирающий крик, чтобы
обратить на себя всеобщее внимание. Буковаи при  этом крике  сразу очнулся и
испуганно поднял голову, чтобы узнать причину тревоги;  но, воспользовавшись
тем, что никто не заметил его промаха,  он  снова погрузился в летаргический
сон.
     Рабба-Кега, которому удалось привлечь внимание Мбонги, Айбито и Момайи,
стал  дуть  в  сосуд.  Листья  начали тлеть,  и  дым  повалил  из отверстия.
Рабба-Кега старался держать сосуд таким образом, чтобы никто не  видел сухих
листьев. Местный  колдун  блестяще доказал свое  могущество. и зрители  были
поражены. Он кричал, прыгал и строил ужасные рожи; затем, наклонившись лицом
над  сосудом,  вступил, по-видимому, в  собеседование  с заключенным