з несколько минут
вернулся с ружьем и  снова приказал сильнее разжечь костер. Корак понял, что
англичанин нервничает  и боится,  и губы у  Корака сложились в презрительную
усмешку.
     Вот  кто  вытеснил его  из сердца Мериэм!  Этот  трусишка, который весь
задрожал, когда услышал, как  рычит лев. Разве может такой человек  защищать
Мериэм от  тех  бесчисленных  опасностей,  которые  угрожают  ей в джунглях?
Впрочем, этому человеку не  придется ее  защищать.  Они  оба  будут  жить  в
безопасности, среди культурной европейской обстановки. Разве европейцу нужна
смелость? Разве ему приходится защищать свою подругу?
     Снова усмешка презрения заиграла на губах у Корака.
     Гансон со  своим  негритенком приехал  на  ту же лужайку, куда  сегодня
утром приезжал Бэйнс. Было уже темно. Гансон оставил слугу на лужайке, а сам
подъехал к опушке леса, ведя на поводу коня слуги. Там он остановился и стал
ждать.  В  десятом  часу вечера он увидел одинокую фигуру,  скачущую к  нему
верхом от дома Бваны. Это была Мериэм.
     Мериэм была сильно  взволнована. Щеки  у нее пылали. Когда она увидела,
что сидящий на коне не Морисон, она отпрянула назад в изумлении.
     Гансон поторопился объяснить ей, в чем дело:
     -- Мистеру Бэйнсу лошадь отдавила ногу. Поэтому он сам  не мог приехать
и поручил мне встретить вас и проводить в лагерь.
     Девушка не могла заметить  в  ночной  темноте, что на лице у говорящего
играла злая улыбка.
     --  Не будем медлить,  -- продолжал Гансон, -- надо торопиться, если мы
не хотим быть настигнутыми.
     -- А он сильно повредил себе ногу? -- тревожно спросила девушка.
     -- Нет,  пустяки, небольшое растяжение  связок. Боль в ноге не помешала
бы ему держаться на лошади, но мы оба решили, что будет лучше, если он в эту
ночь отдохнет и полежит спокойно. Ведь предстоит неблизкий путь.
     -- Это правда! -- согласилась девушка. -- Пусть отдохнет  перед дальней
дорогой.
     Гансон  повернул  обратно  в джунгли. Девушка  следовала  за  ним.  Они
проехали на север не больше мили, а потом Гансон круто переменил направление
и поехал на запад. Мериэм не обратила внимания на эту перемену маршрута. Она
не знала  в точности, где находится  лагерь  Гансона. Ей и в голову не могло
прийти, что Гансон везет ее совсем в другое место.
     Всю ночь они пробирались на  запад. Когда рассвело, Гансон остановился,
чтобы сделать краткий привал  для  завтрака.  У  него было  припасено  много
провизии  в двух мешках,  привязанных  к седлу. Подкрепившись  едой, путники
снова пустились в дорогу и в  течение нескольких  часов  не сходили с коней.
Наконец,  после  полудня, в самый зной,  Гансон остановил коня  и  предложил
девушке лечь отдохнуть.
     -- Здесь мы немного поспим, а наши кони пусть попасутся! -- сказал он.
     -- Я  не  думала, что  ваша стоянка  находится так  далеко, -- заметила
девушка.
     --  Я приказал своим людям, чтобы они отправились в дорогу на рассвете!
-- объяснил ей  Гансон.  -- Я  хотел  отойти от вашего  дома  по возможности
дальше.  Нам ведь нетрудно  будет  догнать тяжело нагруженных сафари. Завтра
утром мы догоним их.
     Но  они  скакали добрую  половину ночи и весь следующий день, а никаких
сафари не видали. Мериэм, с  детства изучившая джунгли,  знала наверное, что
по тем  тропинкам,  по которым они пробирались  теперь, уже  давно никто  не
проходил. И, в конце концов, в ее душу начало закрадываться подозрение.
     И спутник стал мало-помалу относиться к ней как-то иначе. Несколько раз
она замечала,  как он пожирает  ее жадными  глазами.  К ней снова  вернулось
подозрение,  что где-то  когда-то она уже видела этого  человека. В джунглях
ему  ни  разу  не  случилось  побриться;  русая щетина  стала  покрывать его
подбородок, его щеки и шею. Чем больше девушка вглядывалась в эту начинавшую
пробиваться бороду, тем сильнее росла в ней уверенность, что  этого человека
она уже видела прежде.
     Она  долго  не  решалась  сказать  своему спутнику,  что она не  совсем
доверяет ему.  Но, наконец, не выдержала. На второй день она остановила коня
и  высказала все свои  сомнения. Гансон  принялся уверять  ее,  что  стоянка
находится всего за несколько миль отсюда.
     -- По моим  расчетам  мы должны были настигнуть их еще вчера, -- сказал
Гансон. -- Но я ошибся, они идут быстрее, чем я думал.
     -- Они вовсе  тут и  не  проходили, --  сказала Мериэм. -- Все следы по
дороге стерты. Этим следам никак не меньше трех недель.
     Гансон засмеялся.
     -- Что же из этого? -- вскричал он. -- Жаль, что вы мне этого раньше не
сказали.  Я  сразу  объяснил бы  вам,  что мы  идем  по  другой  дороге,  но
сегодня... сегодня мы вступим на их дорогу, по которой идут они.
     Теперь, наконец,  Мериэм поняла, что этот человек лжет.  Какой идиоткой
он считает ее, если думает, что она способна поверить подобному вздору!
     Но она не показала и виду, что разгадала  его, а сама решила при первой
же возможности бежать от своего похитителя. Украдкой она всматривалась в его
лицо, и ее  мучила мысль: где же видела она этого человека, когда, при каких
условиях, встречались  они прежде, задолго до  того, как  они встретились на
ферме у Бваны? Она перебирала в уме тех немногих белых людей, которых до сих
пор ей доводилось знавать. Белые люди приходили  в  дуар ее отца,  когда она
была маленькой девочкой. Их было мало, но она помнит их всех.
     Наконец около полудня они вышли на берег какой-то широкой и тихой реки.
На  другом  берегу  реки Мериэм  увидела  лагерь, окруженный высокой  стеной
терновника.
     --  Ну,  вот мы и приехали!  -- крикнул  Гансон. Он  достал револьвер и
выстрелил  несколько  раз  в воздух.  Немедленно  весь лагерь  встрепенулся.
Черные  люди прибежали к  реке.  Гансон  окликнул  их  и распорядился, чтобы
черные подъехали  в  лодке и перевезли их  на тот берег.  Чуть только Мериэм
вступила в  лагерь,  она тотчас  же спросила  о Бэйнсе. Ее страхи на  минуту
улеглись, так  как она увидела, что  лагерь,  который  она считала выдумкой,
существует на самом деле.
     Гансон  указал  ей  палатку,  стоявшую  посредине  площадки, окруженной
терновником.
     -- Там! --  сказал он и повел Мериэм к  палатке. Перед тем, как войти в
палатку, он приподнял одно из полотнищ и пропустил девушку вперед.
     Она  вбежала туда --  там  никого не  было! Она повернулась  к Гансону.
Широкая улыбка озарила лицо негодяя.
     -- Где мистер Бэйнс? -- спросила она.
     -- Его нет! -- ответил Гансон.  -- По  крайней мере, я не  вижу его. Но
зато здесь я, а я, черт возьми, почище этого ничтожного труса. Вам он больше
не нужен: вы теперь имеете меня.
     И с  громким хохотом он схватил ее  за руку. Мериэм  сопротивлялась, но
Гансон охватил ее железными руками и медленно понес к  груде одеял, лежавших
в углу палатки. Его лицо придвинулось к ней близко-близко. Глаза сузились от
страсти и  похоти. Мериэм изо всей  силы вырывалась  и билась,  и вдруг  она
вспомнила  точно такую же  сцену, в которой он играл точно такую же роль,  и
только  теперь она  поняла,  кого напоминает  ей Гансон. Гансон -- это  швед
Мальбин, он  однажды  пытался  взять  ее силой.  Тогда  он пристрелил своего
спутника,  который хотел помешать ему; тогда  ее спас подоспевший на  помощь
Бвана, -- да,  да, это  он!  Это Мальбин! Она не  узнала его,  потому что он
сбрил себе бороду, но теперь  борода  появилась опять, и  она видит: это он,
это Мальбин.
     Но теперь уже Бвана не явится к ней на помощь.
     XXI
     ЛЮБОВЬ ПЕРЕРОЖДАЕТ
     Негритенок, которого  Мальбин оставил  на лужайке, просидел у дерева не
более  часа, как вдруг услышал  у себя за  спиной  фырканье льва. Испуганный
мальчик  взобрался  на  дерево.  Лев  вышел на лужайку  и направился к трупу
антилопы. Труп этот негритенок заметил только сейчас.
     Зверь пожирал антилопу  до  рассвета.  Негритенок  боялся  заснуть.  Он
удивлялся,  куда  делся  его  хозяин  с обеими  лошадьми? Он  уже  год был у
Мальбина и хорошо  знал жестокий характер шведа. И понял, что Мальбин бросил
его  на  произвол  судьбы.  Как  и  все  остальные  слуги  Мальбина, мальчик
ненавидел   своего  хозяина.   Только  страх   заставлял   его  подчиняться.
Уверенность, что хозяин бежал, еще больше разжигала ненависть слуги.
     На рассвете лев ушел в джунгли. Негритенок слез с дерева и направился к
лагерю. Тысячи планов ужаснейшей  мести  копошились  у него в мозгу;  но  он
знал, что  никогда не осмелится осуществить их: ведь  хозяин  принадлежит  к
высшей расе.
     Пройдя  не больше  мили, негритенок увидел  следы двух  лошадей;  следы
пересекали его дорогу. Мальчик лукаво улыбнулся и хлопнул себя по бедру.
     Негры -- как и все остальное человечество -- ужасные сплетники. Мальчик
много слышал о  прошлом  своего хозяина от своих старших  товарищей. Он знал
также кое-что  о  заговоре  Мальбина и  Бэйнса; он  знал, что  часть  отряда
Мальбина находится  на западе, и сообразил, что его хозяин увез ту женщину в
западный  лагерь,  а своего  союзника  оставил  в нескольких милях  от  дома
Великого Бваны: Бвана догонит его и расправится с ним.
     Плохо спалось Морисону в лагере у шведа. Его  мучили сомнения и страхи.
Он  заснул  только к  утру, окончательно разбитый и угнетенный. Его разбудил
начальник отряда и сказал, что они должны  немедленно идти на  север.  Бэйнс
съежился.  Он  заявил, что  хотел бы  подождать Гансона  и Мериэм. Начальник
уверял его, что  медлить невозможно,  так как им грозит серьезная опасность.
Он достаточно знал  планы своего хозяина и  понимал, что ему нужно держаться
подальше от владений Великого Бваны. Бэйнс встревожился.
     Что,  если Гансон  попался к Великому Бване?  Что,  если Бвана обо всем
догадался? Он  жестоко накажет  его  за беззаконный  поступок!  Он  слышал о
могуществе Бваны, ему  говорили,  что он карает смертью белых, посягающих на
честь туземных женщин.
     Бэйнс содрогнулся и нервно воскликнул:
     -- Мы должны убраться отсюда немедленно! Знаете ли вы  дорогу на север?
Едем, не теряя минуты!
     И они немедленно выступили в путь.
     В  полдень  усталый, покрытый потом негритенок  догнал отряд.  Товарищи
радостно встретили  его. Он рассказал им все  свои предположения о поведении
их хозяина.
     Бэйнс последний  узнал обо всем случившемся.  Когда  он понял,  что его
обманули, что Гансон выкрал Мериэм для себя, он вскипел от бешенства.
     Ему не приходило в голову, что  Гансон сделал  с ней только  то, что он
собирался сделать. Его обыграли в игре, которую он сам же затеял. Он потерял
добычу, которую считал уже своей!
     -- Куда убежал твой хозяин? Ты знаешь? -- спросил он у негритенка.
     -- Знаю,  господин! --  ответил  тот. -- Он  уехал  в другой  лагерь  к
большой реке, которая бежит к закату.
     -- Можешь ли ты показать мне дорогу? -- спросил Морисон.
     Мальчик  охотно согласился. Он думал этим отомстить своему ненавистному
господину. Кроме того, он избегнет наказания Великого  Бваны, который раньше
всего погонится за северным отрядом.
     --  Можем ли мы с  тобой вдвоем добраться до  того  второго лагеря?  --
снова спросил Морисон.
     -- Да, господин.
     Бэйнс подошел к  начальнику  отряда. Он  понял, почему  этот  отряд был
поставлен  у самой  границы владений  Великого Бваны; пока  тот погонится за
северным отрядом, западный успеет добраться до западного берега моря. Что ж!
Он по-своему использует планы  этого  мерзавца.  Он не  попадется  в  руки к
Великому Бване!
     -- Ступайте  на  север! -- сказал Бэйнс  начальнику  отряда.  --  Я  же
вернусь в дом и попробую отвлечь Великого Бвану на запад.
     Негр  заворчал,  но согласился. Ему не хотелось  подчиняться  человеку,
который так позорно  трусил  всю ночь.  Но  попасть  в  руки  могучих воинов
Великого Бваны, с которыми давно уже  враждовало его племя, ему хотелось еще
меньше.  Радовало его  только  то, что  теперь  у него  был  хороший  способ
покинуть  своего хозяина. Он знал  такой путь  на север,  о котором белые не
имели понятия. Там Великий Бвана никогда не отыщет его.
     И  он  повел   своих   людей  на  север.  А  мистер  Морисон  Бэйнс,  в
сопровождении негритенка, пошел в джунгли, на юго-запад.
     Корак некоторое время следил за Морисоном. Но заметив, что они  идут не
туда, и что им не встретиться с Мериэм, он покинул их и  пошел к тому месту,
где в последний раз он видел любимую девушку в объятиях другого мужчины.
     Он был счастлив, что она  осталась жива, и сначала даже не ревновал ее.
Но потом явилась и ревность, мрачная, кровожадная ревность. О, бедный мистер
Морисон Бэйнс,  если бы он  знал, что  здесь, в  ветвях,  у него  за спиной,
сейчас  сидело  таинственное дикое существо, которое  так ненавидит его, он,
наверное, умер бы со страха.
     Корак тоскливо ждал Мериэм, но Мериэм не пришла!
     Вместо  нее на  поляне появился высокий широкоплечий мужчина,  одетый в
хаки,  а за ним  -- отряд черных воинов.  Лицо его  было сурово. Тоска  была
написана у него в глазах -- такая глубокая  тоска, что даже ярость  не могла
изгладить  ее.  Человек  всматривался  в землю. Затем  он  сделал знак своим
людям: он узнал все, что хотел. Надо идти дальше, к северу. Неподвижно лежал
Корак, как  каменное изваяние. Горе  разрывало ему сердце.  Он ушел, опустив
голову, не смотря по сторонам, как старик, которого придавила беда.
     Бэйнс ехал по зарослям за негритенком.  Когда ветки деревьев спускались
слишком  низко,  Бэйнсу  приходилось  слезать  с  лошади  и  брести  пешком.
Негритенок вел его  кратчайшим путем, но лошадь этим путем  идти не могла. И
на другой день англичанину пришлось расстаться со своей лошадью.
     Чем больше думал Морисон о судьбе Мериэм, чем больше разбирал его гнев,
тем яснее он понимал, что сам был всему виною и что ему никогда не заслужить
ее расположения.
     Теперь  только  понял  он, как  любил  ее.  Он сравнивал  ее с  другими
женщинами  --  богатыми и знатными --  и видел, что от  этого сравнения  она
только  выигрывает. И он возненавидел  не  только Гансона, но  и себя, -- он
почувствовал себя омерзительным. Жажда мести и любви крепла в его душе.
     Избалованный, привыкший  к роскоши, он  всю жизнь  относился  ко  всему
легкомысленно  и  теперь  впервые  испытывал   настоящее  горе  и  настоящее
унижение.
     Месть  и  сознание  своей  вины вели его по джунглям.  "Слишком поздно!
Слишком поздно!  Опоздаю!"  -- было главной его мыслью. И мысль  эта властно
толкала его вперед.
     Он   остановился,  когда  уже  совсем  стемнело.  Негритенок  падал  от
усталости, но он пригрозил мальчику, что  убьет его,  если тот  остановится.
Негритенок не  понимал,  что стало с этим странным  белым человеком, который
еще  прошлой  ночью  так боялся  темноты. Мальчик  хотел  удрать,  но  Бэйнс
догадался о его замыслах и не отходил от него ни днем, ни ночью.
     То, что  благородный  мистер Морисон не боялся лечь и  заснуть  ночью в
джунглях, было важнейшим  признаком происшедшей в нем перемены. Кроме  того,
он шел рядом с негром,  а это был демократизм, который прежде ему  никогда и
не снился.
     Наутро  он проснулся  больной, усталый, продрогший, но решение его идти
отомстить Гансону  и спасти девушку было непоколебимо. Даже не подкрепившись
едой, они снова пустились в путь. После усиленных просьб негритенка, Морисон
остановился  у  ручья,  и  они  наскоро  перекусили.  Затем они  снова стали
пробираться сквозь чащу деревьев, лиан и кустов.
     В это самое время Корак медленно шел на запад  вместе  со своим слоном,
Тантором, которого он встретил в джунглях. Одинокий и опечаленный  юноша был
рад зверю. Слон нежно  обвил его хоботом, и через минуту  Корак  очутился на
могучей спине, где не раз он, бывало, дремал в полуденную пору.
     А далеко на севере в это время великий Бвана и его черные воины мчались
за убегающим  отрядом. Каждый шаг  удалял их от девушки, которую они  хотели
спасти, но они не знали об этом.
     А в большом доме грустно ждала их женщина, которая  любила  Мериэм  как
свою дочь и надеялась, что ее муж привезет ее обратно.
     XXII
     БЕГСТВО
     Когда  Мальбин  мускулистыми  руками сжал руки  борющейся  Мериэм,  она
потеряла всякую  надежду. Она ни  разу не крикнула,  потому что  ей неоткуда
было ждать помощи, а джунгли научили ее не кричать попусту.
     Но  случайно,  во время  борьбы, ее  рука  дотронулась  до  револьвера,
который  торчал  у Мальбина  из-за пояса.  Он медленно  увлекал ее на  груду
одеял, а она в это время вытаскивала револьвер у него из-за пояса.
     Едва  Мальбин доволок  ее  до  края  неубранной  постели, она  внезапно
толкнула его, и он упал. Она нажала курок.
     Но револьвер  дал  осечку. Мальбин встал.  Она бросилась  бежать, но  у
дверей  его  тяжелая  рука снова опустилась к ней  на  плечо.  С  бешенством
раненой львицы она повернулась и выстрелила ему в лицо.
     Он застонал от боли и гнева, покачнулся, выпустил  ее и упал без чувств
на  землю.  Не  обернувшись  к нему, Мериэм пустилась бежать.  Негры  думали
погнаться за нею, но испугались ее револьвера. Она бежала на юг, в джунгли.
     Подчиняясь инстинктам маленькой Мангани, она сразу же влезла на дерево.
Там  она сбросила с себя амазонку,  чулки,  башмаки, она  знала, что все это
больше не понадобится ей. Шаровары для  верховой езды  будут  защищать ее от
холода; они не очень стеснительны, но все остальное ей совершенно не нужно.
     Она стала думать о  том, как трудно  ей будет без оружия.  Зачем она не
сняла  с Мальбина его  патронташ?  Если  бы у нее были  заряды, она могла бы
защищать себя на  пути  к Бване  и  Моей Дорогой,  которых  она так безмерно
любила.
     Подумав  немного,   она   решила  вернуться   в   палатку  и  захватить
револьверные пули.
     Конечно,  ее могут схватить, но ведь без оружия она все равно погибнет.
Как  она  защитит  себя  в  джунглях?  Откуда  добудет  пищу?  И  она  снова
направилась к лагерю, из которого только что убежала.
     Мериэм была уверена, что  Мальбин  убит наповал, такую рану она нанесла
ему. Она надеялась, что, когда стемнеет, ей удастся проскользнуть в лагерь и
выкрасть  его  патронташ.  Но  едва  она  устроилась  поудобнее  на  дереве,
невдалеке от  стоянки, как увидела  Мальбина:  он  вышел из палатки, вытирая
кровь с лица.
     Он жив!
     С бранью накинулся он на своих подчиненных, засыпая их градом вопросов,
и немедленно весь лагерь побежал искать беглянку.
     Когда  Мериэм  убедилась, что  возле  палатки никого  не  осталось, она
слезла с дерева и через лужайку побежала к лагерю.
     Озираясь, она  проникла в палатку;  патронташа там  не  было, но в углу
лежала  шкатулка,  в которой  Мальбин держал  все свои  вещи, назначенные  к
пересылке в западный лагерь.
     Мериэм  схватила  шкатулку,  предполагая,  что  там  находятся патроны.
Быстро сорвала она парусину, который была обшита шкатулка, и подняла крышку.
В шкатулке оказались самые различные вещи. Какие-то письма, бумаги, газетные
вырезки. Среди этого хлама Мериэм увидела фотографию  маленькой девочки, а к
фотографии  была приклеена вырезка  из парижской газеты, такая пожелтевшая и
истертая,  что  ее   невозможно  было  прочесть.   Эта  же  фотография  была
воспроизведена на другом газетном лоскутке.
     Находка заинтересовала девушку. Где она видела это лицо?
     И  вдруг  она  поняла,  что это  ее  собственный  портрет.  Здесь  была
изображена она, малютка Мериэм! Но как  попала карточка  к  этому  человеку?
Зачем  ее напечатали  в газете?  О  чем  говорится на  этом  истертом клочке
бумаги?
     Мериэм   была  озадачена.   Тут   скрывалась  какая-то   тайна.   Долго
разглядывала она эту выцветшую фотографию. Но потом вспомнила,  зачем пришла
сюда и снова принялась рыться в шкатулке.  На этот раз ее  поиски увенчались
успехом: на дне шкатулки оказалась коробка с патронами. Да, это  патроны  от
револьвера, который лежал у нее в