улицу, вымощенную, на первый взгляд,
круглым булыжником. Но, приглядевшись, Брэдли криво усмехнулся - улица  была
вымощена все теми же черепами.
   - Город Черепов, - пробормотал Брэдли, - они, должно быть, собирали их со
времен Адама! - С этой мыслью он вошел в указанную ему дверь.
   Внутри он обнаружил большое  помещение,  наполненное  Вьеру.  Они  сидели
вокруг  подобия  каменных  столов,  верхушки  которых  были   выдолблены   и
напоминали птичьи ванны в наших скверах и парках. Сиденья  располагались  со
всех  четырех  сторон  этих  столов,  или,  лучше  сказать,  пьедесталов,  и
представляли собой обыкновенные доски.
   Как только Вьеру заметили вошедшего Брэдли, они подняли жуткий вой.  Было
это приветствием или угрозой, он не знал.  Вдруг  из  темного  угла  к  нему
бросился какой-то Вьеру.
   - Кто ты и чего хочешь? - воскликнул он.
   - Фош-бал-содж послал меня сюда поесть, - ответил Брэдли.
   - Ты принадлежишь Фош-бал-соджу? - последовал вопрос.
   - Похоже, что он так считает, - ответил англичанин.
   - Ты кос-ата-лу?
   - Дайте мне что-нибудь поесть, иначе я сейчас стану диким зверем!  Вьеру,
похоже удивился.
   - Садись сюда, джаал-лу, - приказал он, и Брэдли уселся за стол в  полном
неведении, что его только что оскорбили,  назвав  гиеной,  -  самое  обидное
сравнение для любого обитателя Каспака.
   Усевшись, Брэдли в ожидании огляделся. Его внимание  привлекли  обедающие
за соседним столом. В руках у каждого был деревянный  стержень,  заостренным
концом которого они накалывали куски мяса и отправляли их в рот.  На  другом
конце стержня была прикреплена круглая створка  раковины.  Ею  пользовались,
чтобы подцепить более мелкие или разварившиеся  кусочки.  Буквально  нависая
над своей порцией, Вьеру с чавканьем  уничтожали  пищу,  причем  делали  это
столь торопливо, что зачастую давились  и  отрыгивали  непережеванные  куски
обратно в мискообразное углубление. Брэдли, глядя на это, радовался от души,
что сидит один.
   Вскоре хозяин заведения  вернулся,  неся  деревянную  миску  с  едой.  Ее
содержимое он  вывалил  в  "кормушку",  как  Брэдли  окрестил  углубление  в
пьедестале, и англичанин принялся за  еду,  стараясь  не  особенно  обращать
внимание на ее вид и вкус. К тому же он был настолько голоден, что  его  это
не слишком интересовало.
   Против ожидания, принесенная еда оказалась  не  только  съедобной,  но  и
весьма вкусной. Она представляла собой нечто вроде  рагу  из  мяса,  овощей,
фруктов и мелкой рыбы с добавлением незнакомых ему специй, придававших  пище
своеобразную остроту.
   Опустошив  свою  "кормушку",  Брэдли  удовлетворенно  вздохнул  и  лениво
принялся размышлять, кто же будет расплачиваться за  его  обед.  В  ожидании
возвращения хозяина он занялся разглядыванием  "кормушки"  и  пьедестала,  в
котором  она  была  выдолблена.  Стенки  углубления  были  отполированы   от
длительного пользования,  а  все  четыре  боковые  грани  пьедестала  слегка
изгибались внутрь и тоже были отполированы  до  блеска  телами  бесчисленных
Вьеру, прислонявшихся к ним в течение неизвестно скольких  поколений.  Да  и
вообще все помещение несло на себе  печать  глубокой  древности.  Обстановка
была темной от времени, сиденья в середине были стерты чуть не  до  половины
толщины, пол был гладким, как паркет, от миллионов босых  ног,  ходивших  по
нему бог знает с каких времен, а  вокруг  пьедесталов  образовались  канавки
глубиной в несколько дюймов.
   Наконец, видя, что никто не собирается требовать  с  него  платы,  Брэдли
поднялся и направился к выходу, но на полпути его остановил голос хозяина. -
Вернись, джаал-лу! - закричал тот.
   Пришлось вернуться. Подойдя к хозяину, стоявшему за большим  пьедесталом,
загораживающим вход в темную нишу, Брэдли едва не вскрикнул от удивления. На
гладкой поверхности камня лежал самый обыкновенный  в  любом  месте  земного
шара, кроме Каспака, квадратный листок бумаги. На нем  прекрасным  почерком,
но  совершенно  незнакомыми  буквами  было  что-то   написано!   Итак,   эти
удивительные существа имели, оказывается, свою письменность!  И  это  помимо
ткацкого ремесла, строительства и производства бумаги. Неужели эти  крылатые
уроды являли собой высшую ступень развития среди всех рас Каспака? Могло  ли
случится,  что  ход  эволюции  в  этом  замкнутом  мирке  привел  к  вершине
мироздания именно этих летающих чудовищ?
   Брэдли обратил внимание в свое время на отчетливо выраженные эволюционные
отличия  в  разных  племенах  от  обезьян  до  "людей  копья",   нарастающих
постепенно с каждым новым звеном: Алу, Бо-лу, Сто-лу и так далее. Слыхал  он
и про племена Кро-лу и Галу, еще выше стоящие на  эволюционной  лестнице.  И
теперь перед его глазами было неоспоримое доказательство существования расы,
чьи достижения указывали на степень  развития,  до  которой  тем  же  "людям
копья" еще предстояло пройти многовековой путь.  Смятение  в  мозгу  Брэдли,
вызванное этими мыслями, можно было сравнить с аналогичным процессом в мозгу
принявшего дозу наркомана.
   Итак, Брэдли, с трудом соображая что-либо, подошел вплотную к пьедесталу,
а Вьеру совершенно невозмутимо подвинул листок бумаги к  англичанину,  подал
ему костяное перо с деревянной ручкой  и  жестом  показал,  что  тот  должен
расписаться. По лицу хозяина, самой природой  лишенному  всякого  выражения,
невозможно, конечно, было судить о  его  мыслях  в  эту  минуту,  но  Брэдли
показалось, что в его взгляде мелькнула издевка: ну откуда этот недоразвитый
дикарь может знать, как надо расписываться; пускай хоть крестик поставит.
   Схватив перо, Брэдли четким размашистым почерком вывел на  листке:  "Джон
Брэдли, Англия".  Теперь  уже  Вьеру  начал  проявлять  признаки  удивления.
Схватив листок бумаги, он принялся изучать оставленный Брэдли автограф, всем
своим видом выражая изумление перед невероятностью случившегося. Конечно же,
он не мог прочесть написанное, но сам факт появления  письменных  знаков  на
бумаге свидетельствовал о том, что  Брэдли  тоже  владеет  этим  искусством.
Очевидно, приняв это к сведению, хозяин еще что-то дописал на  бумаге  после
Брэдли, а затем обратился к нему: - Ты еще вернешься сюда,  прежде  чем  Луа
скроет свое лицо за великой стеной, если, конечно, Тот Кто Говорит за  Луату
не призовет тебя прежде.
   "Утешил, что называется", - подумал Брэдли, выходя наружу.
   У входа толпились несколько Вьеру из тех, что уже закончили трапезу.  Они
немедленно окружили его и забросали  вопросами.  Они  теребили  его  одежду,
ощупывали пистолет и патронташ. Их поведение так  разительно  отличалось  от
предыдущего, что Брэдли пришел к выводу, впоследствии подтвердившемуся,  что
место для еды было чем-то  вроде  святилища  и  проявление  там  чрезмерного
любопытства или агрессивности строго запрещалось. А  здесь,  на  улице,  они
вели себя крайне грубо и угрожающе. С полураскрытыми крыльями  они  нависали
над ним, преграждая  путь  к  лестнице,  ведущей  на  крышу,  с  которой  он
спустился. Но  Брэдли  был  не  из  тех,  кто  мог  долго  терпеть  подобное
обращение. Сначала он попытался протолкаться к лестнице, но  когда  один  из
Вьеру схватил его за руку и грубо потащил назад,  Брэдли,  не  долго  думая,
развернулся и так врезал обидчику, что тот свалился на землю.
   Что тут началось! Крики, вопли, хлопанье  крыльев!  Когтистые  пальцы  со
всех сторон тянулись к его лицу.  Брэдли  дрался  как  лев,  раздавая  удары
направо  и  налево.  Он  не  осмеливался  прибегнуть  к  помощи   пистолета,
справедливо полагая его  своей  козырной  картой,  пока  его  назначение  не
известно похитителям. Если же он лишится его,  то  исчезнет  последний  шанс
получить свободу, поскольку даже в таком  безнадежном  положении  англичанин
продолжал строить планы вновь обрести ее.
   Первые же удары показали Брэдли, что Вьеру отъявленные трусы и  оружия  у
них с собой нет. После того как двое  или  трое  свалились  от  его  ударов,
остальные окружили его,  но  на  безопасной  дистанции,  осыпая  угрозами  и
оскорблениями. Те же,  кто  пострадал  от  его  кулаков,  даже  не  пытались
подняться, а только жалобно стонали и причитали.
   Снова Брэдли направился к лестнице, и на этот раз перед ним  расступились
и дали пройти. Но едва он поднялся на несколько ступенек, как кто-то схватил
его за ногу и попытался стащить вниз. Бросив быстрый взгляд  назад,  Брэдли,
крепко ухватившись обеими руками за перекладину, свободной  ногой  изо  всей
силы пнул прямо в плоскую физиономию держащего его Вьеру, С  ужасным  криком
тот схватился ладонями за разбитое лицо и повалился навзничь, а  Брэдли  тем
временем  быстро  вскарабкался  на  крышу.  Однако  хлопанье  многочисленных
крыльев известило его, что преследователи не собираются так  легко  оставить
его в покое.
   До двери, ведущей внутрь, было недалеко, но над его головой уже  кружили,
издавая резкие крики, разъяренные Вьеру. В этот момент дверь распахнулась, и
на пороге появился Фош-бал-содж. Немедленно вся компания принялась наперебой
требовать наказания дерзкого "джаал-лу", который осмелился так непочтительно
обойтись с ними. Выслушав их жалобы, Фош-бал-содж  внезапно  схватил  правой
рукой Брэдли за шиворот и  с  силой  швырнул  в  открытую  дверь.  Это  было
проделано так быстро  и  неожиданно  для  Брэдли,  что  тот  даже  не  успел
сообразить, что происходит.
   Когда он поднялся с пола,  дверь  уже  была  закрыта,  а  прямо  над  ним
нависала фигура Фош-бал-соджа с перекошенным от ярости лицом.
   - Гиена, змея, ящерица! - вопил он. -  Как  смеешь  ты  даже  прикасаться
своими  нечистыми,  мерзкими,  оскверняющими  лапами  к  Вьеру  -  священным
избранникам Лауты!
   Но Брэдли тоже рассвирепел. Поэтому, когда он  заговорил,  на  губах  его
играла зловещая усмешка.
   - Я убью тебя за то, что ты сейчас со мной сделал! - с этими  словами  он
схватил Фош-бал-соджа за горло. Второй Вьеру, спавший, когда Брэдли  уходил,
куда-то исчез, и  они  были  одни.  Фош-бал-содж  оказался  более  серьезным
противником, чем напавшие на него на улице. Хотя Брэдли держал его за  горло
одной рукой, а другой осыпал ударами в лицо и корпус -  короткими,  тяжелыми
тычками мастера клинча, тот не собирался сдаваться без сопротивления. Он бил
и  царапал  Брэдли  своими  когтистыми  руками,  прикрываясь   крыльями   от
безжалостного града ударов, и, в свою очередь, стараясь схватить  его  также
за горло. Вскоре Брэдли удалось  сделать  подножку  своему  противнику.  Оба
покатились на пол. Брэдли оказался внизу, и в ту же секунду  когтистые  лапы
Фош-бал-соджа сомкнулись у него на горле. Вьеру  обладал  немалой  силой,  и
Брэдли очень  скоро  почувствовал,  что  перевес  уже  не  на  его  стороне.
Задыхаясь от недостатка воздуха, он  нащупал  пистолет  свободной  рукой.  С
трудом вытащив его из кобуры, он, всего в нескольких мгновениях от смерти, с
упрямством маньяка вновь вспомнил о своих драгоценных патронах, которые надо
было беречь. С этой мыслью он перехватил пистолет за ствол и рукояткой нанес
Фош-бал-соджу страшный удар между глаз. Бесчувственное тело противника мягко
осело на пол.
   Несколько минут Брэдли лежал рядом с Вьеру, жадно дыша и стараясь  прийти
в себя. Наконец, он поднялся и склонился над ним.  Крылья  Вьеру  беспомощно
раскинулись в стороны, круглые глаза смотрели в потолок.  Он  был  мертв.  И
сразу же перед мысленным взором Брэдли возникли все сложности  и  опасности,
грозившие ему в связи с этим убийством.
   Первым его побужденном было попытаться каким-то образом спрятать тело,  а
самому постараться бежать. Подойдя ко второй двери, он открыл ее и  заглянул
внутрь. В комнате, напоминавшей кладовую,  находился  рулон  белой  материи,
похожей на ту, из которой  были  сшиты  одежды  Вьеру,  и  стояло  несколько
сундуков. Сундуки,  выкрашенные  в  белый  и  голубой  цвета,  имели  каждый
какую-то надпись иероглифами: белым на голубых сундуках и голубым на  белых.
В одном углу лежала куча черепов, почти достигающая потолка, а  в  другом  -
целая стопа высохших крыльев.  Эта  кладовая  имела  столь  же  неправильные
очертания, что и комната, но в ней были  только  одно  окно  и  одна  дверь.
Выхода на крышу здесь не было, а самое главное - в ней не было ни души.
   Брэдли поспешно втащил мертвого Вьеру в кладовую и закрыл дверь. Затем он
огляделся. Один из сундуков показался ему достаточно большим, чтобы вместить
труп, если согнуть колени,  и  Брэдли  направился  к  нему.  Крышка  сундука
состояла из двух половинок, крепившихся на противоположных стенках и  плотно
смыкающихся друг с дружкой в центре. Замка на крышке не было. Подняв одну из
половинок, Брэдли заглянул внутрь. В изумлении  он  наклонился  ниже,  чтобы
получше  рассмотреть  содержимое:  сундук  был  наполовину  полон   золотыми
украшениями. Здесь были кольца, браслеты, застежки - все червонного  золота.
Прикинув, что места в сундуке для трупа не хватит,  Брэдли  принялся  искать
другой способ скрыть улики преступления.  Заметив,  что  между  сундуками  и
стеной есть достаточное пространство, он затолкал тело туда, а сверху накрыл
кусками белой материи, полностью  закрыв  ими  мертвеца.  Теперь  оставалось
только спастись самому - вот только как это сделать  средь  бела  дня,  было
пока неясно.
   Подойдя к двери в дальнем конце  кладовой,  он  осторожно  приоткрыл  ее.
Прямо перед ним в двух футах высилась стена соседнего здания. Раскрыв  дверь
пошире, Брэдли высунулся и поглядел по сторонам. Слева  на  всем  протяжении
крыши никого не было, а справа в двадцати футах возвышалось другое строение,
полностью закрывая вид с этой стороны. Выскользнув в дверь, Брэдли  повернул
направо и через несколько шагов оказался в узком  проходе,  разделяющем  два
здания. Войдя  в  него,  он  прошел  почти  половину  его  длины,  когда  на
противоположном конце появилась фигура Вьеру. Хотя тот и не  смотрел  в  его
сторону, но в любую секунду мог повернуться и обнаружить беглеца.  Слева  от
Брэдли находилась небольшая треугольная ниша в стене дома, и он спрятался  в
ней. В нишу выходила выкрашенная желтым дверь. Как и другие  двери  в  домах
Вьеру,  она  выглядела  очень  своеобразно.  Поверхность  ее   состояла   из
деревянных пластин длиной от четырех до шести дюймов, выложенных под разными
углами  друг  к  другу.  Результат  напоминал  работу  пьяного   паркетчика.
Крепились эти пластины одна к другой, очевидно, посредством  клея,  а  также
каких-то волокон растительного  происхождения.  Затем  все  это  покрывалось
краской. Держалась  дверь  на  круглом  деревянном  стержне  двух  дюймов  в
диаметре, а закрывалась изнутри с помощью полудиска из дерева, закрепленного
на внутренней стороне.
   Пока Брэдли стоял, прижавшись к стене и разглядывая желтую дверь, Вьеру в
дальнем конце прохода развернулся и пошел в его сторону. Брэдли слышал,  как
его крылья шуршат, касаясь стены.
   Теперь желтая дверь стала единственным средством избежать обнаружения  и,
недолго думая, Брэдли решительно толкнул ее и переступил порог, оказавшись в
небольшой комнате.
   Войдя, он услышал сдавленный возглас  удивления  и,  повернувшись  в  том
направлении, увидел прижавшуюся к противоположной стене девушку с выражением
неописуемого изумления в широко  раскрытых  глазах.  С  первого  же  взгляда
Брэдли понял, что она не принадлежит ни к одной из виденных им прежде рас, -
в чертах ее лица и строении тела не было ни  малейшего  намека  на  хотя  бы
отдаленное родство с этими дикарями. Да и одета она была  совсем  по-другому
или, сказать точнее, она была именно одета, в отличие от большинства из них.
   На ней был род туники из мягкой выделанной оленьей шкуры.  Она  держалась
на лямке, перекинутой через левое плечо, и ниспадала слева чуть ниже  бедра,
а справа почти до колена. Свободный пояс украшал ее  талию,  а  на  ногах  и
руках блестели золотые украшения, очень похожие на те, что  Брэдли  видел  в
сундуке убитого  Вьеру,  Волосы  девушки  были  стянуты  золотым  обручем  с
треугольной диадемой на лбу. Кожа ее была белой,  чистой  и  нежной.  Фигура
являла собой образец гармонии и девичьей грации, а красоте лица позавидовала
бы любая из европейских красоток высшего света.
   Но если девушка была удивлена неожиданным появлением  Брэдли  в  комнате,
сам он был просто ошеломлен, никак не рассчитывая встретить  столь  чудесное
создание в Городе Черепов среди его ужасных обитателей.
   С минуту они разглядывали друг  друга  с  нескрываемым  интересом,  затем
Брэдли заговорил по-каспакски, в меру своих скромных познаний в этом  языке:
- Кто ты, девушка? - спросил он. - И откуда ты? Но только не говори мне, что
ты Вьеру!
   - Нет, - ответила она, -  я  не  Вьеру.  Брэдли  заметил,  что  она  даже
задрожала, произнеся это слово.
   - Я галу, - продолжала она, - а вот кто ты? По твоей одежде видно, что ты
не галу, хотя и похож на него во всем остальном. И ты не  из  этого  города,
потому что за все десять лун, что я здесь, я не  встретила  ни  одного  галу
мужского пола, а среди здешних обитателей таких, как мы с тобой, просто нет,
если не считать пленных, а они все женщины. Выходит, ты тоже пленник, да?
   Брэдли вкратце объяснил девушке,  кто  он  такой,  но  очень  сомневался,
поняла ли она хотя бы половину его объяснений.  От  нее  он  узнал,  что  ее
держат в плену уже много месяцев, но для чего,  спросить  так  и  не  успел,
поскольку в самый разгар беседы  желтая  дверь  внезапно  распахнулась  и  в
комнате появился Вьеру с желтой полосой на одежде.
   При виде Брэдли он пришел в ярость.
   - Откуда здесь взялась эта тварь  и  как  долго  он  здесь  находится?  -
потребовал он ответа у девушки.
   - Эта "тварь" вошла в эту дверь прямо перед  твоим  приходом,  -  ответил
вместо девушки Брэдли.
   Вьеру облегченно вздохнул.
   - Это очень хорошо для девушки, если так все  и  было,  -  сказал  он.  -
Значит, умереть придется только тебе одному.
   С этими словами Вьеру повернулся к двери  и  принялся  испускать  громкие
душераздирающие крики.
   Англичанин взглянул на девушку.
   - Убить его? - спросил он, наполовину вытащив из кобуры пистолет.  -  Как
мне лучше поступить, чтобы не подвергать тебя опасности?
   Вьеру отступил к двери.
   - Святотатец! - завопил он. - Ты осмеливаешься угрожать мне -  одному  из
священных избранников Луаты!
   - Не убивай его! - воскликнула девушка. - Если ты сделаешь это, у тебя не
останется никакой надежды. Раз ты здесь и еще жив, значит они не  собираются
тебя пока убивать. А если  ты  разгневаешь  их,  твой  череп  украсит  самую
высокую колонну этого города".
   - А ты? - спросил Брэдли.
   - Я все равно обречена. Ведь я - кос-ата-лоу.
   "Кос-ата-лоу, кос-ата-лоу". Что означали эти слова, которые Брэдли не раз
слышал от обитателей У-уху? "Лу" и "лоу" означали, соответственно, мужчину и
женщину, это он уже знал.  "Ата"  имело  множество  значений:  жизнь,  яйцо,
воспроизводство и тому подобное.  "Кос"  было  выражением  отрицания,  но  в
сочетании все эти слова для Брэдли никакого смысла не имели.
   - Значит, они убьют тебя? - спросил он.
   - Хотела бы я, чтобы это было так! - ответила девушка.  -  Но  меня  ждет
судьба хуже смерти - и уже скоро, как только взойдет новая луна.
   - Неблагодарная змея! - оборвал ее Вьеру. - Тебя ждет  величайшая  честь,
какой только может быть удостоена подобная  тебе!  Сам-Тот  Кто  Говорит  За
Луату выбрал тебя, и сегодня же ты отправишься  в  его  храм,  где  получишь
священные повеления.
   Девушка содрогнулась от ужаса и бросила на Брэдли полный горести взгляд.
   - Ах! - вздохнула она. - Хоть бы один разочек посмотреть  на  мою  родную
землю!
   Прежде чем Вьеру успел вмешаться, Брэдли вплотную  подошел  к  девушке  и
шепотом спросил, нельзя ли ему каким-то образом помочь ей бежать. Но та лишь
с сожалением покачала головой.
   - Даже если мы выберемся из города, - ответила она,  -  все  равно  между
остр