д. Господствующая на  Пеллюсидаре
раса до сих пор не знает, что люди могут рассуждать и  обмениваться  мыслями
между собой. Они просто не в состоянии  понять,  что  для  этого  существуют
другие методы общения кроме тех, которые используют они. Но разве не так  же
рассуждаем и мы в отношении земных животных? Махары лишены слуха. Они знают,
что саготы способны общаться между собой, но считают, что  они  делают  это,
лишь двигая губами. Что же касается  способности  саготов  контактировать  с
людьми, то это вообще выше понимания махар. Так  что,  Дэвид,  это  все-таки
убийство, - заключил он.
   - Ну что ж, Перри, - ответил я, - в таком случае я готов стать убийцей.
   Он заставил меня еще раз изложить мой план во всех подробностях, особенно
заострив  внимание,  по  непонятной  мне  причине,  на  детальном   описании
коридоров и помещений на том уровне, где я побывал.
   - Хотелось бы знать, Дэвид, - задумчиво  произнес  он  напоследок,  -  не
согласился бы ты, раз уж так твердо решил осуществить  свой  безумный  план,
заодно облагодетельствовать человеческие племена Пеллюсидара?  Послушай,  из
архива махар я почерпнул немало весьма  удивительных  сведений.  Чтобы  тебе
было  понятней,  я  вкратце  расскажу  о  них.  Некогда  в  обществе   махар
верховодили  самцы,  но  много  веков  назад   самки   постепенно   добились
главенствующего положения. Все последующие за этим века ничего не  менялось.
Раса махар  продолжала  процветать  и  развиваться  при  матриархате.  Наука
достигла поразительных  успехов  -  Особенно  это  коснулось  тех  областей,
которые известны нам как биология и евгеника. Это  привело  к  тому,  что  в
конце концов одна ученая  леди  объявила,  что  нашла  метод  искусственного
оплодотворения яиц химическим способом. Как тебе, может быть, известно,  мой
мальчик, рептилии откладывают яйца. Что же случилось? А  случилось  то,  что
необходимость в самцах  исчезла  -  существование  вида  больше  от  них  не
зависело. Прошли еще века, и вот теперь мы  с  тобой  имеем  дело  с  расой,
состоящей исключительно из особей женского пола.  Но  перейдем  к  главному.
Секрет  химической  формулы  хранят  махары  Футры.  Все  остальные   махары
Пеллюсидара зависят от них. И если я не ошибаюсь, тайник находится  в  одном
из помещений, которые я так подробно заставил тебя описывать. Они  прячут  и
охраняют  эту  формулу  по  двум  причинам:  во-первых,   от   нее   зависит
существование всей расы, а во-вторых, в  первое  время  после  открытия  она
использовалась так интенсивно, что возникла угроза перенаселения. Дэвид, как
ты думаешь, если мы сумеем убежать и  одновременно  унесем  с  собой  секрет
махар,  не  сослужим  ли  мы  добрую  службу  всем   человеческим   племенам
Пеллюсидара?
   Одна только мысль об этом  наполнила  меня  чувством  гордости.  Мы  двое
возведем  людей  внутреннего  мира  на  принадлежащее  им  место  среди  его
обитателей. Тогда только саготы останутся препятствием на пути к  господству
людей над своим миром, но я не очень опасался саготов,  которые  были  всего
лишь послушными орудиями в руках куда более  разумных  махар.  Вряд  ли  эти
гориллы могли  превосходить  в  умственном  отношении  человеческие  племена
Пеллюсидара.
   - Черт побери, Перри! - воскликнул я, - да ведь мы можем  завоевать  весь
этот мир! Сможем вырвать  человеческую  расу  из  невежества  и  привести  к
вершинам цивилизации. Мы шагнем от каменного века сразу  к  двадцатому.  Это
великолепно! Даже думать об этом просто замечательно.
   - Дэвид, - серьезно заявил мне старина Перри, - я верю,  что  Бог  послал
нас сюда именно с такой  целью.  Я  готов  положить  свою  жизнь  на  алтарь
служения Ему и привести этих дикарей под сень Божьей  благодати,  просветляя
их сердца и укрепляя их дух.
   - Вы правы, Перри, - отозвался я, - и  пока  вы  будете  нести  им  слово
Божье, я буду учить их сражаться. А вдвоем мы сделаем из  них  такой  народ,
которым можно будет гордиться!
   Гак вошел в комнату и пожелал узнать, чем мы так взволнованы. Перри  счел
нужным пока не посвящать его в наши планы до конца, и я только объяснил ему,
что готовлю побег. Когда я сообщил ему детали, он ужаснулся так  же  сильно,
как и Перри, но по  другой  причине.  Он  представил  себе  страшный  конец,
ожидающий всех нас в случае неудачи, но мне все же удалось убедить его,  что
мой план почти без изъянов, к тому же я пообещал в случае провала взять  всю
вину на себя. Скрепя сердце, Гак-Волосатый согласился присоединиться к нам и
идти до конца.

   Глава VI
   Битва на арене

   В Пеллюсидаре время стоит на месте. Здесь  нет  ночной  тьмы,  помогающей
беглецам.  Все  приходилось  делать  при  свете  дня,   исключая   кое-какие
приготовления в подвале нашего здания. Мы твердо решили осуществить мой план
как можно скорее, пока, не дай Бог, не  проснулись  махары,  от  которых  во
многом зависела
   судьба побега. Но в тот самый момент, когда мы уже были готовы  начать  и
собирались спуститься вниз, фортуна от нас отвернулась. Едва выйдя в главный
коридор, мы столкнулись с толпой рабов, сопровождаемых конвоем саготов.  Все
они направлялись  к  выходу  на  улицу.  Еще  несколько  саготов  обшаривали
внутренние помещения в поисках замешкавшихся. Нет нужды  говорить,  что  нас
троих немедленно присоединили к общей массе. Сначала  мы  не  знали  причины
происходящего, но из обрывков разговоров в толпе стало ясно, что еще двое из
бежавших рабов - мужчина  и  женщина  -  были  пойманы,  а  нас  всех  ведут
наблюдать за их наказанием, потому что мужчина убил одного из преследовавших
его саготов.
   При этой новости мое сердце готово было выскочить из груди. Я был уверен,
что женщиной может быть только Диан. Так же думали и Гак с Перри.
   - Нам никак ее не спасти? - спросил я Гака.
   - Никак! - ответил он.
   Ведя нас по улице, саготы очень жестоко с нами обращались, словно мы тоже
несли ответственность за смерть их соплеменника.  Но  поскольку  предстоящая
экзекуция должна была послужить наглядным  уроком  всем  остальным  рабам  и
показать им, что пытаться бежать, а тем более покушаться  на  жизнь  существ
высшей расы чревато последствиями, саготы,  очевидно,  считали  себя  вправе
преподать нам несколько весьма болезненных и неприятных уроков. За  малейшую
провинность, а то и просто так, они пускали  в  ход  острия  копий,  рукояти
топоров, так что мы провели очень неприятные  полчаса,  пока  не  оказались,
наконец, внутри круглого сооружения с большой ареной в центре. С трех сторон
ее окружали ряды каменных сидений, а с четвертой вместо  сидений  к  потолку
поднимались ряды огромных камней.
   Сначала я не мог определить назначение этих скальных обломков и  посчитал
было их за декоративную деталь интерьера, но  когда  все  сиденья  оказались
заполненными людьми и саготами, я понял, что ошибаюсь. Через  входной  проем
стали появляться махары. Они пересекли арену и каждая из них заняла место на
одном из обломков скал. Это были, как оказалось, ложи Для избранных.  Грубая
поверхность камня для пресмыкающихся не хуже, чем плюш и бархат  для  нас  с
вами. Так  что  госпожи  устроились  с  комфортом,  раскинув  крылья,  мигая
большими круглыми глазами и,  несомненно,  переговариваясь  между  собой  на
своем языке шестого чувства через четвертое измерение.
   Здесь я впервые увидел королеву махар. Внешне она ничем не отличалась  от
остальных, да и вообще я так и не научился отличать махар друг от друга,  но
когда она пересекала арену последней, вслед за уже занявшими свои  места  ее
подданными, перед ней шествовал  отряд  из  двадцати  вооруженных  до  зубов
саготов на редкость крупных размеров,  а  по  бокам  вперевалку  топали  два
огромных типдара. Еще два десятка саготов шли сзади нее.
   Забравшись на барьер с  поистине  обезьяньей  ловкостью,  конвой  саготов
занял  позицию  вдоль  него,  а  королева   вместе   со   своими   драконами
расположилась на самом высоком камне - королевской ложе. Надо  сказать,  что
вряд ли кому приходилось видеть более отвратительную особу,  хотя  она,  без
сомнения, считала себя не менее красивой и достойной  трона,  чем  любой  из
монархов внешнего мира.
   Когда все расселись по местам, заиграл "оркестр".  Но  что  это  была  за
музыка! Махары не имеют слуха,  поэтому  трубы  и  барабаны  им  неизвестны.
"Оркестр" состоял из двух десятков махар. Они собрались  в  центре  арены  и
минут двадцать "играли". Исполнение  их  заключалось  в  ритмичном  движении
голов и подергивании хвостов. Очевидно, эти синхронные движения  действовали
на махар так же, как нормальная музыка действует на людей. Время от  времени
весь "оркестр" в такт делал несколько шагов в ту  или  иную  сторону,  потом
вперед, потом снова назад. На мой взгляд, все  это  было  довольно  глупо  и
бессмысленно, но когда закончился первый номер  программы,  я  с  удивлением
увидел явное проявление чувств со стороны  казавшихся  бесстрастными  махар.
Они хлопали крыльями и молотили по каменным  сидениям  могучими  хвостами  с
такой силой, что дрожала земля. Когда же "оркестр" заиграл снова, то, как по
мановению волшебной палочки, воцарилась  мертвая  тишина.  Что  меня  больше
всего привлекало в музыке махар - так это возможность  закрыть  глаза,  если
вам не нравится манера исполнения.
   Когда репертуар был исчерпан, "музыканты" покинули арену  и  заняли  свои
места среди зрителей. Затем началась основная  программа.  Пара  вооруженных
саготов вывела на арену мужчину и женщину. В волнении  я  сильно  наклонился
вперед, стараясь разглядеть черты лица женщины, все еще надеясь, что это  не
Диан. Она стояла ко мне спиной, и вид ее роскошных черных волос наполнил мою
душу мучительной тревогой.
   Вскоре на противоположной стороне  арены  открылась  дверь,  и  на  арену
выскочил огромный волосатый бык.
   - Бос, это бос! - в волнении зашептал Перри, сжимая мою руку.  -  Это  же
современник мамонта и пещерного медведя! Мы перенеслись в прошлое на миллион
лет, Дэвид, в детство нашей планеты. Ну разве это не чудо?
   Но я видел лишь черные,  как  смоль,  распущенные  волосы  полуобнаженной
девушки,  и  сердце  мое  застыло  в  тупом  отчаянии.  Мне   было   не   до
палеонтологии. Если бы не Перри и Гак, я спрыгнул бы  на  арену  и  разделил
свою судьбу с той, что была самым драгоценным сокровищем каменного века.
   Вслед за появлением на арене боса -  здесь  в  Пеллюсидаре  это  животное
носит имя "таг" - к ногам пленников были брошены два копья. На  мой  взгляд,
эти копья в сражении с таким противником могли принести  не  больше  пользы,
чем детская рогатка.
   С утробным ревом, роя копытами землю, таг двинулся к застывшим  в  центре
арены фигуркам двух людей. Но в этот момент растворилась другая  дверь,  уже
под нашей трибуной, и арена огласилась таким могучим рыком, которого  прежде
мне  никогда  не  доводилось  слышать.  Столь  ужасный  рык  заставил  обоих
несчастных круто повернуться на звук. Вот тогда я и увидел лицо девушки. Это
была не Диан! Я с облегчением вздохнул и чуть не зарыдал от радости.
   Обладатель столь могучего голоса, крадучись, приближался  к  застывшим  в
отчаянии жертвам в центре арены. Это был гигантский тигр, один из  тех,  что
охотился на боса в дни, когда мир был еще юным. По  сложению  и  окраске  он
походил на бенгальского тигра, но был намного крупнее и его расцветка просто
поражала - Бело-желто-черные тона переливались на солнце.
   Длинная и густая шерсть, как у ангорских  коз,  придавала  необыкновенную
красоту этому зверю. Но в первую очередь, он  был  свирепой  и  безжалостной
машиной для уничтожения всего живого. Здесь, в Пеллюсидаре,  подобные  твари
являются врагами не только человека:  они  готовы  сожрать  любое  животное,
чтобы поддерживать жизнь и энергию в своих могучих телах.
   Итак, с одной стороны на несчастную парочку наступал  могучий  таг,  а  с
другой - подкрадывался еще более  могучий  и  опасный  тараг  с  оскаленными
клыками.
   Нагнувшись, мужчина поднял оба копья и вручил  одно  из  них  женщине.  С
появлением на арене грозно рычащего тарага, рев тага  стал  заметно  громче.
Никогда в жизни я не слыхал подобной  "симфонии".  И  только  целая  трибуна
махар не в состоянии была оценить производимого этими двумя тварями шумового
эффекта.
   Стоящие между двумя нападавшими чудовищами люди, казалось,  уже  потеряли
всякую надежду, но в тот самый момент,  когда  оба  зверя  были  уже  совсем
рядом, мужчина резко дернул женщину за  руку  и  вместе  с  ней  оказался  в
стороне от наступающих противников. Таг и тараг столкнулись лоб в  лоб,  как
два  курьерских  поезда,  и  занялись  выяснением   собственных   отношений.
Последовавшая за этим битва была свирепой  и  ожесточенной.  Это  невозможно
описать. Снова и снова подхваченный рогами тараг взлетал в воздух, но каждый
раз эта огромная кошка, ничуть не обескураженная, приземлялась на все четыре
лапы и возобновляла атаки.
   Тем  временем  мужчина  и  женщина  старались  держаться  в  стороне   от
опьяненных схваткой зверей. Каждый из них, крадучись, занял  позицию  вблизи
одного из соперников. В этот момент тигр, или  тараг,  сумел  вспрыгнуть  на
спину тага и впился ему в шею своими острыми клыками,  одновременно  когтями
превращая шкуру последнего в клочья. На секунду таг застыл в  неподвижности,
издав отчаянный рев от боли и ярости, а  затем  пустился  вскачь  по  арене,
брыкаясь  и  пытаясь  сбросить  тарага.  Девушка  с  большим  трудом  сумела
увернуться из-под его копыт.
   Все попытки тага  избавиться  от  оседлавшего  его  противника  оказались
тщетными. Наконец, он в отчаянии бросился на  землю  и  начал  крутиться  на
спине. Это очень не понравилось тарагу. Оказавшись под  огромной  тушей,  он
сразу же ослабил хватку. В мгновение ока таг вскочил на  ноги  и  пригвоздил
своими рогами распростертого тарага к земле.
   Однако огромная кошка еще продолжала сопротивляться. Ее передние  лапы  с
острыми, как бритва, когтями, продолжали рвать морду тага,  пока  на  черепе
последнего не осталось ни ушей, ни глаз. Покуда тараг в последних  судорогах
наносил эти ужасные раны тагу, тот недвижимо стоял над  распростертым  телом
своего соперника. Но вот в битву вмешался мужчина. Посчитав, что слепой  таг
будет представлять наименьшую угрозу, он изо всех сил вонзил  свое  копье  в
сердце тарага.
   Почувствовав,  что  его  противник  затих,  таг  вырвал  из  тела  тарага
окровавленные рога и с ревом устремился вдоль арены. Брыкаясь и подпрыгивая,
он едва не столкнулся с барьером и застыл, осев на задние  ноги.  Но  тут  в
него словно вселился дьявол: могучим прыжком таг преодолел барьер и очутился
среди рабов и саготов, занимавших первые ряды амфитеатра.
   Бодая направо и налево своими окровавленными рогами,  таг  проложил  себе
широкий путь сквозь толпу зрителей и был уже совсем близко  от  наших  мест.
Люди-гориллы,  не  щадя  соплеменников,  отчаянно  дрались  за   возможность
увернуться от охваченного агонией тага. Позабыв о  рабах,  охранники  толпой
ринулись к выходу. В суматохе Перри, Гак и я оказались отделенными  друг  от
друга. Я видел, как  толпы  рабов  и  саготов,  давя  друг  друга,  пытаются
протиснуться в узкие выходы, чтобы убежать не от одного слепого,  умирающего
тага, а по крайней мере от целого стада их. Ну что тут можно сказать - таков
уж эффект людской паники.

   Глава VII
   Свобода

   Оказавшись в стороне от мечущегося животного, я перестал обращать на него
внимание. Я решил воспользоваться неразберихой и улизнуть.
   Не скрою, что мысль о Перри чуть было не остановила меня, но я  рассудил,
что, оказавшись на свободе, смогу скорее  способствовать  его  освобождению.
Поэтому и принялся за поиски выхода, стараясь найти такой, где поблизости не
было бы саготов. Вскоре я обнаружил то, что было нужно, - неприметное низкое
отверстие в стене трибуны, ведущее в темный коридор.
   Не думая о последствиях, я юркнул  во  мрак  туннеля.  Первое  время  мне
пришлось пробираться наощупь. Шум амфитеатра доносился все слабее и  слабее,
пока не затих совсем. Меня окружала теперь могильная  тишина.  Слабый  свет,
просачивающийся сверху через редкие вентиляционные колодцы, почти не освещал
дороги, и мне приходилось все время двигаться  с  предельной  осторожностью,
держась за стену и тщательно выверяя каждый следующий шаг.
   Вскоре стало светлее, а еще несколько секунд спустя я с  радостью  увидел
прямо перед собой ведущие наверх ступени и льющийся яркий дневной свет.
   Осторожно я поднялся по ступеням и выглянул  наружу.  Прямо  передо  мной
простиралась долина Футры с многочисленными сторожевыми башнями, сзади  меня
- ровная местность с близлежащей грядой холмов. Мне здорово повезло -я попал
на самую окраину города, и мои шансы на  удачное  бегство  теперь  выглядели
совсем неплохо.
   Первым моим намерением было спрятаться в туннеле и дождаться ночи,  таков
уж стереотип человеческого мышления. Но я вовремя вспомнил, что  нахожусь  в
стране вечного полудня, и с улыбкой вышел на поверхность.
   Вся долина Футры была покрыта высокой, до пояса, травой  -  замечательной
цветущей  травой  Пеллюсидара.  Каждая  травинка  заканчивалась  миниатюрным
пятилепестковым  цветком,  чьи  разноцветные  звездочки  среди  моря  зелени
придавали своеобразное очарование окружающему  ландшафту.  Но  меня  все  же
сильнее привлекали близлежащие холмы, к ним я и  поспешил,  варварски  топча
при этом столь редкостную красоту.
   Перри утверждает, что сила тяжести во  внутреннем  мире  меньше,  чем  во
внешнем. Он даже как-то объяснял мне, почему, но я  в  таких  делах  никогда
особенно не разбирался и большую часть его пояснений  забыл.  Помню  только,
что эта разница зависит в какой-то степени от  силы  притяжения  со  стороны
внешней части земной коры, находящейся прямо напротив наблюдателя на  другой
стороне внутренней сферы. Но как бы то ни было, я всегда двигался с  большей
ловкостью  во  внутреннем  мире,  чем  во  внешнем,   испытывая   при   этом
божественное чувство легкости и  безупречного  владения  всем  телом.  Нечто
подобное иногда бывает во сне. Поэтому, мчась по долине Футры, я  не  просто
бежал, а скорее летел. И все же, с каждым шагом к свободе, мысль о Перри все
больше лишала привлекательности эту самую, едва обретенную волю. Я знал, что
смогу считать себя свободным лишь в  том  случае,  если  выручу  из  беды  и
старика. Лишь надежда на то, что я принесу ему большую пользу, оказавшись на
свободе, удержала меня от возвращения в Футру.
   Чем можно было помочь Перри, я пока не представлял, но рассчитывал, что в
будущем  могут  возникнуть  какие-нибудь  благоприятные  обстоятельства  для
этого. Впрочем, уже тогда было очевидно, что ждать можно только чуда. Ну что
я, голый и безоружный, мог предпринять в этом чужом мире? Я сомневался даже,
что сумею вернуться в Футру,  покинув  равнину,  а  если  и  найду  обратную
дорогу, все равно не смогу прийти на помощь Перри.
   Чем дольше я размышлял, тем безнадежнее казалось мне мое положение, но  я
упрямо двигался в направлении окружавших равнину холмов. Признаков погони  у
меня за спиной пока не наблюдалось, впереди тоже не было  видно  ни  единого
живого существа. Я шел словно по вымершей пустыне.
   Само собой разумеется,  я  не  имел  представления,  как  долго  брел  по
равнине, но наконец достиг холмов и углубился в них, следуя по  красивейшему
каньону, ведущему в сторону гор. По соседству  журчал  и  веселился  быстрый
ручей. В его заводях я обнаружил множество рыб, на глаз четырех-пяти  фунтов
веса каждая. Наружностью они на удивление напоминали наших китов,  отличаясь
от них только расцветкой и размерами. Наблюдая за их повадками,  я  заметил,
что они время от времени поднимаются  на  поверхность  подышать  воздухом  и
утолить голод местными водорослями и лишайником  непривычной  алой  окраски,
покрывавшим в изобилии камни над водой.