х  отряд  входит  в  деревню,  сопровождаемый
собачьим лаем. Я позабыл упомянуть собак кро-лу. Деревня была  полна  эти  -
Иш1 ми поджарыми, похожими на волков овчарками. Днем  они  караулили  стадо,
причем на  одну  корову  приходился  десяток  псов,  а  ночью,  когда  стадо
загонялось в  крытый  загон,  собак  пускали  в  деревню,  кроме  нескольких
тренированных псов, ночевавших вместе со  стадом.  В  течение  дня  они  так
наедались мясом убитых в  процессе  караульной  службы  зверей,  что  больше
никакой заботы о них не требовалось.
   После того как шум у ворот затих, мы с Ад-жор  поднялись  и  хотели  было
войти в хижину, но в этот момент из узкого прохода между соседними  хижинами
появился какой-то воин. Остановившись перед нами,  он  сообщил,  что  Ал-тан
желает видеть меня и ожидает в  своей  хижине.  Формулировка  предложения  и
манера поведения вестника не вызвали у меня  и  тени  подозрения,  настолько
сердечно и вежливо все  это  выглядело.  Я  охотно  согласился,  предупредив
Аджор, что скоро вернусь. Все оружие и снаряжение я оставил с ней в  хижине,
принимая во внимание, что воины Кро-лу не носят  оружия  в  стенах  деревни,
если не считать ножей. Да и вся атмосфера  покоя  и  безопасности,  царившая
здесь, расслабила меня - иначе  никогда  бы  я  не  поддался  этому  мнимому
дружелюбию.   Вкусив   плодов   гостеприимства,   я   забыл   об   опасности
предательства.
   Посланный за  мной  воин  провел  меня  через  лабиринт  узких  улочек  к
расположенной в центре площади. На одной стороне ее стояла самая  большая  в
деревне хижина, перед дверью которой собралось множество воинов. Хижина была
освещена изнутри, и в ней находилось немало народу. Собак  на  площади  было
что  блох,  и  те,  которые  подходили  близко,  проявляли  ко   мне   явную
враждебность. Видимо, обоняние подсказывало им, что я  чужой,  поскольку  на
остальных они не обращали внимания.
   Войдя в дом, я обнаружил большое скопление воинов, рассевшихся полукругом
прямо на полу. В конце, оставленном свободным,  стояли  Ал-тан  и  еще  один
воин. Я сразу понял, что это галу,  к  тому  же  среди  присутствующих  тоже
оказалось немало галу. Помещение  освещалось  светом  факелов,  воткнутых  в
некое   подобие   глиняных   канделябров,   применявшихся,    очевидно,    с
противопожарной целью. Среди воинов лежали или бесцельно бродили десятка два
собак.
   При моем появлении все с интересом уставились  на  меня,  особенно  галу,
которые раньше  меня  никогда  не  видели.  Повинуясь  знаку  проводника,  я
направился к Ал-тану. В этот момент одна из  собак  неожиданно  прыгнула  на
меня сзади. Повернувшись, чтобы отпихнуть ее прежде, чем она вцепится в меня
зубами, к своему полному изумлению я обнаружил  радостно  прыгающего  вокруг
меня  большого  эрдель-терьера.  "Смеющаяся"  пасть,   полузакрытые   глаза,
прижатые уши без всяких слов заявляли, что это  друг.  Я  узнал  его  сразу.
Опустившись на колени, я с чувством обнял его мохнатую морду. Это  был  Ноб,
старый добрый Ноб, пес Боуэна Тайлера. После Боуэна Ноб  больше  всех  любил
меня и теперь выражал свою  радость  от  встречи  громким  лаем  и  вилянием
обрубком хвоста.
   - Кто хозяин этого пса? - спросил я, повернувшись к Ал-тану.
   Вождь кивнул головой в направлении стоящего рядом с ним галу.
   - Он принадлежит Ду-сину из племени Галу, - ответил он.
   - Он принадлежит Боуэну Тайлеру-младшему из Санта-Моники, и я очень хотел
бы знать, где его хозяин.
   Галу пожал плечами.
   - Пес мой, - сказал он, - он пришел "от Начала"  и  не  похож  на  других
собак. Он добрый и послушный, но  в  ярости  страшен.  Я  его  не  отдам.  А
человека, о котором ты говоришь, я не знаю.
   Так, значит, это и есть Ду-син! Тот самый,  из-за  которого  решилась  на
бегство Аджор. Знает ли он, что Аджор здесь? Не из-за нее ли они послали  за
мной? Но они принялись задавать мне вопросы, даже не вспоминая  о  ней,  что
меня несколько успокоило. Их интересовала моя страна, путешествие в Каспак и
мои намерения. Я правдиво отвечал на все  вопросы,  поскольку  скрывать  мне
было нечего, и заверил их, что единственное мое желание - найти своих друзей
и вернуться домой.  В  облике  Ду-сина  и  его  воинов  я  нашел  объяснение
выражению "золотая раса", употребляемому в отношении Галу. Все их  украшения
и оружие были либо сделаны  целиком  из  кованого  золота,  либо  богато  им
инкрустированы. Сами же они были высокого роста, стройны и  красивы.  Головы
их украшали золотые обручи,  как  у  Аджор,  а  с  левого  плеча  спускались
леопардовые хвосты - отличительный знак Галу.  В  дополнение  к  одеянию  из
оленьих шкур на каждом была еще  легкая  накидка,  что-то  вроде  одеяла,  с
примитивным, но очень красивым узором. Это был первый образчик вышивки среди
племен Каспака, который мне довелось увидеть. У Аджор такой накидки не было,
наверное, она потеряла ее, спасаясь от алу, или во  время  полета  с  Вьеру.
Кроме того, на Аджор было куда меньше украшений, чем на этих  представителях
сильного пола.
   Аудиенция продолжалась больше часа, пока  Ал-тан,  наконец,  не  разрешил
вернуться в отведенную мне хижину. Все это время Ноб спокойно лежал  у  моих
ног, но как только я направился к выходу, он вскочил и последовал  за  мной.
Ду-син окликнул его, но тот и ухом не повел. Я уже  почти  дошел  до  двери,
когда Ал-тан поднялся с места и приказал мне остановиться.
   - Стой, чужеземец. Собака Ду-сина следует за тобой.
   - Эта собака не принадлежит Ду-сину, - ответил я, - она принадлежит моему
другу, о чем я уже говорил, и предпочитает, мою компанию, пока  не  найдется
ее настоящий хозяин.
   С этими  словами  я  повернулся  и  продолжил  свой  путь.  Пройдя  всего
несколько шагов, я услышал за спиной какой-то  шум,  и  в  то  же  мгновение
какой-то человек наклонился и шепнул  мне  на  ухо  слово  "казор",  что  на
каспакском означает "берегись". Это был То-мар.  Он  тут  же  отвернулся  от
меня, не желая, видимо, афишировать  наше  знакомство.  Я  же  повернулся  и
оказался лицом к лицу с Ал-таном и Ду-сином. Оба были явно разгневаны.
   - Это моя собака, - заявил Ду-син, - а ты хочешь ее украсть!
   - Это не твоя и не моя собака, - ответил я, - и красть ее я не собираюсь.
Если пес захочет пойти за тобой - это его дело. Я не  буду  вмешиваться.  Но
если он последует за мной, ты тоже не мешай. Разве  это  не  справедливо?  -
спросил я, поворачиваясь к Ал-тану. - Пусть пес сам выберет себе хозяина.
   Тем временем Ду-син, не  ожидая  решения  Ал-тана,  подскочил  к  Нобу  и
схватил его за загривок. Я не вмешивался, зная, что  должно  произойти.  Так
оно и случилось. Свирепо зарычав, пес  молниеносно  вырвался  и  прыгнул  на
Ду-сина, целясь прямо в горло.  Тот  отступил  и  отразил  первое  нападение
ударом кулака, затем выхватил нож и приготовился встретить повторную  атаку.
И Ноб, без всякого сомнения повторил бы  ее,  если  бы  я  не  приказал  ему
остановиться. Еле слышно я приказал ему: "Стоять". Пес  остановился,  дрожа,
от  возбуждения  и  скаля  клыки  на  своего  противника.  Ноб  был  отлично
выдрессирован и привык подчиняться моим словам  в  не  меньшей,  если  не  в
большей степени, чем словам самого Боуэна. Правду сказать, дрессировал  его,
в основном, именно я. Поэтому он послушно повернулся и уселся у моих ног.
   Ду-син, красный от гнева, готов был уже драться со мной, если  бы  Ал-тан
не отвел его в сторону и не прошептал на  ухо  несколько  слов,  после  чего
галу, что-то пробурчав, вернулся на свое место, а  я  в  сопровождении  Ноба
пошел своей дорогой. Пересекая площадь, я  встретил  Чал-аза.  Мы  были  так
близко, что я мог коснуться его рукой. Я приветствовал его, но он  проскочил
мимо. Такое поведение удивило меня, но потом я вспомнил, что То-мар, хотя  и
сумел  предупредить  меня,  но  дружеских  чувств  не   выказывал.   Пытаясь
разобраться во всем этом, я продолжил свой путь. Но мои мысли разом  исчезли
от звука раздавшегося выстреле.  Я  бросился  бежать,  угнетаемый  нехорошим
предчувствием, потому что, все  огнестрельное  оружие,  имевшееся  в  стране
Кро-лу, находилось в хижине вместе с Аджор.
   Я не  сомневался,  что  она  подвергается  опасности.  Случайный  выстрел
исключался, так как я достаточно хорошо научил Аджор обращаться с  ружьем  и
пистолетом. Покидая хижину, я не сомневался, что мы среди друзей и в  полной
безопасности. Но вызов к Ал-тану, присутствие там воинов Галу  и  Ду-сина  и
странное поведение То-мара и Чал-аза возбудили во мне подозрение.  Я  мчался
по узким улочкам деревни кро-лу, и  мое  сердце  было  готово  выскочить  из
груди.
   Чувство  направления  у  меня  развито  совсем   неплохо,   чему   немало
способствовали годы походов по горам и прериям, поэтому я без особого  труда
добрался до хижины, в которой оставил Аджор. Войдя, я громко  позвал  ее  по
имени. Ответа не было. Достав из кармана спички, я зажег одну, и в это самое
время на меня набросилось полдюжины воинов.  Пока  горела  спичка,  я  успел
разглядеть, что Аджор и все оружие исчезли.
   Когда шестеро кро-лу  набросились  на  меня,  за  моей  спиной  раздалось
злобное рычание. Я совсем  забыл  про  Ноба.  Подобно  злобному  демону,  он
крутился среди воинов, кусая их своими могучими клыками.  Меня  повалили  на
землю и одолели бы, если бы не Ноб  -  теперь  они  перенесли  на  него  все
внимание. Лишь один из воинов все еще старался стукнуть меня по голове своим
каменным топором, но я поймал его руку и сделал подсечку, а сам  вскочил  на
ноги. Продолжая держать его за  руку,  я  наклонился  вперед  и  неожиданным
броском швырнул его через плечо прямо головой в  стену.  Ноб  за  это  время
успел разделаться с одним из противников,  который  без  движения  лежал  на
полу, но оставшиеся четверо пытались достать пса своими ножами  и  топорами.
Нагнувшись над поверженным мною воином, я схватил его нож и топор и  ринулся
в драку. Не будь Ноба, я, разумеется, не справился бы с опытными воинами,  к
тому же привычными, в отличие от меня, к такому оружию. Ноб  же  один  стоил
четверых!  Никогда  я  не  видел  подобной  быстроты  движений  и  ярости  в
нападении, как у этого милого и доброго эрделя. С его помощью мне удалось  в
конце концов преодолеть  сопротивление  противников,  вынужденных  отступить
перед безудержной отвагой непонятного зверя из чужого мира, дерущегося бок о
бок со своим столь же непонятным хозяином. Мы одолели  их  поодиночке.  Ноб,
отвлекая внимание, бросался сбоку, я  же  в  этот  момент  наносил  удар  по
голове. Как только  я  разделался  с  последним,  снаружи  послышался  топот
множества ног. Попасть в руки кро-лу - означало верную смерть, но я  не  мог
покинуть деревню, не узнав прежде, где Аджор, и не освободив ее. Я,  правда,
не был уверен, что смогу выбраться из деревни, зато знал, что бездействие не
принесет пользы ни мне, ни Аджор. Поэтому я выскользнул из хижины и, прячась
в тени, направился к северному концу деревни. Ноб следовал за мной по пятам,
окровавленный, но счастливый.
   Преследуемый врагами, я никогда еще не ощущал себя настолько беспомощным.
   Но даже  в  таком  положении  меня  гораздо  больше  беспокоила  мысль  о
безопасности Аджор, чем о своей собственной. Что произошло с ней? Где она  и
в чьей власти? Суждено ли мне получить ответ на эти вопросы, я не  знал,  но
был полон решимости рискнуть жизнью для ее спасения.
   Как  она  сумела  меня  околдовать,  что  мой  мозг  перестал   нормально
функционировать,  а  трезвость  и  рассудок  оказались  вытеснены   каким-то
сумасшедшим чувством, которое я упорно отказывался  признать  за  любовь?  Я
никогда не был влюблен! И сейчас тоже не влюблен - сама мысль об этом просто
смехотворна. Как  могу  я,  Томас  Биллингс,  правая  рука  усопшего  Боуэна
Тайлера-старшего,  одного  из  известнейших  в  Америке  и   крупнейшего   в
Калифорнии промышленника, быть  влюбленным  в  эту...  в  эту...  Тут  слово
застряло у меня в горле. И  все  же  по  американским  понятиям,  я  не  мог
подобрать другого. При всей ее красоте и нежной коже, Аджор  по  ее  одежде,
обычаям, привычкам, манере поведения подходило  единственное  определение  -
"скво", обозначающее  женщину  индейского  племени.  Представьте  себе  Тома
Биллингса, влюбленного в скво! Да никогда в жизни!
   Но тут перед моим мысленным взором  внезапно  предстала  Аджор,  какой  я
видел ее в последний раз, и вновь пережил тот сладостный момент,  когда  она
была в моих объятиях, а губы наши слились в поцелуе. Я готов был избить  сам
себя за высокомерие, проявленное мной пусть даже только в  мыслях.  Да,  да,
это я оказался высокомерным снобом, я, который  всегда  так  гордился  своей
демократичностью и широтой взглядов!
   Все эти мысли мелькали у меня в голове, пока мы с  Нобом  пробирались  по
погруженной во тьму деревне. Голоса и шаги  наших  преследователей  все  еще
были хорошо слышны. Но и они не могли отвлечь меня от дум о моей  маленькой,
нежной и любимой, да! любимой Аджор! Мои размышления были  прерваны  хриплым
шепотом, раздавшимся из одной хижины, мимо которой я проходил. Чей-то  голос
негромко позвал меня по имени, и дорогу мне преградил человек. Я поднял нож,
но тут же опустил его, узнав Чал-аза.
   - Быстрее! - прошептал он. - Прячься сюда.  Это  моя  хижина,  и  они  не
станут ее обыскивать.
   Я немного замешкался, припоминая нашу последнюю встречу,  но  он,  словно
прочитав мои мысли, поспешил объяснить, что  не  мог  говорить  со  мной  на
площади из опасения навлечь на себя подозрения, так как не  смог  бы  прийти
мне на  помощь  позднее,  поскольку  по  деревне  прошел  слух,  что  Ал-тан
собирается расправиться со мной. Произошло это сразу по прибытии  Ду-сина  и
его воинов.
   Вместе с Нобом я последовал за ним в его жилище. Пройдя несколько комнат,
мы  оказались  в  маленьком  чулане  без  окон,  тускло  освещенном  чадящим
светильником. Дым частично вытягивался через отверстие в крыше, но все равно
здесь было  душновато.  Чал-аз  жестом  предложил  мне  присесть  на  шкуру,
разложенную прямо на земляном полу.
   - Я твой друг, - сказал он, - ты спас мне жизнь, и я  благодарен  тебе  в
отличие от этого бату - Ал-тана. Я постараюсь помочь тебе, кроме того,  есть
еще другие, кто тоже готов помогать тебе против Ал-тана  и  этого  предателя
Ду-сина.
   - А где Аджор? - спросил я, больше беспокоясь о ее судьбе, чем о своей.
   - Аджор в безопасности. Мы вовремя проведали о планах Ал-тана и  Ду-сина.
Когда последний узнал, что она здесь, он потребовал ее выдать, на что Ал-тан
согласился. Но когда воины отправились за ней, с ними пошел и То-мар.  Аджор
стала защищаться и убила одного из воинов. То-мар схватил ее и  сказал,  что
сам отнесет Аджор к Ал-тану, а другим воинам велел ждать твоего прихода.  Но
он отнес ее в свою хижину, где она сейчас вдвоем с Со-ал, женщиной  То-мара.
Все это случилось очень быстро. Мы были с ним вместе на Совете и видели, как
Ду-син пытался отобрать твою собаку. Когда же Ал-тан послал  воинов,  То-мар
увязался с ними, а я остался,  чтобы  вести  наблюдение  и  прийти  тебе  на
помощь, если потребуется. Все остальное ты знаешь.
   Я горячо поблагодарил  его  и  попросил  отвести  меня  к  Аджор,  но  он
отказался, объяснив, что меня ищут по  всей  деревне  и  выходить  на  улицу
опасно. Да я и сам слышал, как они ходят по домам и спрашивают у хозяев,  не
видел ли кто меня. Чал-аз даже покинул меня и встал на пороге своего жилища,
состоящего из нескольких хижин, чтобы предупредить  возможный  нежелательный
визит. Отсутствовал он довольно долго,  несколько  часов,  показавшихся  мне
вечностью. К этому времени все звуки с улицы прекратились,  и  я  уже  начал
беспокоиться,  когда  услышал,  как  он  возвращается.  Лицо  его  выглядело
растерянным.
   - Что случилось? - спросил я, - Они нашли Аджор?
   - Нет, - ответил он, - но Аджор ушла.  Она  узнала,  что  ты  скрылся  от
погони, и покинула деревню. Со-ал пыталась ее  удержать,  но  тщетно.  Аджор
перелезла через ограду и ушла с одним только ножом.
   - Тогда и я тоже должен идти, - решительно заявил я, поднимаясь на  ноги.
Ноб тут же вскочил и встряхнулся, хотя до этого спал мертвым сном.
   - Да,  -  согласился  Чал-аз,  -  ты  должен  идти  и  немедленно.  Скоро
рассветет, и Ду-син тоже отправится искать ее. - Он наклонился  и  прошептал
мне на ухо: "Многие из нас готовы помочь тебе. Ал-тан согласился  поддержать
Ду-сина против Джора,  вождя  Галу,  но  большинство  из  нас  против  этого
решения, и мы готовы выступить против Ал-тана,  чтобы  не  допустить  такого
вопиющего нарушения наших законов и обычаев. Мы, кро-лу, можем подняться  до
галу, как это повелось с древности, лишь  по  воле  богов,  и  не  иначе.  И
никакой бату не станет галу с помощью предательства и оружия, пока я жив и в
руках моих лук и копье, а за спиной моей верные воины Кро-лу.
   - Надеюсь помочь тебе, если останусь в живых, - сказал я ему. - Вот  если
бы мне вернуть свое оружие! Ты не знаешь, куда оно делось?
   - Нет, - ответил он, - оно исчезло. Но ты не можешь  пускаться  в  дорогу
без оружия и в такой одежде. Если ты  отправляешься  к  галу,  ты  должен  и
выглядеть как галу. Пойдем со мной.
   И не дожидаясь ответа, Чал-аз повернулся, взяв  меня  за  руку,  отвел  в
соседнюю комнату, а точнее говоря, в соседнюю хижину, соединенную  переходом
с центральной. Здесь он показал мне на ворох одежды, оружия  и  украшений  и
предложил  снять  мое  привычное  одеяние,  уверяя,  что  сделает  из   меня
настоящего  галу.  Все  это  были  трофеи,  захваченные  Чал-азом  во  время
многочисленных стычек с галу.
   Жалкий вид моей одежды, едва прикрывавшей наготу  и  до  предела  драной,
заставил меня без сожаления расстаться с  ней  и  с  благодарностью  принять
мудрое предложение Чал-аза. Мое новое снаряжение составляли: подобие  туники
из кожи оленя, хвост леопарда, золотой обруч, браслеты для рук и ног,  пояс,
кинжал в ножнах, щит, копье, лук со  стрелами  и  длинная  веревка,  которой
пользовались  только  галу.  Она  была  изготовлена  из  сыромятной  кожи  и
напомнила мне ковбойское лассо, хорошо знакомое мне с детских  лет.  Веревка
была витками обмотана вокруг "хонды" - тяжелого золотого овала, позволяющего
достигать большей точности при броске. Хонда  сама  по  себе  может  служить
метательным оружием благодаря своей тяжести. Если несколько воинов во  время
охоты и битвы  окружают  одного  противника,  они,  как  правило,  стараются
связать его  веревками.  В  поединке  же  чаще  используется  только  хонда,
способная при удачном броске пробить самый  толстый  череп.  За  исключением
ружья, ничто не могло бы обрадовать меня больше, чем это местное лассо, ведь
я еще в детстве овладел  всеми  тонкостями  его  применения.  Все  остальное
снаряжение вызвало во мне гораздо меньший энтузиазм. Туника из  кожи  оленя,
например, была так легка и коротка, что я чувствовал себя совершенно  голым.
Чал-аз объяснил мне, что веревка называется "га", и мне сразу стало  понятно
происхождение названия галу, то есть "люди с веревками", или "люди лассо"  -
как я решил для себя.
   Полное облачение воина Галу выглядело столь непривычно, что  я  с  трудом
узнал бы сам себя. За моей спиной висели щит, лук  со  стрелами  и  короткое
копье, на поясе у живота - нож в ножнах, справа - каменный  топор,  слева  -
лассо с хондой. Протянув правую руку  через  левое  плечо,  я  мог  вытащить
стрелу из колчана или схватить копье, протянув левую руку через правое плечо
- достать лук, а  вот  для  того,  чтобы  снять  щит,  требовалась  ловкость
циркового акробата. Шит этот, имеющий овальную форму и большие размеры, чаще
служит для прикрытия спины, чем для отражения лобовой атаки.  Для  отражения
удара ножом или топором спереди используются большей частью золотые  кольца,
охватывающие почти  целиком  левую  руку.  Конечно,  при  нападении  крупных
хищников