овом и землями Галу лежит большая вода.
   - А что находится за пределами города? - настаивал Брэдли.
   -  Из  того,  что  мне  довелось  услышать  и  догадаться   по   случайно
подслушанным разговорам, - это очень красивое место,  где  мало  хищников  и
совсем нет людей, потому что  Вьеру  живут  только  в  городах;  городов  на
острове три, но этот самый большой. Два других находятся  на  дальнем  конце
острова и до них три дневных перехода.
   По собственному опыту и по рассказам туземцев Брэдли уже успел убедиться,
что максимальный дневной переход в  местных  условиях  не  превышает  десяти
миль, вследствие сильно пересеченной местности и обилия диких зверей.
   Диалог занял совсем немного времени, но был неожиданно прерван появлением
нескольких Вьеру,  привлеченных  призывами  желто-полосного  и  спустившихся
через отверстие в крыше.
   - Вот этот джаал-лу, -  воскликнул  Вье-ру,  -  осмелился  угрожать  мне.
Отберите у него топор и заприте куда-нибудь подальше от греха, пока Тот  Кто
Говорит За Луату не решит, что с ним делать.  Это  один  из  незнакомых  нам
людей, которых Фош-бал-содж обнаружил в землях Банд-лу и следовал за ними по
пути "к Началу". Тот Кто Говорит За Луату  повелел  Фош-бал-соджу  доставить
одного из них. Вот это он и есть. Возможно, что он из другого мира  и  знает
секрет кос-ата-лу.
   Прибывшие Вьеру двинулись было  к  Брэдли,  чтобы  забрать  его  "топор",
торчащий из кобуры, на который им указал  желтополосый  жрец,  но  не  успел
передний протянуть руку, как повалился на остальных,  сбитый  с  ног  мощным
ударом кулака. Вслед за этим Брэдли кинулся в  атаку,  рассчитывая  очистить
помещение в рекордный срок. Но, к сожалению, забыл про  отверстие  в  крыше.
Двое уже валялись без сознания, когда остальные подняли жалобный крик,  и  к
ним  прибыло  подкрепление.  Девушка,  заметив   это,   закричала,   пытаясь
предупредить, но было уже поздно.  Здоровенный  Вьеру  спикировал  прямо  на
спину Брэдли и свалил его на пол. В ту же секунду  на  него  навалилась  еще
дюжина. Пистолет вытащили из кобуры, а сам Брэдли едва мог  шевельнутся  под
тяжестью своих противников.
   По приказу Вьеру, явно занимавшего высокое положение в здешней  иерархии,
один из появившихся вышел и вскоре вернулся с веревками, которыми наш  герой
и был крепко связан.
   - А теперь отнесите его в Голубой Двор Семи Черепов, и  пусть  кто-нибудь
сообщит обо всем, что здесь произошло, Тому Кто Говорит За Луату, - приказал
желтополосый.
   Каждый из Вьеру поднял ладонь  на  уровне  лица,  как  бы  отдавая  честь
старшему по команде.  Один  из  них  подхватил  связанного  Брэдли  и  через
отверстие вместе со своей ношей поднялся в  воздух  и  полетел  над  крышами
города У-уху.
   Внизу глазам Брэдли открылась широкая панорама. Город простирался во  все
стороны, но был все же не  столь  велик,  как  ему  показалось  вначале.  По
расчетам Брэдли,  он  занимал  площадь  около  трех  квадратных  миль.  Дома
теснились в неописуемом беспорядке, налезая друг на друга так, что даже свет
не проникал в нижние этажи целых кварталов. Улицы и переулки были  короткими
и кривыми.
   Архитектура города вызывала изумление. Многие  крыши  представляли  собой
чаше- или блюдцеобразные  углубления  с  отверстием  посередине,  как  будто
предназначенные для сбора дождевой  воды  в  скрытые  под  ними  резервуары.
Отверстия использовались крылатыми людьми в качестве входных дверей. На всех
уровнях торчали бесчисленные колонны, увенчанные черепами. Но  двумя  самыми
заметными достопримечательностями города были  уже  виденная  Брэдли  башня,
сложенная из черепов, и еще большее по  размерам  сооружение.  Располагалось
оно обособленно от  других  строений  -  в  середине  центральной  городской
площади. Во всяком случае, так это место называлось  бы  во  всех  остальных
странах нашей планеты. Но как и все прочие здания в городе, это  тоже  несло
печать асимметрии и какой-то недоделанности. Увенчано оно было  чашеобразным
углублением, сверху напоминающим перевернутую шляпу китайского кули.
   Вьеру, несущий Брэдли, пролетел над площадью,  и  тот  успел  рассмотреть
внизу траву, деревья и даже текущий по площади ручей. Ярдах  в  пятистах  от
нее Вьеру приземлился на крыше квадратного низкого здания голубого  цвета  с
семью колоннами, увенчанными семью черепами, "Значит,  это  и  есть  Голубой
Двор Семи Черепов", - подумал Брэдли.
   Отверстие в крыше было закрыто решеткой, которую  Вьеру  снял.  Затем  он
привязал кусок веревки к ноге Брэдли и покатил его по крыше к отверстию, как
куль с мукой. Затем падение, темнота, внезапный страх перед  неизвестностью.
Брэдли почувствовал, как туго натянувшаяся веревка врезалась ему в щиколотку
и рывком остановила падение. Раскачиваясь, как маятник, вниз головой, Брэдли
медленно перемещался на опускаемой Вьеру веревке, пока не пришел в резкое  и
довольно болезненное соприкосновение с  поверхностью  пола.  Вслед  за  этим
Вьеру совсем выпустил веревку, и тело англичанина с  размаху  шлепнулось  на
деревянные половицы. Прямо на него свалился свободный конец  веревки,  и  он
услышал, как со скрежетом встала на свое место решетка.

   Глава III

   Наполовину оглушенный, Брэдли  с  минуту  лежал,  не  двигаясь,  а  затем
осторожно, морщась от  боли,  попытался  принять  более  удобное  положение.
Сперва  он  ничего  не  мог  разглядеть  во  тьме,   но   постепенно   глаза
приспособились к ней и он стал различать окружающие его предметы.
   Он обнаружил, что находится в большой и  совершенно  пустой  комнате  без
окон и дверей, если не считать отверстия в потолке, через  которое  он  сюда
попал. Лишь в дальнем углу  темнела  какая-то  бесформенная  масса,  которая
могла оказаться чем угодно - от кучи грязного тряпья до мертвого тела.
   Едва успев бегло осмотреться, Брэдли  переключил  все  свое  внимание  на
связывающие его путы. Будучи человеком немалой физической силы и  убежденным
в  невысокой  прочности  веревок  Вьеру,  он  принялся  за  дело  с  твердой
уверенностью, что долго они не выдержат. Минут через  пять  его  напряженные
усилия начали приносить плоды - веревки стали понемногу подаваться.  Но  это
отняло столько сил, что Брэдли вынужден был остановиться и передохнуть.
   Пока он отдыхал, взгляд его случайно упал на неизвестный предмет в  углу,
и Брэдли готов был поклясться, что  тот  зашевелился.  Напрягая  зрение,  он
всматривался в темноту, а услужливое  воображение  рисовало  в  возбужденном
мозгу самые  мрачные  и  зловещие  картины.  Он  закрыл  глаза  и  попытался
расслабиться, но когда он открыл их снова, понял, что не ошибся.  Что-то,  а
точнее, кто-то находился уже не в  углу,  а  гораздо  ближе  к  середине,  а
значит, и к нему.
   В приливе сил, порожденных  отчаянием,  Брэдли  возобновил  свои  попытки
освободиться. Взгляд его был прикован к  движущемуся  существу.  Теперь  уже
никаких сомнений не оставалось - он видел,  как  тот  слегка  приподнялся  и
подполз еще ближе, потом еще и еще раз. И все это  без  единого  звука,  что
вселяло в Брэдли еще больший ужас.
   Брэдли был храбрым человеком со стальными нервами, но здесь,  в  темноте,
не имея возможности защищаться и не зная даже,  что  за  чудовище  находится
рядом, он оказался совершенно выбитым из колеи. В конце концов,  Брэдли  был
всего лишь человеком. Будь это открытая схватка,  пусть  даже  с  множеством
противников, он дрался бы до последнего, расправился бы хоть с частью врагов
и с улыбкой встретил смерть. И сейчас его охватывал ужас не перед смертью, а
перед неизвестностью, таившейся во мраке.
   Все ближе и ближе придвигалась к Брэдли бесформенная масса. Брэдли  лежал
не двигаясь, слух его был напряжен. Но что это? Неужели дыхание? Не  мог  же
он ошибиться! Но тут движущийся предмет испустил протяжный  стон,  и  Брэдли
почувствовал, что волосы у него на голове встали дыбом.  Он  снова  принялся
изо всех сил рвать все еще опутывающие  его  веревки.  Подползающее  к  нему
существо приподнялось, и Брэдли мог поклясться, что  из  кучи  лохмотьев  на
него смотрит один-единственный глаз. Мгновение существо  оставалось  в  этом
положении, слышно было только его дыхание, а затем оно разразилось  безумным
демоническим хохотом.
   Холодный пот выступил на лбу  у  Брэдли.  Руки  напряглись  в  еще  одной
попытке освободиться. Он видел, как существо  в  лохмотьях  поднимается  все
выше, нависая над ним, но вдруг все тряпье  соскользнуло  на  пол,  и  перед
Брэдли оказалась фигура совершенно голого и до предела исхудавшего человека,
нет, даже не человека, а какой-то  пародии  на  него,  что-то  шамкающего  и
бормочущего беззубым ртом, едва ковыляющего на тоненьких хилых ножках. Вдруг
его  ноги  подкосились,  и  он  свалился  рядом  со  своими  лохмотьями,  не
переставая при этом жутко хохотать.
   Он подполз к Брэдли и ухватился за него.
   - Еды! Еды! - прокаркал он. - Я покажу выход! Я покажу выход! -  С  этими
словами он снова приподнялся и навалился на грудь Брэдли.
   - Еды! - проскрипел он снова, стараясь  вонзить  ногти  и  зубы  в  горло
англичанина. -  Еды!  Я  знаю  выход!  -  продолжал  он  повторять,  пытаясь
прокусить сонную артерию.
   Резким движением Брэдли на мгновение стряхнул  своего  противника,  но  с
упорством маньяка тот снова вцепился ему в шею.  Его  челюсти  были  слишком
слабы, чтобы перегрызть горло,  поэтому  он  принялся  жевать  зубами  кожу,
подобно крысе. Пока работали зубы, исхудалые  руки  крепко  держали  Брэдли,
мешая ему стряхнуть с себя соперника. Как бы слаб он ни был, рано или поздно
его старания должны были привести к цели. И все это время с уст его  слетали
одни и те же слова:  "Еды!  Еды!  Я  знаю  выход!",  пока  Брэдли  не  стало
казаться, что он сходит с ума от их повторения.
   Сверхчеловеческим усилием он сумел, наконец,  разорвать  стягивающие  его
руки узлы. Вне себя от ярости он оторвал цепляющийся за него  отвратительный
скелет и отшвырнул его на середину камеры. Дыша как загнанная лошадь, Брэдли
принялся распутывать остальные веревки. Несчастный  безумец  все  это  время
оставался лежать, скорчившись, на том же месте, куда его  отшвырнул  Брэдли,
дрожа, всхлипывая и что-то бормоча.
   Вскоре Брэдли вскочил на ноги. В этот момент  он  ощущал  себя  свободным
человеком, хотя и продолжал оставаться пленником в темнице  Голубого  Дворца
Семи Черепов.
   Чувствуя слабость после пережитых минут, он прислонился к стене, не сводя
взгляда с лежащего на полу. Через некоторое время тот с трудом  поднялся  на
четвереньки и  в  этой  позе,  покачиваясь,  принялся  обшаривать  помещение
глазами. Когда взгляд его нашел Брэдли, с губ  его  снова  сорвались  те  же
слова: "Еды! Еды! Я знаю выход!" Жалобный тон безумца тронул сердце  Брэдли.
Он видел, что перед ним не  Вьеру,  а  такой  же  человек,  как  и  он  сам,
доведенный одиночным заключением  до  нынешнего  состояния;  может  быть,  и
самого Брэдли ожидает та же участь.
   А потом эта постоянно повторяющаяся фраза: "Я знаю выход!" Нет ли за  ней
надежды на побег? Есть ли отсюда выход и что, интересно, знает этот бедняга?
   - Кто ты и как давно здесь находишься?  -  неожиданно  обратился  к  нему
Брэдли. Тот какое-то время не реагировал, а потом опять  заскрипел:  -  Еды!
Еды!
   - Стоп! - скомандовал англичанин. Звук его голоса был настолько  резок  и
отрывист, что произвел впечатление выстрела. Это  сразу  вывело  безумца  из
состояния оцепенения. Он прекратил раскачиваться, сел на пол и на  его  лице
появилась какая-то осмысленность.
   Брэдли снова повторил свой вопрос.
   - Я Ан-Так из племени Галу, - ответил тот. - Один Луата знает, как  давно
я здесь - может быть, десять лун, а может, три раза по столько.  Когда  меня
бросили сюда, я был молод и силен, а теперь я стар и слаб. Я  -  кос-ата-лу,
поэтому  они  меня  оставили  в  живых.  Если  я  открою  тайну,  как  стать
кос-ата-лу, меня отпустят. Но как я могу открыть тайну, которую  знает  один
только Луату?
   - Что такое кос-ата-лу? - спросил Брэдли.
   - Еды! Еды! Я знаю выход! - зашамкал галу.
   Брэдли приблизился, схватил его за плечи и сильно встряхнул.
   - Отвечай, - прогремел он, - что такое кос-ата-лу?
   - Еды! - прохрипел Ан-Так.
   Брэдли задумался. Вещмешок у него не отобрали, а в  нем,  помимо  бритвы,
ножа и всяких мелочей,  оставалось  немного  вяленого  мяса.  Порывшись,  он
достал кусочек и бросил его  изголодавшемуся  галу.  Тот  схватил  его  и  с
жадностью съел. Похоже, что  это  придало  ему  сил,  потому  что  на  вновь
повторенный  вопрос  он  попытался   ответить.   Однако   объяснение   часто
прерывалось. Он впадал в прежнее состояние - вновь требовал еды  и  заявлял,
что знает выход, но Брэдли был терпелив и настойчив, так что мало-помалу  он
начал уяснять себе тот удивительный  ход  эволюции,  свойственный  на  нашей
планете одному лишь  Каспаку.  Теперь  он,  наконец-то,  получил  объяснение
необъяснимых,  на  первый  взгляд,  явлений,  с  которыми  ему   приходилось
сталкиваться раньше. Он узнал, почему среди встреченных им раньше племен  он
никогда не видел детей; почему с движением дальше на  север  растет  уровень
развития обитающих там племен;  почему  внутри  каждого  племени  существуют
эволюционные различия между отдельными его членами; почему  женщины  каждого
племени проводят по часу каждый день, плескаясь в теплых прудах близ каждого
стойбища, и почему в эти часы на них почти никогда не нападают  хищники.  Он
узнал, что все, кроме кос-ата-лу,  пришли  "от  Начала",  или  "кор-сва-джо"
по-кас-пакски. Процесс развития брал  свое  начало  в  теплых  прудах,  куда
вместе с миллионами яиц попадали ядовитые выделения, отпугивающие  хищников.
Здесь же из яиц появлялись головастики. Эти  головастики  вместе  с  еще  не
созревшими яйцами выносились в море теплыми ручьями, вытекающими из  прудов.
Некоторые головастики появлялись из яиц еще в прудах,  другие  в  ручьях,  а
третьи  уже  в  море.  На  следующей  стадии  они  превращались  в   рыб   и
пресмыкающихся и уже в этой форме, постоянно развиваясь, плыли все дальше  и
дальше к югу, где среди густых и влажных джунглей часть из них  превращалась
в земноводных. Причем на каждой стадии значительная часть особей  прекращала
свое развитие, не говоря уже  о  том,  что  подавляющее  большинство  просто
погибало, служа пищей хищным обитателям морских вод.
   Таким образом, до стадии  бабуинов  и  человекообразных  обезьян,  дающих
начало, по местным понятиям,  уже  человеческой  эволюции,  добирались  лишь
единицы из  миллионов  вылупившихся  головастиков.  Вспомнив,  что  зародыши
лягушачьей икры в своем развитии тоже проходят различные стадии развития  от
рыбы с жабрами до лягушки с легкими, Брэдли  нашел,  что,  в  конце  концов,
вполне  возможно  поверить  в  подобный  путь,   тем   более,   что   ничего
принципиально нового он в себе не содержал.
   От человекообразной обезьяны каждый индивидуум, если, конечно,  оставался
в живых, постепенно, шаг за шагом развивался сначала в алу, затем  в  бо-лу,
сто-лу, банд-лу, кро-лу и, наконец, в галу.  И  на  каждой  стадии  развития
новые бесчисленные миллионы яиц откладывались в теплые пруды и  уносились  в
море, чтобы снова и снова продолжить  круговорот.  Собственно  говоря,  этот
внеутробный процесс развития вполне можно сравнить с  развитием  зародыша  в
утробе матери. И в том и другом случае зародыш проходит  через  все  стадии,
предшествующие появлению человека, хотя в  Кае-паке  процесс  этот  является
гораздо более комплексным, включая аналогичный ход эволюции  не  только  для
людей, но и для всех животных, обитающих здесь.
   Последнюю же, самую высшую стадию, которую галу уже почти  достигли  и  к
которой все  стремятся,  и  представляет  собой  кос-ата-лу,  что  буквально
означает "человек-не-из-яйца", то есть рожденный от  родителей,  как  это  и
принято во всем мире. Причем среди галу  рождаются  как  кос-ата-лу,  так  и
кос-ата-лоу, то есть дети обоего пола, а среди Вьеру только  кос-ата-лу,  то
есть только дети мужского пола. Поэтому Вьеру постоянно похищают женщин галу
для  воспроизведения  собственного  племени  и,  время  от  времени,  мужчин
кос-ата-лу, которых подвергают пыткам в надежде  выведать  секрет,  который,
как они полагают, позволит им установить неограниченное господство  во  всем
Каспаке.
   Ни один Вьеру не пришел "от Начала". Все они были рождены от мужчин Вьеру
женщинами кос-ата-лоу из племени Галу. Их очень  немного  даже  среди  галу,
вследствие длительного и сложного процесса, ведущего  к  этой  стадии.  Семь
поколений потомства от одного предка должны пройти все  стадии  развития  от
яйца до галу, прежде чем на свет может появиться  кос-ата-лоу.  Учитывая  же
бесчисленные опасности, подстерегающие едва зародившийся  комочек  жизни  на
всем его пути от теплого пруда по ручьям в море и оттуда дальше,  ежеминутно
подвергающийся риску быть съеденным сначала морскими,  а  затем  сухопутными
хищниками,  вынужденный  пройти  через  все   стадии   развития,   постоянно
продвигаясь к северу в окружении всех ужасов Каспака, казалось странным, что
кос-ата-лоу вообще появляются на свет.
   Все эти сведения здорово перемешались в голове у  Брэдли,  но  постепенно
картина стала проясняться. Когда  же  он  мысленно  разложил  все  факты  по
полочкам, она оказалась даже более простой и понятной, чем та, к которой  он
привык с детства.
   Слабый голос Ан-Така умолк, и в течение нескольких минут в камере  царило
молчание. Затем галу снова принялся за  свое:  "Еды!  Еды!  Я  знаю  выход!"
Брэдли бросил ему еще кусочек мяса и терпеливо ждал, пока тот поест. На этот
раз он ел уже медленнее и не с такой жадностью.
   -  А  что  ты  имеешь  в  виду,  когда  говоришь,  что  знаешь  выход?  -
поинтересовался, Брэдли.
   - Тот, кто был здесь до меня, рассказал мне, - ответил Ан-Так,  -  что  в
этом  помещении  есть  выход.  Он  нашел  его,  но  слишком  ослабел,  чтобы
использовать. Он пытался объяснить мне, где тот выход, но не  успел,  потому
что умер. О, Луата! Почему ты не помог ему прожить еще хоть минуту!
   - А что, здесь не кормят? - спросил Брэдли.
   - Нет, только раз в день дают воду - вот и все.
   - А как же ты тогда выжил?
   - Здесь есть крысы и ящерицы, - ответил Ан-Так. - Ящерицы еще  ничего,  а
крысы уж очень противные на вкус. Но у меня не было выбора - если бы я не ел
их, они съели бы меня. Лучше уж крысы, чем ничего. Но в последнее время  они
редко попадаются, а ящериц я уже давно не ловил. Но теперь-то я поем. Ты  же
не сможешь все время бодрствовать. Когда ты заснешь, Ан-Так сможет поесть! -
С этими словами он снова разразился своим дьявольским кашляющим смехом.  Это
было ужасно, Брэдли просто передернуло.
   Долгое время оба молчали. Брэдли догадывался, почему молчит его сосед,  -
тот ждал, пока он заснет. Но воцарившая  тишина  помогла  Брэдли  расслышать
где-то  неподалеку  характерный,  хотя  и  слабый,  звук  текущей  воды.  Он
прислушался. Звук доносился откуда-то из-под пола.
   - Что это за звук? - спросил он.
   Похоже, что под нами протекает какой-то водный поток.
   - Это река, - отвечал Ан-Так. - Но почему ты не засыпаешь? Река протекает
под Голубым Дворцом Семи Черепов. Она протекает через  площадь  под  храмом,
уходит под землю, проходит под храмом и под всем городом.  Когда  мы  умрем,
они отрежут нам головы, а тела бросят в реку. В устье реки  живет  множество
рептилий. Река кормит их. Со своими мертвецами Вьеру поступают точно так же,
сохраняя только черепа и крылья. А теперь давай спать!
   - А эти рептилии не появляются в городе?
   - Нет. Вода в реке слишком холодная  для  них.  Они  предпочитают  теплые
прибрежные воды в месте впадения реки в море.
   - Давай поищем выход, - предложил Брэдли.
   Ан-Так покачал головой.
   - Я искал его эти месяцы, но так и не нашел. И  ты  тоже  не  найдешь,  -
сказал он.
   Брэдли ничего не