для передвижения в  таком
темпе. Меня охватила неуемная дрожь при мысли о  страшном  конце,  ожидающем
моего друга.
   Я крикнул ему во весь голос, чтобы он остановился,  но  зов  мой  остался
гласом вопиющего в пустыне. Я ринулся в туман, двигаясь примерно  в  том  же
направлении, в котором исчез Перри.
   Первое время мне казалось, что я слышу его шаги впереди, но остановившись
и прислушавшись, я не различил уже  ничего,  даже  рычания  медведей  -  они
остались далеко позади. Я был опять один. Меня  окружала  могильная  тишина.
Впереди густой пеленой колыхался непроницаемый туман. Да,  я  опять  остался
один; Перри, вне всяких сомнений, погиб.

   Глава III
   Вниз под гору

   Постоянно сверяясь с компасом, я медленно брел в густом тумане, не  слыша
уже больше рева медведей и не сталкиваясь ни с одним из них. Уже значительно
позже я узнал, что эти чудовищные хищники ужасно боятся тумана и, едва попав
в него, стремятся  выбраться  из  его  объятий.  Должен  признаться,  что  я
испытывал похожие чувства.
   Мне было грустно и одиноко. Собственные трудности не заботили  меня  так,
как гибель Перри, - я был очень привязан к нему.
   Я уже начал сомневаться, что мне когда-либо удастся  преодолеть  перевал.
Несмотря на природный оптимизм, испытания, выпавшие на мою  долю,  надломили
мой дух, и я был близок к отчаянию.
   Серые гряды облаков действовали  на  меня  угнетающе.  Надежда,  по  всей
видимости, питается солнечным светом, в тумане же она  чахнет.  Но  инстинкт
самосохранения оказался сильнее надежды. Ничто не может подавить его -  даже
угроза  ужасной  смерти.  Вот  и  теперь,  подталкиваемый  этим   всемогущим
инстинктом, я шел и шел вперед.
   По мере моего продвижения туман становился все непроницаемей. Даже снег и
лед, по которым я ступал, оставались вне видимости. Казалось, я плыл в  море
пара.
   Двигаться в таких условиях было равносильно самоубийству, но я не мог  бы
остановиться, даже если бы знал, что  смерть  подстерегает  меня  через  два
шага. Во-первых, было слишком холодно, чтобы остановиться, а во-вторых,  мне
доставляло своеобразное удовольствие не покидающее меня чувство  смертельной
опасности.
   Вскоре  ледник  кончился.  Сверившись  в  очередной  раз  с  компасом,  я
убедился, что не сбился с дороги, и продолжил свой  путь.  Сделав  несколько
шагов, я неожиданно провалился в пустоту. Падая, я попытался  схватиться  за
что-либо, но под руками был лишь гладкий лед, зацепиться  было  не  за  что,
чтобы хоть как-то затормозить падение. Мгновением позже  моя  скорость  была
уже так велика, что ничто не смогло бы остановить меня.
   Как ядро, выпущенное из пушки, я пробил туман и  впервые  за  много  дней
увидел солнечный свет. Скорость моего падения была такова, что все сливалось
в моих глазах в одно неясное расплывчатое пятно.
   Таким образом я пролетел по склону  несколько  тысяч  футов,  пока  спуск
плавно не перешел в огромное заснеженное плато. Я несся по нему с постепенно
уменьшающейся скоростью и вскоре начал различать отдельные предметы.
   Далеко впереди я увидел огромную долину, могучий лес и широкую сверкающую
гладь водного простора. Чуть ближе,  на  белом  снегу,  отчетливо  виднелось
бурое пятно.
   "Медведь", - подумал я и поблагодарил всемогущий инстинкт, не позволивший
мне потерять винтовку в момент моего падения.
   Продолжая двигаться с той же скоростью, не  меняя  направления,  я  очень
скоро должен был оказаться в непосредственной близости от зверя.
   Вскоре я и в самом деле остановился шагах в  двадцати  от  объекта  моего
внимания. Он стоял на задних лапах и с  удивительным  терпением  ждал  моего
приближения.
   Едва вскочив на ноги, я  вскинул  винтовку,  но  тут  Же  отбросил  ее  и
сложился вдвое от хохота.
   Это был Перри!
   Я был счастлив увидеть его живым и  невредимым,  но  неожиданность  нашей
встречи и нервный стресс, который я пережил, вызвали такую вот реакцию.
   -  Дэвид,  -  буквально  прорычал  он.  -  Дэвид,  мальчик  мой!  Господь
смилостивился надо мной и внял Моим молитвам!
   Как выяснилось, Перри, убегая от медведей, полностью повторил мой путь  и
свалился почти в том же месте, где и я. Итак, случай довершил  то,  чего  мы
так долго не могли добиться своими силами.
   Мы перешли перевал и оказались на нужной стороне Облачных Гор.
   Мы осмотрелись. Внизу виднелись зеленые деревья тропического леса,  а  за
ними раскинулась бескрайняя морская гладь.
   - Люрель-Аз, - сказал я, указывая в ту сторону.
   Перри, как оказалось, тоже не потерял свою винтовку,  что  доставило  мне
большую радость. Никто из нас не пострадал от падения, и мы  продолжили  наш
путь.
   Идти было сравнительно легко. Нам, конечно, приходилось время от  времени
сталкиваться с хищниками, но, благодаря нашему мощному арсеналу,  у  нас  не
было причин особенно тревожиться по этому поводу.
   Прежде чем устроить привал, мы  постояли  немного,  жадно  вглядываясь  в
зелень листвы и с наслаждением вдыхая напоенный лесным ароматом воздух.
   Мы повалили несколько невысоких деревьев и  соорудили  из  них  небольшую
надежную хижину для защиты от зверей. Мы так обессилили, что не стали  есть,
а сразу же легли спать.
   Не знаю, сколько мы проспали - во внешнем мире мог пройти  за  это  время
как один месяц, так и одно мгновение. Могу сказать лишь с уверенностью,  что
когда мы закончили строительство нашего убежища, некоторые ободранные  ветки
оказались присыпанными землей, а когда мы проснулись,  они  уже  дали  новые
побеги. Так что, я думаю, мы проспали по меньшей мере месяц.
   Как бы то ни было, проснувшись, я почувствовал, что голоден. Думаю, что и
проснулся-то я от сосущей пустоты в желудке. Не  прошло  и  десяти  минут  с
момента пробуждения, как мне удалось подстрелить куропатку и дикого  кабана.
Перри к этому времени уже развел огонь, и мы с аппетитом поели. Насытившись,
мы решили отправиться в путь немедленно.  Мы  предполагали,  что  следуя  по
течению ручья, рядом с которым расположились, рано или  поздно  нам  удастся
достичь той
   большой реки, впадающей в Люрель-Аз, о которой мне говорил Джа.
   Мы не ошиблись. Через несколько дней  приятного  путешествия  -  а  какое
путешествие не показалось бы приятным после перенесенных испытаний  -  нашим
глазам предстала широкая река, величественно несущая свои воды в направлении
моря, которое мы видели с заснеженных склонов Облачных Гор.
   Еще через три перехода мы вышли к месту, откуда было видно,  как  могучая
река сливается с морем. Вдали расположились три  острова.  Крайний  слева  -
остров Анорок - и был целью нашего путешествия.
   На протяжении всего пути у нас не было недостатка в трудностях. Теперь мы
столкнулись еще с одной - как добраться  до  Анорока?  Нам  была  необходима
лодка.
   Надо  сказать,  что  Перри  -  уникальная  личность.  Во  всех  жизненных
ситуациях он следует  аксиоме:  если  что-то  когда-то  было  сделано  одним
человеком, то другой может это повторить.
   Как-то раз, например, он взялся за  изготовление  пороха.  Это  произошло
вскоре после нашего побега  из  Футры.  Перри  сказал,  что  поскольку  один
человек, смешивая различные вещества, случайно получил порох, то нет  ничего
невозможного в том, что другой человек (то есть  Перри),  знающий  о  порохе
все, кроме того, как его делать, получит его еще раз.
   Он долго возился, смешивая все, что  попадалось  под  руку,  и,  в  конце
концов, получил порошок, по виду напоминающий порох. Перри просто  раздувало
от гордости и, ссыпав порошок в коробочку, он отправился к местным жителям и
каждому встречному сообщал о своем открытии и о том, какой чудовищной  силой
он обладает. Он так перепугал своими россказнями туземцев, что  вскоре,  при
виде его, они стали бросаться врассыпную.
   Я долго наблюдал за этим спектаклем и, в конце концов, предложил провести
эксперимент. Перри разложил костер,  вытащил  оттуда  раскаленный  уголек  и
ткнул им в горку  своего  порошка,  насыпанного  на  безопасном  расстоянии.
Каково же было его удивление, когда уголек немедленно погас!
   Мы повторили опыт несколько раз - с тем  же  результатом.  Я  понял,  что
Перри пытаясь создать порох, изобрел огнетушащее средство, которое, живи  мы
во внешнем мире, могло бы обогатить его.
   Теперь Перри принялся за сооружение  совершенного  плавсредства.  Я  было
предложил просто выдолбить сердцевину дерева и отправиться в  путь  на  этом
примитивном судне, но он с негодованием отверг  мой  план,  сказав,  что  мы
должны построить  нечто,  более  соответствующее  интеллекту  цивилизованных
людей.
   - Мы должны потрясти туземцев своим превосходством, - объяснил он.  -  Не
забывай, что ты -  Император  Пеллюсидара.  А  раз  так,  то  ты  не  можешь
появиться в водах иностранного государства на убогом корыте.
   Я заметил, что если Императору не пристало путешествовать в каноэ, то еще
менее пристало его премьеру собственноручно заниматься грязной работой.
   Перри ничего не оставалось, как рассмеяться, но он крепко стоял на  своем
и сказал,  что  все  премьеры  всегда  уделяли  самое  пристальное  внимание
строительству императорского флота. "А это и  есть  императорский  флот  Его
Величества Дэвида I,  Императора  Объединенных  королевств  Пеллюсидара",  -
завершил он.
   Должен сказать, что мысль о моем величии  мне  всегда  казалось  довольно
забавной, но все-таки моя императорская власть была вполне реальной во время
моего недолгого правления. Двадцать племен  вступило  в  союз,  а  их  вожди
поклялись в вечной дружбе и верности  мне.  Среди  этих  племен  было  много
могущественных, воинственных народов. Их вождей мы  произвели  в  короли,  а
земли, принадлежащие этим племенам, сделали королевствами.
   Мы научили их пользоваться луками и мечами. Я обучил  их  военному  делу,
пользуясь знаниями, почерпнутыми из описаний военных кампаний Наполеона, фон
Мольтке, Гранта и полководцев древности.
   Были проведены  границы  между  различными  королевствами,  и  мы  строго
следили за тем, чтобы они не нарушались. Не раз и не два мы  сталкивались  с
ма-харами и саготами и каждый раз одерживали победы. В  общем,  мы  доказали
наши права на Империю, и вскоре она была признана и за ее пределами. Но  мой
отъезд и предательство Худжи разрушили все.
   Теперь я вернулся. Вернулся, чтобы восстановить  величие  и  мощь  первой
Империи Пеллюсидара, и  хотя  меня  разбирал  смех  при  упоминании  о  моем
императорском достоинстве, я, тем  не  менее,  хорошо  понимал,  какой  груз
ответственности лежит на моих плечах.
   Строительство "императорского  флота"  двигалось  к  концу.  Корабль  был
великолепен, но у меня были определенные сомнения, касающиеся его мореходных
качеств. Когда я сказал об этом Перри, он тактично  заметил,  что  поскольку
среди моих родственников не было судостроителей, то трудно ожидать, чтобы  я
хорошо разбирался в этом деле. После  этого  разговора  я  решил  больше  не
вмешиваться.
   Надо сказать, что Перри очень лихо справлялся с этой  непростой  работой,
несмотря на примитивность наших инструментов. У нас было лишь два топора  да
два охотничьих ножа. С их помощью мы валили деревья,  разделывали  стволы  и
скрепляли их.
   Императорский флагман получился сорока футов в длину и десяти  в  ширину.
Борта его возвышались почти отвесно на десять футов.
   - Это  для  большего  достоинства,  -  пояснил  Перри,  -  и  чтобы  было
невозможно нас взять на абордаж.
   Я прекрасно понимал стремление Перри сделать экипаж неуязвимым для  копий
врагов. Изнутри наш корабль напоминал плавающее  корыто,  впрочем,  уместным
было бы сравнение и с огромным гробом.
   Все в этом судне было сделано для произведения наибольшего впечатления на
туземцев.  Но  поскольку  та  часть  корабля,  что  находилась  под   водой,
естественно, видна не была, то Перри ею пренебрег, и ниже ватерлинии корабля
просто не было - Перри сделал плоское дно. Собственно  говоря,  именно  этот
факт и вызывал мое беспокойство.
   Впрочем, был еще один момент. Высокие  борта  не  позволяли  пользоваться
веслами. Перри предложил использовать шесты, но  я  объяснил  ему,  что  это
будет не очень удобно при столкновении с противником, не говоря уже  о  том,
что достать шесты, которыми  можно  было  бы  пользоваться  в  море,  задача
неразрешимая.
   В конце концов я предложил сделать наш корабль парусным.  Идея  полностью
захватила Перри, и он не соглашался ни на что меньшее,  чем  четырехмачтовый
полностью оснащенный корабль.
   Все попытки переубедить его ни  к  чему  не  привели.  Он  просто  бредил
эффектом, который произведет появление этого могучего  необычного  судна  на
дикарей.
   Ни одному из нас никогда не доводилось ходить под парусами, но  меня  это
не смущало, поскольку я был  уверен,  что  нам  не  придется  поднимать  все
паруса.
   Строительство велось на берегу реки, близко к месту впадения ее  в  море,
где прилив достигал своей наивысшей отметки. Для того чтобы обеспечить спуск
нашего детища на воду, мы построили стапель из бревен. На нем и располагался
наш корабль. Перри настоял, чтобы все паруса были подняты до  того,  как  мы
спустим его на воду, и корабль являл собой впечатляющее зрелище.
   В последнюю минуту мы заспорили о названии. Я  настаивал  на  том,  чтобы
увековечить имя Перри,  как  создателя  этого  чуда,  но  он  из  скромности
отказался.
   В конце концов, мы решили создать систему наименований кораблей  будущего
флота. Корабли первого класса будут носить названия королевств, канонерки  -
имена королей и так далее. В соответствии с этой системой мы решили  назвать
наш корабль "Сари" в честь первого королевства, вступившего в федерацию.
   Спуск на воду прошел проще, чем я ожидал. Перри предложил мне  взойти  на
корабль и, согласно морской традиции, сломать что-нибудь над его носом, но я
отказался, сказав, что хотел бы сначала убедиться  в  том,  поплывет  ли  он
вообще.
   Я видел, что мои слова его уязвили, но поскольку Перри сам выявил желание
стать первым пассажиром, то я не чувствовал особой вины.
   Когда мы перерезали веревки и вышибли подпорки,  удерживающие  "Сари"  на
месте, корабль стремительно понесся к воде по намазанным жиром бревнам.
   В тот момент, когда он с шумом врезался в  воду,  его  скорость  достигла
двадцати миль в час. "Сари" проплыл  некоторое  расстояние  по  инерции,  но
вскоре остановился, натянув веревку, предусмотрительно  привязанную  нами  к
толстому дереву.
   Как только произошла  остановка,  наш  корабль  немедленно  перевернулся.
Перри был так огорчен, что у меня не  хватило  духу  напомнить  ему  о  моих
опасениях. Хотя, должен признаться, искушение было велико.
   - Ладно, старина, не расстраивайся, - сказал я ему, - сейчас мы  подтянем
его поближе, а когда прилив спадет, мы попробуем действовать  по-другому.  Я
думаю, что все еще можно исправить.
   Нам удалось вытащить "Сари" на мелководье, и, когда  схлынул  прилив,  он
остался лежать на боку, весь покрытый  грязью,  нимало  не  отвечая  гордому
названию "ужас морей", как  окрестил  его  Перри,  пока  не  было  придумано
настоящее имя.
   Мы принялись за работу: у нас было времени только до следующего  прилива.
Нам пришлось снять все паруса и мачты и нагрузить корабль камнями.
   С огромным напряжением мы ждали  начала  прилива.  Здешние  приливы  мало
похожи на те, что бывают во внешнем мире, но, по моим расчетам, наш  корабль
должен был принять требуемое положение.
   Я не ошибся. Томительное ожидание закончилось, и мы увидели,  как  "Сари"
медленно встает из грязи и поднимается вместе с приливом. Когда уровень воды
спал, мы подтянули "Сари" ближе к берегу и поднялись на борт.
   Корабль  устойчиво  покачивался  на  волнах.  Особенно   нас   порадовало
отсутстие течи - мы потратили много времени, чтобы заткнуть все щели.
   Поставив один парус,  настелив  поверх  камней  доски,  чтобы  образовать
палубу, мы вышли с помощью пары весел на стремнину и, бросив каменный якорь,
стали ожидать отлива, который вынес бы нас в открытое море.
   Обнаружив,  что  наша  палуба  находится  слишком  низко,  мы   принялись
сооружать верхнюю палубу четырьмя футами выше, предусмотрев в  ней  люк  для
прохода на нижнюю палубу.
   Хотя миссия наша была мирной, мы знали, что можем встретить врагов и  нам
придется защищаться. В этом смысле конструкция  корабля  была  исключительно
Удачна: борта возвышались над верхней  палубой  на  три  фута,  в  них  были
проделаны бойницы, из которых, невидимые для врага, мы могли вести огонь.
   Наконец, начался отлив. Мы подняли якорь и медленно двинулись по  реке  в
направлении моря.
   Вокруг  нашего  корабля  шныряли  огромные  обитатели  водных  стихий   -
плезиозавры, ихтиозавры и какие-то их родственники, чьи названия так  хорошо
знакомы Перри и которые я забываю через час после того, как услышу.
   И вот мы  отправились  в  долгожданное  путешествие,  которое  так  много
значило для меня.

   Глава IV
   Дружба и предательство

   "Сари" оказался крайне непокорным и ненадежным кораблем.  На  нем  хорошо
было бы устраивать прогулки на тихом пруду, но в огромном море  он  оставлял
желать много лучшего.
   Конечно, он плыл, когда дул  ветер,  но  стоило  тому  стихнуть,  корабль
начинал дрейфовать, и нам не удавалось  следовать  намеченному  курсу.  Наше
продвижение было крайне медленно.
   В результате, вместо того, чтобы приблизиться  к  Анороку,  мы  оказались
намного правее. Вскоре уже было очевидно, что нам  придется  проплыть  между
двумя островами, находящимися справа от него, и попытаться подойти к Анороку
с другой стороны.
   Наконец мы добрались  до  островов.  Перри  был  совершенно  очарован  их
красотой. Я, впрочем, тоже не мог остаться безразличным - это была  поистине
величественная картина.
   В тот самый момент, когда Перри разразился цветистым панегириком в  честь
красоты этих мест, с ближайшего острова в нашем направлении выскочило каноэ,
битком набитое вооруженными туземцами. За ним последовало второе, а затем  и
третье. Их намерения были очевидны.
   Перри предложил взяться за весла и уйти от каноэ, но мне удалось  убедить
его, что любая скорость, которую мы сможем развить, будет недостаточной  для
того, чтобы не дать легким суденышкам туземцев догнать нас.
   Я подождал, пока они приблизятся, и окликнул их, сказав,  что  мы  друзья
мезопов и сейчас собираемся навестить Джа с Анорока. В ответ на это  туземцы
заявили нам, что находятся в состоянии войны с Джа, и возьмут наш корабль на
абордаж, а наши трупы выкинут за борт на корм рыбам.
   Я предупредил, что для их же собственного блага было  бы  лучше  оставить
нас в покое, но в ответ услышал  брань  и  участившиеся  удары  весел.  Наши
противники, конечно, были ошеломлены видом "Сари", но поскольку они не знают
страха, это не убивало их решимости.
   Видя,  что  дикари  собираются  нас  атаковать,  я  впервые   в   истории
Пеллюсидара  пустил  в  ход  "императорскую  морскую  артиллерию".  Попросту
говоря, я выстрелил из револьвера по ближайшему каноэ.
   Эффект был потрясающий! Увидев, как один из воинов  привстал  с  коленей,
выронил весло, на мгновение замер и упал за борт, остальные перестали грести
и с ужасом смотрели то на меня, то на поверхность воды,  где  морские  твари
дрались за труп их товарища. Им должно было показаться чудом то, что стоя на
расстоянии втрое большем, чем полет копья, я сумел поразить одного из них  с
помощью громкого шума и легкого дымка.
   Но пауза длилась недолго - с дикими криками  навалившись  на  весла,  они
продолжили движение.
   Я стрелял снова и снова, и с каждым выстрелом один  из  воинов  ронял  со
стоном свое весло.
   Когда нос первого каноэ коснулся борта "Сари", то  в  лодке  были  только
мертвые и умирающие. Два других суденышка  стремительно  приближались,  и  я
переключил внимание на них.
   Думаю,  что  у  них  зародились  сомнения  по   поводу   Це