Эбнера Перри было жалко смотреть: он не мог ни есть,  ни  пить  -  так
велико было его страдание. Перри  слишком  хорошо  понимал,  что  только  он
ответственен за несчастье,  случившееся  с  Диан.  Он  отправил  трех  самых
быстроногих воинов проследить  маршрут  воздушного  шара,  но  это  был  акт
отчаяния - Перри не сомневался в том, что если гонцам и удастся следовать за
шаром до момента его падения, то они найдут Диан мертвой. Перри так мучился,
что уже начал было подмывать о самоубийстве.
   Диан не знала о воздушных шарах ничего, кроме того, что успел  рассказать
ей Перри. По большей  части,  она  принимала  его  слова  на  веру  ей  было
совершенно непонятно, каким образом это сооружение поднимается в воздух.  Не
знала она и того, что не может спуститься на землю из-за очередного просчета
старого  изобретателя.  Впрочем,  она  и  не  знала,  что  в  шарах   должен
обязательно быть предохранительный клапан.
   Если бы ей было известно чуть больше о  воздухоплавании,  она  немедленно
проделала бы дырку в оболочке шара и спустилась на землю, но ей это не могло
прийти в голову, и она просто смотрела, как  уменьшается  по  мере  удаления
земля Пеллюсидара.
   Тот факт, что чем выше она  поднималась,  тем  холоднее  ей  становилось,
сильно удивил  ее  -  это  противоречило  ее  пониманию  природных  явлений.
Впрочем,  летающий  желудок  динозавра  тоже   противоречил   представлениям
туземцев. Хотя Перри и пытался втолковать что-то про закон Архимеда, но  она
ничего не поняла и приписала все всемогуществу своего  друга  -  вообще  же,
несмотря на все старания Перри, туземцы считали его немного колдуном.
   Ветры в Пеллюсидаре дуют с севера первую половину земного года, а  вторую
- с юга, в зависимости от того, зима или  лето  стоит  на  Северном  полюсе.
Ветер, уносивший Диан, дул с северо-востока и  сносил  шар  к  Земле  Вечной
Тени.
   Диан замерзла и проголодалась, а поскольку еды в корзине не было, то  она
сделала то, что сделал бы любой житель Пеллюсидара  в  ее  положении  -  она
легла спать.
   Диан не знала, сколько времени она проспала, но когда она проснулась, шар
летел уже над Землей Вечной Тени. Все вокруг потемнело, и Диан  поежилась  -
стало еще холоднее. Прямо над ее  головой  вращался  Мир  Мертвых,  как  его
называют жители Пеллюсидара, - спутник  внутреннего  мира.  Под  ним  лежала
Турия, а чуть впереди простирались равнины  Лиди,  где  турианцы  растили  и
кормили своих вьючных животных.
   Диан было так холодно, что на некоторое время она позабыла о муках голода
и жажды. Надежда покинула ее - она чувствовала приближение смерти.
   Шар вылетел из тени, и Диан снова  легла  спать.  Голод  и  холод  сильно
измучили ее, и  она  проспала,  должно  быть,  довольно  долго.  Когда  Диан
проснулась, шар уже летел над Безымянным Проливом, соединяющим  Соджар-Аз  с
Корсар-Азом. Эти места были ей еще знакомы, по крайней мере,  по  рассказам,
но дальше лежала земля, на которую не ступала еще нога ее соплеменника.
   В том месте, над которым летела Диан, залив не превышал в ширину  двухсот
миль, и с высоты ей было хорошо видно противоположный берег, где  начиналась
неизведанная земля.
   Несмотря не свое безнадежное положение, Диан чувствовала в душе некоторый
подъем от того, что первой видит эту землю. Ощущение было новое и волнующее.
   Из этого  состояния  ее  вывело  шипение,  раздавшееся  сверху  и  сзади.
Повернувшись и  подняв  голову,  Диан  увидела  грозу  небес  Пеллюсидара  -
гигантского типдара, описывающего круги вокруг шара.  Размах  крыльев  этого
огромного птеродактиля составляет без малого тридцать футов, а клыки и когти
делают его достойным противником земных хищников.
   Обычно типдары нападают на все, что попадает в их поле  зрения.  Если  бы
этот типдар атаковал сейчас шар,  то  Диан  упала  бы  в  воду  пролива,  но
птеродактиль был озадачен - ему никогда прежде не приходилось сталкиваться с
таким странным животным. Этот шар не нападал и не убегал от него, а спокойно
продолжал свой путь. Диан, затаив дыхание, следила за типдаром  -  она  была
совершенно беспомощна.
   Типдар покружил вокруг шара еще немного, а затем, решив проверить,  каков
он на вкус, легонько куснул его. Струя неприятного запаха немедленно ударила
ему в ноздри, и типдар, злобно зашипев, отлетел в сторону.

   II

   О-аа, всегда очень чуткая к любой опасности, на этот раз не заметила, что
в кустах прячется воин. Это был высокий  широкоплечий  мужчина.  Набедренная
повязка, сделанная из птичьих перьев, придавала  ему  довольно  нарядный  и,
пожалуй, отчасти кокетливый вид. Из ушей у  него  свисали  костяные  серьги,
длинные пряди волос были собраны в небольшой узел на затылке, откуда торчали
три красно-желтых пера. Вооружение его составляли каменный  нож  и  копье  с
наконечником из зуба огромной акулы. В  общем,  это  был  красивый,  сильный
мужчина, чья кожа приобрела бронзовый оттенок от постоянного пребывания  под
жарким солнцем.
   Когда О-аа  приблизилась  к  кустам,  в  которых  он  притаился,  мужчина
выскочил из них, схватил девушку за волосы и  потащил  ее  к  берегу.  Очень
быстро он обнаружил, что тащить О-аа было довольно  непросто,  примерно  как
кошку,  страдающую  гидрофобией.  О-аа  упиралась,  лягалась,   кусалась   и
царапалась,  как  безумная,  а  когда  не  кусалась,  то  выкрикивала  такие
ругательства, которые сделали бы честь любому пропойце-ирландцу, а видит Бог
- они мастера в этом деле.
   Первобытные люди вообще не отличались  терпением,  и  наш  доисторический
Адонис не был исключением. После пары  болезненных  укусов  он  ударил  О-аа
древком копья и, перекинув ее тело через плечо, легко побежал к берегу,  где
его ждало каноэ. Он швырнул туда оглушенную девушку, столкнул лодку на воду,
сам забрался внутрь и взялся за весло. Он очень умело греб,  и  вскоре  О-аа
оказалась далеко в море, которого так боялась.
   Когда она очнулась, берег был почти неразличим.  Ее  похититель  ритмично
взмахивал очень широким коротким веслом, и лодка  стремительно  продвигалась
вперед. Мозг О-аа был занят мыслями об убийстве незнакомца, но она не  могла
не заметить его силу и ловкость.
   О-аа внимательно осмотрела каноэ. Оно было больше и неуклюжей, чем  лодки
мезопов, но О-аа, не видевшая прежде ни лодок, ни моря,  понимала,  что  это
каноэ вполне надежно для путешествий по воде.
   Воин заметил, что она пришла в себя, и спросил: - Как тебя зовут?
   - Меня зовут О-аа, - резко ответила она, - я -  дочь  короля.  Когда  мой
муж, мой отец и семь моих братьев узнают обо всем этом, они тебя убьют.
   Мужчина рассмеялся.
   - Меня зовут Ла-ак, - сказал он, - я живу на острове Канда и у меня шесть
жен. Ты будешь седьмой. Только у нашего вождя есть семь жен - все меня будут
уважать. Я, собственно, приплыл на материк, чтобы найти себе  седьмую  жену,
и, видишь, как удачно все получилось - долго искать не пришлось!
   - Я не буду твоей женой! - крикнула О-аа. Ла-ак опять залился смехом.
   - Будешь, - сказал он, - шесть моих женщин  быстро  научат  тебя  хорошим
манерам, если ты, конечно, переживешь  их  уроки.  После  этого  будешь  как
шелковая. Они, вообще-то, уже убили двух женщин, которых я привозил до тебя.
Те тоже не хотели быть моими женами, а по нашим обычаям женщину можно  взять
только с ее согласия. Дурацкие законы, но приходится исполнять.
   - Лучше отвези меня обратно на материк, - сказала О-аа, - потому что я не
стану твоей женой. И обещаю тебе, что убью пару из тех, что у тебя уже есть,
прежде, чем они убьют меня.
   На этот раз Ла-ак замолчал надолго. Наконец, он заговорил: - Я верю тебе,
но ты слишком красива, чтобы я  с  тобой  вот  так  расстался.  О  том,  что
случится в этом каноэ, никто никогда не узнает, потому что я утоплю тебя  до
того, как мы доберемся до Канда. С этими словами Ла-ак отложил весло и начал
медленно приближаться к своей пленнице.

   * * *

   Дэвид Иннес, Годон и Аг-гилок взошли на корабль  Гака.  Когда  все  воины
были на своих кораблях, флот снялся с якоря и вышел в море.
   Аг-гилок осмотрелся и с выражением неописуемого презрения  воскликнул:  -
Черт меня дери! Какая сухопутная черепаха строила это  корыто?!  Да  в  этой
посудине все против правил. Готов биться об заклад, что она одинаково хорошо
плавает  вперед,  назад  и  вбок!  И  треугольный  парус.  -  добавил  он  с
отвращением. - Видели бы вы "Долли Доркас" - вот был корабль, а это... - тут
он махнул рукой.
   В глазах Гака Волосатого зажглись опасные огоньки.  Гак  гордился  каждым
кораблем императорского флота: они были для  него  чудом  техники  -  первые
парусные суда, которые он видел в своей жизни. И построил их не  кто-нибудь,
а Эбнер Перри. Этот  сморщенный  беззубый  людоед  осмеливается  ругать  его
корабли, а его самого называет сухопутной черепахой! Гак  был  вне  себя  от
ярости и, недолго думая, схватил старика  за  бороду  с  намерением  тут  же
открутить ему голову.
   - Подожди! - крикнул Дэвид. - Я думаю, Аг-гилок знает, о чем говорит.  Во
внешнем мире он был моряком. Перри действительно сделал  хорошие  корабли  -
лучшее, что он мог. Но я думаю,  он  будет  рад,  если  среди  нас  появится
человек,  разбирающийся  -  в  кораблестроении.   Мы   сможем   использовать
Аг-гилока, когда вернемся.
   Гак с ворчанием отпустил старика.
   - Он слишком много  болтает,  -  мрачно  сказал  он  и  отошел  от  греха
подальше.
   - Если бы не то чертово крушение, из-за которого я попал в этот, будь  он
трижды неладен, мир, я бы командовал сейчас прекрасным клиппером. Я как  раз
собирался его построить по возвращении на мыс Код.
   - Клиппер?! - воскликнул Дэвид. - Но никто больше не ходит на  клипперах.
Их не строят уже больше пятидесяти лет.
   - Оставь эти сказки для своей  подружки,  -  ответил  Аг-гилок.  -  Когда
"Долли" пошла ко дну, самому старому клипперу было не  больше  пяти  лет.  А
"Долли" потонула... Сейчас, дай соображу. Ага, в 1845 году.
   Дэвид взглянул на старика с изумлением.
   - Ты уверен, что не путаешь дату? - спросил он.
   - Да провалиться мне на этом месте!
   - Сколько лет тебе было, когда утонула "Долли Доркас"? - спросил Дэвид.
   - Сорок. Это-то я помню. Мы с президентом Тайлером родились в один  день.
Двадцать девятого марта 1845 года ему было бы пятьдесят пять лет. Он был  на
пятнадцать лет старше меня. Но он не дожил до того дня, и  в  это  время  на
пост президента баллотировался какой-то Полак.
   - А ты знаешь, сколько тебе лет сейчас? - спросил Дэвид.
   - Э-э, видишь ли, я, конечно,  немного  сбился  со  счета,  сидя  в  этой
вонючей дыре, но я думаю, что не ошибусь, если скажу, что мне  сейчас  около
шестидесяти.
   - Ошибешься, - ответил Дэвид, - тебе сто пятьдесят три года.
   - Вы только посмотрите на этого  чертова  брехуна,  -  возмущенно  заорал
старик, - да неужто я выгляжу на сто пятьдесят три года?
   - Нет, - согласился Дэвид, - но на сто пятьдесят наверняка.
   Аг-гилок взглянул на Дэвида с отвращением.
   - Не буду говорить у кого именно, - сказал он, - но у кого-то  мозгов  не
больше, чем у какой-нибудь вонючей макаки, - произнеся это, он отвернулся и,
обиженно бормоча что-то, отошел в сторону.
   Годон стоял неподалеку и слышал диалог Дэвида и Аг-гилока,  но  поскольку
он не имел ни малейшего представления о возрасте и годах, то  следил  за  их
разговором  без  особого  интереса.  Впрочем,  мало  что  могло  его  сейчас
заинтересовать - он был расстроен исчезновением О-аа и корил себя за то, что
не остался на берегу и не нашел ее.
   Флагман небольшого флота назывался "Амоз" в честь родины Диан Прекрасной.
На его борту находилось пятьсот воинов, не считая экипажа. На нижней  палубе
было расположено восемь пушек. Эти заряжающиеся с дула неуклюжие орудия были
гордостью императорского флота.
   Все моряки были мезопы с Анорокской группы островов, а адмиралом был  Джа
- старый друг Дэвида. На мачте "Амоза" красовался огромный парус.  Для  того
чтобы поднять его, требовалось пятьдесят самых дюжих матросов. Изготовлен он
был  из  желудков  динозавров.  Перри  обнаружил  удивительные  практические
качества этого материала и постоянно посылал за ним охотников. Надо сказать,
что динозавры, обладающие желудками подходящих размеров, почему-то  неохотно
с ними расставались и, будучи существами дикими и плохо воспитанными, упорно
не желали  отдавать  их  добровольно.  Поэтому  охота  на  них  всегда  была
сопряжена со значительным риском.
   Корабли медленно плыли к своей цели, когда  Аг-гилок,  окидывая  горизонт
привычным взглядом, обнаружил небольшое облачко.
   - Похоже, нас ждет хорошая переделка, - сказал он Джа и указал за корму.
   Джа взглянул в указанном направлении и согласно кивнул.
   - Да, пожалуй, - сказал он и отдал матросам приказ приспустить парус.
   Когда они только заметили облако, оно было совсем небольшим,  но  опытным
мореходам было понятно, что надвигается шторм. По  мере  приближения  облако
увеличивалось и чернело. Море вокруг корабля успокоилось,  а  в  воздухе  не
было ни ветерка.
   - Ого, провалиться мне на этом месте,  если  мы  не  нарвались  на  самый
настоящий ураган, - пробормотал Аг-гилок.
   Тут все и началось. Резкие порывы  ветра  заставили  парус  хлопать,  как
крылья гигантской птицы, и Джа приказал мезопам убрать его.
   Пока мезопы возились с тяжелым парусом, ветер усилился.
   Корабль оказался в самом центре шторма. Клубящиеся, громоздящиеся друг на
друга черные облака закрыли солнце, и все вокруг потемнело.  Тьму  прорезали
лишь вспышки молний, сопровождаемые  ударами  грома.  Ветер  выл,  визжал  и
крушил все, как будто в него вселился демон разрушения.  Люди,  не  в  силах
справиться с  разбушевавшейся  стихией,  растерянно  жались  друг  к  другу,
цепляясь за поручни, мачту и снасти, чтобы не быть унесенными за борт.
   Дэвид, рискуя  жизнью,  перебирался  от  одной  группы  людей  к  другой,
уговаривая их спуститься на нижнюю палубу. В конце концов  наверху  осталось
лишь несколько человек. Среди них были Дэвид, Гак, Джа и Аг-гилок. Старик не
умерил свою разговорчивость, как можно было ожидать,  и  прокричал,  пытаясь
пересилить бурю: - Я попадал в крушения семь раз, и черт меня возьми, если я
сейчас не попаду в восьмой!
   Море бушевало вовсю. Огромные волны сменяли одна другую и обрушивались на
палубу корабля. Люди ослепли и оглохли от постоянного грохота, воды и блеска
молний.
   За стеной дождя невозможно было разглядеть  остальные  корабли,  и  Дэвид
сильно опасался за судьбу самого  легкого  из  них  -  "Сари".  Впрочем,  он
опасался не в меньшей степени  за  все  корабли,  было  понятно,  что  долго
вынести такой шторм они не смогут. Как бы в насмешку, ураган усилился  в  ту
же минуту. Еще одна волна подняла "Амоз"  на  гребне.  Соскользнув  с  него,
корабль был немедленно накрыт другой волной. Дэвид подумал, что  это  конец.
Он понимал: корабль не сможет уже выплыть, но продолжал с упорством отчаяния
цепляться за палубу. Тем не менее подобно  какому-нибудь  Левиафану,  "Амоз"
поднялся.
   - Тысяча чертей! - заорал Аг-гилок. - Вот  тебе  и  корыто!  Моя  "Долли"
давно бы уже лежала на дне морском, а уж на что было славное суденышко.  Вот
уж верно говорят: век живи - век учись.
   На палубе не хватало нескольких человек - их, по  всей  видимости,  смыло
этой волной. Дэвид оглянулся: Гак, Джа, Годон и Аг-гилок, по  крайней  мере,
уцелели.
   Иннес взглянул  на  море:  валы  достигали  семидесяти  футов  в  высоту.
Внезапно раздался крик Аг-гилока: - Боже милосердный! Эй, вы, молитесь!
   Дэвид посмотрел за корму. Над кораблем нависла огромная волна - такой  он
еще не видел. И вся эта масса воды должна была обрушиться на  "Амоз".  Никто
не успел пошевелиться, как вся эта лавина воды рухнула на их головы.

   * * *

   Диан Прекрасная ожидала конца жизни с поразительным равнодушием, ее  силы
почти иссякли, но страх  отсутствовал  в  ее  душе.  Она  была  даже  как-то
отстраненно заинтересована в дальнейшем развитии событий: ей было не понятно
поведение типдара. Внезапно птеродактиль развернулся и  отлетел  в  сторону.
Диан ожидала, что типдар сейчас вернется, но он исчез,  по  всей  видимости,
обнаружив нечто, что его испугало.
   Диан выглянула из корзины и с удивлением увидела, что земля стала  ближе.
Она не знала, что газ выходил из шара через  отверстие,  проделанное  в  нем
типдаром.
   Вначале она решила, что ей померещилось, но, понаблюдав некоторое  время,
заметила, что шар действительно снижается. Диан уже  прикидывала,  куда  она
упадет. Только бы не оказаться в воде - уж  очень  противно  быть  съеденной
каким-нибудь морским чудовищем!
   Берег был совсем близко, и зрелище, открывшееся ее глазам, заставило Диан
раскрыть рот от удивления. Под ней простирался настоящий  город,  окруженный
стеной! По рассказам Дэвида Диан знала немного о городах, но  она  не  могла
представить себе, что в Пеллюсидаре существует люди, строящие  их.  Снижение
шара уже не очень радовало ее. Право, она не знала, что лучше:  очутиться  в
пасти чудища  или  оказаться  среди  странных  людей.  Впрочем,  поразмыслив
немного, она решила, что все-таки было бы лучше упасть на землю.
   Диан еще раз выглянула из корзины и увидела, что  веревка  уже  коснулась
воды, а до берега еще оставалось добрых полмили. Диан прикинула, долетит  ли
до него шар. Все было бы ничего, шар уже  не  опускался,  но  горизонтальный
полет не мог продолжаться долго - намокшая веревка, тащившаяся за  корзиной,
неминуемо должна была утянуть шар своей тяжестью вниз.  Прошло  еще  немного
времени, и Диан вздохнула с облегчением: было похоже,  что  она  долетит  до
земли. Она вновь выглянула из  корзины  и  увидела,  как  из  водных  глубин
вынырнул тараг-аз, или морской тигр, и устремился вслед за веревкой. Диан  с
невольным содроганием подумала, что было бы, находись шар на  несколько  сот
футов ниже.
   Внезапно тараг-аз, догнав веревку, ухватился за нее мощными  челюстями  и
поплыл к середине пролива. Это было слишком даже для  отважной  Диан.  Когда
земля была так близко  -  быть  вновь  ввергнутой  в  безнадежность  водного
простора! Но Диан не была бы жительницей  Пеллюсидара,  если  бы  сдалась  и
прекратила борьбу. Ее мозг лихорадочно работал, перебирая варианты спасения,
и, наконец, в ее голове забрезжил лучик надежды.
   Веревка! Она должна ее перерезать, и шар, потеряв в массе, уже  наверняка
долетит до берега. Диан было загорелась, но тут же поникла - до веревки было
невозможно добраться, она была привязана к дну корзины. "Но ведь должен быть
какой-то выход!" - беззвучно шептали ее губы. Внезапно  Диан  опустилась  на
колени и принялась ковырять дно корзины  своим  каменным  ножом.  Вскоре  ей
удалось проделать отверстие, достаточное, чтобы в него можно было  просунуть
руку. Ощупав днище, Диан нашла канат, он был прикреплен с  помощью  большого
числа  веревок.  Диан  принялась  отчаянно  их  резать.  Сквозь  проделанное
отверстие ей было видно, что шар стремительно снижается -  тараг-аз  нырнул,
увлекая за собой веревку. Девушка понимала,  что  в  ее  распоряжении  очень
немного времени: стоило корзине коснуться воды, и ей пришел  бы  конец.  Она
уже видела огромную акулу, ожидающую ее падения.
   Диан, при желании,  могла  бы  дотронуться  до  нее.  Наконец,  последняя
веревка поддалась.
   Мгновенно шар взмыл в  воздух  и  продолжил  свое  кажущееся  бесконечным
путешествие к неизведанной земле за Безымянный Пролив.

   III

   О-аа, угадав намерения Ла-ака, немедленно вскочила на ноги.
   - Не приближайся ко мне! Еще один шаг, и я выпрыгну из лодки,  -  сказала
она.
   Ла-ак остановился. Взглянув на преисполненное решимости лицо девушки,  он
понял, что она не шутит. Подумав, что девушка рано или поздно заснет и тогда
уже будет в полной его власти, он злобно усмехнулся.
   - Ты дура, - сказал он, садясь за весло, - ведь жизнь - одна.
   - Я живу так