ответственности за содеянное преступление: все
будет свалено на обезьяну,  которую,  таким образом,  постигнет справедливая
кара за отказ добывать пропитание для Павлова.
     Дальнейшие события были на  руку Павлову.  Ему  дьявольски  везло.  Сын
Тарзана  случайно  услышал,  как  отец  рассказывает  матери, какие  шаги он
предпринял, чтобы благополучно доставить Акута на родину, в джунгли. Мальчик
снова стал просить и умолять родителей взять обезьяну к себе в дом; Акут был
бы  его  лучшим  товарищем. Тарзан готов был  на это  согласиться,  но  леди
Грейсток и слышать об этом не  хотела.  Джек слезно  упрашивал мать, но леди
Джэн была неумолима. В конце концов сын, казалось, покорился решению матери,
что обезьяна должна вернуться в Африку,  а он -- в школу,  так как  школьные
каникулы кончались.
     В этот день Джек не  пошел к Павлову: вместо этого он занялся какими-то
важными делами.  У него всегда было  много денег, так что он мог при желании
свободно истратить несколько сот фунтов. Он  принялся ходить  по  магазинам,
закупая какие-то  странные  вещи,  которые умудрился  тайком,  контрабандой,
пронести в свою комнату, когда поздно вечером вернулся домой.
     На следующее утро Джек переждал, пока его отец вернулся  от  Павлова, а
затем выбрался украдкой из  дома и помчался к русскому. Не будучи достаточно
близко знаком  с Павловым,  мальчик решил не рассказывать ему  всего  своего
плана  из опасения, что старик не  только откажется ему помочь, но  и выдаст
его отцу.  Он только попросил  позволения отвезти Аякса  в Дувр; он объяснял
старику,  что это  избавит  его  от утомительного  путешествия, а кроме того
будет для него очень выгодно, так как мальчик ему хорошо заплатит.
     -- Видите ли, --  продолжал он, -- об этом никто не догадается, так как
завтра  меня  отправляют в школу; родители  будут думать,  что я с  вечерним
поездом уехал в  школу, а вместо этого, когда они оставят меня на вокзале, я
сейчас же прибегу к вам. Я отвезу Аякса в Дувр, а в школу приеду днем позже,
никто  ничего  не узнает, со мной  ничего  худого  не случится,  и я проведу
лишний денек с Аяксом перед тем, как расстанусь с ним навсегда.
     Этот план вполне соответствовал замыслам Павлова, и он  живо согласился
на предложение Джека.  Если бы он знал, что случится через час, он бы совсем
отказался от своего плана мести; но человеку не дано предугадывать будущее.
     После обеда лорд и леди Грейсток простились с сыном, посадив его в купе
первого класса,  в котором  он должен был  доехать  до школы. Но едва ушли с
перрона,  он собрал  свои вещи, вышел из вагона и кликнул кэб.  Извозчику он
сказал адрес Павлова. Смеркалось, Павлов уже ждал его.  Он  нервно ходил  по
комнате. Обезьяна крепким канатом была привязана  к кровати. Мальчик никогда
не видел еще, чтобы старик применял такие меры предосторожности по отношению
к Аяксу. Он вопросительно  посмотрел  на Павлова.  Тот невнятно пробормотал,
что обезьяна как будто догадывается  о предстоящем  путешествии и собирается
бежать.
     Павлов держал другой  канат, с петлей на  конце, и нервно вертел его  в
руках.  Он продолжал шагать.  Его рябое лицо искажалось страшными гримасами.
Он что-то бормотал про себя. Мальчик,  который никогда не видал  его в таком
возбуждении, почувствовал себя неловко. Наконец Павлов остановился  у стены,
подальше от обезьяны.
     --  Поди сюда! --  сказал он Джеку. -- Я научу  тебя,  как справиться с
Акутом, если он перестанет повиноваться. Мальчик засмеялся.
     -- Я в этом не нуждаюсь, -- сказал он. -- Аякс сделает все, о чем я его
попрошу. Старик топнул ногой.
     --  Я  говорю тебе, чтобы  ты шел сюда! -- повторил он.  -- Если ты  не
будешь слушаться,  я не  позволю тебе провожать  обезьяну в Дувр. Не стану я
возиться с тобой, если она вырвется!
     Все еще улыбаясь, мальчик перешел комнату и остановился перед Павловым.
     -- Повернись ко мне  спиной, --  приказал тот,  -- я  покажу  тебе, как
легче связать обезьяну.
     Мальчик  повернулся. Затем, по предложению  Павлова,  он сложил руки  у
себя за спиной.  Старик накинул петлю на одну его руку, обмотал канат вокруг
другой его руки и завязал  узлом. Когда  мальчик был связан, старик внезапно
переменил свое отношение: с  ругательством повернул он пленника к себе лицом
и  свирепым ударом  сбил  его с  ног. Мальчик полетел на пол  и расшиб  себе
голову; разъяренный старик вскочил к нему на грудь.
     Обезьяна, рыча, боролась со  своими  путами. Мальчик не  кричал:  в его
жилах струилась  кровь Тарзана, а Тарзана хорошо  научила его приемная мать,
обезьяна Кала, великому закону  джунглей  -- никто  не приходит на  помощь к
побежденному.
     Пальцы Павлова сжали мальчику горло;  злобным, хриплым смехом захохотал
старик в лицо своей жертве.
     -- Твой отец погубил меня, -- ворчал он. -- Так вот ему моя награда. Он
будет думать,  что это сделала  обезьяна.  Я скажу ему, что  я отлучился  на
минуту, ты вошел, и обезьяна убила тебя. Я брошу твое тело на кровать, когда
вышибу из тебя жизнь. Твой отец найдет обезьяну, склоненную над трупом...
     И  он снова  разразился  диким  хохотом.  Пальцы  его  сошлись  на  шее
мальчика.
     За его  спиной  ревущий  от бешенства  зверь  бился в  стену  маленькой
комнаты.  Мальчик побледнел,  но  на  лице  у  него не было  ни  страха,  ни
растерянности: он был сын Тарзана. Пальцы впивались ему в горло;  он дышал с
трудом, урывками.
     Обезьяна   продолжала   неистово   биться  на  своем  крепком   канате.
Повернувшись,  она намотала  его себе на  руку, совсем так,  как это  делают
люди, и  рванула  изо всей силы. Раздался треск ломающегося  дерева -- канат
остался цел, но ножка кровати сломалась.
     Павлов  обернулся. Его  омерзительное лицо побелело  от ужаса. Обезьяна
была на свободе. Одним прыжком она прыгнула на  него. Человек закричал.  Она
оттащила  его от мальчика. Острые когти вонзились ему в грудь. Он беспомощно
сопротивлялся. Страшные челюсти раскрылись у  его горла, и когда  они  снова
сомкнулись,  душа Алексея Павлова отправилась к дьяволам,  которые давно уже
ждали ее.
     Мальчик с помощью Акута  встал на  ноги. В течение  двух часов обезьяна
развязывала ему руки. Он помогал ей распутывать узлы. Наконец мальчик был на
свободе. Он  перерезал веревку, которая все  еще болталась на шее  обезьяны.
Затем  он открыл один из своих чемоданов и вынул оттуда какую-то одежду. Его
план был хорошо задуман.  Он  не советовался со зверем, который исполнял все
его приказания.
     Когда два человека вышли из дому, никто не заметил, что один из них был
обезьяна.
     IV
     НЕОБЫКНОВЕННАЯ БАБУШКА. УБИЙСТВО
     Убийство  одинокого  старика,  по  имени  Михаил  Савров,  его  большой
дрессированной обезьяной несколько дней было  злободневной темой газет. Лорд
Грейсток, прочтя об  этом, принял  все меры, чтобы его имя  не впутывалось в
эту  историю,  и  стал  внимательно  следить  за  всеми  попытками  отыскать
обезьяну.
     Как и  для всех,  главный интерес  происшедшего  заключался  для него в
таинственном исчезновении убийцы. По крайней мере, так было до тех пор, пока
он не узнал, что его сын Джек не явился в школу, хотя он, лорд Грейсток, сам
усадил его  в вагон.  Но  даже и теперь отец не  сразу связал это  событие с
тайной обезьяны. Только тогда,  когда  тщательные расспросы и  расследования
доказали,  что  мальчик  вышел из  вагона, и  когда был  разыскан  извозчик,
который  возил  его к  Павлову, Тарзан понял,  что исчезновение  Акута тесно
связано с исчезновением его сына.
     Что было дальше, после того, как мальчик вышел из  кэба, никто не знал.
Никто не видел с тех пор ни мальчика, ни обезьяны, по крайней мере, никто из
оставшихся в живых.
     Хозяин дома, когда  ему  показали карточку  мальчика, сказал, что он не
раз встречал  его у старика. Больше ничего он не знал. Здесь, в дверях этого
мрачного дома, следы терялись...
     ***
     На  следующий день после загадочной  смерти  Алексея  Павлова  красивый
юноша, в сопровождении  своей больной  бабушки, садился на  пароход в Дувре.
Лицо старой дамы было закрыто вуалью. Ее пришлось ввезти на пароход в кресле
для больных -- так она была слаба от старости и болезни.
     Юноша  отклонял  все услужливые  предложения помощи:  он сам вкатил  на
кресле бабушку на  борт  судна, сам помог ей добраться до  каюты и с тех пор
никто ее больше не видел до конца  путешествия. Даже  лакея он  не впускал в
каюту; он  объяснил,  что  у  его  бабушки  расстройство  нервов  и  что  ее
раздражает присутствие посторонних.
     Никто  не  знал,  что  он  делал в  каюте, но  на палубе он  был  самым
обыкновенным,   здоровым   английским  мальчиком.   Он  болтал   со   своими
ровесниками, сделался любимцем экипажа  и  завел многочисленных друзей среди
матросов.  Он держался благородно и  непринужденно; это заставляло его новых
знакомых относиться к нему с уважением и благосклонностью.
     Среди  пассажиров  был  один американец  по имени Шендон, шулер  и вор,
прославившийся своими  грабежами  во многих городах  Соединенных Штатов.  Он
мало  интересовался  мальчиком,  пока  случайно  не  заметил  у  него  пачку
кредиток.  После этого Шендон решил обработать юного британца. Ему без труда
удалось узнать, что тот едет с бабушкой  в маленький порт на западном берегу
Африки, близ экватора, что его фамилия Биллингс и что, кроме бабушки, у него
на пароходе нет  близких.  Но как  ни  старался американец выпытать, с какой
целью   они  едут  туда,  мальчик  упорно  отмалчивался.   Впрочем,  Шендона
интересовало нечто другое.
     Несколько раз Шендон пытался втянуть  мальчика в карточную игру; но его
жертва не питала пристрастия к картам; а так как к тому же  другие пассажиры
стали  подозрительно поглядывать  на американца,  он решил поискать  другого
способа переложить деньги из кармана мальчика в свой.
     Наконец настал день, когда пароход бросил якорь у заросшего лесом мыса,
где десятка  два  каменных домов, с крышами из листового  железа, некрасивой
кляксой выделявшиеся на фоне чудной тропической природы, давали понять,  что
цивилизация наложила свою руку и на эти первобытные дебри. Вокруг домов были
разбросаны  лачуги дикарей, крытые соломой. Они казались весьма живописными:
их  дикая  примитивность  вполне  гармонировала  с   окружающим  тропическим
пейзажем.  Рядом  с  этими  лачугами  постройки  белых  людей  казались  еще
безобразнее.
     Мальчик не  смотрел  на человеческий поселок: его  глаза жадно пожирали
расстилавшийся сзади лес. Легкий холодок пробегал у него по спине, он дрожал
от  предвкушения счастья.  Но, сам того не желая,  он вдруг вспомнил любящие
глаза  матери  и  строгое  лицо отца,  которое  под  мужественной суровостью
скрывало глубокую нежность. Тогда Джек начинал колебаться.
     Рядом  с ним  помощник капитана громко отдавал приказания стае туземных
челноков, которые  кишели  вокруг  парохода,  готовясь  перевозить  товар  в
маленькую гавань.
     -- Когда следующий пароход отходит отсюда в Англию? -- спросил мальчик.
     --  "Эммануэль" приходит всегда одновременно с нами, -- ответил  моряк.
-- Я думаю, он уже здесь.
     И  моряк  продолжал громко  и раздраженно  давать указания дикой  орде,
которая атаковала пароход.

     Спустить  бабушку с  парохода в шлюпку  было  делом нелегким.  Джек  не
отходил от  нее  ни на  шаг,  а когда,  наконец, бабушка  была  благополучно
посажена в парусное суденышко, которое должно было доставить их на берег, ее
внук,  как котенок, прижался к ней. Он так  был занят заботами о бабушке и с
такой  напряженностью  и опаской  следил,  как ее спускали  вниз  на  стуле,
подвешенном к  лебедке,  что не  заметил, как  в это время  выпал у  него из
кармана и исчез в волнах небольшой сверток.
     В то  время  как  парусник  с бабушкой и  внучком причаливал  к берегу,
Шендон на маленьком челноке подъехал к другой стороне корабля и после долгой
перебранки с  владельцем судна забрал свой багаж и  отправился на  берег. На
берегу  он все время шнырял вокруг неказистого двухэтажного здания,  которое
было украшено вывеской "Отель", заманивавшей простодушных путешественников к
своим  многообразным неудобствам. Шендон держался  в некотором  отдалении от
"Отеля"  и как будто старался кого-то высмотреть в  его окнах. На  землю уже
опустилась ночь, когда американец Шендон решился, наконец, войти в "Отель".
     В  одном   из  отдаленных  номеров  этого  "Отеля",  на  втором  этаже,
английский  юноша не без  труда объяснял широкоплечей старушке, что он решил
вернуться в Англию  со  следующим пароходом.  Он  старался втолковать  своей
бабушке,  что  она может остаться  в  Африке,  если  желает,  но  он  должен
вернуться  домой, к папе и маме: сердце подсказывает ему, что и папа, и мама
страдают  из-за  его  отсутствия:  ведь  им  неизвестно, что  он  и  бабушка
собрались путешествовать по первобытным африканским лесам!
     Придя к твердому решению вернуться домой,  Джек почувствовал, что с его
души  скатилось  бремя, которое мучило его  много бессонных ночей.  Когда он
улегся в грязную постель и закрыл глаза, ему приснилось счастливое  свидание
с  милыми  сердцу.  Но,  пока   он  безмятежно  спал,  судьба,  жестокая   и
непреклонная,  осторожно подкрадывалась  к  нему  по темному  коридору  того
зловонного здания, под  кровом которого  он спал, -- судьба, принявшая образ
Шендона, известного американского вора и шулера.
     Шендон на цыпочках подкрался к двери того номера, где остановился Джек.
Там он долго прислушивался; наконец, вполне убедился, что  мальчик и бабушка
спят:  они ровно  и мерно дышали. Он  тихонько вставил  тоненькую отмычку  в
замочную скважину. Проворными пальцами,  искушенными в  беззвучных операциях
над замками, задвижками и болтами, которые охраняют чужое  имущество, Шендон
повернул ключ  и нажал ручку двери. Он слегка толкнул дверь, и она  бесшумно
отворилась. Шендон вошел в комнату и мягко закрыл за  собой дверь. Как раз в
эту минуту облака заслонили  луну. Комната погрузилась во мрак. Шендон  стал
пробираться  к постели. В дальнем  углу  комнаты  что-то  шевелилось, что-то
ползло, но так тихо, так бесшумно, что даже настороженный слух опытного вора
не мог уловить никакого шороха.  Шендон  ничего не слышал: его внимание было
устремлено на кровать, где он рассчитывал  найти мальчика и его беспомощную,
больную бабушку.
     Американец мечтал только о кредитных билетах. Если спящие не проснутся,
пока он  будет разыскивать деньги, отлично, он будет очень рад! Если  же  он
встретит сопротивление... что ж, он готов  и на  это! Платье мальчика лежало
на  стуле  около кровати.  Пальцы  американца быстро  обшарили платье,  но в
карманах  не  было  пачки  новеньких  кредитных  билетов. Значит, она -- под
подушкой.  Он  подошел к  спящему ближе: его рука  уже касалась подушки,  но
вдруг  луна  вынырнула  из-за  туч, и комната наполнилась светом.  В  то  же
мгновение мальчик  открыл  глаза  и  взглянул  в  глаза  Шендону. Американец
неожиданно  увидел, что  мальчик в  кровати  один. Он схватил свою жертву за
горло. Когда  мальчик  приподнялся, чтобы сопротивляться, Шендон  услышал  у
себя за спиной глухое  ворчанье. Мальчик схватил Шендона за руки, и мошенник
почувствовал, что  в тонких,  белых пальцах его  противника скрыты  стальные
мускулы.
     В ту же минуту другие пальцы  схватили его за горло, жесткие, волосатые
пальцы.  Он бросил испуганный взгляд назад, и волосы встали дыбом у  него на
голове...  Его держала за горло огромная  человекообразная обезьяна. Мальчик
крепко  сжимал его руки. Никто из  них не  проронил ни звука: это была немая
борьба.  Но где же бабушка? Шендон  окинул  комнату быстрым, всеохватывающим
взглядом:  глаза его  широко  раскрылись,  когда  он  открыл истину... Какую
ужасную тайну скрывали эти  существа, во  власть которых он  попал? Он начал
вырываться  из  рук  мальчика, чтобы повернуться лицом к зверю,  стоявшему у
него за  спиной. Он высвободил  одну руку  и нанес мальчику сильный  удар по
лицу.  Казалось,  этим  ударом  он  разбудил  тысячу  дьяволов  в  волосатом
чудовище,  которое  держало его  за  горло.  Шендон  услышал тихое, зловещее
рычанье.  Это был  последний  звук,  услышанный  им  в  жизни. Потом  он был
опрокинут на пол, тяжелое тело навалилось на него, мощные зубы вонзились ему
в горло, и он погрузился во мрак, который называется вечностью.
     Когда обезьяна отошла от его распростертого тела, Шендон уже ничего  не
чувствовал -- он был мертв.
     Мальчик в ужасе вскочил  с кровати и наклонился над безжизненным телом.
Он знал, что Акут совершил убийство, защищая его жизнь. Но что сделают с ним
и  его  верной обезьяной здесь, в  дикой Африке, далеко от друзей и  родных?
Мальчик знал, что убийство по закону  карается  смертью.  Он знал также, что
соучастник  убийства  подвергается  казни наравне с убийцей.  Кто  вступится
здесь  за него?  Полудикие  люди  поселка, почти нетронутые  цивилизацией?..
Утром они вытащат его и Акута из комнаты и повесят на ближайшем дереве... Он
читал,  что  так всегда поступают  с убийцами  в Америке, а ведь Африка  еще
глуше, еще некультурнее, чем самый  дикий запад той страны, где родилась его
мать. О, конечно, утром они будут повешены!
     Как  избежать ужасной  смерти? Несколько минут он  молча  раздумывал, а
потом облегченно вскрикнул, захлопал в ладоши и бросился к стулу, на котором
лежало  его  платье. С деньгами можно добиться всего! Деньги спасут и его, и
Акута!  Он старался  нащупать пачку кредитных билетов в том кармане,  где он
всегда носил их. Но их там не было! Сначала спокойно, потом постепенно теряя
самообладание, он обыскал  все карманы. Потом  стал  на корточки и  принялся
шарить по полу; зажег лампу, отодвинул кровать и  вершок за вершком осмотрел
весь  пол.  Около  Шендона  он  помедлил   минуту,  затем,  пересилив  себя,
перевернул убитого и обследовал пол под ним. Денег  не было! Джек сообразил,
что  Шендон приходил  обокрасть его, но  он был  уверен, что  вор  не  успел
исполнить  свое  намерение.  Однако денег  нигде  не  было,  значит,  они  у
американца.  Джек обыскал мертвеца, но напрасно. Снова и снова он осматривал
комнату, снова и снова возвращался к мертвому телу, но денег нигде не нашел.
     Он  впал   в  отчаяние.   Что  ему  делать?  Утром  преступление  будет
обнаружено,  и  они  будут повешены...  Несмотря  на  свой  большой  рост  и
чрезвычайную  силу, унаследованную  от отца, он все-таки был только ребенок,
испуганный,  тоскующий  по  родному  дому,  маленький  неопытный  мальчик, и
рассуждал  по-детски.  Одно  ему  было  понятно:  они  убили  человека,  они
находятся  среди  чужих,  среди дикарей,  которые  жаждут  крови  несчастной
жертвы, посланной им  судьбой.  Такие  воззрения  он  воспринял из  книжек с
рассказами о страшных приключениях.
     Денег! Только деньги их спасут!
     Он опять осмотрел тело. Теперь уже в последний раз. Обезьяна скорчилась
в углу и следила за мальчиком. Джек снимал с американца брюки, пиджак, жилет
и  каждую  вещь рассматривал несколько  минут.  Даже  башмаки обыскал  он  с
необычайной тщательностью, а когда последняя вещь  была снята и рассмотрена,
он  бросился  в  изнеможении  на  кровать.  Он  долго  лежал  на  кровати  и
расширенными от  ужаса глазами видел страшное будущее:  мерно  раскачиваются
два тела на суку высокого дерева...
     Вдруг он услышал на нижнем  этаже какой-то  шум. Он быстро  вскочил  на
ноги,  задул  лампу, тихонько  подкрался к  двери и  запер ее на ключ. Потом
решительно подошел к обезьяне.
     Вчера вечером он твердо решил вернуться домой  при первой возможности и
испросить у  родителей  прощения за свой безумный  поступок. Теперь он знал,
что никогда не вернется к родным. Его руки обрызганы человеческой кровью!
     Он буквально помешался от ужаса и приписывал убийство Шендона  себе,  а
не Акуту.  Если  бы  у него  были