у меня есть хотя бы маленький шанс,  а
из лап ученых вырваться невозможно?
   - Ты правильно понял, - ответил охранник, - но не очень-то радуйся,  если
попадешь на арену: в живых остается едва ли один из тысячи.
   К моему удивлению меня привели в  то  же  самое  здание,  где  я  работал
раньше, и сдали охране. Сагот-переводчик предупредил стражников, что за мной
должны скоро прислать для допроса, поэтому я должен быть наготове. Стражники
же, узнав о моем неслыханном поступке - добровольном возвращении в  рабство,
рассудили, что такой человек вполне безопасен,  и  предоставили  мне  полную
свободу передвижения по всему зданию, как это было до моего побега. Мне было
ведено отправляться на мое старое место и исполнять ту же работу.
   Первым делом я бросился искать Перри и нашел его, как всегда,  в  архиве,
погруженным в чтение толстых фолиантов, с которых ему, по  идее,  полагалось
только стирать пыль.
   Когда я ворвался в комнату, он поднял голову,  приветливо  кивнул  мне  и
снова погрузился в чтение, как будто расстался со мной пять минут  назад.  Я
был одновременно поражен и уязвлен подобным безразличием. Подумать только, я
рисковал жизнью, чтобы вернуться к нему, из чувства  долга  и  привязанности
отказался от свободы, а он так себя ведет.
   - Послушай, Перри! - воскликнул я. - Неужели после столь долгой разлуки у
тебя не найдется для меня даже словечка?
   - Долгой разлуки? - повторил он изумленно. - Что ты имеешь в виду?
   - Перри, старина, ты в своем уме? Ты что, хочешь  сказать,  что  даже  не
обратил внимания на мое отсутствие с тех пор, как мы потеряли друг  друга  в
толпе, когда взбесившийся таг вырвался с арены?
   - С тех пор? - снова недоуменно повторил он мои слова. - Но я только  что
вернулся с арены, а почти сразу же  явился  и  ты.  Если  бы  ты  задержался
немного Дольше, я, конечно, начал бы беспокоиться. Но честное слово, я и сам
хотел тебя спросить, как тебе удалось убежать  от  этого  дикого  тага,  вот
только я собирался сначала перевести очень любопытный отрывок...
   - Перри, ты определенно сошел с ума! - воскликнул я. - Меня не  было  Бог
знает сколько. Я побывал во множестве мест, открыл новое племя, видел  махар
в их тайном храме и едва унес оттуда ноги, потом чуть не  достался  на  обед
огромному лабиринтодону. Прошло несколько месяцев, Перри, а ты  хочешь  меня
уверить, что мы с  тобой  только  что  расстались.  Разве  так  поступают  с
друзьями? Не ожидал от тебя. Да знай  я,  что  ты  ко  мне  так  отнесешься,
нипочем не стал бы снова рисковать жизнью и возвращаться ради тебя в рабство
к махарам!
   Прежде чем заговорить, Перри долгое  время  печально  вглядывался  в  мое
лицо. В его глазах светились боль и незаслуженная обида.
   - Дэвид, мальчик мой, - произнес он наконец, - как ты можешь  сомневаться
в моей любви и преданности? Во всем этом есть какая-то загадка, которая  мне
пока  непонятна.  Я  уверен,  что  нахожусь  в  здравом  рассудке,  и  готов
присягнуть, что и ты находишься в своем уме. Но  объяснить  столь  различное
восприятие нами течения времени, прошедшего с момента  разлуки,  я  пока  не
могу. Ты уверен, что прошли месяцы, а я точно так же уверен, что  минуло  не
больше часа с тех пор, как мы с тобой сидели рядом на скамье  амфитеатра.  А
не может ли быть так, что мы с тобой оба одинаково правы или неправы?  Давай
так: скажи мне, что такое время, а я постараюсь разрешить наши противоречия.
Ты чувствуешь, куда я клоню?
   Как всегда, старик был прав, и я вынужден был это признать.
   - Выходит, - продолжал он, - мы с тобой оба  говорим  правду.  Для  меня,
склонившегося над книгой, время как бы замедлило свой ход. Я почти ничего не
делал, не тратил энергию и не нуждался поэтому в еде и сне. Ты же, напротив,
много  двигался,  сражался,   тратил   силу   и   энергию,   нуждающиеся   в
восстановлении;  естественно,  что  тебе  много  раз  пришлось  отдыхать   и
принимать пищу. Поскольку другой меры у  тебя  нет,  ты  бессознательно,  по
привычке, продолжал измерять время промежутками между сном или едой.  Отсюда
такое различие в  нашем  восприятии.  Честно  сказать,  Дэвид,  я  все  чаще
склоняюсь к убеждению, что такого понятия, как время, просто не  существует,
тем более в Пеллюсидаре, где его невозможно измерить или  хотя  бы  отметить
его прохождение. Между прочим, сами махары тоже не имеют понятия о  времени.
Я просмотрел массу их литературы  -  везде  употребляется  только  настоящее
время. Я подозреваю, что они даже не имеют  таких  понятий,  как  прошлое  и
будущее. Я понимаю, как трудно нашим земным мозгам привыкнуть к  такому,  но
ты должен согласиться, что факты говорят сами за себя.
   Для меня обсуждение столь  высоких  материй  было  сложным,  в  чем  я  и
признался Перри, но тот  всегда  любил  порассуждать  на  отвлеченные  темы,
поэтому, едва выслушав рассказ о моих  приключениях,  он  снова  вернулся  к
вопросу о времени и с жаром возобновил свои  теоретические  выкладки.  Но  в
этот момент его прервал появившийся сагот.
   - Идем! - скомандовал он, обращаясь ко мне. -  Великие  требуют  тебя  на
допрос.
   - Прощай, Перри! - сказал я, пожимая его руку. - Может  быть,  существует
одно только настоящее и нет  никакого  другого  времени,  но  у  меня  такое
ощущение, что мне предстоит поездка в  один  конец,  из  которой  я  уже  не
вернусь. Если вы с Гаком сумеете освободиться, пообещай мне, что вы  отыщете
красавицу Диан и передадите ей мои последние слова. Скажите ей, что я  прошу
у  нее  прощения  за  то  невольное  зло,  которое  я  ей  причинил,  и  что
единственным моим желанием перед смертью было загладить свою вину перед ней.
   Слезы навернулись на глаза старика.
   - Я верю, что ты вернешься, Дэвид. Мне было бы невыносимо больно провести
остаток жизни одному, без  тебя,  среди  этих  ненавистных  и  омерзительных
тварей. Без тебя я даже пытаться бежать не стану, ведь в этом мире  я  нигде
не найду лучшего пристанища, чем здесь. Прощай, мой мальчик! Прощай! - голос
его сорвался, и он спрятал лицо в ладони.
   Ожидавший сагот грубо схватил меня за плечо и вывел из комнаты.

   Глава XI
   Четыре мертвых махары

   Несколько минут спустя я уже стоял перед дюжиной махар, как  будто  перед
местным судом  присяжных.  Через  сагота-переводчика  они  задали  мне  кучу
вопросов. Я на все отвечал правдиво. Кажется, их больше всего заинтересовало
мое описание внешнего мира и того аппарата, который доставил нас с  Перри  в
Пеллюсидар. Мне показалось, что они поверили моему рассказу,  и  рассчитывал
после их обсуждения получить разрешение вернуться на свое старое место.
   Довольно долго они в молчании переговаривались между  собой,  посредством
своих непостижимых способностей, обсуждая в подробностях мои слова. Наконец,
глава этого суда объявила вынесенный мне приговор через старшего стражника.
   - Идем, - обратился он ко мне, - ты приговорен к опытам в лабораториях за
то, что осмелился оскорбить  светлый  разум  повелителей  своей  невероятной
историей, которую ты имел наглость им сообщить.
   - Ты хочешь сказать, что они мне не поверили? - удивленно воскликнул я.
   - Поверили! Xa! - саркастически засмеялся сагот.  -  Неужели  ты  всерьез
считаешь, что хоть кто-то способен поверить в твои сказки?
   Я понял, что надеяться мне не на что, и весь  дальнейший  путь  по  узким
лестницам и темным переходам проделал молча.  Спустившись  довольно  глубоко
вниз, мы оказались в коридоре с рядом освещенных помещений вдоль стен. В них
я увидел множество махар, занятых разнообразной  деятельностью.  В  одну  из
таких комнат привели и меня  и  приковали  к  стене.  Здесь  уже  находилось
несколько так же прикованных рабов. Когда меня ввели в комнату, я  с  ужасом
увидел посреди нее длинный стол,  над  которым  склонились  пять  или  шесть
махар, привязывающих к нему ремнями распростертое тело жертвы. Когда бедняга
оказался в полной неподвижности, одна из махар, зажав  острый  нож  в  своей
трехпалой передней конечности, сделала глубокий  надрез,  вскрыв  тем  самым
грудную клетку и живот. Все это сопровождалось истошными воплями  и  стонами
подвергаемого пытке раба. Холодный пот выступил  у  меня  на  лбу,  когда  я
представил себе, что скоро настанет и моя  очередь.  В  этом  мире,  где  не
существует времени,  мои  мучения  могут  длиться  месяцами,  не  приводя  к
избавляющей от страданий смерти!
   Махары не обратили на меня ни  малейшего  внимания.  Они  были  настолько
погружены в свое жестокое занятие, что, я уверен, даже не заметили приведших
меня саготов. Я был прикован к стене рядом с дверью. О, если бы  мне  только
удалось  добраться  до  нее!  Но  тяжелая  цепь  исключала,  казалось,   эту
возможность. Я осмотрелся вокруг в надежде отыскать хоть  что-то,  способное
помочь мне. На  полу,  между  мной  и  толпившимися  у  операционного  стола
махарами, я углядел миниатюрный хирургический инструмент, оброненный  кем-то
из них. Он походил с виду на вязальный крючок,  но  был  много  меньше  и  с
заостренным концом. Сотни  раз  в  детстве  я  развлекался,  открывая  замки
вязальным крючком. Сумей я заполучить этот блестящий стальной инструмент,  я
мог бы надеяться на побег- из этих застенков.
   Я осторожно приблизился к нему на всю длину цепи,  но  как  ни  вытягивал
руку, до спасительного кусочка железа еще оставался  дюйм-два.  Я  испытывал
неимоверные муки, извиваясь и напрягаясь всем телом, но не  мог  дотянуться.
Что же делать? Я решил изменить тактику. Повернувшись спиной,  я  попробовал
вытянуть ногу. Сердце  мое  бешено  забилось.  Я  коснулся  босыми  пальцами
желанной добычи! Но что, если я в попытке придвинуть  его  к  себе  случайно
оттолкнул  крючок  за  пределы  досягаемости?  Сама  мысль  об   этом   была
непереносима. Весь в поту, медленно и осторожно я, не дыша,  вытягивал  ногу
как можно дальше, пока не  ощутил,  наконец,  холодный  металл  под  большим
пальцем правой ноги. Медленно  передвигал  я  его  по  полу,  пока  не  смог
дотянуться рукой. Еще мгновение - и драгоценный инструмент был надежно зажат
у меня в кулаке.
   Я тут же занялся замком, запирающим мою цепь. Он  оказался  до  крайности
прост. Даже ребенок без труда открыл бы его. Несколько секунд, и  дело  было
сделано. Махары тем временем, очевидно, закончили свою работу  на  столе.  -
Одна из них отошла от него и осматривала других  рабов,  с  целью  подобрать
новый объект для вивисекции.
   Махары, стоящие  у  стола,  располагались  ко  мне  спиной.  Если  бы  не
выбирающая новую жертву, я  мог  бы  уже  скрыться.  Однако  она  все  ближе
подбиралась ко мне, но тут ее внимание привлекла  богатырская  фигура  раба,
прикованного к стене в нескольких  ярдах  от  меня.  Махара  остановилась  и
принялась  детально  обследовать  его.  Воспользовавшись  тем,  что  она  на
мгновение оказалась ко мне спиной, я сбросил цепи, в два прыжка  очутился  в
коридоре и понесся по нему со всех ног.
   Где  я  находился  и  куда  бежал,  я  не  имел  ни  малейшего   понятия.
Единственным моим желанием было  оказаться  как  можно  дальше  от  зловещей
"камеры пыток".
   Очень скоро я сменил бег на быстрый шаг, а  потом  и  вовсе  пошел  своей
обычной походкой. Осторожно двигаясь по темным  коридорам,  я  наткнулся  на
проход, показавшийся мне знакомым. Свернув в него, я  вскоре  набрел  на  ту
самую комнату, где спали в сонном оцепенении на постелях из шкур трое махар,
которым предназначалась столь важная роль в плане нашего бегства из Футры. Я
чуть не закричал от радости. Провидение оказалось  милостивым  ко  мне:  все
трое по-прежнему безмятежно спали.
   Теперь мне предстояло с риском для  жизни  подняться  наверх  и  отыскать
Перри с Гаком. Не видя другого выхода, я  положился  на  судьбу  и  поспешил
туда. Оказавшись на одном из сравнительно населенных этажей, я наткнулся  на
кипу шкур, сваленных в углу. Взвалив их себе на спину так,  чтобы  свисающие
концы прикрывали мне лицо, я продолжил свой путь. Перри и  Гака  я  нашел  в
камере, служившей нам троим спальней и столовой.
   Не стоит говорить, как обрадовались оба, снова меня увидев, хотя  им  еще
не был известен ужасный приговор,  вынесенный  мне  "трибуналом"  махар.  Мы
быстро договорились, не теряя  времени,  приступить  к  осуществлению  моего
плана, так как я не мог долго избегать внимания стражи или вечно таскать  на
голове вонючие шкуры. Рассудив, однако, что они могут сослужить  мне  службу
еще раз, мы отправились вниз: Гак и Перри  налегке,  а  я  -  задыхаясь  под
тяжестью и вонью своего маскировочного костюма.
   На пути к цели мы встречали множество махар, саротов и рабов, но никто не
обращал на нас внимания. Для окружающих мы были частицей повседневной  жизни
и не вызывали подозрений. Единственным охраняемым местом был выход на улицу,
где стояли  вооруженные  саготы.  Туда  без  специального  пропуска  не  мог
проникнуть ни один раб. Что же касается подвальных помещений, то  там  рабам
запрещалось находиться без дела. Но этот запрет соблюдался не так строго,  к
тому же рабов часто посылали в подвалы с различными поручениями. Кроме того,
люди-рабы считаются  здесь  крайне  бестолковыми  существами,  мало  на  что
способными. Поэтому мы были пропущены в коридор, ведущий  вниз,  без  лишних
расспросов и задержек.
   С собой у меня были три кинжала  и  два  лука  со  стрелами.  Все  это  я
завернул в шкуры. Моя ноша не привлекала к  себе  внимания:  такие  "пакеты"
рабы постоянно носили туда-сюда. Оставив Гака и Перри в укромном месте,  где
поблизости никого не было, я вынул один кинжал,  передал  остальное  Гаку  и
отправился вниз.
   Добравшись до помещения со спящими махарами, я на цыпочках вошел в  него,
совершенно позабыв, что они глухи и не могут меня услышать. Быстрым ударом в
сердце я избавился от первой из них, а вот со второй меня постигла  неудача.
Мой выпад оказался неточен, и прежде чем умереть, вторая махара в  судорогах
и конвульсиях свалилась на третью и разбудила ее. Та  мгновенно  вскочила  и
угрожающе раскрыла зубастую пасть. Но махары - плохие  вояки;  когда  третья
увидела мертвые тела своих соплеменниц  и  окровавленный  кинжал  у  меня  в
руках, она струсила и бросилась мимо меня к двери, надеясь убежать. Но я  не
мог позволить ей уйти, так как это означало бы крушение всех планов и  почти
верную смерть. Хлопая крыльями и  подпрыгивая,  махара  сумела  выскочить  в
коридор, но я не отставал от нее ни на дюйм, хотя сделать с ней пока  ничего
не мог. Неожиданно она свернула в одну из комнат. Преследуя ее,  я  оказался
лицом к лицу с двумя махарами. Та, что находилась в ней до нашего появления,
была занята  какими-то  химическими  опытами.  Перед  ней  стояло  несколько
металлических емкостей, в  которые  она  по  очереди  высыпала  порошки  или
выливала жидкости из расставленных на широкой скамье  сосудов.  Мне  хватило
секунды, чтобы осознать, как невероятно  мне  повезло.  Это  была  та  самая
лаборатория, на поисках которой так настаивал Перри, давший  мне  на  всякий
случай подробные инструкции, что делать, когда я ее обнаружу. Именно  здесь,
в толще породы, хранился Великий Секрет махар - переплетенная в кожу  книга,
существующая в единственном экземпляре, которую  я  должен  был  отыскать  и
унести после того, как разделаюсь со спящими. Сейчас она лежала раскрытая на
скамье среди банок с химикатами.
   Эта комната имела единственный выход, тот, в котором  сейчас  стоял  я  с
обнаженным кинжалом, а передо мной  находились  две  махары.  Я  знал,  что,
загнанные в угол, они будут драться, как демоны. Это они умели,  хотя  и  не
любили. Они одновременно набросились на меня с двух сторон; одну  мне  сразу
же удалось поразить кинжалом в сердце, но вторая вцепилась мне в правую руку
повыше локтя своими острыми зубами, а когтями принялась рвать и царапать мое
тело, очевидно, надеясь выпустить мне кишки.  Я  сразу  понял,  что  мне  не
освободить руки из челюстей рептилии, сжатых бульдожьей хваткой. Я испытывал
страшную боль, но в то же время она подстегивала меня  и  заставляла  искать
способ быстрее расправиться со своим противником.
   Мы сцепились в жестокой схватке.  Махара  постоянно  наносила  мне  удары
передними лапами, я с трудом парировал их свободной  левой  рукой,  стараясь
улучить момент и переложить свое оружие из бесполезной правой руки в  левую.
Наконец, мне это удалось, и из последних сил я вонзил кинжал в омерзительное
тело рептилии.
   Она умерла молча, так же, как и сражалась. Я сильно  ослабел  от  боли  и
потери крови, но меня переполняло чувство гордости за одержанную  победу.  Я
переступил через подрагивающее в предсмертных конвульсиях тело и взял в руки
книгу, хранящую самую важную тайну внутреннего мира.
   О чем же я думал в тот момент, когда книга оказалась у меня? Может  быть,
я представлял себе исторические последствия этого события  для  расы  людей?
Или воображал, как будут преклоняться перед моим подвигом еще не  родившиеся
поколения? Черта с два! Вместо этих возвышенных мыслей перед глазами всплыло
милое, прекрасное лицо, черные, как смоль, волосы,  лучистые  глаза  и  алые
губы, самой природой созданные для поцелуев. И вдруг,  вне  всякой  связи  с
происходящим, стоя один в святая святых махар, я осознал, что  всем  сердцем
люблю мою прекрасную Диан.

   Глава XII
   Погоня

   Всего  мгновение   позволил   я   мыслям   о   Диан   отвлечь   меня   от
действительности. Затем, со вздохом засунув книгу за набедренную повязку,  я
повернулся и вышел в коридор. В конце его, где начиналась лестница,  ведущая
наверх, я остановился и свистнул условленным образом, дав тем  самым  понять
Перри и Гаку, что моя миссия увенчалась успехом. Через несколько секунд  они
спустились ко мне, но к моему величайшему изумлению вместе с  ними  оказался
не кто иной, как мой старый знакомый Худжа-Проныра.
   - Он привязался к нам, как репей, - объяснил Перри, - и не  было  никакой
возможности от него отделаться. Этот парень чует побег, как лисица. Я  решил
не рисковать на этой стадии и сказал ему, что ты сам решишь, брать  его  или
нет.
   Я не питал особой любви к Проныре и не слишком ему доверял. Больше  того,
я был уверен, что он предаст нас, если это будет ему выгодно.  Но  в  данной
ситуации я не видел способа избавиться от непрошенного попутчика, тем  более
что четверо убитых махар вместо троих давали возможность  взять  с  собой  и
Худжу.
   - Ну хорошо, - сказал я, - мы берем тебя с нами. Но  предупреждаю  сразу:
попытаешься нас предать, первым умрешь от моего кинжала.
   Спустя некоторое время мы сняли шкуры с четверых убитых и  влезли  в  них
сами. Маскировка получилась на редкость удачной, и я решил, что в таком виде
мы имеем отличные шансы на побег. Основная трудность состояла в  том,  чтобы
скрыть разрезы, образовавшиеся при снятии шкур. Мне пришлось сначала  зашить
их в "костюмах" моей троицы, а затем Перри зашил мою шкуру, высунув  руки  в
оставленные для этой цели отверстия. Все получилось даже лучше,  чем  я  мог
надеяться. Кинжалы  мы  укрепили  в  головах  махар.  Эти  головы  мы  могли
удерживать в поднятом виде и даже покачивать их из стороны  в  сторону,  как
при ходьбе. Еще одна проблема возникла с перепончатыми лапами, но  и  ее  мы
сумели  решить.  Словом,  когда  все  было  готово,  мы   выглядели   вполне
естественно и ничем не отличались от настоящих рептилий. Небольшие  дырочки,
проделанные в  кожистых  складках  на  горле,  позволяли  достаточно  хорошо
видеть, чтобы найти дорогу.
   Вот так мы и отправились к главному выходу из здания. Первым шел Гак,  за
ним Перри и Худжа, а я замыкал процессию, предварительно еще раз предупредив
Проныру, что держу свой кинжал наготове и всажу его ему в спину, если только
замечу что-то неладное.
   Когда топот множества  ног  предупредил  нас  о  приближении  к  главному
коридору, я почувствовал, как душа у меня  уходит  в  пятки.  Я  не  стыжусь
при