у в сторону и медленно опустился  на
пол, не обращая внимания на покрывающие его тело змей.
   - Я лишил вас мести вашим же оружием! - выкрикнул он напоследок и потерял
сознание.
   Кто знает, как долго пролежал он на холодном полу темницы. В  Пеллюсидаре
времени не существует. Но вот тело сарианина  зашевелилось,  глаза  медленно
открылись и сознание снова вернулось. Вспомнив  случившееся,  Танар  зашарил
рукой по полу, но он был чист, от  змей  не  осталось  и  следа.  Он  сел  и
потрогал грудь. Как ни странно, он не только был жив и здоров, но даже  боли
от укуса не ощущал. Даже опухоли не возникло в том месте, где змеиные  клыки
вонзились в его тело.
   Танар тщательно обследовал камеру. Змеи куда-то исчезли. Сон  восстановил
помрачившийся рассудок, но Танар  содрогнулся,  вспомнив  свое  поведение  и
осознав, как близок он к помешательству.  Снова  обретя  способность  здраво
рассуждать, он со стыдом вспомнил идиотскую попытку самоубийства, как  будто
его мучители могли пустить ему ядовитых змей. Ему  было  стыдно  и  за  свой
беспричинный ужас перед безобидными тварями.  Зато  в  его  жизни  произошло
знаменательное событие - Танар впервые познал на своей шкуре значение  слова
"страх".
   Неторопливо расхаживая по камере, он вдруг задел ногой какой-то  предмет.
До нашествия змей в этом углу ничего не было. Нагнувшись, он поднял  с  пола
железный бачок с тяжелой крышкой.  Подняв  ее,  он  ощутил  запах  пищи.  Не
задаваясь вопросами, откуда она взялась и из чего приготовлена, юноша  жадно
набросился на еду.

   Глава XVI За гранью тьмы

   Постепенно  Танар  начал  привыкать  к  своему  заточению.  Он  занимался
упражнениями, ел, спал, просыпался, и все начиналось сначала. Ему ни разу не
удалось подстеречь момент, когда приносили еду, и он прекратил попытки. Змеи
продолжали появляться.  Обычно  это  происходило  во  время  сна,  но  после
памятного первого  раза  он  уже  не  боялся  их.  А  вскоре  даже  начал  с
нетерпением ожидать их визита - хоть какое-то развлечение в его одиночестве.
Он обнаружил, что змеи успокаиваются, если их гладить и  тихонько  при  этом
разговаривать. А одна змея как будто бы даже привязалась к нему. Он не  мог,
конечно, отличить в  темноте  одну  от  другой,  но  обратил  внимание,  что
пробуждается каждый раз от одного и того же: змеиная  морда  тычется  ему  в
грудь. Когда он брал эту змею на руки  и  начинал  гладить,  она  не  делала
попыток вырваться, а расслабленно замирала, словно мурлыкающая кошка. Кстати
сказать, ни одна змея его так ни разу больше и не укусила.
   Потребовалось немало времени и усилий, чтобы  узнать,  откуда  появляются
эти гости, но в конце концов он все же нашел на высоте трех футов от пола  в
стене небольшое отверстие восьми дюймов в диаметре.  Края  его  были  гладко
отполированы бесчисленными чешуйчатыми телами. Просунув  в  отверстие  руку,
юноша определил, что стена в этом месте достигает около фута в  толщину.  За
стеной была пустота. Там могло быть все что угодно: такая же камера, колодец
со змеями или еще что-нибудь. Чем больше размышлял над этой загадкой  Танар,
тем  сильнее  хотелось  ему  узнать,  что  же  скрывается  за  этой  стеной.
Одиночество и монотонность его существования превратили эту загадку в вопрос
жизни и смерти. Он больше ни о чем не мог думать. Он  всматривался  в  дыру,
надеясь уловить хотя бы отблеск света, но не видел ничего, кроме  мрака.  Он
спросил свою любимую змею, которую пригрел  на  груди,  но  змея  ничего  не
ответила. Тогда он спросил дыру и ужасно разгневался,  когда  дыра  тоже  не
ответила. Он ударил по стене кулаком, и  боль  отрезвила  его.  Он  в  ужасе
содрогнулся и поспешил прочь, осознав, что начинает сходить  с  ума,  а  ему
нельзя было этого допускать.
   Но загадка по-прежнему  владела  всеми  его  помыслами,  хотя  теперь  он
старался контролировать себя и решать ее  с  позиции  здравого  рассудка.  В
голове у него созрел хитрый план.
   Когда ему в очередной раз  принесли  поесть,  он  снял  с  бачка  тяжелую
чугунную крышку и с силой швырнул ее на пол. Хрупкий  металл  разлетелся  на
куски. Один из них оказался как раз  таким,  какой  и  был  нужен  узнику  -
длинным и острым. Этот осколок он спрятал в набедренной повязке, а остальные
сложил в пустой бачок. Потом подошел к стене и начал скрести  кладку  вокруг
отверстия. Это была медленная и  утомительная  работа.  Много  снов  прошло,
прежде чем ему удалось вынуть  первый  камень.  За  ним  последовал  второй,
отнявший не меньше времени, но какое значение имеет время для осужденного на
пожизненное заключение, да еще в мире, где времени не существует.
   Танар был  почти  счастлив,  если  только  в  его  положении  можно  быть
счастливым; работа отнимала все его время и отвлекала от  ужасов  заточения;
все его помыслы сосредоточились на одном: проделать дыру в стене.
   Работая, Танар не забывал о своих  упражнениях,  но  спал  гораздо  реже.
Работа прекращалась только при очередном  появлении  змей  -  они  постоянно
ползали через отверстие и  мешали  долбить  кладку.  Его  беспокоило  теперь
больше  всего  опасение,  что  приносящие  еду  охранники  каким-то  образом
обнаружат его занятие. Но поразмыслив, он решил, что увидеть его  в  темноте
они не могут, а услышать через толщу стен тоже невозможно.
   Он скреб и  долбил  бесчувственные  камни,  пока,  наконец,  в  стене  не
образовалось отверстие, в которое можно было пролезть. Он долго сидел  перед
ним, стараясь  унять  овладевшую  им  дрожь  и  собраться  с  разбегающимися
мыслями. Он сознавал, что его рассудок сильно ослаб за  время  заточения,  и
очень боялся,  как  бы  он  не  помрачился.  Его  работа  значила  для  него
колоссально много, и теперь он больше всего боялся разочарования. Вот почему
он так долго сидел, не решаясь воспользоваться проделанным лазом и  стараясь
убедить сам себя, что в любом случае  он  способен  владеть  собой  и  своим
рассудком. Умом он понимал,  что  потратил  столько  сил  и  времени  только
потому, что в нем жила надежда на побег. Он знал, что надежда  эта  ничтожно
мала, но все равно  боялся  даже  представить  себе,  каким  жестоким  может
оказаться разочарование.
   Легким,  почти  нежным  движением  юноша  пробежал  пальцами   по   краям
проделанного отверстия. Потом  засунул  туда  голову  и  плечи  и  высунулся
наружу. Глаза его видели только мрак, вытянутые вперед руки хватали пустоту.
Он вылез обратно и сел у стены, собираясь с  силами.  Сейчас  ему  было  еще
страшней. Он понял, что не перенесет разочарования.
   Прошло много времени,  прежде  чем  он  овладел  собой  настолько,  чтобы
решиться на вторую попытку. Он успел уже немного успокоиться и обдумать  все
свои последующие действия. Он решил подождать очередной  кормежки  и  только
после этого что-то  предпринимать.  Так  у  него  будет  больше  времени  на
разведку. Он то и дело проверял угол, в котором  всегда  появлялся  бачок  с
едой, но прошла, казалось, целая вечность, прежде  чем  его  рука  коснулась
металлического предмета. Он поел, поставил бачок обратно  и  ждал  еще  одну
вечность, пока тот не исчез. Затем он снова  пересек  камеру  и  остановился
перед лазом. В этот раз он уже не  колебался.  Он  был  уверен,  что  сумеет
совладать со своими нервами и со своим рассудком.
   Сейчас он полез уже ногами вперед. Извиваясь всем  телом,  он  на  животе
протиснулся  в  узкую  дыру,  ухватился  за  противоположный  край  и  начал
осторожно опускать ноги, так как не знал, далеко ли до пола. Но пол оказался
на том же уровне, что и в его собственной камере. Мгновение спустя Танар уже
стоял на ногах. Пусть он еще не обрел свободу, зато у него  появилось  новое
поле для исследования.
   Дюйм за дюймом продвигался он в кромешной темноте, тщательно ощупывая пол
и стены. Эта камера оказалась  уже  его  собственной,  но  намного  длиннее.
Расставив руки, он одновременно  мог  коснуться  обеих  стен.  Покидая  свою
темницу, сарианин не забыл прихватить с собой  зазубренный  обломок  железа,
единственный ключ к свободе, имевшийся в его  распоряжении.  Обладание  этой
железкой странным образом придавало ему сил и уверенности, словно  он  снова
держал в руках боевое оружие.
   По мере продвижения вперед, Танар начал понимать, что  попал  в  какой-то
длинный коридор. Внезапно он натолкнулся на что-то твердое.  Ощупав  предмет
руками, он понял, что это деревянный столб из цельного,  даже  неошкуренного
ствола дерева. Он торчал прямо посреди коридора и служил,  догадался  Танар,
для поддержки ослабевшей потолочной балки.
   Миновав столб, он продолжил свой путь, но всего через пару шагов уткнулся
в глухую стену. Сердце у  него  упало.  С  каждым  шагом  вперед  росли  его
надежды, и вдруг такой удар. Снова и снова ощупывал  он  стену,  заслонившую
ему дорогу к  свободе,  но  его  пальцы  встречали  только  сплошную  ровную
поверхность без единого шва кладки. С понурой головой двинулся он в обратный
путь, поклявшись себе, что не позволит отчаянию овладеть им. Пусть сейчас он
вернется в свою камеру,  позже  он  продолжит  исследование  коридора.  Ведь
куда-то он должен был вести! Даже если не найдется  выхода,  все  равно  эти
экскурсии внесут некоторое разнообразие в монотонную  рутину  заключения.  К
тому же, утешал он себя, его жизненное  пространство  теперь  увеличилось  в
несколько раз.
   Вернувшись, он улегся у стены и решил отоспаться, так как последнее время
отказывал  себе  в  сне,  стремясь  поскорее  закончить  проход.  Когда   он
проснулся, камера была полна змей, а его  подруга  тыкалась  головой  ему  в
подбородок, свернувшись, как всегда,  у  него  на  груди.  Снова  потянулось
унылое существование, скрашиваемое, правда, регулярным  обследованием  новых
его владений. Вскоре он изучил каждый квадратный дюйм темного  коридора  так
же хорошо, как свою собственную темницу. Он разгуливал по нему  с  такой  же
уверенностью, как если бы он был залит ярким светом.
   Он ел, спал, упражнялся, играл со своими пресмыкающимися гостями и  мерил
шагами  свою  дополнительную  жилплощадь.  И  каждый   раз,   проходя   мимо
деревянного столба, торчащего  посреди  коридора,  он  задумывался  над  его
предназначением. Как-то раз он заснул с мыслью о столбе, а  когда  проснулся
от знакомого прикосновения змеиной головы, вскочил с места так внезапно, что
бедная змея от неожиданности даже зашипела, шлепнувшись на пол. Во сне или в
полудреме Танару явилась великолепная идея, настолько простая, что он сам не
мог понять, как он не додумался до нее раньше.
   Дрожа от возбуждения, юноша бросился к заветному лазу. Он был оккупирован
змеями, но сейчас даже они не могли его остановить. Раскидав змей,  сарианин
головой вперед бросился в узкий  проход  и  приземлился  на  противоположной
стороне в настоящий змеиный ковер. Не обращая на них внимания,  он  поднялся
на ноги и бросился бежать по коридору, пока его  вытянутые  вперед  руки  не
коснулись засохшей коры дерева. Дрожа с ног до головы,  он  некоторое  время
стоял неподвижно, обхватив столб руками и  прижимаясь  к  нему  всем  телом.
Успокоившись немного, юноша встряхнул головой и начал карабкаться вверх. Это
и была посетившая его во сне идея.
   Все выше и выше поднимался он, периодически останавливаясь и шаря  вокруг
руками. Вскоре ему стало ясно, что столб  уходит  ввысь  по  узкому  колодцу
цилиндрической формы. Забравшись футов на тридцать, Танар уперся  головой  в
каменный потолок. Ощупывая его рукой, он понял,  что  верхний  конец  столба
вцементирован в плиты потолка. Неужели и здесь он  нашел  только  тупик?  Но
ведь кто-то же строил этот колодец, а значит, у него должно иметься какое-то
предназначение. Танар решил не сдаваться. Осторожно спускаясь, он  тщательно
ощупывал стены колодца руками и вскоре был вознагражден  за  свое  упорство.
Футах в шести ниже потолка  ему  удалось  нащупать  в  стене  отверстие.  Он
перебрался туда и обнаружил, что находится в узком туннеле,  ненамного  шире
человеческого  тела.  Вокруг  по-прежнему  царил   мрак,   и   передвигаться
приходилось с большой осторожностью. Но вот туннель резко свернул вправо,  и
Танар с ликованием увидел впереди забрезживший свет!
   Даже смертник,  неожиданно  получивший  помилование,  не  обрадовался  бы
сильнее, чем обрадовался юноша этому, ничего еще в сущности не  означающему,
лучику дневного света. Он едва пробивался сквозь  узкую  Щель,  но  это  был
свет, и это была надежда!
   Зачарованно глядя на свет, Танар медленно, как во сне, приблизился к  его
источнику. Рука  его  коснулась  грубых,  некрашеных  досок,  в  щель  между
которыми и пробивался луч.
   Как ни слаб был этот свет, он резал глаза привыкшему к темноте узнику. Он
отвернулся в сторону, чтобы свет не попадал в глаза, и немного постоял  так,
привыкая. Когда он освоился и огляделся,  то  увидел,  что  может  различать
окружающие его предметы. Пробивающийся  сквозь  щель  лучик  освещал  сырые,
серые стены туннеля и  тяжелые  доски,  преградившие  путь  беглецу.  Только
теперь он понял, что стоит перед дверью. Осмотрев  ее,  он  обнаружил  сбоку
подобие засова, изобретения, о котором сарианин даже не подозревал, пока  не
попал в плен к корсарам, так как в Сари жители не запирают своих жилищ и  не
знают о существовании замков и запоров. Но теперь Танар был  уже  достаточно
умудрен опытом, чтобы понять, что он видит.  Итак,  перед  ним  была  дверь,
дверь, ведущая к свету и свободе! Но что же ждало его за этой дверью?
   Прижавшись к ней  ухом,  он  прислушался.  Ни  звука.  Тогда  он  занялся
запором, пытаясь разобраться, как он действует. После нескольких попыток ему
удалось открыть примитивную щеколду. Немного постояв, чтобы успокоить нервы,
юноша осторожно приоткрыл тяжелую дверь.  Хлынувший  в  образовавшуюся  щель
свет ослепил его и заставил прикрыть глаза рукой, но постепенно он привык  и
к нему, хотя еще долгое время вынужден был постоянно щуриться.
   Когда свет перестал резать глаза, Танар приоткрыл дверь пошире и выглянул
наружу.  За  дверью  находилось  довольно  большое  помещение,  заставленное
плетеными коробами, железными и  глиняными  сосудами,  завернутыми  в  шкуры
тюками и прочим добром. Все это барахло стояло вдоль стен штабелями, чуть ли
не достигая потолка. На полу в  центре  комнаты  валялись  груды  различного
снаряжения.  На  всем  лежал  толстый  слой  пыли  и  паутины,  красноречиво
свидетельствующий, что нога человека сюда не ступала уже давно.
   Распахнув дверь, Танар вступил в комнату и внимательно огляделся. На полу
среди груд добра и товаров он заметил свертки  с  корсарской  одеждой,  тюки
кож, судовую оснастку и массу разнообразного оружия.
   Все еще держа руку на двери, он шагнул вперед и  почувствовал,  что  рука
его к чему-то прилипла. Оторвав пальцы от неструганных досок, он поднес их к
глазам и увидел, что они  испачканы  густой  смолой.  Он  попытался  стереть
смолу, но та оказалась такой липкой, что устранить ее не удалось.  Когда  он
брал различные  предметы,  чтобы  получше  их  рассмотреть,  те  каждый  раз
прилипали к его рукам. Это  было  очень  неприятно,  но  он  ничего  не  мог
поделать.
   В кладовой было несколько окон и еще одна дверь в противоположном  конце.
Она была снабжена таким же засовом, с каким ему  уже  пришлось  иметь  дело.
Снаружи его можно было открыть только ключом, а  изнутри  -  голыми  руками.
Устройство было грубым и примитивным, за что Танар должен был бы благодарить
судьбу,  знай  он,  какими  сложными   и   хитрыми   могут   быть   подобные
приспособления.
   Открыв эту дверь, Танар выглянул в щелку. Перед ним был длинный  коридор,
ярко освещенный льющимся из многочисленных  окон  по  одной  из  его  сторон
светом. По другую сторону он заметил несколько закрытых дверей,  ведущих  во
внутренние помещения. Из одной  двери  внезапно  вышел  корсар  и  пошел  по
коридору в противоположном от юноши направлении. Потом из другой двери вышла
женщина и направилась  прямо  к  нему.  Танар  поспешно  захлопнул  дверь  и
задвинул засов. Ему стало ясно, что здесь  он  незамеченным  не  пройдет.  В
своей темной камере он находился  не  ближе  к  свободе,  чем  в  этой  ярко
освещенной  кладовой.  Он  мог  переодеться  в  корсарские  одежды,  но  его
безбородое лицо сразу же привлечет внимание корсаров, и его тут же  схватят.
Но Танар не привык отступать  перед  трудностями.  Он  и  так  уже  забрался
гораздо дальше на пути к свободе, чем мог мечтать. Эта мысль весьма  бодрила
его, а свет, которого он так долго был лишен, просто окрылял. Он  чувствовал
себя способным свернуть горы, и не сомневался, что рано  или  поздно  сумеет
решить все проблемы.
   Он тщательно осмотрел всю кладовую,  особенно  окна,  в  поисках  другого
выхода. Окна выходили в сад Си-Да, но там было слишком много прогуливающихся
людей, так как эта часть сада примыкала к выходу из  дворца.  Дальний  конец
сада был скрыт от него деревьями, и он знал,  что  его  редко  посещают,  но
добраться туда все равно представлялось невозможным.
   По левую сторону вдоль садовой ограды сплошной стеной росли деревья. Будь
они у него под окном, он без труда смог бы добраться по их ветвям  до  самых
казарм и задних дворцовых ворот, но до деревьев было слишком далеко, и Танар
с сожалением отказался от этой заманчивой идеи.
   Таким образом, оставался только коридор за дверью, по которому  постоянно
сновали люди. Надо было что-то решать, потому что в кладовой он тоже не  мог
оставаться до бесконечности. Здесь не было ни воды, ни пищи, а  кроме  того,
его тюремщики в любой момент могли обнаружить побег и поднять тревогу. Может
быть, они как раз сейчас принесли ему неизменный железный бачок с едой.  Что
будет, когда они заберут его и найдут нетронутым?
   Присев на кипу  связанных  кож,  Танар  занялся  обдумыванием  дальнейших
действий. Взгляд его упал на ворох одежды и он подумал, что в  любом  случае
для начала не помешает переодеться. Здесь  были  кожаные  штаны  и  рубашки,
корсарские сапоги с ботфортами  и  их  любимые  красные  кушаки  и  головные
платки. С легкой усмешкой на губах юноша отобрал все  необходимое,  стряхнул
слой пыли с выбранных обновок и не спеша облачился в корсарское одеяние.  Но
ему не нужно было зеркала, чтобы понимать, как  сильно  выдает  его  молодое
безбородое лицо. Он выбрал себе пару пистолетов, кортик и тесак, но  как  ни
искал, не нашел ни пороха, ни пуль. Оглядев свое новое облачение, он остался
вполне доволен.
   - Если бы я только мог повернуться спиной ко всей  Корсарии,  -  произнес
он, размышляя вслух, - я бы без труда обеспечил себе свободу, но пока  я  не
научусь отращивать  пышные  бакенбарды  и  бороду,  мне  никого  не  удастся
обмануть.
   Пока он предавался размышлениям, за  дверью  послышались  чьи-то  громкие
голоса. Один был мужской, другой принадлежал женщине.
   - Если ты не согласишься быть моей, - прорычал мужчина, - я  возьму  тебя
силой!
   Танар не расслышал ответа, хотя и  догадался  по  голосу,  что  это  была
молодая женщина.
   - Какое мне дело до Сида! - закричал мужчина. - У меня денег и влияния не
меньше, чем у него. Да если я только пожелаю, я сам могу  захватить  трон  и
сделаться Сидом!
   Женщина снова что-то неразборчиво ответила.
   - Только пикни, и я тебя задушу собственными руками! - с угрозой произнес
мужчина. - А ну пойдем сюда, здесь и поговорим. Там можешь кричать,  сколько
влезет, все равно никто не услышит.
   Танар услышал, как в  двери  кладовой  поворачивается  ключ,  и  поспешил
спрятаться за штабелем плетеных коробов.
   - А когда ты выйдешь из этой комнаты, -продолжал мужчина, входя, -у  тебя
больше не будет причин жаловаться.
   - Я уже сто раз говорила, - ответила женщина, - что скорее умру, чем буду
принадлежать тебе. Но если ты возьмешь меня силой, я сначала  убью  тебя,  а
потом себя.
   Когда Танар услышал ее голос, сердце у  него  в  груди  беше