кармане, и, пересыпав их в карман шаровар,
она  снова  принялась разглядывать  свою  фотографию,  но  тщетно  старалась
разгадать тайну портрета.
     До нее донеслись голоса. Она насторожилась; голоса приближались. Мериэм
ясно услышала злобную ругань шведа. Мальбин  идет  сюда. Мериэм выглянула из
палатки. Увы, слишком поздно! Она окружена.
     Белый и три негра торопливо шли к палатке. Она спрятала карточку у себя
на  груди и  быстро зарядила револьвер. Затем  вернулась в глубину палатки и
направила дуло револьвера в ту сторону, откуда каждую минуту  могли войти ее
преследователи.  Мальбин  остановился  у  входа  и  грубым  голосом  отдавал
приказания. Он долго  не входил; девушка успела обдумать план  бегства.  Она
нагнулась, приподняла нижний  конец парусины и, озираясь, поползла на животе
из палатки.
     И как раз в ту минуту, когда в палатку вошел Мальбин, Мериэм уже успела
уползти.  Низко нагнувшись, она подбежала к ближайшей хижине, остановилась и
оглянулась. Никого не было видно.
     Из  палатки  Мальбина послышались  проклятия. Швед заметил,  что кто-то
рылся  у него в шкатулке.  Он  созвал своих людей. Мериэм побежала  в  самый
конец стоянки,  к большому дереву. Ее охватила  радость.  Теперь ей  удастся
ускользнуть. Она  быстро  вскарабкалась  на дерево  и  увидела  оттуда,  как
Мальбин  двинул отряд негров  в джунгли. На  этот раз он оставил в лагере на
страже троих молодцов, а сам направился к югу.
     Едва он  скрылся  из  виду, девушка скользнула  за терновую  изгородь и
побежала к реке. Здесь  стояли пироги, на которых отряд  перебирался сюда  с
того  берега. Не легко было  девушке справиться  с  неуклюжей  и  громоздкой
лодкой, но ничего другого не  оставалось: она должна была переплыть реку. Но
сейчас сделать это  было невозможно. Место, где стояли пироги, было видно из
лагеря.  Переплывать  сейчас  значило  быть  пойманной.  Нужно   было  ждать
наступления ночной темноты.
     Около часу Мериэм  лежала в  укромном  месте,  взволнованно наблюдая за
часовыми. Один из них сидел так, что должен был неминуемо заметить  ее, если
она попробует спустить на воду лодку.
     Вдруг  из  чащи  леса показался  Мальбин.  Он  вспотел  и тяжело дышал.
Подбежав  к  реке,  он  пересчитал пироги. Ясно  было, что  он угадал тайные
замыслы  девушки.  Она  хочет  перебраться через  реку.  Иначе  ей никак  не
вернуться к  своим  покровителям. Облегченный вздох вырвался из  его  груди,
когда он убедился, что  все пироги  на  месте. Оглянувшись,  он заговорил  с
начальником отряда, который, в сопровождении  нескольких негров, следовал за
ним. По приказанию Мальбина, все  пироги, кроме одной, были спущены на воду.
Мальбин позвал  стражу, оставленную в деревне, затем все они сели в пироги и
поплыли вверх по течению.
     Мериэм  следила за ними, пока они не скрылись за  изгибом реки. Их нет!
Какая радость! Они оставили ей пирогу, в которой лежит  весло! Она не верила
своему счастью.  Теперь ей нечего медлить. Она спрыгнула на землю. Между ней
и пирогой было не больше десяти шагов.
     За изгибом  реки  Мальбин причалил к берегу.  Он оставил своих негров в
лодках,  а  сам  высадился  на  берег вместе  с  начальником своего отряда и
принялся  искать места, откуда  ему  было бы удобнее следить  за оставленной
пирогой. Мальбин заранее улыбался. Он был уверен  в  успехе. Рано или поздно
девушке  непременно  придется  переехать  реку.  Может  быть,  она не  скоро
додумается до этого. Что ж? Они  подождут.  Они готовы ждать хоть день, хоть
два.
     Увы, он не ожидал, что она так скоро пустится в путь. Когда он вышел на
место,  откуда видна была оставленная пирога, он  заревел от ярости. Девушка
была уже на середине реки.
     Он  кинулся  к своим  лодкам. Начальник  отряда бежал  за ним.  Мальбин
заставил  своих  гребцов  работать изо всех сил. Пироги  помчались  вниз  по
течению. Расстояние между ними и девушкой становилось  все  меньше и меньше.
Она увидела их, когда была уже  недалеко от берега. Надо  удвоить усилия. О,
если бы  ей  удалось  причалить хоть на  две минуты раньше!  Скорее туда,  к
деревьям! Там ее не поймают! Она была уже совсем недалеко от берега.
     Увидев,  что  добыча снова ускользает из рук, Мальбин стал  кулаками  и
бранью  подгонять своих черных гребцов. Между его передней лодкой, где сидел
он  сам, и девушкой оставалось не  больше тридцати сажен. Сейчас он  догонит
ее. Но она неслась как стрела и достигла  спасительного  берега,  осененного
ветвями деревьев.
     Мальбин закричал не помня себя.
     -- Стой!
     Бессильная  злоба  сводила  его  с ума. Он поднял ружье и прицелился  в
гибкую фигурку, исчезающую в чаще деревьев.
     Мальбин был  превосходный стрелок. Ему не приходилось делать промаха на
таком близком расстоянии.  Не промахнулся  бы он и теперь, если бы его лодка
не наткнулась на ствол упавшего в  воду дерева, как раз в ту секунду,  когда
он  спускал  курок. Этому дереву  Мериэм была обязана жизнью. Пуля пролетела
над самой ее головой и исчезла в густой листве.
     Мериэм обрадовалась, увидев, что на  небольшой полянке, которую ей надо
было пересечь, когда-то  стояла  негритянская  деревушка.  Там  и  здесь еще
торчали остатки разрушенных  хижин. Растительность джунглей  со  всех сторон
наступала на полянку.  Улицы деревушки  уже  успели  порасти молодым  лесом.
Здесь было пустынно и тихо.
     Удобнее всего бежать ей мимо хижин. Ей казалось, что в хижинах никто не
живет. Она  не  видела  острых  глаз,  которые  следили  за  ней  с  каждого
покривившегося на бок крыльца, из каждого покосившегося овина. Не подозревая
опасности,  она  выбежала на улицу  деревушки.  Это  был  ближайший  путь  в
джунгли.
     На расстоянии мили к востоку, по следам, которые оставил Мальбин, когда
вез Мериэм к  себе  в лагерь, тащился грязный, угрюмый,  усталый  человек  в
разорванном  хаки. Он  остановился,  услышав  выстрел Мальбина.  Негритенок,
который шел впереди, остановился тоже.
     -- Мы сейчас придем, господин! -- сказал он почтительным тоном.
     Белый утвердительно  кивнул  головой  и  приказал  идти дальше. Это был
изысканный и изнеженный Морисон Бэйнс. Лицо  и  руки его  были расцарапаны и
покрыты кровью. Его одежда была изодрана в клочья. Но в  отрепьях, в крови и
грязи  Бэйнс  преобразился.  И  этот  новый  Бэйнс  был  лучше  прежнего  --
тщеславного фата.
     У  каждого человека, плохого и хорошего, таятся под спудом благородство
и  мужество.  Бэйнс  поступил  скверно  с  любимой  девушкой,  но  раскаяние
преобразило его: он был теперь мужественнее и благороднее, чем прежде.
     Негр и  Морисон шли по направлению выстрела.  Негр был безоружен. Бэйнс
сам нес свое ружье, хотя оно утомляло его, он не доверял негру. Но теперь он
не  побоялся дать  оружие  своему  чернокожему спутнику. Он знал,  как  негр
ненавидел  Мальбина,  и, радуясь этой ненависти, он предчувствовал  кровавую
схватку. Ведь он и шел для того, чтобы отомстить. Ему самому ружье не нужно:
он прекрасно стрелял из револьвера.
     Вдруг неподалеку  от них  раздались  выстрелы.  Пули  пролетели над  их
головами. Вслед за выстрелами прогремел свирепый рев. Затем все смолкло.
     Бэйнс  торопился. Он бежал из  последних сил.  Но джунгли казались  ему
теперь совершенно непроходимыми. На каждом  шагу он спотыкался и падал. Негр
дважды сбивался с  пути, и им долго  приходилось  искать дорогу. Наконец они
вышли на поляну, где находилась полуразрушенная деревня.
     На заросшей  молодым леском деревенской  улице  лежал  еще  теплый труп
негра;  он  был  убит  пулей навылет.  Кругом  ни  души.  Они  остановились,
прислушиваясь.
     Что это? Голоса и всплески весел?..
     Бэйнс  побежал на берег, к кустарнику, через деревню.  Негритенок бежал
рядом  с  ним.  Пройдя через  кустарник,  они вышли к  реке и увидели пироги
Мальбина,  причаливающие   к   противоположному  берегу.  Негр  узнал  своих
товарищей.
     -- Как нам перебраться на тот берег? -- спросил Бэйнс.
     Негр покачал головой.  Пирог на этом берегу не было. Крокодилы разорвут
на части всякого,  кто  вздумал бы пуститься вплавь по реке. Вдруг он увидел
пирогу, на которой убежала Мериэм.  Он дернул Бэйнса за  руку и  показал ему
пирогу. Бэйнс  едва удержался от радостного крика. Под прикрытием ветвей они
быстро  пробрались в  пирогу.  Негр  схватил весло,  и  Бэйнс оттолкнулся от
дерева.  Через  минуту они уже мчались  к лагерю шведа -- на противоположный
берег. Бэйнс, сидя на корме, следил, как люди Мальбина вытаскивают  лодки на
берег.
     Вот и Мальбин выпрыгнул из передней пироги, вот он оглядывается и видит
пирогу Бэйнса. С удивлением показывает он на нее своим подчиненным.
     Мальбин остановился. Ему  нечего бояться.  В этой одинокой пироге всего
два человека. Но кто они такие?  Кто этот белый? Неужели это Бэйнс? Мальбину
казалось невероятным, чтобы мистер Морисон Бэйнс мог пойти за ним в джунгли;
тем не менее, это было так. Мальбин узнал его -- грязного, оборванного  -- и
понял, что заставило этого щеголя  идти по его  следам  через дикие  заросли
джунглей.
     Бэйнс пришел отомстить. Это казалось невероятным, но другого объяснения
Мальбин придумать не  мог. Он пожал плечами. В  течение всей своей жизни ему
мало  приходилось считаться с другими  людьми.  Швед крепко  сжал винтовку и
ждал.
     Вот они совсем уже близко.
     -- Чего вам надо? -- заорал Мальбин, угрожающе поднимая винтовку?
     Мистер Морисон Бэйнс встал.
     -- Ах ты, мерзавец! -- закричал он.
     Он выстрелил из  револьвера.  Мальбин  тоже выстрелил.  Еще секунда,  и
Мальбин  выронил  винтовку,  схватился  за  грудь  и  упал  навзничь.  Бэйнс
вздрогнул. Он судорожно закинул голову. Несколько  мгновений он  держался на
ногах, затем медленно опустился на дно лодки.
     Черный гребец  не знал, что  делать? Если  Мальбин действительно  убит,
негритенок  может без опаски присоединиться к своим товарищам;  но если швед
только ранен -- разумнее возможно скорее убраться на тот берег. Негр медлил,
держа пирогу на середине реки. Он уважал своего нового хозяина и был огорчен
его смертью. Но Бэйнс зашевелился и пытался  повернуться  на  другой бок. Он
был  еще  жив.  Чернокожий поднял его и  посадил. Негр стоял перед Бэйнсом с
веслом в  руке и старался узнать, куда тот ранен. Но снова раздался выстрел,
и  негритенок с  простреленной головой упал за борт, все еще держа  весло  в
руке.
     Бэйнс взглянул на берег. Он  увидел  Мальбина, который приподнявшись на
локтях,  целился  в  него.  Англичанин  соскользнул  на  дно  пироги.   Пуля
прожужжала над ним. Мальбин, тяжело раненный, не мог целиться так метко, как
раньше.
     Бэйнс  с  усилием  лег  на  живот  и, держа револьвер,  приподнялся над
бортом.
     Мальбин сразу  заметил его и  еще раз выстрелил. Но Бэйнс и не пробовал
прятаться. Он старательно целился в шведа,  зная, что  тому нелегко попасть.
Он нажал курок. Раздался выстрел, и в гигантское тело Мальбина вонзилась еще
одна пуля.
     Но Мальбин не был убит. Он снова  прицелился,  и опять щелкнул выстрел.
Пуля раздробила обшивку  пироги около самого лица Бэйнса,  но тот  продолжал
стрелять. Мальбин ответил  ему с  берега,  лежа  в  луже собственной  крови.
Пирогу  уносило течением. И два раненых человека продолжали этот необычайный
поединок до  тех пор, пока  извилистая африканская  река не  скрыла  мистера
Морисона Бэйнса из виду.
     XXIII
     МЕЖДУ КРОКОДИЛОМ И ЛЬВОМ
     Когда  Мериэм пробежала  по деревне  половину улицы,  из  темных  хижин
выскочили негры и погнались за  ней. Мериэм ускорила шаг, надеясь  спастись,
но сильные руки схватили ее, и она упала. Она стала умолять негров отпустить
ее, но слова замерли у  нее  на  устах...  Мериэм увидела высокого, сурового
старика,  который,  сверкая  глазами, глядел  на  нее  из-под  белых складок
бурнуса. Мериэм вздрогнула от удивления и ужаса. Это был шейх!
     Она затрепетала перед этим страшным стариком, как трепещет убийца перед
судьей, который  сейчас прочтет ему смертный приговор.  Она не  сомневалась,
что шейх узнал ее. Годы не настолько изменили ее, чтобы  человек, знающий ее
с детства, мог не узнать ее.
     --  Ты вернулась  на  родину? --  насмешливо  проговорил  шейх.  --  Ты
просишь, чтобы мы накормили и приютили тебя?
     -- Отпустите  меня! -- вскричала девушка. -- Мне ничего не надо, только
отпустите меня к Великому Бване.
     --  Отпустить тебя?  К  Великому  Бване? -- зарычал шейх и  из  уст его
полился  целый  поток сквернословия  по  адресу  белого  человека,  которого
ненавидели и боялись все преступные люди джунглей.
     -- Ты хочешь вернуться к Великому Бване? Так вот у кого ты скрывалась с
тех пор, как  бежала  от меня! Так  вот кто  гонится за тобой по пятам через
реку -- Великий Бвана, да?
     -- Через  реку  переплывает швед, которого ты прогнал из  своей страны,
когда он и Мбида замышляли похитить меня! -- ответила девушка.
     Глаза  шейха загорелись гневом. Он  оставил Мериэм и помчался со своими
неграми на берег, чтобы устроить засаду в прибрежных  кустах, убить Мальбина
и истребить весь его  отряд.  Но было уже поздно. Мальбин давно высадился на
берег, ползком пробрался  через лес к деревне и в эту минуту, не смея верить
своим  глазам, смотрел  на разыгрывающуюся перед ним сцену.  Шейха он  узнал
сразу. Мальбин боялся  больше  всего  на свете двух людей:  Великого Бваны и
шейха. Одного  взгляда на высокую, знакомую  фигуру  было достаточно,  чтобы
Мальбин, гонимый  страхом,  поспешно  вернулся со своими людьми к реке. Шейх
достиг  берега,  когда лодки Мальбина были уже далеко. После  залпа  стрел с
берега и нескольких ответных выстрелов  с лодок,  араб приказал  своим людям
прекратить  стрельбу, захватил  пленницу  и  двинулся  на  юг. Одна из  пуль
Мальбина попала в негра, который с несколькими воинами был оставлен шейхом в
деревне сторожить Мериэм. Товарищи не стали  заботиться о раненом, присвоили
себе его  оружие и  платье и оставили его на том  месте, где он  нашел  свой
конец. На него-то и наткнулся Бэйнс, когда вошел в деревню.
     ***
     Шейх со своим отрядом ехал  вдоль реки к югу.  Один из негров отъехал в
сторону  напиться  воды  и  увидел  Мериэм, которая  изо всех  сил старалась
оттолкнуть  свою  лодку  от противоположного берега. Негр  обратил  внимание
шейха на это странное зрелище: белая женщина, одна, без спутников, в глубине
Африки! Шейх  спрятался  тогда со  своими людьми  в покинутой деревне, чтобы
поймать таинственную незнакомку, когда она выйдет на берег. Мечты о  богатом
выкупе никогда не покидали шейха.  Уже  не  раз  случалось ему  таким  путем
набивать свои карманы. Это была легкая нажива, но шейх лишился ее с тех пор,
как Великий Бвана сократил его прежние владения.
     Когда же  белая женщина  попалась в  расставленную  ей  ловушку, и шейх
узнал  в ней  ту самую  девочку, которую он столько лет терзал и тиранил, он
почувствовал глубокое  удовлетворение. Немного  времени  потребовалось шейху
для  того, чтобы установить  прежние "отеческие"  отношения  к девушке:  при
первом  удобном  случае он ударил ее по  лицу. Он заставил несчастную пройти
всю дорогу пешком в то время, как мог дать ей лошадь одного из своих воинов,
или посадить ее к себе на седло.
     Он  упивался  ее  страданиями, и  во всем отряде не нашлось  ни  одного
человека,  который  с  сочувствием  отнесся  бы  к  ней.  А,  может,  кто  и
сочувствовал ей, но из страха перед шейхом не решался проявить свою жалость.
     Двухдневное путешествие  вернуло Мериэм в родную деревню, где протекало
ее горькое детство. Первое, что бросилось в глаза девушке, когда ее ввели за
ограду, было беззубое отвратительное лицо Мабуну, ее бывшей няньки.
     Быстро  промелькнувшим  сновидением  показались   Мериэм  долгие  годы,
проведенные ею вдали от этой ограды, без Мабуну и шейха. Только новое платье
да  окрепшее  девичье  тело  заставляли Мериэм верить, что эти годы были  не
сном, а явью.
     Жители деревушки, казалось, были  обрадованы  появлением странно одетой
белой  девушки,   которую  многие   из   них  знали   еще  ребенком.  Мабуну
притворялась, что очень рада возвращению Мериэм, и, обнажая беззубые  десны,
строила  отвратительные  гримасы,  которые  должны были  служить  выражением
радости. Но  Мериэм не  могла без содрогания  вспомнить  те  пытки,  которым
подвергала ее старая ведьма в былые годы.
     Среди арабов, появившихся в  деревне  за время  отсутствия Мериэм,  был
Абдул  Камак, высокий, красивый  молодой человек  лет двадцати. Он глядел во
все глаза на Мериэм с нескрываемым восхищением и ушел, злобно ругаясь, когда
шейх велел ему убираться вон.
     Мало-помалу арабы  свыклись с  Мериэм  и оставили  ее  в  покое.  Как и
раньше, ей было разрешено свободно ходить по деревне. Частокол был высокий и
крепкий, у ворот  день  и ночь стояли  часовые, и шейх не  боялся,  что  она
убежит.
     Мериэм не любила жестоких  арабов и развратных грязных негров. Она была
совсем одинока и, как прежде, в далекие  дни своего  безрадостного  детства,
уходила на  окраину  деревни, в  темный уголок,  где в былые годы так  часто
играла  с милой Джикой  под тенью  развесистого  дерева;  дерево срубили,  и
Мериэм угадала  причину: ведь  с этого дерева спрыгнул Корак в  тот памятный
день, когда шейх был избит до полусмерти; благодаря этому дереву Мериэм была
спасена от мучительно тяжкой жизни, которая  так долго была ее  уделом,  что
она даже и представить себе не могла, что такое радость и счастье.
     Мелкий  кустарник  рос  около  частокола; под его тенью  любила мечтать
Мериэм.  Огонек  счастья  вспыхивал  в  ее сердце и согревал своим светом ее
тоскующую  душу, когда  она  вспоминала первую  встречу  с Кораком, а  потом
долгие  годы  их  жизни в лесу, где  Корак  окружил ее  нежными  заботами  и
мужественно  охранял  от  всех напастей с самоотвержением и  чистой  любовью
старшего  брата. С каждым днем он становился ближе и дороже ее сердцу, и она
с удивлением и негодованием вспоминала о тех месяцах, когда  его образ почти
изгладился из ее памяти.
     Но вот перед мысленным  взором девушки  вставал  облик Морисона, и в ее
душе  наступало смятение. Любила ли  она изящного молодого англичанина?  Она
думала о  блеске и роскоши Лондона, который  такими яркими красками описывал
ей Морисон.
     Она  старалась  представить себя уважаемой и  любимой  среди блестящего
общества великой столицы.  Картины, которые рисовало ей ее воображение, были
нарисованы  для  нее  Морисоном.  Это   были  великолепные,  соблазнительные
картины, но они быстро тускнели и меркли, когда в ее  памяти вставал могучий
образ  смуглого  полунагого  гиганта,  молодого повелителя  джунглей. Мериэм
тяжело вздохнула и приложила руку к стучащему сердцу.
     Ее рука почувствовала под тонким платьем края фотографической карточки,
которую  она  спрятала у себя  на груди,  когда бежала из палатки  Мальбина.
Тогда она не успела как  следует рассмотреть ее. Мериэм вытащила  карточку и
стала вглядываться в лицо маленькой девочки. О, конечно, это ее лицо! Из-под
большого кружевного воротника спускался  на тонкой цепочке золотой медальон.
Мериэм   нахмурила   брови.   Какие-то  мучительно-неуловимые   воспоминания
проснулись  в ее душе. Разве может  быть эта  одетая  по-европейски  девочка
дочерью  арабского шейха?  Соблазнительная надежда зажглась в ее сердце. Она
не могла не верить  свидетельствам своей  памяти. Она помнит  этот медальон,
это ее медальон. Какая же тайна погребена в ее прошлом?
     Мериэм долго  сидела, разглядывая карточку,  и вдруг почувствовала, что
она  не одна, что кто-то  стоит близко, кто-то неслышными шагами подкрался к
ней. С  быстротою молнии девушка спрятала карточку у себя  на груди. Тяжелая
рука опустилась ей на плечо. Мериэм была уверена,  что  это шейх, и с ужасом
ожидала удара.
     Но удара не последовало.  Мериэм нерешительно подняла голову