за Великим Туром, потому что мы смотрели на него и ни разу не
отвернулись.
     - Тогда, по крайней мере, они не в храме.
     - А где они еще могут быть, нас не касается.
     - А если они не в апартаментах Заксы? Если  они  только  не  вошли  в
храм.
     - А может быть, они добрались до Заксы?
     - А они убийцы?
     - Худшее, что может случится с Фандалом!
     - Тише! Боги имеют уши!
     - Из камня...
     - Но уши Заксы не из камня, и они  слышат  многое,  что  для  них  не
предназначено!
     - Старая бенсиха!
     - Она джеддара и великая жрица!
     - Да, но... - голоса удалились из пределов слышимости в дальний  угол
храма, но несмотря на это, сказано было многое: Заксу боялись и ненавидели
жрецы Тура. Слуги бога не слишком  боялись  своих  богов,  что  доказывала
фраза о том, что те имеют уши из камня.  И  очень  важной  была  беседа  с
дваром Гвардии Джеддары.
     Теперь мы в первый раз получили возможность осмотреть  наше  укрытие.
Внутренняя полость была пуста и высоко простиралась  над  нами,  возможно,
футов на сорок, и мы могли видеть свет снаружи, проникающий через рот, нос
и уши, как раз ниже которых была  круглая  платформа,  еле  различимая  во
мраке. Платформа обегала полость  вокруг  внутренней  стороны  шеи,  к  ее
основанию  вела  лестница  с  железными  ступеньками.  Толстый  слой  пыли
покрывал пол, на котором мы стояли, а крайность нашего положения требовала
внимательного  осмотра  этой  пыли.  Я  сразу  же  был  поражен  сделанным
открытием. Мы, как видно, первые, кто зашел сюда за много десятков  лет  -
покров пыли не был нарушен никем.
     Когда я установил это, мой взгляд упал на нечто, сваленное в  кучу  у
подножия лестницы. Приблизившись, я  сразу  понял,  что  это  человеческий
скелет с разбитым черепом и раздробленными  ребрами.  Около  него  в  пыли
лежали великолепные одежды, самые роскошные из всех, которые я  когда-либо
видел. Его положение у основания лестницы, также как и  разбитый  череп  и
сокрушенные ребра, служили очевидным доказательством причины его смерти  -
он упал головой вниз с круглой платформы с высоты сорока  футов,  унеся  в
вечность секрет Великого Тура.
     Я высказал предположения Гор Хаджусу, осматривавшему одежды мертвеца,
и он согласился со мной, что смерть его была именно такой.
     - Он был высшим жрецом Тура, - прошептал Гор Хаджус, -  и,  вероятно,
членом королевской семьи - возможно, джеддаком. Он умирал очень долго.
     - Я собираюсь пойти наверх, - сказал я, - испытывая лестницу, -  если
она безопасна, иди за мной. Думаю, мы сможем увидеть храм через рот Тура.
     - Осторожно, - произнес Гор Хаджус. - Лестница очень стара.
     Я поднимался с крайней  осторожностью,  испытывая  каждую  ступеньку,
прежде чем перенести на  нее  тяжесть  своего  тела,  но  старая  лестница
оставалась крепкой, как сталь.  Как  высоко  зашел  жрец  навстречу  своей
смерти, навсегда останется тайной, потому что лестница и  платформа  могли
выдержать десятки людей.
     Через рот Тура открывалась панорама храма. Подо  мной  была  огромная
зала, по сторонам ее были расположены другие идолы, меньшие  по  размерам.
Они были более гротескными, чем виденные мною в  городе.  Одежды  их  были
богатыми сверх человеческого понимания - понимания землянина.  Драгоценные
барсумские камни светились неизвестными мне лучами  такой  великолепной  и
ослепительной красоты, что просто не  поддавались  описанию.  Прямо  перед
Туром был алтарь из редкого и чудесного камня - палзона, кроваво-красного,
в структуру которого самой природой вписаны причудливые  узоры,  усиленные
искуснейшей полировкой, сделанной рукой человека.
     Гор Хаджус присоединился ко мне, и вместе мы осмотрели храм.  Высокие
окна выстроились в ряд по обеим сторонам  и  позволяли  проходить  потокам
света. В дальнем конце, напротив Великого Тура, были две  огромные  двери,
закрывающие главный вход  в  храм,  и  около  них  стояли  два  жреца.  На
крошечных алтарях перед каждым из второстепенных идолов курился фимиам, но
горело ли что-нибудь перед Великим Туром, мы не знали.
     Удовлетворив любопытство относительно храма, мы обратили внимание  на
внутреннюю полость статуи, в  том  числе  головы  Великого  Тура,  и  были
вознаграждены тем, что нашли и другую лестницу, ведущую у задней  стены  к
более высокой платформе  у  глаз.  Меня  не  надо  было  долго  упрашивать
исследовать и ее. Я нашел там очень комфортабельное кресло перед  пультом,
управляющим глазами, чтобы они могли ходить  из  стороны  в  сторону,  или
вверх и вниз по приказу операторов; была тут также  и  разговорная  труба,
присоединенная ко рту. Все это я тщательно изучил  и  вернулся  на  нижнюю
платформу, где под языком  идола  нашел  механизм-усилитель,  который  был
связан  с  разговорной  трубой  наверху.  Я  не   мог   подавить   улыбку,
рассматривая эти молчаливые доказательства  вероломства  жрецов  и  обмана
народа, и я думал о  разбившемся  теле  у  подножия  лестницы.  Тур,  могу
поклясться, молчал в течение многих лет.
     Вместе с Гор Хаджусом мы вернулись на верхнюю  площадку,  и  снова  я
сделал открытие: глаза Тура были настоящими телескопами.  Поворачивая  их,
можно было видеть любую точку храма.  Это  было  удивительное  устройство.
Ничто не могло скрыться  от  глаз  Тура,  а  вскоре,  когда  жрецы  начали
болтать, мы обнаружили, что каждый, даже едва  слышный  звук,  доходил  до
нас. Каким ценным помощником  должен  был  быть  этот  Тур  в  дни,  когда
разбитый скелет, лежащий внизу, был еще живым жрецом.



                             12. ВЕЛИКИЙ ТУР

     Для нас с Гором  день  тянулся  томительно  долго.  Мы  наблюдали  за
жрецами, сменявшимися  время  от  времени,  и  слушали  их  болтовню  -  в
большинстве случаев придворные  сплетни  о  разных  скандалах.  Когда  они
разговаривали о нас, мы узнали, что Хован Дью бежал вместе с Саг Ором и до
сих пор ни его, ни Дар Таруса не смогли  найти.  Весь  двор  был  озадачен
нашим исчезновением, казавшимся сверхъестественным. Три тысячи  человек  -
постоянных обитателей двора - непрерывно искали нас. Каждый уголок  дворца
и садов был обыскан, а затем обыскан еще раз.  Подвалы  исследовали  более
основательно, чем когда-либо на памяти старейших из слуг,  и  оттуда  были
извлечены странные вещи, о которых Закса  даже  и  не  подозревала.  Жрецы
шептались, что по крайней мере один великий и  могущественный  дом  должен
пасть из-за предмета, найденного  дваром  Гвардии  Джеддары  в  отдаленных
уголках подвала.
     Когда  солнце  снизилось  за  горизонт  и  наступила  темнота,   храм
осветился мягким белым светом - ярким, но без  грубого  сверкания  земного
искусственного освещения. Пришло много жрецов и красивых молодых  девушек.
Они танцевали  перед  идолами  и  пели  какую-то  тарабарщину,  совершенно
бессмысленную. Постепенно зал наполнился верующими - пэрами двора джеддары
с их женщинами и слугами, выстроившимися в две  линии  вдоль  стен  храма,
оставив широкий проход от главного входа до ног Великого Тура. И  к  этому
проходу были прикованы их глаза. Что они ждали? Их глаза были повернуты  к
закрытым дверям храма, и мы с Гор Хаджусом почувствовали, что и наши глаза
не могут оторваться от  него,  что  врата  вот-вот  откроются  и  начнется
какой-нибудь удивительный спектакль.
     И действительно, скоро створки медленно  повернулись,  и  мы  увидели
нечто, что оказалось огромным  рулоном  ковра,  лежащим  на  боку  поперек
образовавшегося входа. Двадцать рабов, облаченных лишь в  скудные  кожаные
доспехи, стояли за этим рулоном и, когда двери  открылись  полностью,  они
покатили рулон к подножию Великого Тура, застилая широкий проход  от  врат
до самого идола. Ковер был толст и мягок,  бело-синего  цвета  -  наиболее
красивая вещь в храме, где все остальное было крикливое, показное, пышное,
но безвкусное или гротескное. А затем двери закрылись, и мы  снова  ждали,
но  недолго.  Откуда-то  издали  протрубили  трубы,  звуки  их  нарастали,
приближаясь к храму. Двери снова распахнулись,  и  показался  двойной  ряд
пышно разодетых пэров. Они торжественно вступили  в  храм,  а  за  ними  -
роскошная колесница с  двумя  бенсами  в  упряжке,  свирепыми  барсумскими
львами, которых с каждой стороны держали  на  поводу  рабы.  На  колеснице
стояло кресло, а в нем, непринужденно развалясь, сидела Закса.  Когда  она
вступила в храм, люди начали петь  ей  хвалу,  монотонно  бубня.  За  нею,
прикованный к колеснице, медленно брел красный воин, а за ним - процессия,
состоящая из пятидесяти юношей и стольких же девушек.
     Гор Хаджус тронул меня за локоть.
     - Пленный! - прошептал он. - Ты узнаешь его?
     - Дар Тарус! - воскликнул я.
     Да, это был Дар Тарус. Его тайное убежище нашли и арестовали его.  Но
что с Хован Дью? Его также взяли? Если так,  то  лишь  после  его  смерти,
потому что никто и никогда не сможет взять в плен свирепое животное, и  не
сможет оно выдержать плен. Я посмотрел, ища Саг Ора, но  в  храме  его  не
было, и это дало мне надежду на то, что Хован Дью на свободе.
     Колесница остановилась перед алтарем, и Закса сошла с нее, разомкнула
цепь, на которой был Дар Тарус, затем бенсов увели к одной из  стен  храма
за шеренгу малых идолов. Дар Таруса грубо потянули к алтарю и  бросили  на
него, а Закса взойдя на него, приблизилась к воину и с руками, простертыми
к Великому Туру, воззрилась на него, возвышающегося над ней. Как она  была
прекрасна! Как богато одета!  О,  Валла  Дайя!  Твой  милый  облик  унижен
жестокими целями дикого ума, захватившего твою оболочку!
     Глаза Заксы остановились на лице Великого Тура.
     - О, Великий  Тур,  отец  Барсума!  -  закричала  она.  -  Смотри  на
приносящих жертву. Мы перед  тобой,  Всевидящий,  Всезнающий,  Всемогущий,
Единый! Не гневайся больше на нас в молчании. В  течение  столетий  ты  не
удостоил нас, верных твоих рабов, ни единым словом. Никогда со времен  Хор
Сана, высшего жреца, взятого тобой в ту давнюю долгую ночь таинства, ты ни
разу не разомкнул уст перед народом. Заговори же,  Великий  Тур.  Дай  нам
знать, прежде чем мы погрузим вот этот кинжал в сердце нашей  жертвы,  что
дела наши приятны для твоих глаз. Скажи нам, куда девались  двое,  которые
пришли сегодня, чтобы убить твою высшую жрицу, открой нам судьбу Саг  Ора.
Скажи, Великий Тур, прежде чем я ударю! - и она  подняла  тонкий,  длинный
кинжал над сердцем Дар Таруса и посмотрела прямо в глаза Великого Тура.
     И тут, как молния в  небе,  меня  пронзило  ни  с  чем  не  сравнимое
вдохновение. Рука моя схватила рычаг, управляющий глазами Тура, и  я  стал
вертеть ими, пока они не описали полного круга и не остановились на Заксе.
Эффект был магический. Никогда до этого я не видел полный зал  людей,  так
абсолютно ошеломленных и сраженных благоговейным страхом, как здесь. Когда
глаза вернулись к Заксе, она казалось, окаменела, и медная кожа ее приняла
мертвенно бледный оттенок. Кинжал непоколебимо оставался над  сердцем  Дар
Таруса. В течение столетий никто не видел глаза Тура движущимися. Затем  я
поднес разговорную трубку к губам и по залу пронесся  и  загрохотал  голос
Тура. Как из единой огромной глотки прозвучал вздох собравшихся в храме, и
все упали на колени и спрятали лица в ладонях.
     - Мой приговор! - крикнул я. - Не  ударяй,  или  я  сам  ударю  тебя!
Жертвоприношение - Туру!
     Потом  я  замолчал,  пытаясь  придумать,   как   лучше   использовать
полученные преимущества. Согнутые  головы  со  страхом,  одна  за  другой,
приподнимались, и испуганные глаза искали лицо Тура. Я дал  им  еще  повод
для дрожи, заставив  глаза  бога  медленно  блуждать  по  отворачивающимся
лицам, и пока я это делал меня  осенила  другая  мысль,  которую  я  тихим
голосом передал Гор Хаджусу. Я услышал его хихиканье, когда  он  спускался
вниз по лестнице, чтобы претворить мой план в действие. Снова прибег  я  к
действию разговорной трубы.
     - Жертвоприношение - для Тура! - загрохотал я по храму. -  Тур  убьет
его собственной рукой. Погасите свет,  и  пусть  никто  не  двигается  под
страхом смерти, пока Тур не даст разрешения. Ниц! Прячьте лица в  ладонях!
Кто бы ни увидел, будет ослеплен, когда Тур появится среди вас.
     Снова все пали ниц, и один из жрецов поспешно погасил свет,  ввергнув
храм в абсолютную темноту, и  пока  Гор  Хаджус  был  занят  своей  частью
представления, я старался покрыть  любой  другой  шум,  который  мог  быть
случайно им произведен, при помощи огня небесного красноречия.
     - Закса, великая жрица, спрашивает, что стало с двумя,  которые,  как
она полагает, пришли убить ее. Я, Тур, взял их к себе. Тур  мстит.  И  Саг
Ора я взял тоже. В облике огромной обезьяны я пришел и  взял  Саг  Ора,  и
никто не узнал меня, хотя даже дурак мог догадаться, потому  что  где  это
слыхано, чтобы обезьяна могла говорить на человеческом языке, если ее душа
не занята душой Тура?
     Вскоре я услышал шум на лестнице подо мной, и  моментом  позже  некто
вскарабкался на крутую площадку.
     А пока я полагал, что убедил их, так  как  это  был  именно  тот  вид
логики, какой был принят в их религии. Я правда удивился бы, если  бы  это
достигло разума сомневающегося человека, который сказал, что уши богов  из
камня.
     - Все в порядке, - прошептал Гор Хаджус. - Дар Тарус со мной.
     - Осветить храм, - приказал я. - Встаньте и смотрите!
     Вспыхнул свет, и люди поднялись на ноги, дрожа от  ужаса.  Все  глаза
взирали на алтарь, и то, что они  там  увидели,  казалось,  сокрушало  их.
Некоторые женщины пронзительно  закричали  и  упали  в  обморок.  Все  это
убедило меня, что никто из них не принимал бога сколько-нибудь всерьез,  и
теперь,  когда  они  предстали  перед   абсолютным   доказательством   его
могущественной силы, они были полностью сбиты с толку. Там,  где  моментом
раньше они видели живую жертву, лежал  лишь  покрытый  пылью  человеческий
череп.   Уверяю   вас,   что   без   объяснений   это   могло   показаться
сверхъестественным, так быстро Гор Хаджус пробежал от постамента  идола  с
черепом жреца и вернулся, ведя с собой Дар Таруса. Я немного  беспокоился,
как будет реагировать на это Дар Тарус, не более искушенный в обмане,  чем
остальные фандалиане, но Гор Хаджус прошептал ему на ухо "Для Валлы Дайи",
и он понял, в чем дело, и не сопротивлялся.
     - Великий Тур  сердит  на  народ,  -  объявил  я.  -  Много  лет  они
отрекались от него в сердцах своих, даже когда  поклонялись  ему.  Великий
Тур гневается на  Заксу.  Только  Закса  может  спасти  народ  Фандала  от
уничтожения! Вон из храма! Никто тут не должен  оставаться,  кроме  Заксы,
высшей жрицы Тура. Тур должен поговорить с нею наедине.
     Я заметил, что Закса изрядно съежилась от испуга.
     - Разве джеддара, высшая жрица Тура,  боится  предстать  перед  своим
господином? - спросил я устами Тура. Челюсть женщины дрожала так, что  она
на могла ответить. - Повинуйтесь! Или Закса и весь народ ее будут  сожжены
заживо! - Я сильно повысил голос.
     Как неразумный скот, они повернулись и побежали к выходу, а Закса,  с
коленями, трясущимися так, что она едва могла  стоять  прямо,  заковыляла,
шатаясь за ними. Один из пэров увидел ее и толкнул назад, но  она,  визжа,
бросилась за ним, когда он отошел. Тогда другие подтащили ее  к  алтарю  и
грубо бросили, а кто-то  даже  погрозил  ей  мечом,  и  я  тут  же  громко
предупредил, что джеддаре не должно быть причинено  никакого  вреда,  если
они не желают, чтобы гнев Тура пал на  них.  Они  оставили  ее  лежащей  у
алтаря, и так слаба она была от испуга, что не могла даже подняться.
     Моментом позже храм опустел, но еще до этого  я  закричал  им  вслед,
чтобы они очистили весь дворец, потому что мой  план  требовал  свободы  и
беспрепятственного передвижения и,  чтобы  никто  не  наблюдал  за  нашими
действиями.
     Моментом позже храм опустел, но только тогда, когда последний из  них
скрылся за дверью, мы втроем спустились из головы Тура и  ступили  на  пол
храма позади идола. Я быстро побежал к алтарю, с другой  стороны  которого
на полу в обмороке лежала Закса. Она все еще не пришла в сознание. Я  взял
ее на руки и быстро рванулся назад к двери в  стене  за  идолом  -  двери,
через которые мы с Гор Хаджусом проникли в храм в начале дня.
     Идя  между  Гор  Хаджусом  и  Дар  Тарусом,  я  поднимался  наклонным
коридором к  крыше,  где,  как  мы  выяснили  из  разговора  жрецов,  были
размещены королевские ангары. Если бы сейчас с нами были Хован Дью  с  Саг
Ором, чаша моего счастья была бы полной, потому что в  течение  предыдущей
половины дня казалось, что фортуна не только не обеспечила нам  успеха,  а
даже отвернулась от нас.
     У площадки, где были расположены апартаменты Заксы, мы  остановились,
и я заглянул вовнутрь, потому  что  долгое  ночное  путешествие,  по-моему
предположению, должно было быть холодным,  и  телу  Валлы  Дайи  надлежало
удерживать тепло при помощи соответствующих меховых одежд,  даже  несмотря
на то, что сейчас в нем обитала душа Заксы. Никого не  увидев  внутри,  мы
вошли, и вскоре обнаружили все, что нам было  нужно.  Когда  я  прилаживал
тяжелое одеяло из меха флука на джеддару, к ней вернулось сознание.  Сразу
же она узнала меня, затем Гор Хаджуса, а потом Дар Таруса. Машинально  она
попыталась схватить кинжал, но его уже не было, и увидев мою  улыбку,  она
побледнела от гнева. Сперва она, вероятно, сделала  поспешный  вывод,  что
является жертвой мистификации, но вскоре сомнение проникло в ее мозг - она
должно быть вспомнила кое-что из происшедшего в храме Тура, а это ни  она,
ни один из смертных не могли объяснить.
     - Кто вы? - спросила она.
     - Я есть Тур! - ответил я нагло.
     - Каковы ваши намерения по отношению ко мне?
     - Я собираюсь взять тебя в Тунол, - ответил я.
     - Но я не желаю этого! Ты - не Тур! Ты взял Варс! Я позову на помощь.
Моя охрана придет и убьет тебя!
     - Никого нет во дворце, - напомнил я. - Разве я, Тур, не  отослал  их
подальше?
     - Я не пойду с тобой, - непоколебимо ответила она. - Лучше я умру.
     - Ты пойдешь со мной, Закса, - сказал я ей, и, хотя  она  боролась  и
царапалась, мы унесли ее из покоев  и  по  спиральному  пандусу  вышли  на
крышу, где я надеялся найти ангары и королевские флайеры.  Но,  вступив  в
бодрящую ночь Барсума, мы не увидели ангаров, зато увидели кое-что  другое
- группу фандалианских воинов  из  Гвардии  Джеддары,  которых,  очевидно,
забыли известить о приказе Тура. Увидев их, джеддара громко закричала:
     - Ко мне! К джеддаре! Сразите этих убийц и спасите меня!
     Их было трое и нас было трое, но  они  вооружены,  а  у  нас  -  лишь
маленький кинжал Заксы, бывший  в  руках  Гор  Хаджуса.  Казалось,  победа
обернулась поражением, когда они бросились к нам,  но  именно  Гор  Хаджус
остановил их. Он схватил Заксу, и приставил обнаженное лезвие острием к ее
сердцу.
     - Стойте! - Крикнул он. - Еще один шаг, и я ударю.
     Воины заколебались. Закса молчала, пораженная страхом.
     Так мы стояли неподвижно, они - опасаясь за жизнь джеддары, а мы -  в
ожидании их решения, пока я не увидел за спиной воинов  движение  на  краю
крыши. При тусклом свете я наконец разглядел нечто,  похожее  на  огромную
человеческую голову. Однако оно не по-человечески медленно поднималось над
кромкой крыши, а затем, в тишине,  медленно  обрисовалась  огромная  туша,
следующая за головой, и тогда я узнал Хован Дью, большую белую обезьяну.
     - Скажи им, - закричал я как можно громче Заксе, - что  я  есть  Тур.
Смотри, я пришел снова в облике белой обезьяны! - и я указал на Хован Дью.
- Я не хочу уничтожать этих бедных  воинов.  Пусть  они  сложат  оружие  и
удалятся отсюда с миром!
     Воины повернулись, и увидев огромную белую обезьяну,  стоящую  позади
них, как бы материализовавшуюся из воздуха, - были потрясены.
     - Кто он, джед