о стремление  как  можно  быстрее  добраться  до  знакомых  с
детства лесов и равнин, где царит вечное лето. Они так спешили, что почти не
делали передышек. Хотя никто из них не признался бы  в  такой  слабости,  но
каждый почувствовал себя в своей тарелке лишь тогда, когда его или  ее  тень
заняла свое привычное место под ногами.
   Поскольку Сари находилась не совсем на юге, а скорее на  юго-юго-востоке,
возвращались   они   другим   путем,   несколько   отличным   от    маршрута
Корсария-Север-Джа и молодые люди не знали, естественно, ничего  о  сторонах
света. Даже Дэвид Иннес пользовался такими
   понятиями, как юг или восток, больше умозрительно, как некоей абстрактной
схемой, выдуманной для собственного удобства. Все равно у него не было  даже
компаса. Впрочем, его спутники не нуждались в подобных вещах.  В  мире,  где
нет ни луны, ни звезд, а солнце вечно стоит в  зените,  природа  в  процессе
эволюции дала человеку другой метод  определения  направления  -  путеводный
инстинкт, позволяющий любому человеку добраться  до  родных  мест  из  любой
точки Пеллюсидара. Принимая за базу, или основу, прямую линию направления  к
родным  местам,  обитатели  Пеллюсидара  выработали  любопытную  и   простую
систему,  позволяющую  довольно  точно  определять   местоположение   других
объектов относительно базисного. Предположим,  что  вы  родились  в  Сари  и
теперь путешествуете по  Пеллюсидару  от  ледяного  моря  далеко  на  севере
Корсарии, а  вам  необходимо  как-то  определиться.  Протяните  правую  руку
ладонью вниз так, чтобы  мизинец  указывал  на  Сари.  Это  направление  вам
известно от природы.  Отставьте  большой  палец  под  прямым  углом.  Теперь
положите сверху левую руку и так  же  отставьте  большой  палец.  Совместите
мизинец правой руки с мизинцем левой и растопырьте все пальцы так, чтобы они
были примерно на одинаковом расстоянии друг от друга.  У  вас  получился  по
сути дела полукруг или полукомпас, охватывающий дугу в 180ё. Сари  лежит  на
юго-юго-востоке,  а  Страна  Вечной  Тени  строго  на  юге,   но   сарианин,
направляющийся в Страну Вечной Тени, никогда не слышал таких слов. Он скажет
вам, что держит путь  на  два  пальца  левой  руки  от  Сари,  так  как  это
направление указывает ему средний палец левой руки. Если же он  путешествует
в  обратном  направлении,  он  добавляет  слово  "назад".   Таким   образом,
растопыренные пальцы обеих рук представляют подобие компаса, указывающего не
только четыре стороны света, но  и  румбы.  Метод,  конечно,  примитивный  и
весьма приблизительный, но для жителей Пеллюсидара этого вполне  достаточно.
Для непривычного  уха  может  показаться  странным  упоминание  в  разговоре
пальцев левой или правой руки  для  нахождения  какой-нибудь  местности,  но
обитатели внутреннего  мира  пользуются  этой  системой  вот  уже  множество
поколений и прекрасно понимают друг друга.
   Остановившись   на   очередной   привал,   Танар   занялся   определением
местонахождения маленького отряда беглецов. По описанной выше системе у него
получилось, что столица корсаров лежит на три пальца правой  руки  назад  от
Сари,  а  говоря  человеческим  языком,  -строго  на  западе.   Вокруг   них
простиралась плодородная субтропическая равнина с пышной  растительностью  и
изобилием разнообразных животных. Мужчины были вооружены, помимо  корсарских
пистолетов, тяжелыми копьями, ножами и луками со стрелами. У Стеллары и Гуры
были лишь легкие копья и ножи.  Почти  каждый  переход  приходилось  пускать
оружие в дело  -  чем  теплее  становилось,  тем  больше  появлялось  вокруг
свирепых хищников.
   Путники уже давно перестали опасаться преследования со стороны  корсаров,
хотя  путь  их  и  пролегал  по  границам  корсарских  владений.  Пару   раз
встреченные туземцы уверили их, что корсаров здесь нет и  в  помине.  Теперь
друзья могли без помех наслаждаться  обретенной  свободой.  Даже  постоянные
нападения страшных зверей, способных  повергнуть  в  отчаяние  самых  смелых
охотников внешнего мира, не омрачали настроения пятерых беглецов. Они  давно
привыкли к опасностям и воспринимали их философски, как неизбежное  зло,  от
которого нужно поскорее избавиться и тут же забыть.
   Джа и Дэвид стремились поскорее вернуться домой, где обоих ждали любимые.
Танару  и  Стелларе  везде  было  хорошо,  пока  они  были  вместе,  а  Гура
чувствовала себя счастливой, пребывая рядом с Танаром.
   Иногда в ее памяти воскресал брат Болал, который хорошо относился к  ней,
но Данга и своих родителей она старалась не вспоминать.
   Ничто, казалось, не могло омрачить более покоя и счастья пятерых  друзей,
если бы жестокая судьба, нанесшая им коварный и совершенно неожиданный удар.
Они только что перевалили через невысокую гряду и спускались вниз по  узкому
каменистому гребню, когда из-за скалы  прямо  перед  ними  появился  большой
отряд корсаров, численностью не  меньше  сотни.  Передовые  корсары  тут  же
опознали беглецов и разразились  торжествующими  криками,  подхваченными  их
товарищами.
   Дэвид, шедший впереди,  сразу  понял,  что  сопротивление  бесполезно,  и
мгновенно выработал план действий.
   - Мы должны разделиться, - сказал он. - Танар, ты пойдешь со Стелларой, а
Джа возьмет Гуру. Все разбегаемся в разные стороны. Мы не  можем  допустить,
чтобы нас всех схватили. Кто-то один должен добраться  до  Сари.  Если  меня
схватят, пусть тот из вас, кто останется на свободе, сообщит обо всем  Перри
и Гаку. Передайте Перри, что я  уверен  в  существовании  полярной  впадины,
соединяющей Пеллюсидар с внешним миром. Если он установит  связь  по  радио,
пусть сообщит об этом открытии людям. Скажите Гаку, чтобы атаковал  Корсарию
одновременно с моря и с суши. А теперь прощайте!
   Повернувшись спиной к корсарам, все разбежались в разные стороны.  Будучи
намного легче и быстрее  неповоротливых  пиратов,  беглецы  сумели  довольно
далеко опередить их. Беспорядочная мушкетная пальба никого, по  счастью,  не
задела.
   Танар и Стеллара свернули направо и  вскоре  очутились  в  узком  ущелье,
круто поднимающемся вверх. Джа с Гурой пошли налево, вдоль русла пересохшего
ручья. Сам  Дэвид  Иннес  устремился  назад,  через  только  что  пройденный
перевал.
   Добравшись до конца теснины, Танар и Стеллара обнаружили, что  дальнейшее
продвижение невозможно. Путь преградила отвесная скала.  Она  был  невысока,
всего  футов  пятнадцати,  но  стены  ее  оказались  гладкими  и   абсолютно
неприступными. Взобраться по крутым склонам ущелья они тоже не могли. В этом
тупике и обнаружил их корсарский отряд. Бедным беглецам даже спрятаться было
негде,  и  они  беспомощно  стояли  и  смотрели,  как  приближаются  к   ним
торжествующие враги. Вот так, едва обретя свободу, молодые люди вновь попали
в лапы корсаров. Танар даже не  стал  сопротивляться,  не  желая  подвергать
жизнь Стеллары риску от шальной пули.
   Часть корсаров хотела тут же расправиться с юношей,  но  командующий  ими
офицер запретил, напомнив приказ Сида взять беглецов живыми.
   - Кстати говоря, - добавил он, - Бульф обещал особую награду, если  этого
парня приведут живьем.
   В течение долгого пути в Корсарию Танару и Стелларе удалось  узнать,  что
встретившийся с ними отряд был лишь одним из многих,  разосланных  Сидом  на
поиски беглецов. Он приказал не возвращаться, пока не спасут его дочь  и  не
поймают ее похитителей. Довольные успехом своей миссии, корсары не  упустили
случая сообщить Танару, почему Сид так настаивал, чтобы его взяли живым.
   - Сид и Бульф приготовили тебе такую кару за твое злодейство, что ты  еще
не раз пожалеешь, что вообще родился на свет, - сказал ему офицер.
   Танара сразу же разлучили со Стелларой, но переход был долгим, и ему пару
раз удалось с ней переговорить.
   - Бедный ты мой, - сказала ему Стеллара, - зачем мы  только  встретились?
Почему нашу любовь все время сопровождают горе, боль и смерть?
   - Ты не права, - покачал головой сарианин. -  Пусть  я  умру,  пусть  они
пытают меня вечно, все равно это не будет слишком высокой ценой  за  счастье
любить тебя и быть любимым тобой.
   - Но они будут пытать тебя, страшно пытать! - зарыдала  девушка.  -  Одна
только мысль об этом разрывает  мне  сердце.  Лиши  себя  жизни  собственной
рукой, любимый, не позволяй им издеваться над тобой. Я знаю их,  я  знаю  их
методы и я предпочла бы скорее убить тебя своими руками, чем видеть  тебя  в
лапах Сида и Бульфа. Сид - настоящий  зверь,  а  Бульф  -  еще  хуже  Бохара
Кровавого. Я никогда не буду принадлежать ему, клянусь тебе. Если ты умрешь,
я последую за тобой. Не знаю, существует ли  загробная  жизнь,  как  уверяли
предки корсаров, но если существует, я надеюсь вновь встретить  тебя  там  и
вечно любить.
   Танар упрямо покачал головой.
   - Я знаю только одну жизнь, - сказал он, - я не думаю,  что  есть  еще  и
другая. Поэтому я все же буду держаться за эту и тебе советую поступить  так
же.
   - Но они же будут тебя пытать! - снова напомнила Стеллара со стоном.
   - Никакая пытка не сможет убить нашу любовь, - успел  проговорить  юноша,
но тут его грубо схватили и увели.
   Снова потянулись нескончаемые мили пешего марша. Какой  унылой  выглядела
теперь окружающая их местность сквозь призму горя  и  отчаяния,  охватившего
души влюбленных, и каким солнечным раем казалась она совсем  недавно,  когда
они рука об руку шли по  этим  же  местам  навстречу  свободе,  с  сердцами,
полными любви и счастья.
   Но всему приходит конец; закончилось и это путешествие.  У  ворот  дворца
Танар в последний раз увидел Гтеллару. Ее окружили многочисленные служанки и
повели в ее покои, а Танара сразу  же  препроводили  в  тронный  зал,  чтобы
показать Сиду.
   Едва войдя в зал, сарианин обратил  внимание  на  темное  и  багровое  от
злости лицо предводителя корсаров. Рядом с ним на  возвышении  стоял  Бульф.
Танар только один раз видел этого негодяя, но  и  одного  раза  было  вполне
достаточно, чтобы на всю жизнь запомнить его зверскую рожу. Но не бандитская
физиономия Бульфа потрясла юношу и заставила его похолодеть от ужаса.  Перед
Сидом находился еще один человек,  которого  Танар  никак  не  ожидал  здесь
встретить. Это был Дэвид Иннес, первый Император Пеллюсидара. Увидеть своего
любимого повелителя и друга снова в плену было для молодого  воина  горше  и
больней самой жестокой пытки.
   Танара подвели к трону  и  поставили  рядом  с  Дэвидом.  Он  хотел  было
заговорить с ним, но угрожающий жест Сида заставил его  прикусить  язык.  Им
так и не пришлось поговорить друг с другом.
   Сид и Бульф уставились на пленников налитыми злобой глазами. Наконец  Сид
заговорил.
   - Вы подло обманули мое доверие и похитили мою дочь. Нет такой  смерти  и
таких мук, которые могли бы послужить для вас достаточным наказанием. Даже я
не в силах придумать такой ужасной кары, которая позволила  бы  мне  считать
себя отомщенным сполна за нанесенное мне оскорбление. Я думаю  выслушать  по
этому поводу мнение моих приближенных,  -  закончил  он,  поочередно  обводя
взглядом лица окружающих трон придворных.
   - Отдай мне этого щенка, - рявкнул Бульф, указывая  на  Танара,  -  и  ты
увидишь такие пытки, которых не видел и не испытывал еще ни один из живущих.
   - Но закончатся они чем, смертью? - спросил высокий корсар с бледным, как
у мертвеца, лицом.
   - Естественно, - ответил Бульф, - но не сразу, нет, не сразу...
   - Смерть после долгих пыток становится желанной и радостной, -  продолжил
свою  мысль  высокий  корсар,  -  так  неужели  ты  хочешь   доставить   ему
удовольствие и позволить умереть?
   - Что же ты предлагаешь? - заинтересовался Сид.
   - Подарить им жизнь, но сделать ее хуже смерти.
   - Если ты придумал для них пытку похлеще моей, - воскликнул Бульф, - я  с
радостью отдам в твои руки этого юного наглеца.
   - Объясни, - приказал Сид.
   - Я имею в виду следующее, - начал похожий на мертвеца корсар, -  вы  все
знаете, как эти люди любят свободу, свет, свежий воздух, чистоту и  общение.
Под этим дворцом есть холодные и сырые темницы, куда не проникает  ни  свет,
ни звуки. В этих подвалах обитают жуткие безымянные твари. Пусть  общение  с
ними заменит этим преступникам человеческое общество. Одного только  следует
опасаться - безумия. Если они сойдут с ума, они не  будут  сознавать  своего
положения и лишат тем самым нашу месть им ее сладостной завершенности.  А  в
остальном, судите сами: что может быть страшнее  пожизненного  заключения  в
одиночке, без света, звуков и надежды?  Какая  смерть,  какая  пытка,  какое
наказание может сравниться с тем ужасным уделом, который  ждет  этих  двоих,
если вы примете мое предложение?
   Когда он закончил, наступило долгое  молчание.  Сид  и  его  приближенные
обдумывали слова старого садиста. Первым нарушил молчание Сид.
   - Бульф, - сказал он, - старик, похоже, прав. Я, например,  предпочел  бы
тысячу раз умереть, чем гнить заживо в подвалах моего дворца.
   Бульф медленно наклонил голову.
   - Как ни жаль  мне  моих  планов  подвергнуть  пытке  этого  паршивца,  я
вынужден признать, что предложенное наказание  значительно  превосходит  мои
самые буйные фантазии.
   - Приказываю заключить этих преступников  в  подземные  одиночные  камеры
пожизненно! - завершил обсуждение Сид. - Стража! Увести!
   Под молчаливыми взглядами собравшихся корсаров Дэвиду и  Танару  завязали
глаза. Юноша почувствовал, что с него снимают все его украшения  и  забирают
все личные вещи, бывшие с ним в этот момент. Ему оставили только набедренную
повязку.  Затем  его  повели,  грубо  подталкивая  в  спину,  по  извилистым
дворцовым коридорам. Только по звуку шагов можно было  определить,  что  они
идут по  узкому  проходу  или,  наоборот,  минуют  большой  зал.  Потом  его
заставили спуститься по длинной лестнице и снова повели по коридору. Но  вот
пленника остановили, схватили за руки и опустили  в  какую-то  дыру.  В  ней
пахло сырой землей, плесенью  и  гнилью.  Был  еще  один  запах,  совершенно
омерзительный, но его Танар не узнал. Опустив его на вытянутых руках в дыру,
охранники разжали пальцы, и юноша  шлепнулся  на  холодные  скользкие  плиты
каменного пола.  Над  головой  послышался  скрежет,  и  он  понял,  что  это
закрывают люк, через который его спустили в тюрьму. Танар нетерпеливо сорвал
с глаз повязку, но с таким же успехом он мог  бы  оставить  ее  на  месте  -
вокруг нельзя было ничего разглядеть. Тогда он прислушался, но не уловил  ни
звука. Даже шаги удаляющейся стражи не проникали сквозь толщу каменных стен.
Его мучители хорошо выбрали наказание для  вольнолюбивого  сарианина.  Тьма,
безмолвие и одиночество - самая страшная пытка.
   Танар надолго застыл на месте в мрачном раздумье. Затем решительно шагнул
вперед и начал наощупь обследовать свое  жилище.  Он  прошел  вдоль  стен  и
выяснил, что камера имеет шесть шагов в длину и четыре - в ширину. Не так уж
плохо для тюрьмы, но Танару она казалась в этот момент теснее могилы.
   Он начал размышлять, чем ему заняться в темнице, но тут же вспомнил,  что
отсюда его может освободить только смерть. Смерть! А что  если  ускорить  ее
приход?
   Но как? Длина камеры шесть шагов. Если он с разбега  ударится  головой  о
стену, разве это  не  будет  выходом?  Но  тут  на  память  ему  пришло  его
собственное обещание, данное Стелларе,  когда  та  умоляла  юношу  покончить
самоубийством, чтобы избежать пыток: "Я  никогда  не  соглашусь  умереть  от
своей собственной руки!"
   Он еще раз обследовал камеру. В голову пришла мысль:  как  же  его  будут
кормить? Что кормить будут, он не сомневался, иначе вся затея  не  имела  бы
смысла. Наоборот, его должны  хорошо  кормить,  чтобы  максимально  продлить
пытку мраком и одиночеством. Ему вспомнилось яркое солнце на зеленых склонах
родных гор, где так любят бродить его сверстники - юноши и девушки Сари. Как
счастлив был он, когда тоже бродил по холмам и  долинам  родной  страны.  Он
подумал о Стелларе, которая могла в этот момент быть в десятке футов у  него
над головой, но которая, тем не менее, была для него не ближе, чем  если  бы
их разделял целый океан. Может быть, на  самом  деле  они  снова  встретятся
после смерти? Нет, только не самоубийство!
   Он попытался представить себе будущее  -  гнетущую,  мрачную,  безмолвную
пустоту длиной в вечность, но обнаружил, что сквозь  безнадежность  отчаяния
откуда-то из глубин души пробивается надежда, даже  не  надежда,  а  упрямая
уверенность, что он еще обретет свободу,  свет  и  счастье.  И  тогда  Танар
принял решение, что не позволит своим тюремщикам потушить светлый  луч  этой
надежды и сделает все, чтобы претворить ее в жизнь.
   Он твердо решил, что не сойдет с ума  Для  этого  придется  выбросить  из
головы мысли о мраке и одиночестве, сделать вид, что их просто нет.  И  еще,
он должен находиться в форме, а  значит,  постоянно  заниматься  физическими
упражнениями. Причем при этом он достигнет двойной  цели:  сохранит  себя  в
полной готовности к действиям и  будет  достаточно  уставать,  чтобы  крепко
спать. Перед сном он решил предаваться только  приятным  воспоминаниям,  это
поможет ему видеть хорошие сны и хоть во сне  покидать  свою  тюрьму.  Таков
вкратце был план, выработанный Танаром для сохранения в  себе  человеческого
облика  даже  в   этих   жутких   условиях.   Неукоснительно   придерживаясь
выработанных правил, сарианин убедился в верности  собственных  рассуждений.
Он занимался физическими упражнениями до полного изнеможения, потом  ложился
и предавался сладким грезам, пока сон не овладевал им. Привыкнув  с  детства
спать на твердой земле, он не испытывал особых неудобств и спокойно  засыпал
на каменном полу, мечтая о своей любимой Стелларе.
   Самым  неприятным  было  пробуждение.  Переход  от  сна  к  бодрствованию
сопровождался  навязчивым  кошмаром.  Вот  и  сейчас   Танар   проснулся   и
почувствовал какой-то животный ужас. До его сознания не сразу дошло, что  по
его груди ползет какая-то холодная, скользкая тварь. Инстинктивно он схватил
ее, чтобы отбросить подальше. Пальцы его сомкнулись вокруг чешуйчатого тела,
которое сразу же стало извиваться у него в руке, издавая злобное шипение.
   Покрывшись холодным потом, Танар вскочил на ноги.  Волосы  на  голове  от
ужаса встали дыбом. Он отступил на шаг и ощутил под  ногой  еще  одну  змею.
Отдернув ногу, он не удержал равновесия и упал,  придавив  в  падении  целый
клубок сплетенных тел - холодных, омерзительных, извивающихся. Снова вскочив
на ноги, Танар бросился к противоположной стене. Но и там  были  змеи.  Весь
пол камеры был покрыт  этими  ужасными  рептилиями.  Они  угрожающе  шипели,
обвиваясь вокруг его ног. Он отрывал их, отбрасывая в сторону, но тут же  их
место занимали другие.
   Это уже был не сон, а жестокая реальность. Он понял, что нашествие змей в
его камеру было частью мучений, уготованных ему корсарами. Но в этом  случае
они,  кажется,  перестарались.  Змеи  сводили  сарианина  с  ума.  Он  почти
физически ощущал, как затуманивается его разум и подступает безумие. Что-то,
очевидно, действительно сдвинулось в голове молодого воина, потому  что  его
последующие поступки можно объяснить только кратковременным помешательством.
   - Ваше оружие я  использую  против  вас!  -  выкрикнул  он  и  разразился
хриплым, лающим хохотом. Затем он оторвал обвившуюся вокруг его тела змею  и
поднял перед собой на вытянутую руку. Змея шипела и извивалась. Это была  не
очень большая змея по масштабам Пеллюсидара -  футов  пять.  В  толщину  она
достигала примерно шести дюймов.
   Держа рептилию за горло одной рукой, другой он несколько раз ударил ее по
голове, а потом прижал к своей груди ее пасть. Все это  время  он  продолжал
истерически хохотать и вопить. Проделав такую операцию несколько раз,  Танар
добился желаемого - разозленная змея вонзила свои клыки в левую грудь юноши.
С торжествующим криком он отбросил гадин