же, он скорее всего ее  отыскал,  и страшно
представить, что с ней произошло потом.
     -- Ох, Пенелопа! --  с горечью  воскликнул  полковник. -- Почему ты так
несправедлива к этому человеку. Он ведь  ничего дурного не сделал, наоборот,
только помогал.
     -- Ха! -- произнесла Пенелопа. -- Ты очень  простодушен, Уильям.  Я его
сразу раскусила: он -- пролаза, хочет добиться нашего расположения, а потом,
вот  увидишь,  возмечтает  жениться на  Патриции.  Разумеется  из-за  денег,
которые достанутся ей по наследству.
     -- Мадам, -- ледяным  тоном произнес де Гроот. --  Этот подлец, как  вы
изволили выразиться, Джон Клейтон, лорд Грейсток, английский виконт.
     -- Чушь! -- воскликнула миссис Ли.
     --  Вовсе не  чушь,  --  возразил де Гроот.  --  Мне  об этом рассказал
Краузе, когда мы сидели в одной клетке.  А тот узнал от  араба, который знал
Тарзана много лет.
     У миссис Ли отвалилась челюсть. Казалось, она  сейчас осядет  на землю,
но она быстро взяла себя в руки.
     -- Нечто подобное я и предполагала, -- сказала она спустя мгновение. --
Я всего лишь критиковала  его за склонность к нудизму. Почему  вы раньше нам
об этом не сказали, молодой человек?
     --  Не знаю, почему я вообще вам сказал, -- ответил де Гроот. -- Это не
моего ума дело. Если бы он хотел, чтобы мы об этом знали, он сказал бы сам.
     -- Ой, а вот и он сам! -- вскрикнула Джанетт. -- И Патриция с ним!
     -- Как замечательно, -- воскликнула Пенелопа. -- Какая красивая пара --
Патриция и лорд Грейсток.
     Сидя на слоне, Патриция со своей высоты устремила взор  в открытое море
и, когда  они с  Тарзаном спустились  на землю,  бросилась  к поджидающим их
людям и, указывая в сторону рифов, закричала:
     -- Глядите! Корабль! Корабль!
     Корабль находился  далеко, и люди бросились разводить костер на берегу,
а когда  вспыхнуло пламя, стали  кидать в  него  зеленые листья  и  поливать
керосином, пока высоко в небо не взметнулся огромный столб черного дыма.
     Де  Гроот  с несколькими  матросами вышли в море на шлюпке в отчаянной,
хотя и тщетной попытке дополнительно привлечь внимание корабля.
     -- Они не видят нас, -- сказала Джанетт.
     -- А  другого корабля  может еще сто  лет не быть, --  промолвил доктор
Крауч.
     -- Долго же нам придется ждать другого раза, а? -- сказал Алджи.
     -- Они изменили курс, -- крикнул Боултон. -- Идут сюда.
     Полковник прошел в свою хижину, и вернулся с биноклем в руках. Он долго
всматривался в даль, а когда опустил бинокль, в глазах его блестели слезы.
     -- Это "Наяда", -- сказал он. -- И она действительно идет к острову.

     В  ту ночь,  при  свете  тропической луны на  палубе  "Наяды" в удобных
шезлонгах расположились две пары. Тарзан положил руку на ладонь Патриции.
     --  Сегодня  утром,  у  священного  колодца,  вы,  Патриция, в  нервном
возбуждении сказали кое-что, о чем мы оба должны забыть.
     --  Я понимаю,  что  вы имеете в виду, -- отозвалась девушка. -- Видите
ли, тогда я не знала, что это невозможно, но сказала то, что чувствую, и это
чувство сохранится навсегда.
     -- Тарзан! -- позвал де Гроот с другого борта яхты. -- Джанетт пытается
убедить меня в том, что  капитан не имеет  права  оформить наш брак. Но ведь
она ошибается, верно?
     --  Я   абсолютно  убежден  в  том,   что  она  ошибается,  --  ответил
человек-обезьяна.



   Эдгар Берроуз.
   Тарзан и его звери

     Полный перевод с последнего английского издания  Э. К. БРОДЕРСЕН
     Издательство "А. Ф. МАРКС" ПЕТРОГРАД  1923
     OCR, Spellcheck: Максим Пономарев aka MacX



     I
     ЛОВУШКА
     -- Все это дело покрыто какой-то тайной, -- сказал д'Арно. -- Я знаю из
самых  достоверных источников, что ни  полиция, ни агенты генерального штаба
не имеют ни малейшего представления о том, как ему удалось это сделать.  Они
знают только одно -- то же самое, что и мы: Николай Роков бежал...
     Джон  Клейтон,  лорд  Грейсток,  тот, который был  прежде  известен под
именем Тарзана от обезьяньего племени, сидел молча в гостях  у своего друга,
лейтенанта Поля  д'Арно, в Париже, и созерцал  носок  своего  безукоризненно
вычищенного ботинка.
     Лорд  был погружен в  размышления: Николай Роков, его злейший враг, был
приговорен к  пожизненному заключению  на  основании свидетельских показаний
Тарзана-обезьяны.  И  вот,  оказывается,  он бежал  из  французской  военной
тюрьмы.
     Тарзан  вспоминал  о бесчисленных покушениях Рокова  на его жизнь.  Ну,
теперь Роков покажет себя! Теперь он ни перед  чем не  остановится, лишь  бы
отомстить Тарзану за свое заточение!
     Тарзан недавно привез жену  и  маленького  сына  в  Лондон,  так как  в
Африке,  где  они до  этого жили,  начинался  дождливый  период, чрезвычайно
вредный для здоровья.
     После этого он поспешил в  Париж навестить своего старого друга д'Арно,
и  здесь  известие  о  побеге  Рокова  отравило  радость встречи.  И он  уже
подумывал о немедленном возвращении в Лондон.
     -- Я не за себя боюсь, Поль! -- сказал он после долгого молчания, -- из
всех  столкновений  с  Роковым  я  всегда  выходил победителем.  Теперь  мне
приходится думать о других. Я знаю этого человека; я уверен, что  он захочет
нанести  удар не  мне лично, а моей жене или маленькому Джеку.  Он прекрасно
знает,  что для меня  этот удар  будет  больнее  всего. Нет,  Поль, я должен
немедленно  вернуться в Лондон. Я останусь со своими близкими, пока Роков не
будет вновь арестован и обезврежен навсегда.
     ***
     В  то  время,  когда  происходил  в Париже этот разговор, два  субъекта
подозрительного вида беседовали друг с другом в невзрачном домишке на глухой
окраине Лондона. Их мрачные, жестокие  лица обличали в них иностранцев. Один
из них был смуглый, бородатый  мужчина; у другого было бледное,  изможденное
лицо,  какое бывает после долгого заключения  в тюрьме;  лишь несколько дней
назад он сбрил свою черную бороду. Говорил последний:
     --  Ты должен  тоже  непременно остричь бороду, Алексей, иначе он  тебя
сразу  узнает.  Мы  расстанемся здесь, а когда встретимся  вновь  на  палубе
"Кинкэда", нужно надеяться, с  нами  будут еще два  "почетных  гостя".  Они,
конечно, и  не подозревают о  том приятном  путешествии, которое мы для  них
придумали.
     Через два часа я буду с одним из них в Дувре, а завтра вечером, если ты
будешь следовать  моим указаниям, ты приведешь с собой второго, при условии,
конечно, если он вернется в  Лондон  так скоро, как я предполагаю. Я уверен,
что наши  усилия увенчаются успехом, и мы из этого извлечем  большую выгоду.
Благодаря  глупости  французских  властей,  скрывших на несколько дней  факт
моего побега, я имел возможность разработать каждую деталь нашего  плана так
тщательно, что ничто не  может  помешать  его выполнению.  Ну,  а  теперь до
свидания, Алексей, желаю успеха.
     Три часа  спустя, почтальон поднимался по лестнице в парижской квартире
Поля д'Арно.
     --  Телеграмма для лорда  Грейстока,  -- сказал он лакею, вышедшему  на
звонок. -- Он здесь?
     Лакей ответил  утвердительно  и, расписавшись  в  получении телеграммы,
отнес ее Тарзану, который был занят приготовлениями к отъезду в Лондон.
     Тарзан  вскрыл   телеграмму.   Лицо  мгновенно  покрылось   смертельной
бледностью.
     -- Прочтите, Поль! -- сказал он, протягивая телеграмму  д'Арно.  -- Уже
началось! Д'Арно прочел следующее:
     "Джек украден при участии нового лакея. Возвращайся немедленно.
     Джэн".
     Когда Тарзан  взбежал  на  ступеньки  своего лондонского дома,  он  был
встречен в дверях женой; Джэн Клейтон  мужественно  переносила несчастье: ни
одна слеза не показалась  из ее глаз,  и только маленькие  руки сжимались от
негодования.
     Она торопливо рассказала все, что знала о похищении мальчика.
     Няня  вывезла ребенка в коляске на утреннюю прогулку и катала его перед
домом, по солнечной стороне. Закрытый таксомотор подъехал к углу  дома. Няня
не обратила на это особого внимания;  она заметила только, что из автомобиля
никто  не вышел и что  мотор продолжал  работать,  как будто  шофер поджидал
седока из дома, перед которым остановился.
     Почти немедленно вслед за этим новый лакей Грейстоков. Карл,  выбежал к
няне, крича ей, что барыня  требует  ее немедленно к себе и  что  маленького
Джека она может  оставить на  его попечении  до  своего  возвращения. Это не
возбудило в няне никакого подозрения;  она направилась к дому и уже дошла до
крыльца, но ей пришло в голову  предупредить лакея,  чтобы он не поворачивал
коляски, иначе солнце  будет бить  ребенку в  глаза.  Она  обернулась, чтобы
крикнуть ему об этом, и с изумлением увидела,  что Карл быстро катит коляску
к углу  дома.  В  ту  же минуту  открылась дверца таксомотора,  и  в  ней на
мгновение мелькнуло чье-то смуглое лицо. Почувствовав, что  ребенку угрожает
опасность, няня с  криком бросилась к  автомобилю, но Карл успел  вскочить в
него с ребенком  и захлопнуть за собой дверцу. В  ту же минуту шофер  двинул
рычаг,  чтобы  дать ход. В  моторе что-то  было  неисправно: шоферу пришлось
повернуть  рычаг в обратную  сторону  и  дать  машине задний ход.  Благодаря
этому, няня успела добежать до автомобиля и вскочить на подножку.
     С  громкими  криками  о помощи  няня  всеми силами старалась  выхватить
ребенка из рук похитителей, но напрасно... Автомобиль помчался вперед, увозя
ее  с собой.  Вися  на  подножке,  она цеплялась  за дверцу  и  с  отчаянием
продолжала  звать  на помощь,  все еще  не теряя надежды  спасти  маленького
Джека. Только когда  таксомотор отъехал уже далеко от  дома Грейстока, Карлу
удалось сильным ударом кулака сбросить ее на мостовую.
     Крики няни  привлекли  внимание прохожих. Леди Грейсток,  услышав крики
няни, также  выскочила из дома. Она  увидела самоотверженную борьбу няни  со
злоумышленниками и сама  бросилась догонять мотор,  но он мчался так быстро,
что сейчас же скрылся из глаз.
     Вот все, что леди Грейсток могла рассказать мужу. Она не понимала, кому
могло понадобиться похитить ее маленького Джека,  и ей это стало ясно только
тогда, когда Тарзан сообщил о том, что Роков бежал из тюрьмы.
     В  то время,  как  Тарзан  с женой  обсуждали, что  им предпринять  для
спасения ребенка, раздался звонок телефона в кабинете. Тарзан быстро подошел
к аппарату.
     -- Лорд Грейсток? -- спросил мужской голос.
     -- Да.
     --  Вашего сына похитили, -- говорил торопливо незнакомый  голос, --  и
только  я  могу  помочь  вам  вернуть  его.  Я  хорошо  осведомлен о  планах
похитителей,  так  как  должен признаться, сам  принимал  участие в деле.  Я
должен был,  знаете  ли, получить  свою  долю  награды, но  вижу,  что  меня
собираются  оставить в дураках. Но я не дам себя провести; я  покажу им свои
когти! Послушайте, лорд, я хочу помочь  вам вернуть вашего сына, но только с
условием, что вы не будете преследовать меня за соучастие в похищении. Идет?
     -- Если вы в самом деле укажете мне, где  находится мой сын, -- отвечал
Тарзан, -- вам нечего опасаться. Больше того, я  вас щедро награжу, если при
вашей помощи верну мальчика.
     -- Хорошо, -- ответил голос, -- я назначу вам место  встречи, но имейте
в  виду, что  вы должны прийти один. Достаточно того, что я доверяюсь вашему
слову; доверять другим я не могу.
     -- Когда же и где мы встретимся? -- спросил нетерпеливо Тарзан.
     Таинственный  голос  назвал  харчевню в  Дуврском порту, представлявшую
излюбленное место сборища моряков.
     --  Вы должны прийти  около десяти  часов  вечера. Не  стоит  приходить
раньше:  ваш  сын будет в безопасности.  Когда мы встретимся, я  провожу вас
тайком к  тому  месту, где он  припрятан.  Но  предупреждаю вас  еще раз: вы
должны явиться один и отнюдь не  пытаться вмешивать  сюда полицию;  я хорошо
знаю вас в лицо и  буду следить  за  каждым вашим шагом. Если кто-либо будет
вас сопровождать или я замечу поблизости переодетых агентов полиции, я к вам
не подойду, и ваша единственная надежда вернуть сына будет потеряна.
     Не дожидаясь ответа, незнакомец повесил трубку.
     Тарзан передал содержание  разговора своей  жене. Она просила позволить
ей сопровождать его, но  он наотрез отказался, боясь, что незнакомец, увидев
лишнего человека, приведет свою угрозу в исполнение и не подойдет к нему.
     Нежно простившись  с женой, Тарзан поспешил в  Дувр; Джэн осталась дома
ожидать результатов его поездки. Никто из  них  не знал и не  предчувствовал
того, что им предстояло пережить раньше, чем они снова увидят друг друга...
     ***
     Прошло минут десять после  отъезда Тарзана. Джэн Клейтон не могла найти
себе места; тревожно шагала она взад и вперед по  мягким коврам кабинета. Ее
материнское  сердце то  мучительно  сжималось,  то разрывалось на  части  от
волнения. Она старалась  уверить себя, что все окончится благополучно, но ее
угнетало какое-то тяжелое предчувствие...
     Чем  больше  думала она обо  всем  случившемся,  тем  с  большим ужасом
убеждалась, что разговор по телефону был каким-то ловким маневром со стороны
похитителей,  быть может,  для  того,  чтобы подольше  удержать родителей  в
бездеятельности, пока преступники успеют увезти мальчика из Англии. А, может
быть, это была ловушка, задуманная коварным Роковым для пленения Тарзана?
     Оглушенная этой мыслью, она в ужасе остановилась.
     -- Да, это несомненно  так! Боже  праведный, как мы были слепы! -- Джэн
бросила взгляд на большие часы, стоявшие в углу кабинета.
     Было слишком поздно. Поезд, на  котором должен  был уехать  Тарзан, уже
отошел. Но через час шел другой, которым она могла добраться до Дувра еще до
назначенного незнакомцем часа.
     Вызвав прислугу и шофера,  она отдала необходимые распоряжения.  Десять
минут  спустя,  автомобиль  уносил ее по  шумным и людным улицам  Лондона  к
вокзалу.
     ***
     В три четверти десятого Тарзан подходил  к грязной харчевне на Дуврской
набережной.  Когда  он  вошел  в эту  зловонную  трущобу,  какая-то  фигура,
закутанная в плащ, проскользнула мимо него к выходу.
     -- Следуйте  за  мной,  лорд! -- шепнул ему властно  незнакомец. Тарзан
молча повернулся и пошел за ним. Выйдя из харчевни, незнакомец повел Тарзана
по мрачным неосвещенным  улицам по направлению к пристани, утопавшей во мгле
среди высоко  нагроможденных  тюков,  ящиков  и  бочек.  Здесь  он  внезапно
остановился.
     --  Где  мой мальчик? --  спросил Тарзан,  не понимая,  куда  его ведет
незнакомец.
     -- Вон на том пароходе. Его огни видны отсюда! -- отвечал тот мрачно.
     Тарзан  силился  различить в темноте черты своего спутника;  он казался
ему совершенно незнакомым. Если бы лорд  Грейсток знал,  что его проводником
был не кто иной, как Алексей Павлов, он догадался бы сразу, что  его ожидает
предательский удар и что грозная опасность нависла над его жизнью.
     -- Вашего  сына  сейчас никто не  стережет!  --  продолжал  Павлов,  --
похитители  уверены, что теперь никто  уже  не  сумеет  его  найти. На борту
"Кинкэда" теперь нет никого, если не считать двух человек команды, которых я
снабдил достаточным количеством джина, чтобы мы могли считать их  неопасными
на несколько часов. Мы можем без всякого риска пробраться на  пароход, взять
ребенка и вернуться с ним на берег.
     Тарзан кивнул головой в знак согласия.
     Спутник  его направился к  небольшой шлюпке,  стоявшей у  пристани. Они
вошли в  нее, и Павлов торопливыми взмахами весел направил лодку к пароходу.
Казалось бы, густой черный дым,  вырывавшийся из  трубы парохода, должен был
навести  Тарзана  на  подозрения,  на  мысль  о  ловушке, но  он  ничего  не
замечал...  Он  весь  был  поглощен  мыслью  об  опасности,  угрожавшей  его
маленькому Джеку.
     С борта  парохода  свешивалась  веревочная  лестница;  оба  они  быстро
взобрались по ней  на палубу.  Здесь  спутник  Тарзана увлек его за собою  к
люку, отверстие которого зияло посреди палубы.
     -- Мальчик здесь, -- таинственно сказал он, оглядываясь по сторонам. --
Знаете  что?  Лучше  бы вам  одному  спуститься  вниз,  а  то,  пожалуй,  он
испугается,  закричит  и  разбудит  матросов. Тогда  все  пропало.  Я  лучше
останусь здесь... постерегу...
     Тарзан был  так углублен в мысль  об освобождении  сына, что не обратил
внимания на странную тишину, царившую на палубе "Кинкэда": кругом  не  видно
было ни  души, несмотря на  то,  что пароход был  уже под  парами. По густым
клубам  дыма,  с искрами  вылетавшим из  трубы, можно  было  заключить,  что
пароход  готов к отплытию. Но  все это совершенно  ускользнуло  от  внимания
Тарзана...
     Думая лишь о  том, что  через минуту он прижмет своего любимого  сына к
груди, он начал спускаться по крутой лестнице в трюм...
     Но  едва  он  очутился  внизу, как  тяжелая  крышка  люка  предательски
захлопнулась над ним.
     И только тогда, в это роковое мгновение, он понял, что сделался жертвой
злодейского умысла! Он не только не освободил сына, но и сам попал в западню
своего заклятого врага. Но было уже поздно...
     Он бросился  к  крышке  люка,  стараясь приподнять  ее  своими могучими
плечами,  но  все  его  усилия  были  тщетны...  Он  зажег  спичку  и  начал
исследовать  помещение. Маленькая  каморка,  куда  он  попал,  была отделена
перегородкой  от главной  части  трюма; крыша  над головой была единственным
выходом из этой тюрьмы. Было очевидно, что помещение приготовлено специально
для  него.  Если его  ребенок и был на борту этого парохода, то,  во  всяком
случае, где-то в другом месте...
     ***
     Все свое детство и юность, со дня рождения до двадцатилетнего возраста,
Тарзан  провел в  диких  африканских джунглях, не  подозревая даже,  что  он
человек, так как ему не пришлось ни разу встретить  ни  одного человеческого
существа. Он получил  воспитание  среди человекообразных обезьян. От них  он
усвоил все  их  нравы  и привычки.  Жизнь в  диких первобытных лесах,  среди
тысячи  опасностей, развила в нем сверхчеловеческую силу  и ловкость, за что
его прозвали впоследствии "человеком-обезьяной".
     В  самый впечатлительный период жизни он научился  переживать радости и
печали один, не  делясь  ни с  кем -- так же, как  поступают свободные звери
джунглей.
     Поэтому  и  теперь  он  не  выражал  своего  отчаяния  ни  слезами,  ни
безрассудным буйством, а терпеливо ждал дальнейших событий. В то же время он
не оставался  бездеятельным; голова его непрерывно  работала  над изысканием
способов  выбраться из темницы:  он  тщательно  осмотрел  помещение,  ощупал
толстые доски, из  которых были сколочены стены, измерил расстояние  от пола
до крышки.
     Внезапно  до его слуха донеслись  перебои вращающегося  винта парохода;
все задрожало от пущенной в ход  машины. Пароход отчаливает. Куда его увозят
и какая судьба ожидает его?
     Едва  он задал себе  этот  вопрос, как услышал  звук,  покрывший  собою
грохот машины. От этого звука кровь застыла у него в жилах. С палубы над его
головой ясно донесся пронзительный женский крик, крик отчаяния и ужаса...
     II
     БРОШЕН НА НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ
     Когда Тарзан  и  его  спутник  скрылись в вечерней  мгле, там,  где они
только что были, в темном узком переулке появилась фигура стройной  женщины.
Лицо ее было покрыто  густой вуалью.  Она  шла очень быстро, почти бежала. У
входа в харчевню она на минуту остановилась, огляделась по сторонам, а затем
решительно вошла в грязный притон.
     Десятка два подвыпивших  матросов  и подозрительных субъектов удивленно
взглянули  на нее --  слишком необычно было видеть в этой грязной обстановке
прилично одетую даму.
     Торопливыми  шагами  дама подошла  к  стоявшей за прилавком  буфетчице.
Последняя оглядела странную гостью с ног до головы не то с завистью, не то с
неприязнью.
     -- Скажите, пожалуйста, не заходил  ли сюда сейчас высокий господин? --
спросила дама. -- Он должен был встретиться здесь с одним