сменилась бледностью.
   Вскоре наш поход возобновился. Я понимал, что каким-то непонятным образом
оскорбил Диан, но, как ни старался, не мог заставить ее объяснить мне, в чем
была моя ошибка. Сказать  по  правде,  я  с  тем  же  успехом  мог  пытаться
разговорить сфинкса,  судя  по  достигнутым  результатам.  Наконец,  я  тоже
обиделся  и  прекратил  свои  распросы.  Таким   образом   нашим   дружеским
непринужденным отношениям, которые с недавних пор  стали  очень  многое  для
меня значить, был положен конец. Я  переключил  свое  внимание  на  Перри  и
теперь
   общался только с ним. Худжа прекратил свои приставания к девушке и больше
не осмеливался подходить к ней близко.
   Утомительный нескончаемый поход сильно действовал мне на  нервы.  К  тому
же, я все яснее осознавал, чем было для  меня  общение  с  Диан,  но  глупое
упрямство и уязвленное  самолюбие  не  позволяли  вновь  наладить  дружеские
отношения. Я был еще очень молод и поэтому  не  стал  спрашивать  у  Гака  о
причинах нашей размолвки, которую он, без сомнения, легко бы объяснил.
   Ни во время движения, ни на привалах Диан больше не замечала  меня.  Если
все же мы встречались взглядами, она отводила глаза в сторону  или  смотрела
на меня, как на пустое место. Придя в полное  отчаяние,  я  решил,  наконец,
забыть свое самолюбие и умолить Диан  объяснить  ее  поведение,  надеясь  на
следующем привале все же выяснить, чем я так ее обидел и каким образом смогу
загладить свою вину. В этот момент мы находились у подножия другого  горного
хребта, но вместо того, чтобы подниматься наверх к перевалу, мы углубились в
туннель, представляющий собой цепь связанных между собой  подземных  гротов.
Темно здесь было, как в преисподней.
   У охранников не было ни факелов,  ни  каких-либо  других  приспособлений,
чтобы  освещать  дорогу.  Кстати  говоря,  с  момента  нашего  появления   в
Пеллюсидаре я ни разу не видел зажженного огня. Понятно, что на  поверхности
огонь не нужен, но тот факт, что охранники не додумались освещать  дорогу  в
подземном туннеле, вызвал у меня немалое удивление. Движение в темноте резко
замедлилось. Мы брели со скоростью черепахи, поминутно спотыкаясь  и  падая.
Шедшие впереди  охранники  затянули  заунывную  мелодию,  время  от  времени
издавая звуки на  более  высокой  ноте,  что,  как  я  заметил,  каждый  раз
предупреждало о поворотах или труднопроходимых местах.
   Остановки теперь следовали чаще, но я не хотел пока заговаривать с  Диан.
Я должен был видеть выражение ее лица, принося ей свои извинения.
   Наконец впереди забрезжил слабый свет, означающий конец туннеля, за что я
был бесконечно благодарен судьбе. Последний поворот, и мы вновь оказались на
залитой солнцем поверхности земли.
   Но солнечные лучи высветили и другое - Диан исчезла, а вместе с  ней  еще
полдюжины пленников. Конвоиры тоже обнаружили пропажу и пришли в неописуемую
ярость. Со зверскими, искаженными от гнева лицами, они обвиняли один другого
в недостаточной бдительности. Всласть наругавшись, они накинулись на  нас  и
стали избивать древками копий и рукоятками топоров. Они уже прикончили двоих
пленников в начале колонны и собирались,  похоже,  сделать  то  же  самое  с
остальными, но их вожак прекратил, наконец, эту зверскую расправу. Никогда в
жизни не приходилось мне прежде наблюдать такого  ужасного  взрыва  животной
ярости, и я возблагодарил Бога за то, что Диан исчезла.
   Из двенадцати пленников, прикованных впереди меня, исчез  каждый  второй,
начиная с Диан: Худжа пропал, Гак остался. Чтобы это могло  означать?  Каким
образом удалось им освободиться?  Занявшись  осмотром,  старшина  охранников
вскоре установил, что примитивные замки на колодках были  взломаны,  точнее,
открыты чьей-то ловкой рукой.
   - Худжа-Проныра! - пробормотал Гак, который теперь находился прямо передо
мной. - Смылся сам и прихватил девушку, от которой отказался ты, - продолжил
он, глядя на меня.
   - Отказался? - воскликнул я. - Что ты имеешь в виду?
   Он пристально вгляделся мне в лицо.
   - Я не верил, что ты из другого мира, - сказал он после паузы,  -  но  не
представляю, чем еще можно объяснить такое незнание обычаев Пеллюсидара.  Ты
хочешь сказать, что не знаешь, как ты обидел Диан?
   - Я и правда не знаю, Гак! - ответил я.
   - Тогда я тебе объясню. По обычаю Пеллюсидара, если мужчина вмешивается в
отношения между другим мужчиной и выбранной им женщиной, женщина принадлежит
победителю. Диан принадлежит тебе. Но ты должен был либо признать  ее,  либо
освободить. Если бы взял ее за руку, то тем самым объявил бы своей подругой,
а если бы  ты  поднял  ее  над  головой  и  отпустил,  ты  показал  бы,  что
освобождаешь ее от всех обязанностей по отношению к тебе. Но  не  сделав  ни
того, ни другого, ты нанес ей величайшее оскорбление, какое  только  мужчина
может нанести женщине. Теперь она - твоя рабыня.  С  этого  времени  она  не
может найти себе другого мужчину, если тот не победит тебя в поединке. Но  в
Пеллюсидаре мужчины не вступают в поединок из-за рабыни. Теперь ты понял?
   - Но я же не знал, Гак! - воскликнул я в отчаянии - Я же не знал! Да я бы
за все сокровища мира не причинил бы Диан никакого вреда. Я вовсе  не  хочу,
чтобы она была моей рабыней и не хочу, чтобы она была...
   Но  тут  я  прикусил  язык.  Перед  моими  глазами  предстало  ее  нежное
прекрасное лицо, и я понял, что не смогу выговорить ужасную фразу о,  якобы,
моем нежелании видеть Диан моей подругой, моей женой, хотя еще секунду назад
был уверен, что сожалею лишь о размолвке, омрачившей нашу дружбу. Я и сейчас
сомневался, что люблю ее, но сказать об  этом  вслух  показалось  мне  вдруг
кощунством и предательством по отношению к  единственному  человеку  в  этом
мире, которая проявила ко мне внимание.
   Должно быть, Гак сам разобрался в том, что происходит у меня в  душе.  Он
положил мне руку на плечо и сказал: - Человек из другого мира, я тебе  верю.
Язык может лгать, но когда  глаза  говорят  на  языке  сердца,  они  говорят
правду! Твое сердце говорит со мной, и я верю, что ты не хотел обидеть Диан.
Хоть она и не моего племени, но ее мать - моя сестра. Она этого не знает. Ее
мать была похищена отцом Диан, когда он  и  другие  охотники  племени  Амоза
сражались с нами за наших Женщин, прекраснейших во всем Пеллюсидаре. Ее отец
был тогда королем племени Амоза, а мать - дочерью короля племени  Сари,  чей
трон теперь унаследовал я. Диан - королевской крови, хотя  ее  отец  уже  не
король. Когда садок покалечил его,  Джубал-Урод  отнял  у  него  королевскую
власть. Ее высокое происхождение  еще  более  усилило  нанесенное  ей  тобой
оскорбление в глазах всех свидетелей. Теперь она никогда тебя не простит.
   - Как же мне все-таки освободить девушку  из  ее  ужасного  положения,  в
которое ввергла ее моя собственная неосведомленность? - спросил я Гака.
   - Это нетрудно, если ты только найдешь ее, -  ответил  он.  -  Достаточно
поднять ее руку над головой и отпустить в присутствии свидетелей. Но как  ты
собираешься ее найти, если ты обречен  всю  жизнь  быть  рабом  в  подземном
городе Футре.
   - А сбежать нельзя? - спросил я.
   - Худжа-Проныра смог и не один, - ответил Гак, - но  по  дороге  к  Футре
подобных темных мест больше не будет. А сбежать из города  совсем  непросто.
Махары очень мудры. К тому же у них  есть  типдары.  Даже  если  ты  сумеешь
скрыться, они отыщут тебя и тогда... - он содрогнулся  и  закончил:  -  Нет,
тебе не убежать от махар.
   Да, и попал же я в историю... Я сунулся было к Перри со своими тревогами,
но он только пожал плечами, продолжая бормотать  нескончаемую  молитву  себе
под нос. Он как-то  заявил  мне,  что  единственное  его  утешение  в  нашем
положении - это возможность сочинять новые молитвы. У  него  на  этой  почве
вообще бзик. Даже саготы стали  обращать  на  него  внимание.  Один  из  них
подошел к Перри и поинтересовался, с кем это он беседует.  У  меня  возникла
идея и я вмешался в разговор.
   - Не прерывай его, - сказал я саготу, - это очень святой  человек  в  той
стране, откуда мы родом. Он говорит с духами, которых ты не можешь  увидеть.
Не мешай ему, или эти духи могут наброситься на тебя и разорвать на  кусочки
вот так, - с этими словами я громко крикнул: "Бу-у!" и шагнул  к  охраннику.
Тот в испуге отшатнулся.
   Я, конечно, рисковал, но можно было попытаться использовать это  невинное
чудачество старины Перри в наших интересах, и именно сейчас, пока не поздно.
Моя идея сработала безотказно. Весь остаток пути саготы относились к  нам  с
подчеркнутым уважением и даже послали известие о "святом" своим  хозяевам  -
махарам.
   Вскоре мы прибыли в город Футра. Вход в него стерегли  высокие  гранитные
башни, между которыми  начиналась  длинная  лестница,  ведущая  в  подземный
город. Гарнизон этих башен, как и сотен  других,  разбросанных  по  равнине,
состоял из вооруженных саготов.

   Глава V
   Рабы

   Спускаясь по широкой лестнице, ведущей на главную улицу Футры, я  впервые
увидел представителей господствующей во внутреннем мире расы. Когда один  из
них приблизился, чтобы осмотреть нас, я  непроизвольно  отшатнулся  -  более
омерзительное существо вряд ли можно себе представить.
   Всемогущие владыки Пеллюсидара - махары - крупные рептилии, от  шести  до
восьми футов длиной, с узкой удлиненной головой и большими круглыми глазами.
Вместо рта у них клюв, усеянный острыми белыми зубами. На спине, от  шеи  до
кончика  хвоста,   роговой   пластинчатый   гребень.   Передние   конечности
заканчиваются трехпалой перепончатой лапой. У основания гребня, ближе к шее,
расположены кожистые крылья, торчащие  за  спиной  под  углом  в  45ё  и  на
несколько футов возвышающиеся в верхней заостренной части над туловищем.
   Я искоса поглядел на Перри, когда махара начала  изучать  его.  Он  с  не
меньшим интересом и удивлением тоже рассматривал махару.  Когда  любопытство
обеих сторон оказалось удовлетворенным, Перри повернулся ко мне.
   - Рамфоринкс из мезолита, Дэвид, - сообщил он, - но  какой  же  огромный!
Самые крупные из ископаемых останков не превышали по размерам вороны.
   Продолжая путь по главной улице, мы видели тысячи этих  существ,  снующих
туда-сюда, занимающихся повседневными делами и не  обращающих  ни  малейшего
внимания  на  нас.  Сам  подземный  город  Футра  представлял   собой   чудо
архитектуры и инженерной мысли. Он  Целиком  был  высечен  в  мягкой  горной
породе, кажется песчанике. Ровные широкие  улицы-туннели,  все  стандартной,
около двадцати футов, высоты, пронизывали толщу породы. На равных интервалах
крышу подземного города прорезали колодцы, сквозь которые при помощи линз  и
зеркал поступал солнечный свет, мягкий и рассеянный, но вполне пригодный для
освещения. Те же колодцы служили и для вентиляции.
   Перри, я и Гак-Волосатый были отведены в  какое-то  общественное  здание,
где один из  саготов-охранников  объяснил  чиновнице  махаре  обстоятельства
нашего пленения. Интересно, что общались они исключительно  знаками.  Как  я
узнал позже, махары не способны ни  слышать,  ни  произносить  слова.  Перри
считает, что способ их общения как-то связан с четвертым измерением и шестым
чувством.
   Должен сказать, что я  далеко  не  всегда  понимаю  его,  даже  когда  он
снисходит до объяснений. Я спросил, не имеет ли  он  в  виду  телепатию,  но
Перри объяснил, что пользуйся махары телепатией, они могли бы общаться  и  с
другими обитателями Пеллюсидара. Они же общались только между собой и только
в присутствии друг друга.
   - Махары, - сказал Перри, - посылают свои мысли  в  четвертое  измерение,
где они воспринимаются шестым чувством их собеседников. Я понятно объясняю?
   - Нет! - признался я.
   Перри пожал плечами и вернулся к прерванному занятию.
   Забыл сказать, что махары приставили нас к работе. Мы перетаскивали массу
махарской литературы из одного помещения в другое и расставляли ее на полки.
Сначала мы думали, что это библиотека, но позже, когда Перри начал  понимать
письменность махар, он сказал мне, что мы разбираем очень древний архив.
   Все это время я неотступно думал о Диан. Я  был,  конечно,  рад,  что  ей
удалось убежать и избегнуть участи стать рабыней собиравшегося  выкупить  ее
сагота, и часто гадал, удалось ли кучке беглецов спастись  от  преследования
конвоиров, а порой начинал желать, чтобы Диан лучше уж  оказалась  в  Футре,
чем во власти Худжи-Проныры.
   Гак, Перри и я часто вели разговоры о  побеге,  но  сарианин,  с  молоком
матери впитавший непоколебимое убеждение, что от махар скрыться  невозможно,
был плохим советчиком. В этом отношении он напоминал человека, лежащего  под
яблоней и ожидающего, когда яблоко свалится ему в рот.
   По моему предложению, мы  с  Перри  тайком  изготовили  себе  кинжалы  из
найденных среди мусора железных полос. Надо сказать, что в  пределах  здания
архива мы имели полную свободу передвижения. Вообще в Футре было  так  много
рабов, что никто не был особенно перегружен работой, да и хозяева - махары -
никогда не проявляли излишней строгости. Мы спрятали  кинжалы  под  шкурами,
служившими нам постелью, а Перри задумал еще  сделать  луки  со  стрелами  -
оружие, совершенно незнакомое  для  обитателей  Пеллюсидара.  Затем  очередь
дошла до щитов, но я решил, что их проще украсть из комнаты охраны,  где  на
стенах висело множество оружия.
   Когда мы уже закончили все  приготовления  к  побегу,  вернулись  саготы,
посланные на поиски беглецов из нашего каравана. Они привели четверых, в том
числе и Проныру. Диан и еще двоим удалось ускользнуть.  Случилось  так,  что
Худжа попал в нашу бригаду рабов. Он  поведал  Гаку,  что  с  тех  пор,  как
освободил Диан от оков в темном туннеле, больше ее не видел. Что стало с ней
и двумя другими пленниками, он не имел ни  малейшего  представления.  Они  и
сейчас могли продолжать бродить по  лабиринту  подземных  пещер,  умирая  от
голода и жажды.
   Теперь судьба девушки беспокоила меня еще сильнее, к тому же в это  время
я уже  начал  понимать,  что  это  не  просто  дружеское  чувство.  Когда  я
бодрствовал, мои мысли вертелись только вокруг нее, а когда спал,  ее  образ
постоянно являлся мне во сне. Более чем когда-либо  я  был  полон  решимости
совершить побег.
   - Перри, - поделился я со стариком своими  мыслями,  -  я  просто  обязан
отыскать Диан и исправить свою невольную ошибку, пусть даже  для  этого  мне
придется обшарить каждый дюйм этого мира.
   - Ха! - презрительно отозвался он. - Ты не знаешь, о  чем  говоришь,  мой
мальчик.
   С этими словами он  развернул  передо  мной  карту  Пеллюсидара,  недавно
найденную им среди древних рукописей.
   - Посмотри! - показал он мне на карту. - Вот это - суша, а это  -  водное
пространство. Тебе ничего  не  напоминают  очертания  материков  и  океанов?
Здесь, в Пеллюсидаре,  под  океанами  внешней  оболочки  находится  суша,  и
наоборот. А теперь прикинь, мы знаем, что  толщина  земной  коры  500  миль.
Таким образом, внутренний диаметр составляет около 7000 миль, а  поверхность
внутренней сферы - 165480000 квадратных миль. И три четверти этой площади  -
суша! Подумай об этом. 124110000 квадратных миль суши. Да в нашем мире  там,
наверху, вся суша занимает лишь 53 миллиона квадратных миль. Так  что,  если
сравнивать размеры, мы имеем парадоксальный случай  -  внутренний  мир  куда
больше внешнего.  И  где,  интересно,  на  таком  огромном  пространстве  ты
собираешься искать свою Диан? Как ты будешь ориентироваться без звезд,  луны
и сторон света? Да ты не сможешь найти ее, даже если будешь знать,  где  она
находится.
   Его  рассуждения  были  весьма  убедительны  и  логичны,  но   я   твердо
намеревался найти ее несмотря ни на что.
   - Если Гак пойдет с нами, у нас будет больше шансов, - высказал я здравую
мысль.
   Разыскав его, мы, как говорится, поставили вопрос ребром.
   - Гак, - сказал я, - мы твердо решили бежать отсюда. Ты пойдешь с нами?
   - Они пошлют за нами типдаров, -ответил он, - а те убьют нас, но... - тут
он помедлил, - я бы рискнул, если бы знал, что есть возможность вернуться  к
моему племени.
   - А ты сможешь найти обратную дорогу в свою страну, - спросил Перри, -  и
помочь Дэвиду найти Диан?
   - Да, - просто ответил Гак.
   - Но как? - продолжал настаивать Перри. - Каким  образом  ты  собираешься
идти по незнакомой местности без компаса и ориентиров?
   Гак не понял, что такое ориентиры и компас, но  заверил  нас,  что  любой
человек в Пеллюсидаре даже с завязанными глазами  найдет  кратчайшую  дорогу
домой с другого конца света. Его даже удивило наше  незнание  такой  простой
вещи. Перри объяснил это тем, что у местных обитателей, должно быть,  хорошо
развито чувство направления, своего рода  домашний  инстинкт,  свойственный,
например, почтовым голубям.
   Я не знал, так это или нет, но непроизвольно спросил у  Гака:  -  Значит,
Диан тоже может найти дорогу к своему племени?
   - Без сомнения, -  ответил  Гак,  -  если  только  не  попадется  в  лапы
какому-нибудь хищному зверю.
   Я настаивал на немедленном побеге, но Гак и Перри благоразумно  предпочли
подождать подходящего случая, способного повысить шансы на успех. Я  не  мог
представить себе, какого еще случая они  ждут,  если  в  этом  мире  вечного
полудня его обитатели не имели обыкновения спать в определенные часы. Да что
говорить, если я сам видел, что махары вообще не спят.  Перри  уверяет,  что
махары могут не спать по три года и больше, а потом на целый год  впадают  в
спячку, разом отыгрываясь за все. Может, это и так,  но  я  еще  никогда  не
видел спящих махар, кроме тех троих, которых я и решил использовать в  своем
плане бегства.
   Из любопытства я как-то забрался глубоко вниз, футов  на  пятьдесят  ниже
уровня, где мы обычно работали. И там, бродя по многочисленным  коридорам  и
темным  комнатам,  я  неожиданно  наткнулся  на  троих  махар,  свернувшихся
калачиком на постелях из шкур. Сперва мне показалось, что они мертвы, но  их
ровное дыхание убедило меня в обратном. Подобно молнии, меня озарила мысль о
том, что эти трое спящих могут пригодиться для нашего побега.
   Я поспешил  вернуться  к  Перри,  занятому  посреди  кучи  пыльных  бумаг
расшифровкой иероглифов, и объяснил ему мой  план.  К  моему  изумлению,  он
пришел в ужас.
   - Но это же убийство, Дэвид! - воскликнул он.
   - Что? Избавиться от ящероподобного монстра вы называете убийством?  -  в
свою очередь изумленно спросил я.
   - Но здесь же вовсе не монстры, а господствующая раса, -  ответил  он.  -
Это мы с тобой монстры, низшая раса. В Пеллюсидаре эволюция пошла не  совсем
так, как наверху. Там геологические катаклизмы уничтожь ли динозавров, а  не
будь их, я не поручился бы за то, что сейчас на  Земле  не  доминировали  бы
рептилии. Здесь мы лишь наблюдаем  то,  что  вполне  могло  произойти  и  во
внешнем мире. Жизнь на Пеллюсидаре зародилась намного позднее, чем  наверху.
Здесь человек еще находится на уровне каменного века, а рептилии развивались
миллионы лет. Может быть, махарам позволило занять господствующее  положение
по  сравнению  с  их  более  крупными  собратьями  их  шестое   чувство,   в
существовании которого я уверен, или что-то другое, не знаю.  На  людей  они
смотрят так же, как мы смотрим на домашний скот. Между прочим,  я  прочитал,
что в прежние времена махары  даже  питались  людьми.  Они  содержали  их  в
загонах, как скотину, и откармливали, а затем забивали и ели.
   Я содрогнулся от отвращения.
   - Но что здесь ужасного, Дэвид?  -  спросил  старик.  -  Они  всего  лишь
воспринимают нас, как животных. Мы ведь тоже не считаем за равных себе наших
домашних животных. Я  тут  наткнулся  на  любопытную  полемику  ученых-махар
относительно того, могут ли гилоки, то есть люди, общаться между собой. Один
из авторов заявляет, что  мы  не  способны  мыслить,  и  все  наши  действия
подчинены инстинкту. Все очень просто, Дэви