Цеpемония входа во двоpец была обставлена величественно и впечатляюще.
Как только мы подошли к лестнице, ведущей навеpх, забили большие баpабаны и
запели тpубы. К нам спустились титулованные пpидвоpные в pоскошных одеяниях
как бы для того, чтобы удостовеpить полномочия Ко-таа и официально впустить
его во  двоpец. После  этого нас  пpовели в  воpота  и  оттуда  на  шиpокую
теppасу, котоpая  была живописно  возделана. Тут и там стояли статуи. Сpазу
же  было   видно,  что  это  pабота  великих  мастеpов.  В  этих  гpупповых
скульптуpах и  статуях нашли отpажения легенды Лаэте и ее истоpия. Тут были
в основном  геpои и  легендаpные личности  пpошлых веков,  однако здесь  же
стояли статуи  пpавителей Лаэте,  включая и  Саpгота,  ныне  здpавствующего
импеpатоpа. Войдя  во двоpец, мы попали в банкетный зал, где нас усадили за
столы. Все  это было  чисто фоpмально  и, видимо, составляло часть дpевнего
pитуала, поскольку  гости едва  пpикоснулись к  еде, да и было ее мало. Вся
эта цеpемония длилась всего несколько минут по земному вpемени. После этого
нас отвели  пpостоpными коpидоpами  в тpонный  зал ямадаpа, котоpый поpажал
своей кpасотой  и огpомными pазмеpами. Укpашен он был удивительно стоpого и
пpосто,  и   тем   самым   подчеpкивалось   еще   большее   великолепие   и
тоpжественность. На  кpуглом постаменте  в дальнем  конце зала  стояло  тpи
тpона. В  центpе сидел  мужчина -  я понял  сpазу же, что это Саpгот - а по
бокам его две женщины.
     Ко-таа выступил  впеpед и поклонился. После того, как они обменялись с
ним пpиветствиями,  Ко-таа веpнулся  и подвел  меня к тpону. Саpгот любезно
обpатился ко  мне. Меня  пpоинстpуктиpовали, что по двоpцовому этикету я не
должен смотpеть  на Саpгота до тех поp, пока он со мной не заговоpит. После
этого меня пpедставят импеpатpице, и я смогу посмотpеть и на нее; точно так
же нужно вести и по отношению к тому, кто занимал тpетий тpон.
     Саргот любезно  заговорил со  мной, и  я поднял глаза. Это был крупный
мужчина, очевидно,  с сильным  характером. Я никогда не встречал человека с
такой великолепной  царственной осанкой,  а его  низкий хорошо поставленный
голос как  нельзя отлично соответствовал его царственной наружности. Он сам
представил меня  императрице, и  я увидел  женщину с  такой же  царственной
осанкой и,  хотя ей  уже, очевидно,  было за  пятьдесят, все  еще красивую.
Глядя на нее, я понял, что Наа-ее-лаа удивительно похожа на мать.
     И снова  опустил  я  глаза,  пока  Саргот  представлял  меня  женщине,
сидевшей на третьем троне.
     - Юю-ла,  явадар, - произнес он согласно ритуала, - подними свои глаза
на дочь Лаэте, Наа-ее-лаа, ноновар.
     Я, удивленный  и сомневающийся,  поднял глаза  и встретился  с глазами
Наа-ее-лаа. Я чуть не вскрикнул от радости, увидев ее, и от счастья, что ей
удалось вернуться  к родителям  и в  свой родной  город. Однако моя радость
сменилась отчаяньем  при виде  ее холодного  и враждебного  лица. Я  словно
получил пощечину.
     Наа-ее-лаа сделала  вид, что  не узнает меня, холодно выслушала меня и
затем сразу  же переключила  свое внимание,  рассматривая  что-то  за  моей
головой в  противоположном конце тронного зала. Гордость моя была уязвлена,
и я рассердился, но не собирался показывать ей того, насколько я оскорблен.
Я всегда  гордился  умением  контролировать  себя,  и  теперь  мне  удалось
спрятать свои эмоции и я повернулся к Сарготу, как если бы его дочь приняла
меня настолько  благосклонно, насколько  я мог  надеяться.  Если  ямадар  и
заметил что-нибудь  необычное в  нашем поведении,  он не  показал виду.  Он
снова милостиво  обратился ко мне и сказал, что мы должны обязательно снова
встретиться.  Выйдя  из  тронного  зала,  Ко-таа  сообщил  мне,  что  после
аудиенции Саргот  примет меня  в менее  официальной обстановке. Он приказал
мне остаться его гостем и отобедать с ним.
     - Это  большая милость,  - сказал  Ко-таа, - запомни, Юю-ла, ты принял
мою дружбу и теперь ты мой союзник.
     - Не  втягивай меня  в политические  интриги Лаэте,  - ответил  я. - Я
здесь посторонний и не хочу вмешиваться во внутренние дела вашей страны, да
и не имею о них никакого представления.
     - Можно быть только врагом или только другом, - заметил Ко-таа.
     -  Я  еще  мало  знаю  кого-либо  в  Лаэте,  мне  нужно  время,  чтобы
подружиться. А выбирать себе друзей я никому не позволю.
     - Да,  ты тут  посторонний, -  ответил Ко-таа, добавив, - Я забочусь о
твоем же  благе. Если  ты останешься  здесь и  будешь жить  с нами, то тебе
нужно побыстрее выбрать друзей. Я, явадар, Ко-таа, все сказал.
     - Я  выберу себе друзей, но так, как велит мое сердце и моя совесть, -
ответил я. - Я явадар Юю-лан, все сказал.
     Он низко  поклонился мне, и когда мои глаза встретились с его глазами,
я прочел в них не злобу, а уважение.
     - Посмотрим!  - Это  все, что  он сказал,  и удалился, оставив меня на
попечение дворян  из свиты  Саргота, которые  при этом  разговоре стояли на
почтительном расстоянии.  Эти люди  заняли меня  разговором, пока  меня  не
позвали к Сарготу.
     Теперь я  оказался в  обществе человека,  сбросившего  с  себя  всякую
официальность, однако  это нисколько  не уменьшило его величия и власти. Он
разговаривал теперь  более непринужденно  и менее  официально. Он пригласил
меня сесть  и не  садился  сам  до  тех  пор,  пока  не  сел  я.  Это  было
особенностью  придворного   этикета  Лаэте  и  произвело  на  меня  большое
впечатление: первый  человек страны  был и первым в галантности. Он засыпал
меня вопросами о моей планете и о том, как я попал в Ва-наа.
     - Сохранились  обрывки легенд  с незапамятных времен, из которых можно
заключить, что наши предки имели какое-то представление о том внешнем мире,
о  котором   ты  рассказываешь   -  заметил   он.  -   Однако  это   всегда
рассматривалось, как  чистый  вымысел.  Возможно  ли,  что  в  них  все  же
заключено зерно правды?
     - Самое  интересное в  них то, что они вообще возникли, - ответил я, -
поскольку непонятно,  как знание  о Вселенной  вообще могло  возникнуть или
проникнуть в Ва-наа.
     -  Да,   никоим  образом,   -  согласился   он,  -  если  то,  что  ты
рассказываешь, правда.  Наши легенды  утверждают, что Ва-наа лежит в центре
гигантской сферы,  а наши  далекие предки  жили на  поверхности этой сферы.
Однако что-то,  о чем  легенды даже не упоминают, заставило их спуститься в
этот внутренний мир.
     Я покачал головой. Все это выглядело нереально.
     - И  все же,  - сказал  он, заметив,  что я  недоверчиво отнесся к его
словам, -  ты же  утверждаешь, что попал в наш мир с отдаленной сферы. Она,
как ты  говоришь, находится  далеко от  нашей, которую  ты называешь Луной.
Если тебе  удастся и удалось извне проникнуть в наш мир, почему наши предки
не могли  проникнуть сюда  с внешней  оболочки Луны?  К тому же исторически
достоверно, -  заметил он,  - что  наши предки имели корабли, которые могли
летать по  воздуху.  Если  тебе  с  помощью  подобного  сооружения  удалось
проникнуть в Ва-наа, почему же они не могли сделать то же самое?
     Мне  пришлось   согласиться  с   такой  возможностью.  Если  это  было
действительно так,  тогда древние  обитатели Луны  намного превосходили  по
уровню развития землян.
     Однако, после  всего этого  трудно было предположить, что Луна, будучи
меньше Земли  по размерам,  остыла намного  быстрее, и  если  на  ней  была
атмосфера, пригодная  для жизни,  вполне вероятно, что она возникла намного
раньше, чем на Земле.
     Мы еще поговорили немного о разных вещах, и наконец Саргот встал.
     - Мы должны теперь присоединиться к другим за столом, - сказал он.
     Он направился  к выходу  из комнаты, и массивные каменные двери как по
волшебству раскрылись  перед ним.  Это говорило о том, что ямадару Лаэте не
только хорошо  прислуживают, но  и то,  что он  хорошо и  надежно  защищен.
Однако, возможно, за ним просто хорошо шпионили.
     Как только мы вышли из комнаты, нас окружила стража; часть людей пошла
впереди, часть  сзади, и  в таком  порядке мы  миновали несколько  комнат и
вышли на  балкон на  втором этаже,  с которого  открывался вид  на кратер и
террасы.
     Вдоль перил  балкона были  установлены маленькие  столики, за которыми
сидели по  двое. Это  были представители королевской фамилии и приближенные
ко двору  дворяне со своими женами. Два столика стояли незанятыми. Когда мы
вошли, все  почтительно встали  и одновременно  из других дверей показались
императрица и Наа-ее-лаа.
     Они остановились посередине, ожидая пока Саргот и я приблизимся к ним.
Саргот любезно разъяснил мне особенности предстоящей церемонии.
     - Ты  займешь место  слева от ноновар и поведешь ее к столу, точно так
же, как я поведу императрицу.
     Наа-ее-лаа стояла  с высоко поднятой головой и только слегка кивнула в
ответ на  мое учтивое  обращение. В  молчании мы  последовали за Сарготом и
императрицей к  столикам, подготовленным  для нас.  Все продолжали  стоять,
пока по  сигналу Саргота  мы не  заняли своих  мест.  Мне  необходимо  было
приглядываться к  окружающим, поскольку я не знал, как принято вести себя в
Лаэте. Однако, когда я заметил, что разговор стал общим, я взглянул на Наа-
ее-лаа.
     - Неужели  принцесса Лаэте  так скоро забывает своих друзей? - спросил
я.
     - Принцесса Лаэте никогда не забывает друзей, - ответила она.
     - Я  ничего не знаю о ваших обычаях, - заметил я. - Однако, у нас даже
цари принимают своих друзей, оказывая им знаки внимания.
     - У нас тоже, - ответила она.
     Я видел,  что здесь  что-то не так, что она почему-то недовольна мной,
однако никак  не мог понять, в чем дело. Возможно, она думала, что я бросил
ее у  входа в  Калькарский город.  Но она  должна была понимать, что это не
так. Тогда,  что же  послужило причиной  такого холодного приема со стороны
той, которая так недавно была мила со мной?
     - Я  думаю, -  снова попробовал  я разговорить  ее,  -  что  ты  также
удивилась, увидев  меня живым,  как и  я обрадовался,  увидев тебя.  Я  уже
похоронил тебя  в своих  мыслях, Наа-ее-лаа,  и страшно  горевал.  Когда  я
увидел тебя  в зале,  я с  трудом сдержался;  однако ты сделала вид, что не
знаешь меня, и я поддержал тебя.
     Она не  ответила  и,  отвернувшись,  стала  рассматривать  террасы  на
противоположной стороне Лаэте. Это был лед, внутри которого бушевало пламя.
Она больше  не была  той Наа-ее-лаа, которая делила со мной все трудности и
превратности судьбы.  Она больше  не была  моим другом  и союзником. Передо
мной сидела  холодная и  высокомерная принцесса, которая на меня смотрела с
явным  недоброжелательством.   Ее  поведение  зашло  чересчур  далеко  и  я
взбесился.
     - Принцесса,  - обратился  я к  ней, -  если  в  правилах  лаэтян  так
внезапно рвать  всяческие дружеские  узы, то  уж лучше  мне было остаться в
лапах ва-гасов или канкаров.
     - Ты  можешь идти  к кому  пожелаешь, -  холодно ответила она. - Ты не
пленник Лаэте.
     После этого всякий разговор между нами прекратился, и я был очень рад,
когда неприятная процедура подошла к концу. После окончания еды ко мне были
представлены двое придворных, поскольку я еще, повидимому, оставался гостем
при дворце.  Я пожелал осмотреть королевскую резиденцию, если это возможно,
и они вызвались сопровождать меня. Мы прошли по внешним террасам, с которых
открывался вид  на долины  и  горы.  Я  никогда  в  жизни  не  видел  более
величественного и  прекрасного зрелища.  Кратер  Лаэте  стоял  на  равнине,
окруженной высокими горами, перед которыми наши Альпы были ничто, а Гималаи
- просто  холмы. Их  снежные вершины  буквально нависали  над нами, а внизу
расстилалась  равнина,   покрытая   фантастическими   лунными   растениями,
напоминающими мягкий ковер.
     Моих спутников,  видимо,  не  столько  интересовали  красоты  природы,
сколько я.  Они буквально  засыпали меня  вопросами, так что под конец я не
мог ни  о чем  больше желать,  как только избавиться от них. Они спросили о
моей планете,  и о  том, как  мне понравилась  Наа-ее-лаа, и что я думаю об
императоре Сарготе.  Мои ответы,  видимо,  удовлетворили  их,  потому  что,
наконец, они приблизились ко мне и один из них шепнул:
     - Ты  можешь  не  бояться  в  нашем  присутствии:  мы  тоже  друзья  и
сторонники Ко-таа.
     Черт возьми, подумал я, они хотят впутать меня в свои грязные интриги.
Какое мне дело, в конце концов, до Саргота или Ко-таа, или...
     Тут я  вспомнил о  Наа-ее-лаа.  Она  поступила  со  мной  жестоко.  Ее
холодный прием  и открыто враждебное отношение нанесли мне рану, и все же я
не мог  сказать, что  мне нет  никакого дела  до Наа-ее-лаа.  Она была моим
другом, и я был ее другом и останусь им до конца. Может быть, если эти люди
посвятят меня  в свои  планы, мне  потом удастся  воспользоваться  этим  на
пользу Наа-ее-лаа.  Я никогда  не говорил им, что придерживаюсь сторонников
Ко-таа, никогда  не говорил  и то,  что я сторонник Саргота. Ко-таа, однако
понял меня  именно так.  Таким образом  я ответил им так уклончиво, что мой
ответ можно  истолковать двояко. Я не мешал им воспринять его так, как если
бы я  был их  сторонник. Что еще я мог сделать? В конце концов, это была не
моя вина.  Что эти  двое меня  так превратно  поняли,  а  Наа-ее-лаа  могла
понадобиться моя дружба, которую она отвергла.
     - Что  же у  Саргота совсем  нет преданных  ему друзей? - спросил я. -
Так, что Ко-таа так уверен в успехе переворота?
     - О,  так ты  знаешь об  этом? -  воскликнул один из них. - Ты один из
приближенных к явадару?
     Я ничего  не возразил  ему. Если  хочет, пусть  думает  так.  В  конце
концов, я не видел в этом большой беды.
     - Он сообщил тебе, когда это должно случиться? - спросил другой.
     -  Я,  видимо,  сболтнул  лишнее,  -  ответил  я,  -  конфиденциальные
разговоры с Ко-таа не подлежат разглашению.
     - Действительно,  - отозвался  спрашивающий, -  это правильно,  что ты
осторожен, однако,  разреши сообщить  тебе, что мы тоже доверенные лица Ко-
таа, иначе он не поручил бы нам ту часть, которая связана с самим дворцом.
     - И много тут у вас заговорщиков? - спросил я.
     - Много,  - ответил он. - Однако не в охране Саргота. Они преданы ему.
Это в  традиции этой  организации, и  они все  умрут  за  него  до  единого
человека, -  он пожал  плечами, -  и они  действительно умрут.  Когда будет
подан сигнал, на каждого из них придется по два сторонника Ко-таа.
     Я не знаю, как долго я находился в городе Лаэте. Время шло быстро, и я
был рад,  когда снова  оказался в доме Мо-го. Я плавал и нырял вместе с его
семьей на  нашей террасе,  и  вместе  с  Ко-таа.  Я  научился  пользоваться
крыльями, которые  я впервые  видел на  Наа-ее-лаа в  тот день,  когда  она
попала в лапы ва-гасов. Мы совершили много увлекательных прогулок в высокие
горы вместе  с Мо-го  и его  приятелями, которые он организовывал для меня.
Меня постоянно  окружали  благородные  люди  с  высокой  культурой,  смелые
мужчины и  прекрасные женщины,  и я  совсем не  замечал, как текло время. Я
понимал, что мне, видимо, придется провести остаток своей жизни среди них и
пытался извлечь из этого как можно больше.
     Я не  встречался с  Наа-ее-лаа за  все время  ни разу,  и хотя  слышал
немало о  заговоре, под  конец я перестал относиться к нему серьезно. Как я
узнал, заговор этот готовился уже тринадцать кельдов (десять лет по земному
времени) и,  как мне сообщили, все еще был далек от завершения. Эти люди не
очень-то беспокоились о времени, и мне говорили, что пройдет еще, возможно,
двадцать кельдов,  прежде чем Ко-таа приступит к активным действиям. Хотя с
другой стороны, он мог приступить и в следующем году.
     За это  время случилось  событие, которое  возбудило мое  любопытство,
однако Мо-го  отнесся к  нему очень  сдержанно. Однажды,  когда я  проходил
маленьким коридором во дворце Ко-таа, впереди меня открылась дверь и из нее
вышел человек.  Услышав позади  себя мои  шаги, он оглянулся и увидев меня,
быстро вернулся  в комнату  и плотно закрыл за собой дверь. Во всем этом не
было ничего необычного, если бы этот человек не был Калькаром.
     Я подумал,  что наткнулся  на врага  в самом сердце Лаэте и, ринувшись
вперед,  распахнул   дверь,  за  которой  скрылся  этот  человек.  К  моему
удивлению, передо  мной оказалось  шесть  человек,  трое  из  которых,  без
сомнения, были  Калькарами, а трое - лаэтянами. Среди последних я узнал Ко-
таа. Он  покраснел от  гнева, увидев  меня, однако  я быстро  поклонился  и
объяснил свое появление.
     - Прошу  прощения, явадар!  - сказал я, - однако увидев врага здесь, в
твоем дворце, я подумал, что сослужу тебе хорошую службу, схватив его.
     Говоря это, я попятился к выходу.
     - Подожди,  - сказал он, - ты поступил правильно. Однако, чтобы у тебя
не возникло вопросов, сообщаю тебе, что те, кого ты видишь перед собой, это
наши пленники.
     - Я так и понял, явадар, - сказал я, - увидев тебя среди них.
     С этими  словами я  вышел из  комнаты и  закрыл  за  собой  дверь.  На
следующий день я заговорил об этом с Мо-го.
     - Ты ничего не видел, - сказал он. - Запомни же, ты ничего не видел.
     - Если  ты подразумеваешь,  что это не мое дело, Мо-го, - ответил я, -
то я  с тобой  полностью согласен  в этом.  Я не намерен впутываться во все
ваши дела.
     Однако я  непрерывно думал  об  этом  и  зашел  несколько  далеко  для
человека, занятого  только собой  -  начал  внимательно  прислушиваться  ко
всяким разговорам  о заговоре.  Несмотря на  то, что  я сказал  Мо-го и что
всячески пытался  обманывать себя  на этот  счет, любое  событие, прямо или
косвенно связанное  с судьбой  Наа-ее-лаа, значило для меня больше, чем все
остальное, что происходило в Ва-наа.
     Я провел  небольшое расследование,  которое  принесло  свои  плоды.  Я
выяснил, что  по крайней  мере уже три раза Ко-таа встречался с Калькарами.
То, что  я не  переставал  интересоваться  древним  дворцом  принца  Лаэте,
помогало мне  тайно следить  за заговорщиками,  поскольку сторонники Ко-таа
вскоре привыкли  встречать меня  в  самых  отдаленных  покоях  и  коридорах
строения.
     Во время  одного из  таких путешествий  я набрел на небольшую каменную
лестницу,  которая   привела  меня   в  полутемную   комнату,   уставленную
произведениями древнего  искусства. Я  спокойно  осматривал  их,  когда  из
соседней комнаты до меня донеслись голоса.
     - Он будет помогать тебе только при выполнении этих условий, явадар, -
сказал первый, кого я услышал.
     - Однако  его условия неприемлемы, - отозвался второй. - Я отказываюсь
даже рассматривать их. Лаэте неприступен. Ему никогда не взять город.
     Этот голос, без сомнения, принадлежал Ко-таа.
     - Ты  не знаешь  его, лаэтянин,  - ответил  второй, -  он вооружил нас
разрушающими машинами.  Ими можно разрушить любой город в Ва-наа. Он отдаст
тебе Лаэте. Разве этого недостаточно?
     - Но  ведь он  станет ямадаром  ямадаров и будет править всеми нами, -
воскликнул Ко-таа. - Ямадар Лаэте никогда никому не подчинялся!
     - Если ты не примешь его условий, он возьмет Лаэте и без твоей помощи,
и тебя тогда обратят в раба.
     - Хватит,  Калькар, - воскликнул Ко-таа, его голос звенел от ярости. -
Уходи. Скажи своему господину, что Ко-таа отклоняет его условия.
     -  Ты  пожалеешь  об  этом,  лаэтянин,  -  заметил  Калькар.  -  Ты  и
представить себе  не можешь,  какие знания  о войне  и о  том, как  убивать
людей, принес с собой человек из другого мира.
     - Я  не боюсь  его, - ответил Ко-таа. - У меня много копий, и мои люди
прекрасно владеют  мечами. Уходи  и не  возвращайся до  тех пор,  пока твой
господин не согласится сотрудничать со мной.
     Я услышал  удаляющиеся шаги и последовавшее за этим молчание, как если
бы все покинули комнату, однако я услышал голос Ко-таа снова.
     - Что  т