подползла к краю сиденья и соскользнула в воду. Она то ныряла
на дно, то, вертясь в воде, как это делают дельфины и тюлени в океанариумах,
снова поднималась на поверхность. Все это время она постепенно  приближалась
к островкам с рабами, пока не остановилась напротив самого большого из  них.
Высунув из воды голову, она уставилась своими круглыми неподвижными  глазами
на пленников. Все они были хорошо упитаны, будучи доставлены сюда из  одного
отдаленного города, где рабов специально откармливали, как мы делаем это  со
скотом.
   Королева остановила свой взор на пухлой молоденькой  девушке.  Ее  жертва
попробовала отвернуться, прикрыла лицо руками и спряталась за спиной  другой
женщины.  Но  королева  продолжала  пристально  глядеть  на  нее  немигающим
взглядом, проникая, я готов был поклясться, в самый центр ее мозга.
   Голова рептилии начала медленно раскачиваться из  стороны  в  сторону,  а
глаза по-прежнему были неотрывно прикованы к  девушке.  Наконец,  до  смерти
напуганная жертва ответила на безмолвный приказ. Она встретилась взглядом  с
королевой махар и, словно в трансе, подчиняясь невидимой силе, пошла к воде,
не сводя с рептилии остекленевших глаз.
   Она дошла до края островка и, не останавливаясь, вошла в  воду.  Королева
тем временем начала потихоньку отступать, увлекая жертву  на  глубину.  Вода
поднялась девушке до колен, потом до пояса, до подмышек, но она  все  шла  и
шла, не отрывая взгляда от чудовища. Ее товарищи по несчастью  в  бессильном
страхе наблюдали за происходящим, предвидя ту же участь в скором  времени  и
для себя.
   Королева погрузилась  глубже,  оставив  на  поверхности  только  глаза  и
роговой гребень. Девушка уже почти вплотную приблизилась к ее ужасной морде,
так и не отводя от нее взгляда. Вода уже скрыла ее рот и нос, только глаза и
лоб были еще видны, но она продолжала идти  вперед,  следом  за  отступающей
королевой. Затем девушка исчезла под  водой,  тут  же  нырнула  под  воду  и
рептилия. Только ширящиеся круги на поверхности отметили то место,  где  они
скрылись.
   Некоторое время в храме стояла тишина. Рабы безмолвно застыли в ужасе,  а
сидящие махары  терпеливо  ожидали  появления  своей  владычицы.  Вскоре  на
дальнем конце бассейна показалась ее голова: остановившиеся  глаза  королевы
были в том же положении, что и прежде, когда  она  увлекала  под  воду  свою
жертву.
   И тут к моему величайшему изумлению я  увидел,  как  из  воды  появляются
сначала лоб, потом глаза и нос девушки, по-прежнему прикованной  взглядом  к
королеве. Она продолжала выходить из воды, пока не оказалась стоящей  в  ней
по колено. Девушка провела под водой столько времени,  что  можно  было  уже
утонуть. Но кроме мокрых волос и тела, ничто не указывало на  ее  длительное
погружение.
   Снова и снова  королева  махар  уводила  девушку  в  глубину  и  выводила
обратно, пока невыносимая жуть этой  сцены  не  начала  действовать  мне  на
нервы. Я готов был уже спрыгнуть в  воду  и  броситься  спасать  несчастную,
только  сильное  волевое  усилие  помогло  мне   удержаться   от   подобного
безрассудства.
   Но вот они пробыли под водой заметно  дольше  прежнего,  когда  же  снова
появились, я увидел, что у девушки нет одной  руки.  Она  была  откушена  до
плеча, но бедняжка, видимо, не ощущала боли, только ужас в  ее  глазах  стал
сильнее, если только это было возможно.
   В следующий раз жертва лишилась второй руки, потом грудей, потом половины
лица. Это было душераздирающее зрелище. Остальные рабы пытались не  смотреть
на страдания несчастной, но и они  уже  подпали  под  гипнотическое  влияние
зрелища  и,  как  ни  старались,  не  могли  отвести   глаз   от   страшного
представления.
   Королева нырнула в последний раз. Она  пробыла  под  водой  много  дольше
обычного и появилась из воды уже одна. Когда она с сонным видом  вылезла  на
берег и взгромоздилась на свой тронный камень, это  послужило  сигналом  для
остальных махар. Одна за другой они ныряли в бассейн, и только что  виденная
нами сцена разыгралась снова, но в более крупном масштабе.
   Только женщины и дети пали жертвой чудовищ. Они  были  слабее  мужчин  и,
по-видимому, их мясо было более нежное и вкусное. Когда  же  махары  утолили
свой аппетит человеческой плотью, а многие из них съедали по две,  некоторые
даже по три жертвы, в живых осталось только десятка два взрослых  мужчин.  Я
почему-то решил, что их пощадят, но такое великодушие оказалось не в  обычае
махар. Как только последняя из них заняла свое место на  одной  из  скал  по
краям бассейна, королевские  типдары  взмыли  в  воздух  и  с  оглушительным
шипением спикировали на беззащитных пленников.
   Тут уже никаким гипнозом и не пахло. Это была самая настоящая примитивная
резня. Крылатые хищники когтями  и  зубами  рвали  свою  добычу,  заглатывая
теплые кровавые куски мяса. К тому времени, как типдары покончили  со  своей
трапезой, махары  уже  погрузились  в  сонное  оцепенение.  Один  за  другим
крылатые ящеры взмывали в воздух, садились на свои места вокруг  королевы  и
тоже погружались в сон.
   - А я считал, что махары почти не спят, - обратился я к Джа.
   - В этом храме они творят многое, чего  не  делают  в  других  местах,  -
отозвался тот. - Считается, что махары Футры не едят человеческого мяса,  но
сюда привозят тысячи рабов, и всегда находятся махары, готовые  полакомиться
ими. Лично я думаю,  что  они  стыдятся  своих  саготов,  так  как  подобная
практика свойственна только самым отсталым из махар. Но я ставлю свою пирогу
против сломанного весла, что в мире нет такой махары, которая отказалась  бы
при случае от человечины.
   - Но почему они должны стыдиться такого обычая, если  считают  нас  всего
лишь животными?
   - Вовсе не потому, что они принимают нас за равных себе,  а  из-за  того,
что мы теплокровные существа. Взять, например, мясо тага, - пояснил Джа свой
ответ. - Мы с тобой едим его с удовольствием, но ни одна махара ни за что  к
нему не притронется, так же как я ни за что в жизни не стал бы есть змеиного
мяса. Честно говоря, я  и  сам  толком  не  могу  объяснить,  почему  у  них
существуют подобные предрассудки.
   - Интересно, не осталось ли кого-нибудь в живых, -  вслух  произнес  я  и
высунул голову из отверстия, чтобы получше оглядеть храм.
   Прямо подо мной о стену легонько плескалась вода. В этом месте, как почти
и на протяжении всей стены, каменных насестов не  было.  Я  стоял,  опираясь
руками на обломок гранита, составляющий часть кладки. Но, не выдержав  моего
веса, обломок выскочил у меня из-под руки и полетел вниз. Я  сорвался  вслед
за ним. Ухватиться за что-либо никакой возможности не было, и  я  с  разгону
врезался головой в воду бассейна.
   К счастью, в этом месте было достаточно глубоко, и я не  получил  никаких
повреждений. Однако, поднимаясь на поверхность, я с ужасом  представил  себе
всю опасность моего положения и  незавидную  свою  участь,  как  только  эти
чудовища меня увидят. Я решил как можно дольше оставаться под водой и  плыть
к ближайшему из островков, где  я  мог  хотя  бы  надеяться  на  укрытие.  Я
держался, сколько мог, но в конце концов недостаток  воздуха  заставил  меня
вынырнуть. В  страхе  я  бросил  взгляд  в  сторону  махар,  но  с  радостью
обнаружил, что на скалах никого не было. Я обшарил взглядом весь храм, но он
был пуст.
   В первое мгновение я ничего не понял, но  потом  сообразил,  что  махары,
будучи глухи от природы, не могли слышать шума от моего падения  в  воду,  а
поскольку  понятия  времени  в   Пеллюсидаре   не   существует,   невозможно
определить, как долго я оставался под водой. По нормальным земным меркам все
это довольно трудно  понять,  а  еще  труднее  привыкнуть  к  этому.  Я  мог
находиться под водой секунду, месяц или вообще нулевой  промежуток  времени.
Поверьте мне на слово, потому что вы все равно не сможете  представить  себе
множества противоречий, проистекающих от невозможности измерить время в этом
мире.
   Я уже готов был поздравить себя с чудесным спасением, когда в голову  мне
пришла страшная  догадка:  что,  если  махары  вновь  воспользовались  своей
способностью к гипнозу и теперь внушили мне мысль, что я один  в  храме?  От
такой жуткой перспективы меня прошиб холодный пот. Выбираясь из воды на один
из островков, я дрожал, как осиновый лист. Вы не поверите, каким бесконечным
ужасом наполняют  эти  отвратительные  создания  душу  любого,  кто  с  ними
соприкасается. Меня просто наизнанку выворачивало от одной  мысли,  что  эти
холодные скользкие твари могут сейчас подкрадываться ко мне, чтобы утащить в
воду и там сожрать. Это было невыносимо!
   Но никто ко мне не подкрался, и мало-помалу я успокоился, поверив, что  я
все-таки один. Теперь меня начал всерьез  беспокоить  другой  вопрос  -  как
долго храм будет еще оставаться пустым? Я лихорадочно стал искать  выход  из
этого страшного места.
   Несколько раз я принимался звать Джа, но он,  должно  быть,  уже  покинул
наше убежище, потому что я не услышал ответа на  мой  призыв.  Вероятно,  он
счел меня погибшим, когда я  упал  в  воду,  и  поспешил  вернуться  в  свою
деревню, прежде чем его тоже обнаружат.
   Я был уверен, что кроме потайного прохода, по которому сюда проникли  мы,
в храме должен был существовать еще один выход. Казалось маловероятным,  что
тысячи рабов доставлялись в храм по воздуху  через  отверстия  в  куполе.  Я
возобновил свои поиски и  был  вознагражден  находкой:  в  храме  находилось
несколько  неплотно  пригнанных  плит.  Небольшое   усилие   позволило   мне
отодвинуть одну из них, и, секунду спустя, я уже был на поляне и со всех ног
улепетывал в джунгли, окружавшие храм.
   Дрожа и тяжело дыша, я бросился на  густую  траву  под  одним  из  лесных
великанов,  чувствуя  себя  вырвавшимся  из  лап  смерти  или  вставшим   из
собственной могилы.
   Что бы ни ждало меня в незнакомых зарослях, никакая опасность  не  пугала
меня сильнее, чем та, которой я чудом  избежал.  Я  знал,  что  готов  смело
взглянуть в лицо смерти, если она будет грозить мне в образе  хищного  зверя
или человека, но только не в образе отвратительной махары!

   Глава IX
   Перед лицом смерти

   Наверное, я уснул от усталости и пережитых потрясений. Когда я проснулся,
то ощутил зверский голод. Набрав фруктов, подкрепился и тронулся в джунгли с
целью добраться до берега моря. Я знал, что остров по размерам невелик,  так
что мне достаточно было двигаться по прямой, чтобы  выйти  к  цели.  Главная
сложность состояла в другом - у меня не было  никаких  ориентиров  следовать
этой самой прямой линии. Солнце, как всегда, неподвижно висело над  головой,
а  заросли  были  столь  густы,  что  нельзя  было  разглядеть   ни   одного
сколько-нибудь отдаленного объекта.
   Как бы то ни было, я отшагал порядочно, четырежды поев и  дважды  поспав,
пока не добрался, наконец, до моря. Моя радость многократно возросла,  когда
в кустах на берегу я случайно наткнулся на спрятанную лодку.
   Признаюсь сразу, что я не медлил ни секунды. Встреча с Джа успела научить
меня простой истине: если ты крадешь  чужую  пирогу,  делай  это  как  можно
быстрее и убирайся как можно дальше от ее хозяина. Что я и сделал,  поспешив
направить непослушное суденышко подальше от берега.
   Выйдя из леса, я оказался, должно быть, на стороне, противоположной  той,
где мы с Джа высадились, потому что берегов  материка  видно  не  было.  Мне
пришлось довольно долго грести  вдоль  береговой  линии  острова,  сохраняя,
впрочем,  почтительное  расстояние  от  нее,  прежде  чем  вдали  показалась
желанная полоска суши. Увидев ее, я решительно направил лодку туда, так  как
уже задолго до этого решил, что обязан вернуться в футру и сдаться  махарам,
чтобы вновь разделить участь Перри и Гака-Волосатого.
   Теперь я убедился, какую совершил глупость, убежав один, тем более, что к
тому моменту наши планы были уже достаточно разработаны. Я понимал, что  без
Перри свобода будет мне не мила. К тому же я пришел  к  выводу,  что  шансов
вызволить его из неволи, находясь на свободе, гораздо меньше.
   Будь Перри мертв, я употребил бы свой разум и силу на то, чтобы выжить  в
этом страшном мире, в котором оказался.  Я  мог  бы  найти  себе  достаточно
уединенное убежище где-нибудь в скалах, изготовить там примитивное оружие, а
затем пуститься на поиски той, чей образ неотступно  стоял  пред  глазами  в
часы бодрствования и наполнял пленительными любовными сценами мои сны.
   Но Перри, по моим соображениям, все еще  был  жив,  поэтому  моим  первым
долгом было присоединиться к нему и разделить с ним все опасности  и  тяготы
этого странного мира. Не мог я бросить и Гака  -  волосатый  великан  прочно
занял свое место в сердцах нас обоих. Он был настоящий мужчина и к  тому  же
король. Пускай порой он бывал неопрятен и груб, если  судить  по  стандартам
изнеженного  двадцатого  столетия,  но  зато  был  благородным,   достойным,
отважным и очень симпатичным парнем.
   По странному совпадению, я высадился на берег  точно  в  том  месте,  где
нашел пирогу, вытащенную на песок Джа. Без долгих размышлений я полез  вверх
по склону, чтобы вернуться в Футру тем же путем. Но я рано  радовался.  Едва
перевалив через гребень, я обнаружил не одну, а несколько долин,  ведущих  к
городу, а по какой  из  них  проходил  в  первый  раз,  хоть  убей,  не  мог
вспомнить.
   Я решил положиться на случай и выбрал тот каньон, который  показался  мне
самым легкопроходимым, совершив при  этом  ту  же  ошибку,  что  и  миллионы
других, выбирающих в жизни дорогу полегче, - путь наименьшего  сопротивления
далеко не всегда приводит к цели.
   Восемь раз поев и дважды поспав, я убедился в неверности выбранного пути,
потому что в прошлый раз между Футрой и берегом моря я вовсе не спал,  а  ел
лишь однажды. Единственным способом исправить ошибку - было вернуться  назад
и  пойти  по  другому  каньону,  но  к  этому  моменту  долина   значительно
расширилась и перестала опускаться, поэтому я решил еще немного проследовать
вперед и осмотреться.
   За следующим поворотом я обнаружил выход из каньона. Слева от меня  стены
каньона обрывались, открывая небольшую равнину, ведущую  к  морю,  а  справа
продолжались, врезаясь в воду и образуя широкий ровный пляж.
   Купы незнакомых деревьев усеивали местность, доходя почти до самой  воды.
Меж ними в изобилии росли папоротники  и  высокая  жесткая  трава.  Судя  по
растительности, местность была заболочена, хотя прямо передо мной вплоть  до
кромки берега было достаточно сухо, чтобы пройти.
   Из  любопытства  я  решил  прогуляться  вдоль   берега   и   полюбоваться
окрестностями. Минуя заросли кустарника,  я  заметил,  как  мне  показалось,
шевеление веток и листьев папоротника слева по ходу и  даже  остановился  на
секунду. Но все было тихо, а если кто и таился в зарослях, их густая  листва
надежно скрывала его от моего взгляда.
   Остановившись, я обвел взором пустынные воды океана, по  чьему  лону  еще
никогда не устремлялись  дерзкие  мореходы  в  поисках  неведомых  земель  и
сказочных богатств или  просто  в  поисках  приключений.  Кто  знает,  какие
племена и фантастические животные могут ожидать на  далеком  противоположном
берегу? Чьи глаза будут вот так  же  всматриваться  в  набегающие  на  песок
волны? И как далеко простирается это необозримое водное пространство?  Перри
как-то говорил мне, что по сравнению с нашими моря Пеллюсидара невелики,  но
и в этом случае они могли быть размерами  в  тысячи  миль.  Вот  так  веками
накатывались эти  волны  на  никем  не  исследованные  берега,  до  сих  пор
абсолютно неведомые, если не считать  ничтожного  пространства,  видимого  с
суши.
   Я вообразил себя перенесенным во время, когда зарождался  земной  мир,  и
смотрящим на его воды и земли еще до  того,  как  появился  первый  человек,
рискнувший бросить вызов стихиям. Передо мной лежал девственный,  нетронутый
мир. Он звал меня, будя воображение и горяча кровь ожиданием приключений,  в
случае, если мы с Перри сумеем выбраться из плена в Футре. Но тут за  спиной
послышался легкий звук, заставивший меня обернуться.
   Как только я это сделал, все романтические  мечты  мгновенно  вылетели  у
меня из  головы.  Абстрактные  приключения  сменились  конкретным  в  образе
наступающего на меня животного.
   С виду оно напоминало гигантскую жабу, такую же  противную  и  скользкую,
как настоящая, но  в  отличие  от  нее,  вооруженную  челюстями  гигантского
аллигатора. Вес его туши, вероятно,  измерялся  тоннами,  но  двигалось  оно
быстро и уверенно прямо на меня. По одну  сторону  в  море  врезалась  стена
каньона, по другую лежало болото, из которого  и  выбралась  эта  тварь.  За
спиной была только вода,  а  единственный  путь  к  отступлению  преграждало
чудовище.
   Одного взгляда на  монстра  оказалось  достаточно,  чтобы  опознать  его.
Передо мной стоял давно вымерший в моем мире  гигантский  лабиринтодон,  чьи
окаменевшие останки геологи находят в триасовых отложениях. А я,  безоружный
и голый, если не считать набедренной повязки, стоял на его пути и чувствовал
себя примерно так, как мой далекий предок, оказавшийся в сходной ситуации  в
дни, когда подобные существа населяли Землю.
   Моему предку,  без  сомнения,  удалось  каким-то  образом  выпутаться  из
передряги, иначе  меня  бы  здесь  не  было.  Как  я  желал  в  этот  момент
позаимствовать у него кое-какие качества, типа  звериной  реакции  и  чутья,
которые помогли ему спастись от ожидающей его гибели.
   Искать спасения в болоте или морских волнах было все равно, что броситься
в львиный загон. И болото, и море, несомненно, кишели подобными  тварями,  к
тому же мой враг без труда был способен преследовать меня в  любой  из  этих
сред.
   Похоже, мне оставалось только покорно ожидать своей участи, оставаясь  на
месте. Я с грустью подумал о Перри, о своих друзьях -  все  они  будут  жить
дальше, так и не узнав никогда о моей ужасной  гибели  и  сопровождающих  ее
фантастических обстоятельствах. А вместе с этими  мыслями  пришло  осознание
бренности жизни и безразличия окружающего нас мира к чьей-то отдельно взятой
человеческой  судьбе.  Любой  из   нас   может   однажды   прекратить   свое
существование. И что же? День-другой друзья будут понижать  голос,  упоминая
имя покойного, но уже на следующее утро, когда первый червяк начнет проедать
крышку гроба, срезавшийся мяч для гольфа  расстроит  их  куда  сильнее,  чем
безвременный уход из жизни бывшего приятеля.
   Лабиринтодон несколько замедлил свое приближение.  Он,  похоже,  понимал,
что мне некуда деться, и я готов был поклясться, что его маленькие  свинячьи
глазки злорадно заблестели  от  мысли  о  безвыходности  моего  положения  и
предвкушения лакомства, обещающего вскорости захрустеть на его  внушительных
зубах.
   Он был в футах пятидесяти от меня, когда со стороны скал По левую сторону
раздался чей-то голос, окликающий меня. Я поднял голову и чуть  не  закричал
от радости, увидев стоящего на крутом склоне  Джа.  Он  отчаянно  размахивал
руками, показывая, что я должен бежать  к  подножию  скалы,  на  которой  он
находился.
   Я очень сомневался, что мне удастся  удрать  от  лабиринтодона,  явно  не
желавшего отказываться от обеда, но попытаться  в  любом  случае  стоило.  В
конце концов, если я умру, то не в одиночестве - будет хоть  один  свидетель
моей гибели. Слабое утешение, согласен, но все же  оно  в  какой-то  степени
меня подбодрило.
   Я припустился к этим неприступным  скалам,  совершенно  не  надеясь,  что
смогу забраться хотя бы на несколько футов. На бегу я с удивлением  отметил,
что
   Джа, с ловкостью обезьяны, быстро спускается по отвесной стене,  цепляясь
за мелкие выступы и свисающие корни.
   Лабиринтодон, очевидно, решил, что Джа собирается стать  добавкой  к  его
обеду, поэтому не спеша погонял меня,  чтобы  не  отпугнуть  другую  добычу,
лезшу