и случая.
   Тем временем я сидел на берегу и с отвращением пережевывал единственное и
неизменное блюдо своего меню. Меня сильно интересовало, каким образом четыре
дикаря сумели пробраться ко мне - ведь я не нашел ни одной лазейки,  ведущей
на волю. Я огляделся  в  поисках  ответа.  Вскоре  я  обнаружил  нос  каноэ,
упиравшийся в огромный валун, наполовину лежащий в воде.
   Сделав это неожиданное открытие,  я  так  внезапно  поднялся,  что  Раджа
зарычал, оскалил зубы и начал озираться в поисках врага.  Меня  его  рычание
больше не беспокоило. Он увидел, куда я иду, догнал меня и затрусил рядом.
   Каноэ почти не отличалось  от  тех,  что  я  видел  у  мезонов.  Надо  ли
говорить, какую радость я ощутил при виде этого утлого суденышка, - ведь это
была прямая дорога к освобождению из моей природной тюрьмы.
   Я столкнул лодку в воду и, забравшись туда,  позвал  Раджу.  Вначале  он,
казалось, не понимал, чего я хочу, но когда я отгреб на несколько  ярдов  от
берега, он спохватился, прыгнул в воду и  поплыл.  Когда  он  поравнялся  со
мной, я перегнулся через борт и,  рискуя  оказаться  в  воде  и  перевернуть
лодку, затащил его в каноэ. Раджа отряхнулся и пристроился рядом со мной.
   Выбравшись из фиорда, я направился вдоль побережья на  юг,  где  огромные
утесы сменялись более  равнинной  местностью.  Там  должно  было  находиться
главное селение Турий. Через некоторое время  я  заметил  вдалеке  строения,
похожие на хижины,  и  быстро  причалил  в  первом  же  месте,  которое  мне
показалось подходящим. Сделал я это из осторожности: хотя у  меня  и  был  с
собой знак, данный мне Колком, я не знал, что из себя представляют  люди,  к
которым я иду, и какой прием они мне окажут. В  любом  случае  мне  хотелось
быть уверенным, что мое каноэ надежно спрятано.
   В месте, где я причалил, берег был довольно  низкий.  У  самой  воды  рос
кустарник. В нем-то я и укрыл свою лодку, а неподалеку  сложил  пирамиду  из
камней, чтобы отметить это место. Затем я отправился в селение.
   Пока шел, я думал о том, каковы будут действия Раджи, когда  мы  окажемся
среди людей. Зверь мягко ступал рядом со мной, зорко оглядывался по сторонам
и принюхивался к незнакомым запахам. Я не хотел, чтобы Раджа напал на людей,
от которых так много зависело для меня и чьей дружбы я  собирался  добиться.
Боялся я и того, что люди могут убить его.
   Мне пришла в голову мысль о поводке. Когда он  шел  рядом  со  мной,  его
голова была на уровне моего бедра. Я положил  руку  на  его  затылок,  и  он
немедленно повернулся ко мне, открыв пасть и высунув язык, в  точности  так,
как это сделала бы собака.
   - Ну что, старина?  Всю  жизнь  только  и  ждал,  чтобы  тебя  кто-нибудь
приручил и любил, а? - спросил я. - Ты просто замечательный пес, а того, кто
обозвал тебя гиеной, следовало бы посадить за клевету.
   Раджа распахнул свою пасть еще шире, обнажив свои мощные клыки, и  лизнул
меня в руку.
   - Да ты еще смеешься, мошенник  этакий!  -  с  изумлением  воскликнул  я.
-Попробуй только сказать, что это не так, и я съем тебя  вместе  со  шкурой.
Ставлю вчерашний пирожок  на  то,  что  ты  всего-навсего  комнатная  собака
какого-нибудь маленького мальчика и только притворяешься настоящим людоедом.
   Раджа заурчал. Так мы и шли в сторону Турий -  я  нес  всякую  ахинею,  а
Раджа бежал рядом и наслаждался моей компанией, судя  по  всему,  ничуть  не
меньше, чем я его. Может, все это и выглядело странно, но попробуйте сами  в
одиночестве побродить по Пеллюсидару и вы будете рады и не такому  обществу.
Мне значительно веселее было идти  в  компании  вымершего  во  внешнем  мире
гиенодона, который охотился на огромного ыка  во  времена,  когда  мастодонт
свободно ходил по огромному континенту, а Британские  острова  еще  не  были
островами.
   Раджа внезапно зарычал, затем замер на месте, шерсть на его спине  встала
дыбом. Взгляд его был устремлен в джунгли, справа от нас. Я опустил руку ему
на шею и посмотрел в ту сторону. Вначале  я  ничего  не  заметил,  но  затем
легкое покачивание ветвей кустарника привлекло мое внимание. Я подумал,  что
это хищник, и был рад, что  у  меня  с  собой  было  хоть  какое-то  оружие.
Присмотревшись, я заметил два глаза, внимательно следящие за мной. Но едва я
успел сделать шаг в  направлении  зарослей,  как  оттуда  выскочил  юноша  и
стремительно помчался в сторону селения. Раджа рванулся с места, но я крепко
держал его, и это ему не понравилось. Он повернулся ко мне, оскалил  зубы  и
глухо зарычал. Это был подходящий момент, чтобы определить, насколько сильна
его привязанность ко мне. Сейчас должно было решиться, кто  из  нас  хозяин.
Раджа продолжал рычать. Я поднял руку и  резко  хлестнул  его  по  носу,  он
дернулся и зарычал громче. Я хлестнул его еще раз, думая, что он бросится на
меня, но ой заскулил и жалобно заморгал.  Раджа  подчинился!  Я  нагнулся  и
приласкал его. В моем снаряжении был кусок крепкой веревки, я достал его  и,
соорудив поводок, надел на покорного Раджу.
   После этого мы продолжили свой путь. Юноша, которого мы  встретили,  был,
вне всяких сомнений,  местным  жителем.  Когда  мы  приблизились  к  селению
настолько, что были уже хорошо различимы отдельные предметы, я понял, что он
не терял времени зря и уже предупредил туземцев о моем появлении.  Это  была
настоящая деревня, зрелище тем более удивительное, что я впервые видел такие
строения, сделанные людьми Пеллюсидара. Дома были  огорожены  частоколом  из
бревен, в котором не было ворот - жители перелезали через него по лестницам,
убирающимся внутрь на ночь.
   Перед частоколом стояло несколько вооруженных мужчин, а головы любопытных
выглядывали из-за забора. Чуть поодаль виднелись огромные лиди, покачивающие
своими длинными шеями. Как я уже говорил, Жители  Турий  используют  лиди  в
качестве вьючных  животных.  Эти  огромные  четвероногие  существа  обладают
длинной гибкой шеей  и  крошечной  головкой.  Передвигаются  они  с  большим
достоинством, но, тем не менее, очень быстро.
   Перри говорил как-то, что лиди почти не отличаются от  диплодока  юрского
периода. Я в этом ничего не понимаю и верю ему на  слово,  впрочем,  это  не
имеет особого значения.
   Когда воины заметили меня, поднялся большой шум. Такая бурная реакция, по
всей видимости, была вызвана не только странной, на их взгляд, одеждой, но и
тем,  что  меня  сопровождал  джалок  (так  обитатели  Пеллюсидара  называли
гиенодонов).
   Раджа заметался  на  своем  поводке,  грозно  рыча  и  скаля  зубы.  Было
очевидно, что он просто изнывает от желания накинуться на стоящих перед нами
людей, и мне стоило большого труда удержать его одной рукой, так как  вторую
я держал высоко над головой в знак своих мирных намерений.
   В  первых  рядах  стоял  мальчик,  преисполненный   чувства   собственной
значимости, я узнал его - это он сообщил о нашем появлении. Воины Турий были
красивы, как и все представители человеческой расы  Пеллюсидара,  разве  что
немного приземистее, чем жители Сари и Амоза. Цвет их кожи  бледнее,  чем  у
представителей других племен, по всей видимости, из-за вечной тени,  царящей
на их земле.
   Немного впереди остальных стоял невысокий бородатый человек,  чья  одежда
отличалась особенной пышностью. Я без труда догадался, что это и  был  вождь
племени Турий, отец Колка - Гурк. К нему я и обратился.
   - Я Дэвид, Император Объединенных Королевств Пеллюсидара, - сказал  я,  -
думаю, что ты слышал обо мне?
   Он неспешно кивнул.
   - Я пришел из Сари, - продолжал я, - где и  встретился  с  Колком,  сыном
Гурка. Он дал мне знак для своего отца...
   Воин вновь кивнул головой и произнес: - Я Гурк. Где знак?
   - Здесь, - ответил я и засунул руку в ягдташ, где  хранил  полученный  от
Колка обломок кости.
   Вдруг сердце у меня провалилось куда-то вниз - ягдташ был пуст, знака  не
было. Его украли вместе с моим оружием!

   Глава VIII
   Пленник

   Когда Гурк и его люди поняли, что у меня нет знака, они дружно накинулись
на меня: "Тебя послал не Колк!  Ты  шпион  Проныры!  Убирайся,  пока  мы  не
вышибли из тебя дух!"
   Я попытался было объяснить, что меня  обокрали,  но  они  даже  не  стали
слушать. Кто-то заметил, что мое оружие украшено так, как  это  делают  люди
Худжи, после этого мне просто не дали сказать ни  слова.  Они  кричали,  что
хорошие люди не водят компанию с джалоками,  и  распалялись  еще  больше  от
собственного оранья.
   Я видел, что это не воинственный народ, поскольку  они  предпочли  просто
прогнать меня из своей деревни, и меня сильно порадовало то, что на их месте
не оказались жители Сари, которые сначала пускают  стрелы,  а  потом  задают
вопросы.
   Похоже  было,  что  Раджа  чувствовал  накаленность  обстановки,  ибо  он
натягивал поводок и не переставал рычать. Его вид явно пугал воинов,  и  они
старались держаться от него на  безопасном  расстоянии.  На  их  лицах  было
удивление - они не могли понять, почему этот дикий зверь не сожрет меня.
   Я потратил много времени, пытаясь урезонить Гурка, но он был непреклонен.
Он лишь согласился дать мне небольшой запас продуктов  и  указать  место  на
острове, куда можно было причалить. В конце концов, я ушел из Турий.  Я  был
сильно обескуражен, так как  рассчитывал  набрать  там  отряд,  достаточный,
чтобы разбить Худжу и освободить Диан. Мы с Раджой медленно брели обратно  к
спрятанному каноэ. Когда мы, наконец, достигли места, к  которому  причалили
несколько раньше,  я  совершенно  выбился  из  сил  -  сказалось  напряжение
последних дней. Я  рухнул  на  песок  и  тут  же  заснул,  чувствуя  себя  в
безопасности под охраной Раджи, примостившегося рядом.
   Сон сильно освежил меня. Проснувшись, я заметил, что Раджа пристально  на
меня смотрит. Увидев, что я встал, он тоже вскочил,  потянулся  и,  внезапно
сорвавшись с места, побежал в джунгли. Какое-то время было  слышно,  как  он
продирается сквозь густой кустарник, потом все стихло.
   Я подумал, что  Раджа  вернулся  к  своим  диким  сородичам,  и  вспомнил
поговорку о волке, который всегда смотрит в лес.  Но  это  не  принесло  мне
никакого облегчения - я чувствовал себя ужасно одиноким, более одиноким, чем
когда-либо. Со вздохом я пошел извлекать каноэ  из  укрытия.  Навстречу  мне
выскочил заяц, и я его прикончил метким ударом копья. Только сейчас я понял,
насколько голоден. Я уселся рядом с лодкой и наскоро перекусил.  Закончив  с
едой, я занялся подготовкой к путешествию на остров.
   Я не знал наверняка, находилась ли там Диан, но мне очень хотелось верить
в это. Не думал я и о препятствиях, которые могут  мне  помешать  освободить
ее. Подтащив каноэ к воде, я  еще  некоторое  время  побродил  по  берегу  в
надежде, что Раджа вернется, но я не мог ждать его вечно  и,  столкнув  свою
лодку в воду, залез в нее и отправился в путь.
   Я был сильно  опечален  потерей  своего  нового  друга,  хотя  и  пытался
успокоить себя, говоря, что трудно было ожидать чего-либо другого.  Я  очень
привык к нему, он спас мне жизнь или, по крайней мере, свободу, так же,  как
я спас его. Надо сказать, что особенно сильно  привязываешься  к  существам,
которые обязаны тебе чем-то.  Впрочем,  вздохнул  я,  что  было  -  того  не
вернешь.
   Путешествие на остров прошло без приключений. Я был рад  снова  оказаться
на солнце, пройдя полпути; меня ужасно утомил вечный  полумрак  Турий.  Лучи
солнца сильно подняли мой дух - на мой взгляд, нет ничего более угнетающего,
нем отсутствие солнечного света.
   Вскоре я доплыл до того места на юго-западе, которое мне Гурк указал, как
наиболее редко посещаемое островитянами, - он ни разу не видел, чтобы оттуда
отплыла лодка. Я очень быстро понял,  почему  туземцы  не  использовали  эту
часть острова. Подход к ней был  затруднен  большим  рифом,  а  берега  были
высокие и каменистые. Впрочем, через некоторое время, вымокнув до  нитки,  я
умудрился причалить лодку и вскарабкаться на береговой утес.
   Вдали виднелась гряда не очень высоких  гор,  вид  которых  напомнил  мне
ландшафт Нью-Мехико. Все было очень красиво и дышало покоем. Я  насчитал  не
менее  дюжины  ручейков,   сливающихся   в   чудесную   реку,   текущую   на
северо-восток, в глубь острова.
   Вдруг я заметил какое-то шевеление на вершине отдаленного холма. Я напряг
свое зрение, но не смог с уверенностью  определить,  был  ли  то  зверь  или
человек. В любом случае это было живое существо, и  я  решил  начать  поиски
селения Худжи в этом направлении. Спуск в долину не составил особого  труда,
и я продолжил свой путь среди трав и невиданных  цветов.  В  руке  я  крепко
сжимал дубину, копье тоже было под рукой, и  я  чувствовал  себя  готовым  к
любым опасностям и неожиданностям.
   Я прошел немного и вступил в небольшой лесок,  раскинувшийся  у  подножья
одного из холмов, когда почувствовал, что за мной следят. Годы,  проведенные
в Пеллюсидаре, сильно обострили мои чувства и возродили к жизни  первобытные
инстинкты, почти утерянные в цивилизованном мире. Я был уверен, что за  мной
наблюдают, хотя и не заметил ни одного живого существа, кроме ярких  птиц  и
обезьян, резвящихся в ветвях деревьев.
   Вам  может  показаться,  что  это  ощущение  было   плодом   воспаленного
воображения и было  порождено  любопытными  взглядами  обезьян.  Мне  трудно
объяснить разницу между  чувствами,  которые  вызывают  случайный  взгляд  и
пристальное наблюдение. Вы ничего не испытаете, если на вас  будет  смотреть
овца, но если вы не совсем лишены инстинкта самосохранения, то взгляд тигра,
притаившегося в засаде, заставит  вас  обернуться  и  посеет  в  вашей  душе
необъяснимый, казалось бы, ужас.
   Именно это и происходило  сейчас  со  мной.  Я  покрепче  сжал  дубину  и
поудобнее перехватил копье. Я постоянно озирался по сторонам, но так  ничего
и не заметил. Внезапно мои плечи, руки и шею обвили веревки. В мгновение ока
я был буквально спеленут ими. Одна из  веревок  сползла  мне  на  колени,  и
кто-то рванул за нее с такой силой,  что  я  немедленно  перевернулся  лицом
вниз. В ту же секунду кто-то тяжелый и мохнатый оказался у меня на спине.  Я
попытался было достать свой нож, но мой противник выкрутил мне руки и связал
их у меня за спиной. Так же быстро и ловко были связаны и  мои  ноги.  После
окончания этой неприятной операции я оказался на спине, и у  меня,  наконец,
появилась возможность увидеть лица своих противников.
   И какие лица! Представьте себе гориллу, скрещенную с овцой,  именно  этот
гибрид напоминали лица полудюжины существ, склонившихся надо мной.  От  овец
им достались огромные глаза и вытянутое лицо, а от горилл - клыки  и  мощные
шеи. Туловища и конечности напоминали человеческие.
   Я прислушался  к  их  разговору.  Они  пользовались  односложным  языком,
который я хорошо понимал. Это был упрощенный язык, в котором не было  других
частей речи, кроме глаголов и  существительных,  но  эти  слова  были  очень
похожи на те,  что  использовали  люди  Пеллюсидара.  Недостаток  словарного
запаса компенсировался обильной жестикуляцией.
   Я спросил, что они собираются делать со мной, но  эти  существа,  подобно
североамериканским индейцам, сделали вид, что не  понимают  моего  языка.  В
конце концов один из них вскинул меня на плечо с такой  легкостью,  будто  я
ничего не весил. Мой носильщик, как и остальные, был около семи футов  роста
и крепко стоял на своих коротких ногах.
   Двое шли впереди нас, трое  сзади.  В  таком  порядке  мы  прошли  лес  и
оказались у подножия холма, где скалистые утесы преградили нам путь. Но  мой
эскорт не задержался ни на мгновение. Подобно муравьям, эти существа  начали
карабкаться  вверх  по  неприступным  скалам,  где  не  за  что  было   даже
ухватиться. Должен признаться, что большую часть этого короткого восхождения
я проделал с закрытыми глазами  и  дрожа  от  страха.  В  конце  концов,  мы
добрались до вершины и очутились на плоской площадке.
   Тут  же  на  нее  выскочило  огромное   количество   соплеменников   моих
носильщиков. Они кричали что-то, напирали на нас и протягивали ко мне  руки.
Не знаю, делали ли они это из любопытства или из  желания  как-то  навредить
мне, - мой эскорт усердно отгонял самых назойливых.
   Мы прошли через всю площадку и оказались  перед  большой  пещерой.  Здесь
меня поставили на ноги,  и  один  из  моих  сопровождающих  крикнул  что-то,
прозвучавшее как "Гр-гр-гр". Как я  впоследствии  узнал,  это  было  имя  их
короля.
   Из пещеры появилось почти лысое одноглазое  создание  огромных  размеров,
чье лицо и тело были испещрены глубокими шрамами - следами  несчетных  битв.
Надо сказать, что этот единственный овечий глаз смотрелся довольно  забавно,
учитывая чудовищную внешность его обладателя.
   Глядя на него, я вспомнил черных длиннохвостых безволосых обезьян.  Перри
предполагал,  что  они  представляют   собой   промежуточное   звено   между
человекообразными обезьянами и людьми. Наличие  на  Пеллюсидаре  существ,  к
которым я попал сейчас, если не опровергало эту теорию, то по крайней  мере,
ставило ее  под  сомнение.  Черные  обезьяны  строили  дома  на  деревьях  и
приручали животных, они были безволосы, имели длинные подвижные  хвосты,  но
не обладали даром речи.
   С другой стороны, зверолюди, в  плен  к  которым  я  попал,  не  жили  на
деревьях, не имели хвостов, были волосаты и  там,  где  шерсть  росла  менее
густо, можно было разглядеть совершенно белую кожу, а  главное,  у  них  был
язык, похожий на язык людей Пеллюсидара.
   Не знаю, как эти факты объясняет современная наука, но на их основании, а
также на основании других наблюдений, которые я  сделал  за  время  жизни  в
Пел-люсидаре, я пришел к следующему выводу и в  его  справедливости  уверен:
эволюция - не постепенный переход от одних форм жизни  к  другим,  а  скорее
игра случая, каприз природы, и человек, по моему  глубокому  убеждению,  был
вот таким капризом природы.
   Гр-гр-гр уселся на  плоский  обломок  скалы,  служивший  ему  троном,  и,
облокотившись  на  колени,  принялся  внимательно  разглядывать  меня  своим
единственным глазом, одновременно слушая рассказ одного из своих подчиненных
о моем пленении.
   Когда рассказ был закончен,  Гр-гр-гр  устроил  мне  допрос.  Я  не  буду
приводить его здесь дословно, так как современному читателю было  бы  трудно
понять этот своеобразный язык. Попробую передать его содержание,  как  я  бы
изложил его сам.
   - Ты враг, - заявил Гр-гр-гр, - ты из племени Худжи.
   Ага! Они знают Худжу, и он их враг! Отлично!
   - Ты не прав. Я враг Худжи, - ответил я. -  Он  похитил  мою  жену,  и  я
пришел, чтобы вернуть ее и наказать его.
   - Ну и как ты собирался сделать это один?
   - Я не знаю, - ответил я, - но я  попытался  бы  что-нибудь  предпринять,
если бы вы меня не схватили. Кстати, что вы собираетесь делать со мной?
   - Ты будешь работать на нас.
   - Вы не убьете меня? - спросил я.
   - Мы убиваем, только защищаясь или наказывая, - ответил он, - мы  убиваем
тех, кто убивает нас и вредит нам. Если бы ты был  из  банды  Худжи,  то  мы
убили бы тебя, ибо все его люди - дурные люди; но ты говоришь,  что  ты  его
враг, впрочем, ты мог солгать, но мы не тронем тебя, пока не  убедимся,  что
ты солгал нам. А до тех пор ты будешь работать.
   - Послушайте, - настаивал я, - если вы так ненавидите  Худжу,  почему  бы
вам не отпустить меня и не позволить мне наказать его?
   Но Гр-гр-гр уже не слушал меня, он подозвал моих стражников и приказал им
отвести меня к месту работы. Я понял, что приговор окончателен, а  Гр-гр-гр,
как оы желая подчеркнуть это, повернулся ко мне спиной и  медленно  зашел  в
пещеру. Мои стражники повели меня дальше, и вскоре  мы  дошли  до  небольшой
низины.
   То, что представилось моим глазам, было более удивительным, чем все,  что
мне приходилось до  сих  пор  видеть.  На  площади  в  несколько  сот  акров
раскинулись поля, густо засаженные какой-то раститель